Лоренцо

Испанский дворянин по происхождению и католик по вероисповеданию Тимофей Александрович Лоренцо, чье подлинное имя формуляр, увы, не указывает, был уроженцем Мадрида, где и закончил, должно быть, упомянутое в том же формуляре «частное училище», после которого начал службу … смотрителем работ Нижегородской ярмарки (19.05.1818).
Там же, на стройке, выучился не только устному, но и письменному русскому (вдобавок к родному, а также немецкому и французскому языкам), и притом настолько, что продолжал служить копиистом (09.01.1824), подканцеляристом (10.05.1825) и канцеляристом (16.12.1827-14.07.1828) Нижегородского губернского правления, а когда натурализировался окончательно, стал участником русско-турецкой войны (1828-1829), битвы при Милидюзе (20.06.1829) и взятия Хоросана (21.06.1829) и Эрзерума (27.06.1829).
Хотелось бы, конечно,  прочитать о нем в «Путешествии в Арзрум во время похода 1829 года» Пушкина, который ничего интересного не пропускал и, действительно, совсем уже направился в его сторону, однако затем по непредвиденной причине отказался от первоначального намерения: «Я поехал было за Нижегородским полком, но лошадь моя хромала. Я отстал…»
Через неделю после отъезда Пушкина в Петербург Лоренцо был назначен смотрителем работ по восстановлению эрзерумской крепости (23.07.1829), а по окончании войны награжден серебряной медалью в память о ней (1829).
На обратном пути, однако, ему пришлось умиротворять еще и Дагестан с Чечней, где в одном из столкновений он получил контузию (01.09.1832), а по умиротворении – знак отличия военного ордена Святого Георгия (12.09.1832).
После излечения и отпуска он возвратился на службу архитекторским помощником Киевского военно-рабочего батальона (30.01.1834), в должности которого был награжден также орденом Святого Станислава III степени (17.12.1836) и проходил службу в чинах инженер-прапорщика (31.03.1838), инженер-подпоручика (06.12.1841) и инженер-поручика (07.04.1846), затем был назначен начальником дистанции VIII округа путей сообщения (14.11.1846) и наконец – начальником искусственного стола строительной и дорожной комиссии Костромского губернского правления (18.03.1850).
По пути в Кострому, добавим, Тимофей Александрович Лоренцо успел еще и жениться на ярославской купеческой дочери Татьяне Ивановне, урожденной Щегольской, и 9-го августа 1843 года обзавестись сыном Менандром.
Расчет на синекуру в Костроме и очередную служебную награду к 50-летию со дня рождения или 35-летию беспорочной службы, если, конечно, он был, не оправдался, и Кострома встретила его совершенно необозримым фронтом работ. После загадочных пожаров 1847 года от Константиновской части ее, к примеру, остались только развалины Богоявленского и Крестовоздвиженского монастырей, напоминавшие разве что Эрзерумскую крепость.
«Я помню, как мы приехали в недавно выгоревшую тогда Кострому; с каким остолбенением рассказывали нам о бывшем там пожаре», - писал Салтыков-Щедрин, а Островский – «Как много хорошего сгорело в Костроме».
Перед Лоренцо стояла практически неразрешимая задача – с одной стороны, обеспечить погорельцев недорогим жильем, а с другой – как-то сочетать его с ампирной застройкой центральной части. Но компромисс был найден.
Именно тогда в Костроме и появились полукаменные дома, нижний этаж которых выкладывался из кирпича и получал классический декор, а верхний увеличивал вместительность и предоставлял владельцу свободу для самовыражения.
Нижний этаж к тому же можно было отстоять при следующем пожаре, как и случилось, например, с полукаменным домом краеведа Николая Осиповича Андроникова (1816-1889) на углу Вознесенского переулка и Пятницкой улицы (Пятницкая, 31) при общегородском пожаре 1887 года, после которого нижний этаж вновь был надстроен даже не деревянным, а каменным.
