Глава 75. Адские и райские виды

    Африка осталась где-то далеко, как и тёплые воды Гольфстрима, омывающего побережье «чёрного» континента. Заслонка люка ниже ватерлинии отворилась, и в моторное отделение хлынул, нет, не водный поток солёной морской воды, а самый настоящий жар, что из горнила доменной печи. И следом же, вперёд головой, со сложенными «по швам» руками, влетел Константин. На его голом теле не было живого места, всё оно было покрыто коростой запёкшейся крови и волдырями, от сильного термического ожога, которые лопались, брызжа зелёным гноем, и на их месте образовывались новые. Реградация кожного покрова не поспевала за мутацией, и в его глазах отражалась вся та боль безутешная, да мука вечная. А Борис знал, - это последний визит Константина. Он пришёл забрать его душу, но нужно противиться и не дать монстру увлечь за собой в гиену огненную.    
    Пришедший из ада подлетел к Борису, взял того за руку, и понял, что опоздал: душа покойного успела покинуть мёртвое тело. Оглядевшись по сторонам, и заметив искомую субстанцию, он начал своё преследование. Кровавый монстр оказался быстр и стремителен, и дух старого моряка, словно зверь в запертой клетке метался по замкнутому пространству, всякий раз увиливая от цепких кровоточащих рук. 
    Пролетая вблизи открытого прохода в самое Преисподние, душа Бориса заглянула вовнутрь. Где-то на краю открывшейся чёрной бездны: ни далеко, ни близко (доподлинно разобрать было невозможно) виднелся дымящийся кратер действующего вулкана. Адское сооружение то приближалось, то в момент отдалялось от судна, терпящего бедствие в безмолвном пространстве небытия. Подобный земному Везувию вулкан постоянно разрастался в размерах, и реки раскалённой лавы стекали по его каменным гребням, озаряя багряным сиянием глубокие провалы потустороннего мира.  А в самом жерле вездесущего вулкана, в этом бурлящем тысячами градусов по Цельсию, заполненном магмой котле, словно головёшки в клокочущей топке, потрескивали тёмные очертания несчётного количества человеческих душ. 
   Борису совсем не хотелось становиться участником этой огненной вакханалии, а преследователь неожиданно для него бросил свою погоню, и немного повисев в воздухе, прибрался ногами вперёд, как и положено покойнику.    
    С исчезновением монстра душа Бориса вольна была вернуться в собственную плоть. В момент воссоединения духа и тела последнее содрогнулось в пробуждении, и надо полагать вернулось к полнокровной жизни, перенеся на свою удачу самую настоящую клиническую смерть…               

   
   Его место за партой занял эмбрион, который, как и все не преминул отведать отравленного тортика. На самом деле малютку давно лишили жизни, и ядовитое лакомство ему было, что мёртвому припарки. Закинув ножку на ножку, он полёживал на школьном столе, и внимательно слушал Марию Ивановну. Они не заметили непрошеного гостя, а он знал, где находится.
   Оказывается, временным пристанищем души Марии стал её класс, времяпровождением служило преподавание, а так и не познавшему мир эмбриону, -  учёба.
    Глядя на них, Серёже почему-то вспомнилось: «Век живи, - век учись». И ещё: «Учиться никогда не поздно». А в окно школьного кабинета с улицы лился яркий радужный свет, и ему стало любопытно посмотреть: что же находится - там, за стенами родного интерната? И душа Сергея приблизилась к стеклянному проёму.
   Знакомой улицы, на которой пьяный Константин сбил его учительницу, не оказалось. Зато теперь здесь возвышался величественный Храм при белых стенах, который венчал не позолоченный купол с крестом, а минарет с изображением людей в одеждах разных эпох. Он медленно вращался, и лица с портретов одним только взглядом согревали душу убиенного человека.   
- Это Святые, это Святые… - повторял возникший голос, и Серёжа явственно понимал, что он слышит самого Господа Бога.
   А подле Храма повсюду прогуливались люди в свободных балахонах светлых тонов. Глубокие капюшоны покрывали их головы, скрывая лица, и кто мужчина, а кто женщина было не разобрать, да и это казалось не важным. Блаженные общались меж собой, радуясь каждой новой встрече, и душа Сергея всеми фибрами стремилась к ним, в – тот мир за стеклом, где царили покой и умиротворение. Но неведомая сила тяготения всё дальше и дальше отдаляла его от мечты попасть в настоящий Рай на Земле…
   Он последний раз посмотрел на Марию Ивановну с указкой в руке и вольготно развалившегося карапуза, и очутился за дверьми кабинета: в глазах всё померкло. Но через мгновенье вдали тёмного коридора возник тонюсенький лучик, и он светил ему под ноги, указывая заблудшему кратчайший путь к привычной мирской жизни…