Где любят нас

Виктор Матюк

Где любят нас

Где любят нас - там  отчий дом  и наш очаг! Там ужин при свечах в вечерний час,
Там много разных благ, там был сделан первый шаг навстречу любви,
Всё уже позади, крик: «Не уходи! Тяжело одному по глубокому оврагу идти,
Сообща мы попытаемся былую страсть спасти, лишь горячиться не спеши!»
Сквозь туман времени блекнут и меркнут былые достижения,
Хочется поговорить о счастливых днях, как горяча была любовь у нас,
Но сейчас мы взяли грех на души второпях, былой размах вконец зачах,
Остался только страх в утомлённых горестью глазах, слёзы облегчения
Кончаются в скором времени, меняется устоявшееся представление
О мере преступления, любовь тщеславна и самолюбива от начала и до конца,
Её стезя горячей кровью была опалена, на лбу испарина, в лесу – проталина,
Страсти во власти стареющего барина! Правда, что в пятьдесят губы от жалости сильнее дрожат,
Нельзя рассчитывать, что удастся повернуть назад, ноги гудят, но ты входишь в азарт,
Былых грехов не сосчитать, ты привык баловать и срывать наряды с обнажённых тел,
Мог легко устранить водораздел между словами – терзать и жаловать,
Любить и баловать, в нужную минуту уметь запретный плод срывать!
Там, где любят нас, подчас огонь любви ещё не угас, любимая не предаст
И не выставит напоказ  даже несколько фраз, намекающих на отказ
Продлить угасающую связь! Пришёл, увидел, победил, чем-то женщину ты наградил,
И спокойно в бозе почил, не объяснив причин нежданного отбытия,
Не назначив точную дату следующего прибытия, ты ходишь по острию лезвия,
Вокруг – суета, вокруг – кромешная темнота, не видно ни травинки, ни куста,
Молчат уста, следуя наказам Христа, меняешь заповедные места,
Начиная жизнь с чистого листа! Жизнь пуста без страсти и огня,
Очередная фигня терроризирует меня, итог был мрачен,
Разум смутой был охвачен, весь пыл истрачен зря,
На небе затмилась яркая полночная звезда,
Пришлось средь белого дня уходить в бега, бог весть, куда!
Отвесь-ка лучше случаю поясной поклон,
Не издевается над одряхлевшим стариком,
 У девиц и у матрон не было на голове корон,
Они слышали звон, несущийся со всех сторон,
Исчез он так быстро, что никто не видел искры!
Мысли тот же раскисли, утопившись в вине,
На самом дне остался чёрный осадок,
На лучший напиток не бабок, пришлось присесть на пенёк,
Укоротить собственный слог, чтобы никто не оглох!
Прошёл переполох, словно при ловле блох,
Смесь терпения и времени избаловала подрастающее поколение!
Усердие ушло в забвение, пришлось в его силе усомниться,
Дабы окончательно не возгордиться! Кого стыдиться? С кем на шпагах биться?
Зло таится всюду, отвешивает поклон блуду, и верит в чудо из чудес,
Но презирает духовный прогресс! Скрытые добродетели ведут себя, как тайные свидетели,
Им много дано и многое спросится, во имя Сына и Отца  добро тебе припомнится, но когда?
Его будут вспоминать всегда! Всё приходит в свой час, но у нас не времени про запас,
Или сейчас, или никогда не наступит день Последнего суда? Вот такая белиберда
Мимо не прошла, она коснулась лба божьего раба, произнесла наивные слова,
Едва губами шевеля, что пришла пора ему жизнь начать с нуля! 
Вокруг кромешная мгла, ещё не началась любовная игра,
Но метель все тропы к сердцу женщины стремглав замела!
«Прочь с моего двора!» - грешница, что мочи орёт посреди ночи,
И на помощь старших братьев зовёт, а дождь идёт, а дождь идёт,
Авось, новая беда вскорости грядёт, судьба валяет дурака,
Вдыхая запах заморского табака, грустит слегка, и следит издалека,
Как глупость болтливая перемалывает кости барышне молчаливой!
Как-то мне пришлось услышать, что идея – выше факта,
Я же, как божий раб и не полный дурак,  ценю тот факт,
Что тьма и мрак не способствуют никак, чтобы разум главенствовал во всём,
Увязнув по уши в грехе своём, мы воду на мельницу лживым утверждениям льём
И несуразицу несём, а потом следим за ярким солнечным лучом, чтобы он 
Несся за истиной вдогон, соперничая с полыхающим в груди огнём!
Там, где любят нас, дождутся даже в поздний час, услышав божий глас
Поставят свечу у алтаря за нас, чтобы Господь нас спас от бед и невзгод!
Правда неприятная на вкус вылетает из открытых настежь уст, навевая тоску и грусть,
И лишая сокровенных чувств, она, как горькое питьё омрачает мирское житие,
Грешны мы все, здесь, на грешной земле, мы сами по себе, но истина вовне и в тебе!
Равнодушие к прекрасному полу в старости – признак усталости,
Былые шалости дают о себе знать, ими нельзя пренебрегать!
Брак не может быть счастливым, если ум пытливый днём дождливым
Ищет на супругу компромат из-за доносов лживых, неприятен его аромат,
Нет времени ждать, чтобы проверить данный факт, уже фанфары звучать,
Время выступать на рать! Семейные дрязги напрягают мозги,
Но от них никуда не уйти, нет яркой жизни без страстной любви,
Страсти из-за склок в болотной тине по уши погрязли,
И уже стоят по колено в грязи, ну, что ты от женщины хочешь?