Сложный декор при этом застройщикам не навязывался, но и простейший, как, например, лепной руст, имитировавший каменную кладку, отличался большим разнообразием – от плоских ленточного на том же доме Николая Осиповича Андроникова и досчатого, как доме (Текстильщиков, 19) другого краеведа Ивана Васильевича Баженова (1854-1920), до трудоемкого бриллиантового на филенках дома (1859) на углу Власьевской и Спасской улиц (Симановского, 65) купца 1-й гильдии Ивана Савельевича Михина (1816-1896) (ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 1071. Л. 1-5). 
От плоского квадрового, которым был обработан весь остальной фасад последнего, до фигурного квадрового, как на доме (Советская, 51 а) известного костромского врача Ферапонта Константиновича Гожева (1833-1900) (ГАКО. Ф. 397. Оп. 1. Д. 115. Л. 1-35), деревянный этаж которого также оформлен лепными рустом, карнизом, наличниками с картушами и розетками и почти не отличается от кирпичного.
Встречается также сочетание плоского квадрового лепного руста кирпичного первого этажа с таким же плоским деревянным ленточным рустом второго, как на доме (Свердлова, 15) купца 1-й гильдии Петра Павловича Чекалова (1834-1902), и фигурного квадрового на первом этаже с плоским деревянным ленточным на втором, как на полукаменном доме (Кооперации, 2) гробовых дел мастера Александра Александровича Кабанова.
Хотя декор деревянных этажей в основном ориентировался на традиционный декор деревянных домов и производился известной костромской столярной и позолотной мастерской братьев Геннадия (1814-1854), Алексея (1820-1885) и Егора (1830-1887) Дурляпиных, обеспечивавших своими произведениями как Костромскую, так и соседние губернии (Резепин П.П. Иконостасы Дурляпиных // Губернский дом: историко-краеведческий культурно-просветительский научно-популярный журнал.- Кострома, 2008.- № 4/5.- С. 116-119).
От простейших пропильных подзоров под карнизами, как на вышеназванном доме Ивана Васильевича Баженова, и фронтонов над окнами дома на углу Ивановской и Борисоглебской улиц (Ивановская, 18) до затейливых орнаментальных гирлянд на фризе дома (1852) надворной советницы Агриппины Григорьевны Зварыкиной на Покровской улице (Энгельса, 34 а) (ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 575. Л. 1-5).
Наибольшей оригинальностью – широким фризом с точеными консолями, поддерживающими карниз, ажурным подзором и наличниками теремного типа с фигурными фартуками – отличается убранство верхнего этажа одного из полукаменных домов Царевского переулка (Спасокукоцкого, 17).
Для более состоятельных заказчиков предназначались, впрочем, и полностью каменные, как, например, сохранившиеся до наших дней здания Ремесленной управы (1855) (ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 762. Л. 1-20) на Русиной (Советская, 10) и конторы механического завода братьев Шиповых на Московской (1859) (ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 980. Л. 1-7 об.) (Текстильщиков, 73 з) улицах и дом титулярной советницы Анны Ивановны Трояновой (1860) (ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 1115. Л. 1-2) на углу Пятницкой и Цареконстантиновской улиц (Пятницкая, 29).
Вследствие советского пожара в Государственном архиве Костромской области документальных свидетельств о постройках Тимофея Александровича Лоренцо за пределами Костромы почти не осталось. Удалось установить только, что по его проектам возводились деревянный плашкоутный мост через реку Кострому (24.01.1856) (ГАКО. Ф. 497. Оп. 1. Д. 2081. Л. 108-108 об.) и каменное Николаевское двухклассное приходское училище в посаде Большие Соли Костромского уезда (1858) (ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 977. Л. 1-5 об.) на средства его попечителя, большесольского уроженца и московского купца 1-й гильдии Константина Абрамовича Попова (1814-1872).