Гибель дивизии 43

                РОМАН-ХРОНИКА

                Автор Анатолий Гордиенко

  Анатолий Алексеевич Гордиенко(1932-2010), советский, российский журналист, писатель, кинодокументалист. Заслуженный работник культуры Республики Карелия (1997), заслуженный работник культуры Российской Федерации (2007).

Продолжение 42
Продолжение 41 http://www.proza.ru/2020/02/04/1479

                РАССКАЗ ЛЕЙТЕНАНТА С ЧЁРНЫМ ЛИЦОМ

  «Только пришёл от Разумова, как вдруг вызов к Московскому. Пока добирались с посыльным в землянку особого отдела, передумал чёрт знает что. У Московского за столом из пустых снарядных ящиков сидел незнакомый лейтенант с измученным чёрным лицом. Руки в старых стираных бинтах. Беспрестанно кашляя, он сплёвывал густую зелёную мокроту в мятую финскую листовку.
– Вот послушайте, писатель, что делают финны с нашими бойцами, – прогудел Московский, небрежно подавая мне пухлую мягкую руку, не вставая с табуретки. – Напишите в «Правду», в «Красную Карелию», напишите куда хотите, только не отмалчивайтесь, как это вы умеете делать. Листовку, в конце концов, сочините, подите с ней в землянки, в траншеи. Расскажите людям правду, да так расскажите, чтобы кровь застыла в жилах. Всё, что напишете, показать мне, а потом уже своему Разумову.

  Поаккуратнее о том, как наши командиры попали в плен. В бою попали! А главное, сколько очутилось у финнов. Цифр, надеюсь, понимаете, никаких. Не надо, не педалируйте, а то нас совсем с грязью смешают там, в верхах. У меня у самого дырка в голове, как мудро составить донесение в особый отдел корпуса. Может, из вашего сочинения чего позаимствую.
– Когда Белоглазов принял батальон? – спросил Московский лейтенанта и тут же сам себе ответил. – 15-го декабря Белоглазов прибыл в Южное Леметти. Получил приказ Кондрашова отбыть в 316-й полк и принять первый батальон. Там на днях комбата тяжело ранило. Ну ладно, откашляйся и давай теперь ты, лейтенант, да всё толком выкладывай и не спеши – товарищ корреспондент должен записать слово в слово. Повтори всё, что мне докладывал.
– Павел Фёдорович Белоглазов, по званию капитан, – заговорил сиплым голосом лейтенант. – Родом из Саратовской области, село Романовка. Год рождения 1907-й. Окончил пять классов, затем военные курсы. Прибыл в Петрозаводск с Западной Украины. Там лафа, там без выстрелов обошлось, а тут...

  Растерялся, понятное дело, когда увидел, как ночуем, как воюем. Костров разводить нельзя, буханку мёрзлую положишь на землю, ударишь штыком винтовки, она разлетается крошками. Кровь бьётся из раны, бьётся и тут же на сорокаградусном морозе застывает розовой коркой. Взялся Белоглазов горячо и как-то так вышло, что люди пошли за ним, через полмесяца наш батальон подтянулся, повеселел, стал лучшим в полку. Вперёд мы хорошо продвинулись, случаев самострела не было. Штаб батальона находился в старом каменном сарае, напротив него в овине санчасть оборудовали. Дома на хуторе Рухтинанмяки финны все сожгли, как водится.
Я исполнял должность командира взвода связи. Так что всё время рядом с Белоглазовым: и днём, и ночью. Расспрашивал его обо всём, как вы учили, товарищ Московский. Прибыл он в Петрозаводск в середине декабря. Пока командование решало, куда Белоглазова деть, он жил в военном городке в конце улицы Урицкого. И что примечательно, видел там финских пленных, было их человек двадцать.

  Содержались они в казарме, в отдельной комнате. Ходили строем, питались в нашей красноармейской столовой. Офицер с ними был за старшего, так тот офицер нос воротил от наших мясных щей и гречневой каши с тушёнкой. Отворачивался от тарелки, ругался, а потом напрочь перестал есть. Говорит, хочу еду из ресторана. Так что вы думаете – стали возить ему и первое, и второе из гостиничного ресторана, команда такая поступила. Ну, простые солдаты, понятно, братья по классу: рабочие, крестьяне. А этот-то буржуй, индюк недорезанный, чего с ним нянчились. В кино их водили, на концерты...
В январе крепко досталось родному 316-му полку. Финны половину батальона нашего выбили. В феврале ещё того хуже – голод, холод. Раньше по тропинке ночью к нам еду в термосах носили, потом одни мёрзлые, каменные буханки, а в последние дни никто не приходил. Ещё 28-го декабря мы коней начали есть. Быстро их кончили. Да на них и мяса-то не было. Потом кожу, кости варили».

   Продолжение в следующей публикации.