Что ты бабе голову морочишь? Что ты молчишь, лишь сигаретой,
Как паровоз дымишь?  Тебе не мил семейный очаг, так он и так уже погас,
Нет уважения у нас, осталась только страсть, да и то в одних глазах!
Захочешь  - от вредных привычек откажусь, на полпути остановлюсь,
И вновь в родные пенаты вернусь, если с духом соберусь!
Утеряно немало искромётных чувств, прошлым уже не горжусь,
Сам себя стыжусь, куда качусь по наклонной плоскости я?
Почему пренебрегаю законами мирского бытия? Кто здесь я?
Куда выведет меня моя узкая и скользкая стезя? Ты эти шутки кончай,
Согрешив невзначай, в ответ получай иную услугу от бывшего супруга!
Всё идёт по замкнутому кругу, рок играет фугу Баха, и со всего размаха
Бросает грешника на плаху, он распластался на ней, как черепаха,
На нём потная нательная рубаха, бедный бедолага божий промысел недооценил
И в волчью  яму со всего размаху угодил, каким он был, таким он и остался!
Чем бы ни занимался, тут же спотыкался, летел и кувыркался по грязи,
На ходу признаваясь женщинам в любви, как не суди, как не ряди,
Безвестность впереди! Ничто так не связывает нас, как любовь и страсть! 
Знал бы, где упасть, пришлось бы солому подослать,
Чтобы на всю округу неистовым голосом не орать с испугу,
Что у тебя, во бля, опять увели любимую подругу,
Теперь ты один в холодной лачуге время коротаешь,
Куда себе деть – не знаешь! Пятится ли из трусости и боязни назад,
Или что-то необдуманное совершить? Боишься идти вспять.
Но и вперёд, выпятив живот, бежать - смысла нет,
Получишь пинок под зад, если будешь кому-то мешать
Дерзкий подвиг среди ночи совершать! Сильные потрясения исцелят мысли,
Что привыкли наедине толковать, как-то невпопад! 
Ты же духом слаб, хотя ты - слуга и божий раб,
Тебе не дано баб к уличному столбу ревновать!
Надо вместе вам шагать по просторам, по просторам
И орать лучше хором, что враг прячется за чужим забором,
Он, как чёрный ворон всё видит своим чарующим взором!
Ни одно его движенье не выдаст тайны роковой,
Вы соединены с роком судьбой одной стезёй,
И в момент любой  ты постигнешь курс семейных наук,
Грусть тут как тут выскользнет из ослабевших рук,
А когда окончишь полный курс, бросишь груз былых утех,
Кратковременный успех над ухом что-то несуразное погалдел,
Ты не уразумел, что иного твой дух давно уже хотел!
Жив и цел – и то хорошо, иной раз дышится тяжело,
Но на душе легко, вот только потное чело протии воли разума пошло!
Залётное зло, уставшее от горестей лицо,  сикось-накось перекосило,
Но беду на полпути не остановило, плоть не исцелило, рок же молчал до конца,
Вытирая капли липкого пота со лба лица рукавом  поношенного пиджака,
Доля зла, полюбишь и козла, коль судьба! Скрипят кованые сундуки,
Кричат местные мужики вблизи полноводной реки, они чешут кулаки,
А из-за щеки одного из местных барыг раздался звериный рык, 
Он достиг пределов шалаша ветхого и худощавого на вид старика,
Он росточком в полтора вершка, а на шее огромная лысая голова,
По идее ему шапка совсем не нужна! В его жизни не заладилось что-то, 
Хотел денег и почёта, но ежедневная работа всему мешала,
Начать бы свой жизненный путь сначала, а не жевать мочало всякий час,
Тогда бы те, кто любят нас, не смывали бы в унитаз любовь и страсть,
Давно покинувшую нас! Всему – своё время! Всему – свой час!
Итак – в добрый час! Тебе дан приказ идти на запад,
А бабе в другую сторону, её не пугают вороны,
Она смотрит по сторонам, шарит рукой по влажным волосам,
А перед глазами – старенький диван, на нём был любовный роман,
Очи тогда застил сизый туман, он принёс очередной обман!
Большое видится на расстоянии, находим ошибки в написании
Обычных слов и среди них -  «любовь», будоражащая кровь,
Возвышающая страсть, и всякий раз унижающая нас
При помощи уличных фраз! Так было не раз и не два раза,
Когда неправильно истолкованная фраза,
Прерывала плавное течение рассказа,
И словно проказа изолировала влюблённую плоть, пытаясь её надвое расколоть,
Сделав глубокий вдох, сладкий и приятный плод толпе осознать помог,
Что между ног бурлит стремительный поток из похоти страсти,
Одно приносит счастье, а другое – дождь, град и ненастье!
Испив чашу удовольствия до дна, та плоть, что сна давно уже лишена,
Может сойти с ума, потому что многими наслаждениями обделена,
Ей даже смерть не страшна, и никем не доказана её вина! 
Светлейший создатель был мечтателем и тайным воздыхателем,
Избавителем и законодателем, он решал множество людских проблем,
Но зачем? Рабам никогда не подняться с колен, а зачем?
Уж лучше быть окутанным сетью страстной, чем любовью несчастной,
Жаркой и властной, но ужасной, человек простой быстро проходит путь земной
В спорах с самим собой, будь он яснолик или белорук, ничто не спасёт его от любовных мук,
Если его взгляд и чист и светел, высокие мысли стремглав унесёт промозглый ветер!
