Дамир

  Дамир появился в семьдесят пятом.
  Дипломник кафедры "Хозяйственное право", мальчик из башкирской деревеньки.
  Шустрый, активный, много-трудно говорящий. Бегал по кухне вращая глазами и поливал на чем свет всю тогдашнюю юриспруденцию. Одержимый.

  Юристы, которых я знал, были другими. Спокойными, обстоятельными, рассудительными. Чего кипятиться.
  Выслушать, понять, посмотреть закон, скрупулезно проинвентаризовать обстоятельства.
  Выделить главное, оценить второстепенное. Дать квалификацию, указать признаки, черты и особенности.
  Обсудить с коллегами, почитать классиков и современников, и только после этого, с превеликой осторожностью, мягко огибая углы, высказать собственное суждение - исходя из ... при существующих ограничениях... предполагая наличие .... в контексте положений... полагаем то-то и то-то.

  Говорил сходу и много, как выяснилось, дельно, ново и интересно. Дар. Правовую природу ощущал изнутри. Правда, понять сложновато - речь.
  Артикуляция хромала, половину букв съедал, торопился, поэтому вторая половина вылетала комками.
  Короче, фонтан. Страсть и азарт.
  Профессура не нарадовалась - где еще такого студента найдешь.

  Диплом на ура, хоть сейчас степень присваивай. Казалось, не заметил ромбика - продолжал кипеть.
  Армия. Тогда юристы служили - а куда деваться, нет военной кафедры, пожалуйте в окопы. Худо-бедно долг исполнил.
  Аспирантура. Пожар, цунами. Измучил всех. Гений. Сходу творил нормы закона. Куда там депутатам - не остановишь. Ни о чем другом не говорил.

  Частное право, хозяйственный оборот, презумпция добросовестности, свобода договора. Бредил, мечтал, молился.
  Женился. Родили дочь. Быстро защитился, взяли на кафедру, дали квартиру. Звезда.
  И тут она, сбыча мечт, перестройка. Покатилось колесико. Новый закон. Верный, истинный, справедливый. Гражданский.
  Подрядили туда, в Кремль. Ну, не башню, поблизости. Верховный Совет, что-ли. Короче, поднебесье.

  Консультант, соавтор, творец. Основы законодательства Союза ССР и Республик.   Тоненькая книжица, революционная. Похлеще детей Арбата.
  Приезжал горящими глазами, полный надежд и успехов. Комета Галлея.
  Читал лекции - разумеется, за плату. Понятное дело. высоченную - человек с самого верха, творец будущего, как не заплатить три максимума.
  Мало читал - кооперативы, хозтемы. Потекли денюжки.
  Консультировал только крупняков - флагманов. В оплату брал бартер, через кооперативы продавал и денег становилось больше.
  Тем не менее, выкроил время - защитил докторскую.
 
  Появился у нас в начале девяностых. Состоятельный человек, доктор наук, участник законотворческого процесса, консультант промышленных мегагигантов, коммерсант, автор книг, брошюр и статей.
  Спектр знакомств - от президента до сторожа Гали, что охранял забытый в деревне колхоз.

  Правда, с женой не того. Уже по отдельности, вдали от дочери.
  Нашел другую, хваткая на вещи башкирка.
  Литературно почитал мусульманство. Дервиш.
  И бутылка под рукой. Куда без. Ночь, полночь - наливай. Топливо.
  Подвыпив, разрастался до небес. С Пушкиным на дружеской ноге. Император.
И уже нес всякую пургу - деньги, бандиты, криминал, разборки.
  Рано или поздно Москва подустала, Свердловск тоже. Да и мы - ученики, коллеги, подвижники. Слишком много величия. С запахом алкоголя. Неудобно.

  Уехал в область. Заместителем генерального супер-гиганта. Металлург на космическом окладе. Уже не подойти - только через секретаря.
  Перестал навещать учителей, избегал отца, при встрече опускал глаза. Оно понятно - старое всегда помеха. Особенно, когда еврейскими глазами смотрит - мальчик, очнись, орбита орбитой, но пора и честь знать.

  В конце концов промышленный гигант сдался. Притча во языцех, анекдот. Вечно молодой, вечно пьяный. Правдами неправдами спровадили в Москву, и вздохнули с облегчением.
  Доживал там. В хороших материальных, но одиноко. Не, жена осталась с ним. Вторая. Столько добра - дом, гардероб, украшения.
  И уже никто никуда не звал, не приглашал, не чествовал. Избегали.
  Он пробовал что-то решать по юридической части, ведь связи, коллеги, ученики остались. Маститые, при должностях.
  Совался в разные кабинеты, инстанции с дорогими бутылками в руках. Увы, не вписался.

  Новая реальность, новый обиход. Бутылкой не обойдешься.
  Иногда звонил, правда, редко. Хвастался. В телефонных нарративах история выглядела по другому.
  Именно он начал перестройку, создал конституцию, банковскую систему и гражданское право, победил путч. Девяносто третий - из-за него, приватизация тоже, валютный фонд...
  Короче, Александр ибн Македонский. И все бабы его, из-за него - любили, страдали, кончали собой.

  Спившийся, несчастный, заброшенный. Неадекватный больной. При барахле, статусах, степенях, знакомствах и заграничных пожитках - но вчера.
  Так, будучи в плену у недоумения, преставился, царствие небесное.
  На поминках никого не было - холодно, скупо простились, наскоро разошлись, и все звезды на месте.
  Ни одна не упала.