Мы даже в лесу прячем среди кустов свою горькую слезу,
И превратившись в глухаря, часто бичуем себя, чаще зря,
Чем по делу, отпустив в свободное плавание грешную деву,
Сами идём налево, ублажаем грешное естество, пусть наслаждается оно!
Всё, что разрешено, не грешно! Что? Да всё то, что было, что прошло,
А что улетела в раскрытое настежь окно и теперь находится слишком далеко!
Все, пройдя пути, воспоминания остановились на краю православной пути,
Куда идти дальше? Раньше любое повеленье патриаршее выполняли старшие и младшие,
Все ходили по одной стезе, почти, что в узде, но тянулись к житию иному,
Чтобы быть как можно ближе к дому! Там нет внешней позолоты,
Но ты сходу можешь отличить гения от идиота! Любовь постигнуть трудно,
Она меняет свои очертания ежесекундно, сейчас твердит одно, через час – другое.
Вот так и живёшь между стужи и зноя, встречаешь, стоя  горе злое,
И не корчишь из себя былинного героя! Любовь была бы обоюдной,
Если бы кто-то не поступил безрассудно, не перечь судьбе, не стой на голове,
Не верь людской молве, будь предан семье жену не порочь и новых гроз не пророчь!
Пройдёт ночь, наступит рассвет, солнце расплавит залежалый снег, бог спасёт грешника от бед,
Ты сядешь у ручья, около него вся твоя юность прошла, посидишь, помолчишь,
А там глядишь, и ты отрешишься от мирской суеты, воплотишь в жизнь давнишние мечты,
Будешь жить среди лесов и болот, а при взгляде вперёд что-то невероятное с тобой произойдёт!
Ты вспомнишь былое создание ещё нежней, чем стаю улетающих вдаль молодых журавлей!
Не будет длительных речей, любовь предстанет в сиянии утренних лучшей,
Женщина стала умней, с ней поговорить приятно, она одета просто, но опрятно!
Прошлое не вернёшь обратно! Понятно, но желание велико, что дивное создание
Пронесло через годы и через расстояние? Прежнее очарование, или боль и сострадание?
Когда мы глубоко дышим и новую историю пишем, другие задыхаются,
Как бешеные псы с цепи срываются, сутулятся и мечутся,
Сразу от всех недугов лечатся, но толку нет, бесследно ветер исчез,
В отношениях наметился прогресс, но честь – превыше всего,
Хотя естество не готово поверить женщине на слово!
Нет выбора иного, как на своём стоять и ни в чём не уступать,
Однако бабу жалко, она живёт далеко, на дворе морозно и голодно,
А она одета легко, идти домой далече, догорают в доме восковые свечи,
Затихают речи, только  голос человеческий что-то шепчет по-отечески,
То на русском, то на греческом, речь фактически - ни о чём! Воистину дурдом!
Стынь за окном, все мысли о былом, она, как пена, смешанная с терпким вином,
Моя память, как красочный альбом, много фотографий в нём,
Они прикрыты красным сукном, от них несёт лёгким дымком,
Ты сидишь за столом, тьму раздвигаешь плечом, слёзы льются ручьём,
Двигаешь зрачком по сторонам, запрещая мыслям появляться там,
Где много простора глупца! Любовь к деньгам – корень всех бед,
Сам же ты скромно одет, дым от дешёвых сигарет даёт ответ:
Стоящий ли ты человек или нет? Ты создан любить и в благости жить,
Инстинкт – за, разум - против, у них одна стезя, но разные подруги и друзья,
 Из них барышня одна, что сидит напротив,  хочет поговорить о стремлениях грешной плоти,
Для неё измена, как наркотик, муж заботлив и говорлив, но в миг любви – нетороплив,
Он лишь разводит руками, когда у жены появляется неестественный зуд между ногами!
Каждый может, если постарается, продать себя подороже, 
Душу собеседнице растревожит, и пылкие чувства умножит,
Снимет свитер, и перед ней уже стоит красавец – Юпитер,
Он так и сыплет словами, словно общается с богами,
Хотя думает о стыдобе и сраме, его мечты там, за облаками!
Ты говоришь, что не будешь лебезить, что перед тобой мир страстей открыт,
И стыд давно уже забыт, так что не плачь навзрыд, пусть удачи было мало,
И плоть твоя от измен устала, сомненья нет,
Что любой запрет порождает сплошную круговерть,
Она длится много лет, есть плов и шербет, с ней совесть незнакома,
Она сбежала из отчего дома, теперь ищет себе пристанище вдали,
Где нет ни страсти, ни любви! Плоть летаргическим сном объята,
Она не ощущает страсти ароматы, из нас каждый приемлет муки расставания дважды,
Когда они принимают облик внеземной и прячутся за широкой мужской спиной!
Мысли бегут вразнобой, смешавшись с кромешной тьмой, спорят и кричат,
Напоминая стаю молодых волчат! Чтоб страсть не отвернулась от нас,
За ней нужен глаз и глаз, повторюсь ещё раз: никто из нас не был наказан за отказ:
Любовь ценить и её искромётным желанием дорожить! Без любви трудно  жить,
Даже курьёз следует воспринимать всерьёз! Из многих поз мне люба та,
Что на помине легка, и выводит уснувшее сознание из глубокого тупика!
Когда мы молоды были, страстно любили и боготворили ту тайную силу,
Что прячется внутри, мы ей покоряемся от зари и до зари, как и люди – дикари: 
Приятная и статная, но глубже копни – неистовая и развратная, но добрая внутри,
Хотя снаружи глянь, эта дрянь голову любому чину вскружит, слово молвит
И обезоружит, она плоть долбит и долбит, пока не застит мозги,
Пусть теперь они избавляются от плесени и повседневной болтовни,
Проходят жизни дни, ты  всё так же находишься в тени и ничего вокруг, кроме мышиной возни,
Ты и не друг и не враг, ты – просто так, то ли идиот, то ли дурак,
Застывший на перекрёстке двух дорог, толпе непонятен твой слог,
Какой тебе прок говорить между строк? Важно – не слово, важен – тон, гадок наглый самохвал: 
«О нет, едва ль», о себе бы так сказал, на собеседника не глядя, что-то бы бубнил,
Шагая сзади! Уж лучше промолчать, если нечего сказать! Всякие люди, всякие страсти,
Одни лезут из шкуры, пытаясь показать высокий пафос подлой натуры,
Другие, словно бы впервые заприметив страсти и грехи земные,
Произносят речи пустые, и внезапно открывают кладези вековые,
Коль ты талантлив и здоров, и к тому наделён природным умом,
Говори доступным и понятным языком, чтобы не жалеть ни о чём!
Там, где любят нас, не приживётся ни один лоботряс, ненавидящий нас.
Поймав кураж, он свою жертву тотчас берёт на абордаж,
Вступает в связь, чтобы обесславить нас, когда пыл любви угас,
И прочь уходит страсть, бесследно исчезает ветер похоти людской,
А грешная плоть обретает покой, хочется от стыда бежать,
Бог весть куда, закрыв рукой бесстыжие глаза! Пусть синеет даль,
Пусть растёт печаль, лишь духовное здоровье – божий дар
Приносит на алтарь любви тайные мысли и думы свои!
Идём же, нельзя забывать о кураже, он находится на ней общей стезе,
О грехе не говори, думай больше о страсти и любви, здесь вдали от суеты городской,
Мы с тобой обретём покой, только здесь мы спокойно встретим рассвет,
Приходящую болезнь нам не суждено даже вблизи пристально рассмотреть!
Мысль, как злые вампиры становятся выше и шире,
Они живут в ином мире, мы же  перед ними преклоняемся всё ниже,
Они живут, то там, то тут, то в Париже, то в Чужую столицу приводит их маршрут,
Но их же там нигде не ждут, им цепи рабства куют и под нравственный суд отдают!
Осудят за пять или десять минут, хоть круть, хоть верть,  предстоит головой вертеть
Из стороны в сторону, чтобы не заклевали чёрные вороны, усевшиеся на бороны
По сторонам стези, что ты им не говори, они устали от людской болтовни, 
Им некуда спешить, они могут много говорить, их трудно остановить!
Кар – кар-кар, кто поможет погасить в душе людей пожар? Только мы
 Для великих дел рождены, и небесами благословлены протирать штаны,
Играя роль  мерзкого Сатаны, главное – не выпасть из полноводной струи
 И не сойти с благословенной тропы! Увы! Мысли, как свирепые псы,
Не в меру горды, деликатны и умны, как ты их не корми,
Они смотрят в чужой огород, чтоб, не дай бог,
Никто не дал им поворот от чужих ворот! Грехам потерян счёт,
Они соперничают со всеми, никто их не пускает даже в холодные сени,
Лопается терпение, на исходе вдохновение, зато камень преткновения
Прячут на стезе зелёные растения, и тут же приносят свои извинения,
Хотя не доказана их вина, в былые времена развязка была бы близка,
Но сейчас тоска сеет в благодатную почву проросшие семена!
О времена! О нравы! Народ требует управы на сторонников лукавого,
Тирана кровавого, на внешний вид – высокого и худощавого,
Злости столько у него, как у пса легавого, его естество жаждет одного:
Пусть всё, что случится, мгновенно затмится, миром правит темнота,
Ей должны повиноваться уста и голова, они созданы из одного вещества,
Их вдребезги разобьёт народная хула, а людская молва не оставит ни бугорка
На незнакомой местности, придётся обойти все окрестности, чтобы что-то найти!
Неисповедимы Господние пути! Не суди и не судимым будешь,
Всём, что в женщине ты в молодые годы  разбудишь,
Всю жизнь довольствоваться будешь!
Заруби себе на носу: не суйся во мрак и темноту,
Не переходи в любви запретную черту,
Уж лучше пусти горькую слезу, и застынь в пятом углу,
Авось, свою судьбу найдёшь, что-то потеряешь, что-то обретешь,
Здесь просто так не проживёшь, если не обманешь, глаза кому-то не затуманишь,
Тянешь – потянешь, авось, заметишь брешь в груди, и там увидишь, как люди-дикари
Утопают среди лжи и фальши, и чем углубляешься дальше, грязь всё жиже и выше,
Суша только в березняке, он где-то вдалеке, туда идти надо вниз по реке и только налегке,
Держа крест в одной руке! Бредя горделиво за вольностью счастливой,
Видишь, как горделив человек, и как короток его жизни век,
Его путь не обходится без значимых помех, падения нередки,
Так жили, так же любили и его давние предки,
Все мы – марионетки в руках рока и судьбы! Увы!
 Реалии бытия таковы, что только в объятиях молодой вдовы
Ты спокойно спишь, изредка храпишь, мало говоришь,
Но грех творишь, покрывшись потом,  он выступает на лице,
Ощутишь боль в одном яйце, уходишь налегке от забот мирских!
Ты истину любви постиг в деревенской глуши, виновников не ищи,
Вини себя самого, время для самоистязания уже прошло!
Пусть баба утихомирит тоску и грусть, умело сыграет на кларнете или на трубе,
И проложит бессмертный путь себе в глубине сибирских руд, где даже шут
Может своим мастерством с барыней блеснуть! Там паяцы долго не живут!
Умирают через несколько минут, и потому спешат чужие наказы в ночи выполнять,
Их глаза огнём горят, впереди тревожная рать, в теле дрожь, никто в его стены не вхож,
Окромя Духа святого, там у него подобие божьего крова, где главенствуют мысль и слово!
Там таится мир бездонный, туда решил войти божий раб с головой до земли склонённый,
Ему не впервой  вступать в незримый бой с толпой большой, возврата к прошлому нету,
Мысль с огромной скоростью мчится по свету, чтобы призвать бесовскую толпу к ответу!
Там одни марионетки, бабы и мужики,  берут в руки мелкие монетки,
Пытаются прикупить старинные статуэтки, среди них  Пегас и Муза,
Они пока ещё никому не служат, от безысходности дрожат, им противен Ад,
Приходится молчать, и на все вопросы паяцев тут же отвечать,
Чтобы заживо не пропасть и с высокого коня долу не упасть!
Прощай вино, в глазах – темно, Пегас и Муза заодно,
То, что им дано, нам вряд ли суждено заполучить, надо в совершенстве языком владеть,
Думать и сметь, пристально вперёд смотреть! Божья милость нисходит с неба,
Чтобы отобедав и пресного хлеба вдоволь отведав, убраться восвояси,
Не оглянувшись ни разу, быстро уйти, дабы не встречаться с завистливыми людьми!
У каждого интересы свои, мысли, как стрекочущие воробьи, долго не объясняются в любви,
В ней – деспотизм и рабство, и больше всего – святотатства, почему? Ещё предстоит разобраться!
Бытие - тленно, лишь мгновение – полноценно, естество – не совершенно,
Ведь оно – грешно, значит, ему отведено совсем не то, что было задумано,
И потому живёт рискованно, проповедует похабство, деспотизм и рабство!
Абсолютный догмат относительно баб: ты ничему уже не рад, если ты – не казнокрад,
Вот и плывёшь наугад, живёшь как раб, ползаешь в женских ног, продаёшь себя за грош!
Что посеешь, то пожнёшь! Сам предаёшь, предают и тебя, такова судьба божьего раба!
Отчаянная борьба, суета и пальба по воробьям и склонность к пространным речам
Тут же бросает тебя из огня да в полымя, нет дыма без огня, а судьба уже взрастила твоего врага!
Жизнь по швам трещит, ветер над головой свистит, душа грустит, сердце болит и плачет,
Такая жизнь кого угодно озадачит! Бесстыдство современной эпохи
Сопровождают крики, ахи и вздохи, они совесть унижают, домыслы сжигают,
А страстные потоки на вершине власти пребывают, они допускают всё и вся,
Пусть голова моя седа, но я переживу стынь и холода, тогда пусть девственница
Не смотрит на жизнь с высоты барского крыльца и не рубит с плеча, коль сама не умна и горяча,
Будь страсть целостна или частична, судьба девы горемычной пойдёт по тропе одной
Вместе с путеводной звездой в день будничный или выходной! Мы все – рабы тёмных стихий,
Нам прикажут ползти, будем на четвереньках идти, прикажут молчать, будем приказ выполнять!
Произвол равных себе - не доставит толику удовольствия ни мне, ни тебе!
Ты будешь счастлив лишь во сне, если спишь на спине, а на животе кошмары достают,
Бока в ночи так намнут, что будешь долго лечиться от ушибов и простуд!
Совершилась половая связь, вся вселенная  слилась в любимом естестве,
Пока волосы не выпадут на голове, страсти сожгут тебя на полыхающем костре,
Только тогда ты вспомнишь о всесильном божестве,
Его образ сохранился лишь в твоей душе! Как пройдя через бездну,
Казаться безгрешным и столь же любезным, как и в холостяцкие годы?
Небесные своды нависли в двух шагах, их воды падают в тину и в грязь,
Заставляя нас лишний раз оставить сексуальную связь в стороне,
Пусть любовь горит вовне, дай бог прожить остаток дней в благополучии и тишине!
Приятно сидеть у пылающего камина, напевая мотив старинный вместе с любимой,
В порыве едином сгораешь, как хворост, приходящий в негодность,
Однако ты видишь, как из мрака выплывает подобие таинственного знака Зодиака,
Уже гудят погребальные колокола, но спасительница – судьба была недалеко,
Всё в одно мгновение произошло и от гибели грешника стремглав спасло!
Видит око все корни людского порока, мы научились порицать, упрекать и ругать,
Но не умеем легко и свободно прощать, нам бы самим долу не упасть,
И не оставить малую часть своего естества, страшные слова, как казачья булава
 Голову до крови изобьют, и до смерти доведут, душа без воображения
Пытается отойти на пару шагов от наслаждения, в нём источник прегрешения!
Сострадание исцеляет больше грехов, чем осуждение, такова воля проведения!
Невдалеке берег сухой и песчаный, на сердце - боль и глубокие раны,
За ними бор дремучий, над ним дует ветер могучий, он спорит с тучей, кто сильнее,
И чья душа теплее? Правда – легка, она напоминает перистые облака,
Пока безумствует мечта, наступает безмятежный час труда!
Ликуя и скорбя, страсть, возненавидев тебя, взывает к песне соловья,
За его спиною тьма, внутри холодность ума, но взгляд и твёрд, и ясен,
Хотя быт ужасен! Жизнь человеческая коротка, на всё воля Христа,
От звонка до звонка  - тлен и суета, вместо слов – вода и роль шута,
Никто не знает толком, что происходит с рассудком, что ты смотришь волком
На любую девчонку, которая отошла в сторонку, и что-то напевает потихоньку!
Ложь - тотальная, истина - универсальная,  дорога дальняя, тюрьма центральная
И доля скандальная воркуют между собой, что-то выясняют между телом и душой,
Мысли несутся вразнобой, набрасываются всей гурьбой на простор небес синий,
А внизу под ним белый иней, вдалеке кромка леса, там пристанище беса,
Старый повеса выходит оттуда ради интереса, посмотрит на небеса,
Едва протрёт глаза, и бежит в заросли прошлогоднего камыша.
Не соображая ни бельмеса, дожидается рассвета, и пока отдыхают телеса,
Продолжается жизненная пьеса, взгляд направляется вот туда,
Где с лесом сливаются небеса! За ними поля и остывшая уже давно земля,
Едва листьями шевеля, на краю стези стоят столетние тополя!
Им не туда, туда им не надо, они любым гостям будут рады,
Приготовлены фразы и тирады для приветствий ночных,
Ничего нового нет в них, в жизни не должно быть ничего лишнего,
Только то, что нужно, чтобы раньше времени не похоронить нутро!
С годами утрачивается интерес к себе, ты плывёшь на тихой волне
По бурной и стремительной реке, живёшь в холоде или в тепле.
Но не подотчётен самому себе, выросла плешь на голове,
Цензор сидит вовне! Как соединить края разрыва между душой и телом?
И бить небу челом и откровенно говорить обо всём, что охладило дом!
Что мы должны принести во имя любви в жертву? Какую дать клятву и кому?
Неужто только себе самому? В чём наш общий долг? Внутренний голос приумолк,
Страсть спряталась между ног, не высовывается, то есть не показывается, а зря!
Беда не приходит одна! Без суеты катится с неба звезда, не без труда гудят провода,
Болит душа внутри, у неё прискорбный вид, но язык молчит, он над ухом не зудит,
Он – прям и горд, словно английский лорд, и на ощупь – твёрд, как камень,
Тронь и на твою ладонь обрушится пламень! Мгновение неповторимо,
Жизнь проходит мимо, страданье есть, не велика честь тому,
Кто не рад никому на собственной стезе, хотя и держит крест в руке!
Мысль на взлёте, гаснет её негромкий окрик, издавший его мужик,
Уже на трухлявом пеньке задумчиво сидит, и глядит на храм,
Его греет самообман, его зарыл сизый туман, он прислушался к чужим шагам.
Насторожился сам, и вдруг перед ним странный образ внезапно возник,
Беловолосый старик вышел из-за тени зелёного куста, его душа совсем молода,
Его заела нужда, иссушила солончаковая вода извилины мягкого мозга,
Было вернуть обратно не просто, мозг мягче пчелиного воска,
Он на холоде становится жёстким, наглым и хлёстким,
А на жаре он не принадлежит себе! Как его к порядку воззвать?
Кто будет его рамки бытия определять? Не кантовать? Не бросать!
На три буквы его корешей не посылать! Он плоть от плоти создание небес,
В нём что-то эзотерическое есть! Тех нет объятий, что были,
Желания уплыли на утлом челне по тихой воде, попытались остаться наедине,
Не удалось! Им заново искать своё место в обществе пришлось,
Кто-то здесь – не прошеный гость, но кто? Сулико, моя Сулико,
Как же ты от меня далеко, и никто не может объяснить, кого винить в том,
 Что судьба вильнула хвостом и прыгнула в глубокий водоём?
Слов оправдания не слыхать, женские уста молчат, рот забит песком и глиной,
Извинения прячутся за высокой сельской плотиной! Истина скрывается посредине
Среди болотистой тины, запах жареной свинины в миг единый на ноги поставил всю общину слов,
Они сразу вспомнили сбежавшую любовь, усечённый голос вразумить никого не смог,
Правда свалила грешников с ног! Рок готов их пустить в расход,
Но бог не смог вновь предстать в жестоком виде, он обиду не таит,
Он прощение сулит! Никто не будет забыт! Иногда он медлит с ответом,
Свеча надежды горит во мраке ярким светом, тяжело жить по его заветам,
Но выхода нету, как идти по его же следу? Бог сохраняет всё: и любовь, и те слова,
Что когда-то в пылу страсти шептали горяченные уста, проходит суета,
Её сменяет тлен и тут же возникает вопрос: а зачем всё это надо?
По любви прошлись каменные жернова, а слова рассекло секиры остриё,
Всё, что было, прошло, не осталось ничего, лишь горькие воспоминания  нависают низко,
Цель была близко, но ускользнула, как ярко разукрашенная птичка из сети птицелова,
Ничто не ново на земле, уста и те зачерствели, загрубели и хотят былое вспоминать
И вновь мечтать о любовном деле! Весенние ручьи в душе отзвенели, закончились капели,
Остался горький привкус во рту, но я живу, ем и пью, пресный хлеб жую и жду иную судьбу,
Авось она придётся ко двору! Неиссякаемый предел боли по воле судьбы и доли
Всё так же ходит по телу, преследуя собственные цели, а они одинаковы, но разнолики,
То ли малы, то ли велики, но все они приносят в жертву к любовному алтарю сокровенную мечту!
У неё зычный и  привычный голос, он тонок, как нить,   
С ним трудно и привычно говорить не на повышенных тонах,
Раздавшийся звон в ушах напомнил о заповедных местах,
 Где страсть принимала невиданный размах, были слёзы на глазах!
Всё свершилось впопыхах, трудно проистекшее описать в трёх словах,
Слабость в ногах и руках, а потом и во всех телесах быстро растеклась,
Был шанс не впасть в транс, но страсть превыше нас, она копится на небесах,
Потом мчится с горы кувырком, чтобы проявиться в стремлении одном:
Пылко и нежно любить, прекрасные слова говорить и жить по другим законам бытия,
В чём виновен я и моя душа? Да, грешны телеса, им сопротивлялась душа,
Но их силы не равны, они иссякли у души через полверсты до начала борьбы!
Увы, наше сходство чисто внешне, нас влекла к себе тьма кромешная,
И страсть никому неподвластная, в ней таилась интрига ужасная,
Весь пар, что в грешной плоти скопился, стремглав испарился,
Когда воздушный клапан открылся, ты упал и разбился на мелкие куски,
И до сих пор сидишь у полноводной реки,
Переполненный безумием былой любви!
Оно таится во мне, где-то там, на самом дне,
А в душе царит разочарование, утихли муки, уменьшились страдания,
Душа уже не вздыхает от счастья, лишь жажда самовластья и силы страсти
Не исчерпаны до дна, без суда и следствия уходят в бега последствия
Житейского кошмара, нет в душе полыхающего пожара,
О нём напоминает пожелтевшая от времени гитара, 
Душа оправилась от страстного угара, пора отрезвления уже настала!
В любви видна святая глубина, душа раскрывается до дна,
Там  даже городская окраина хранит едва неуловимый дух,
Исходящий из тел двух, смысл тайн в них, коль нет умыслов других!
Ветер в голове бесследно исчез, но где-то невдалеке притаился бес,
Быть может, сбежал в райсобес или же не в свои сани влез,
И теперь  живёт в клетке, как лютый зверь, какова цель его перемещения?
На какие он пойдёт ухищрения? Природа зрит на мытарства эти,
И призывает страсти к ответу, мысль облетает всю обширную планету,
Бросает в огромную и глубокую реку на  счастье старинную монету,
Пытаясь разгадать таинственную загадку, строит только догадки,
А ответа, как не было, так и нет, обожжено одно крыло, не повезло и что?
Истина - далеко, ложь – рядом, она блещет изумительным нарядом,
Нагло входит в отчий дом через дверной проём, а потом  рыщет взглядом
По пятым углам, пытаясь что-то заповедное отыскать случайно там!
Авторский текст сложно трактовать в один присест,
Вольно или невольно ветер вольный примчится в город стольный,
И там даст свободу авторским мозгам, отбросит в сторону хлам,
И с горем пополам с помощью Христа определит те заповедные места,
Где юность автора прошла, там нынче – пустота, ни травинки, ни куста, ни деревца,
Исконно русская нищета плоти и духа, во всём царит разруха, и только бабка-повитуха,
Не ****ь и не старуха, что-то шепчет роженице на ухо, та же не произносит ни звука,
Долу опущены женские руки, в дальнем углу стоят истоптанные башмаки,
Досужим разговором вопреки в её дом были вхожи только местные мужики!
В минуты выпивки даже старики расправляли крылья свои,
Но не было семьи, не было любви, трудно её обрести,
Если в окно светят красные фонари! Из-за тусклого огня,
Порядочная дума пробегает мимо полыхающего огня!
Без пня и без задоринки сгорает страсть в костре столетий,
Там кроме восклицательных междометий никого не встретить,
Не с кем по душам поговорить, не с кем выпить, не с кем закусить!
Не кому грехи простить, можно попросить сигарету прикурить,
А потом навеки забыть, что твоя карта бита – нечем крыть!
Вспомнить, и вновь забыть! В шестьдесят лет простой человек
Может простить чужой грех, но не свой, взмахнув седой головой,
Он тут же даст чужим домыслам отбой, и вызовет конвой для сопровождения,
В этот момент наступит полное отрезвление! По щучьему велению, по моему хотению
Вернись  ко мне, то дивное мгновение, но хватит ли у природы терпения,
 Чтобы донести до подрастающего поколения всю правду о творческом прегрешении!
На колени! Пусть закончится путь грехопадения! Из-за расхождения мнений
И разного толкования  ночных размышлений, в грешной плоти появится теснение в груби,
Она не желает к плотским грехам прежней стезёй идти, её другое заботит,
Душа об ином болит, но язык, как и прежде, молчит, говорят, что время лечит,
Но прошлое душу калечит и продолжает память долбить так, что жить не хочется никак!
Быть может, завтра выпью брудершафта и хотя бы как-то вспомню отдалённые факты
 В подтверждение любовного греха, буду пьян слегка, жизнь уже давно не та,
Что когда-то была, прошлое кануло в Лету! Карету мне, карету, господа,
Здесь осталась лишь одна вечная мерзлота, темень и пустота!
От винта! От винта, тлен и маета! Никто не знает толком, откуда они взялись
И чей выполняют каприз? Смотрят волком на любовь, бьют и в глаз, и в пах, и в бровь,
Ударяют и словом и стихом, рвутся напролом даже в оконный проём в отчий дом! 
Холодно и жутко стало в нём! Из двух возможных слов выбираю самое простое,
Чтобы вспомнить время былое, пусть чувство святое вновь растревожу,
Но сниму с себя тяжкую ношу, омою кожу святой водой,
И дальше последую за роковой мечтой, словно путеводной звездой!
Кто-то из продажной братвы едва вылез из картофельной ботвы,
Уже лижет автору подошвы, увы, необходимо распроститься с прошлым,
Во всём дотошным до тошноты, здесь уже не до доброты,
Вот-вот подхалим начнёт кусаться, лижущих подошвы надо опасаться!
Можно низко пасть, и ударившись об асфальт, получить противоположный результат,
Уж лучше правду в глаза сказать, чем льстить и врать, а потом себя всю жизнь упрекать!
Либо мы помогаем, либо мешаем развитию отношений, здесь не может быть иных решений,
Одно из двух – он тебе враг или друг? Жизнь – не бремя, чтобы это понять, необходимо время!
Мы выходим из мрака, и ты выглядишь заправским гулякой, мы пытаемся подружиться с толпой,
И вступаем в бой на линии передовой! И вот перед тобой такой же, как ты изгой,
Голый, разутый и к тому же ещё и хромой, высокий и худой, нищий с дырявой сумой,
Он – не герой женского романа, кто из нас хотя бы без одного изъяна?
Никто! То-то и оно! Жить грешно не запретишь, сам себе любой грех простишь,
Лишний раз промолчишь, не закричишь на всю округу, не убежишь звать на помощь друга,
Не жизнь, а мука, бог весть, откуда появляются тоска и скука?
В царстве неюных чувств  можно оступиться чуть-чуть,
И тут, как тут меняется твой жизненный маршрут, тебя заживо сожрут все те,
Кто по уши в дерьме, но в тесноте, да не в обиде, главное, вовремя врага увидеть,
Надо в оба смотреть, и опосля буром переть, чтобы самому стремглав не охуеть!
Выполнена только первая часть из всего, что было ранее задумано,
Будущее загадочно, но всё равно нам богом дано любить и грех творить,
Любовь и страсть - неразделимы, они давнишние побратимы,
Их пути неисповедимы! Ограничение  для себя качается выпивки и сна,
Любовь ведь одна, она приходит, как весна, пристально глянет в глаза
 И ты спьяна смотришь на неё глазами старого колдуна, ему баба уже не нужна,
У него за спиной предостаточно греха, седая голова воспоминаний полным - полна!
О времена! О нравы! Разум жаждет жить свободно и без заботы,
И закончить с жизнь расчёты! Что ты?! На всю округу слышен страсти глас:
«Кто не за нас – тот против нас!» Пусть желания гибнут внутри тебя и меня,
Пусть безмолвствует земля, повседневный грех, творя, пока слово вождя
Не образумит толпу, и не призовёт её к ответу и праведному суду,
Тогда ценою принесенных жертв станет незыблемой земная твердь!
Пусть желание в груди томится, грешной плоти нелегко измениться,
Ни чувство, ни разум не смогут сразу искоренить торчащую изнутри заразу,
Перекрестившись три раза. Ты шире открываешь свои бесстыжие глаза,
Делаешь три шага навстречу круговерти бытия, и вдруг обрывается узкая стезя,
Воронье, над ней кружа, своим криком режет душу без ножа, всё зло творится не для
Авторского ремесла, всё как раз наоборот – зло по накатанной колее босиком идёт,
И живёт без особых забот, потеряв своим грехам счёт! Рядом с ним нет людей приличных,
Вокруг немало безразличных, наглых и циничных и даже немного эксцентричных,
Презирающих смердов обычных, я – один из них, но страдаю за других из-за привычек своих!
Всё зло покрыто смогом и дымом, кто-то стал его побратимом, кто-то стал нелюдимым,
Немощным и больным, думой томим, не пожелал стоять рядом с быдлом в шеренге одной,
Не по своей вине стал частицей неотделимой и вечно гонимой из просторов родных,
Приходится страсть из-за слабостей своих! В дьявольской личине
Таится образ степенного мужчины, есть тому скрытые причины,
Огонь дребезжащей в ночи лучины осветил на его челе глубокие морщины,
Где каждая черта  лица с другой незримой гранью слита,
И жертвенной любовью навеки скреплена,
Каждый идёт своей тропой до смертного одра,
Пока  не наступит вокруг догоревшего костра звенящая божественная тишина!
Не слышно шума трава, только тень пожухлой листвы, и мы, сидящие в тени,
Коротающие жизни  дни в воспоминаниях о часах безумной и прекрасной любви!
Она коснулась нас, как-то странно и впопыхах, прошла мимо филигранно на носках
Со  слезами на глазах, она до сих пор таится в тебе и во мне, иного не дано нам на земле,
Весь вешний мир склонился  у ног влюблённых тел,
Вот только бог не захотел встревать в грязное дело,
Легче зло арестовать, но как? Согнать в одну кучу негодяев, 
Вместе с ними к стенке поставить их хозяев, пусть знают,
Что как они желают, тому не бывать! Придётся им принимать быстродействующий яд,
И достояно умирать, отправляясь в кромешный ад! Когда хотят оказаться в тенетах паучьих,
Ищут удобного случая, чтобы суть высосать из нравоучений лучших,
А худших оставить для святых, пусть они что-то пытаются высосать из них!
В миг страсти нет особой разницы в размерах женской задницы,
Оргазм выглядывает из грязного белья, для него есть правда одна,
Ей не нужна тишина, без огня нет ни дама, ни полноценного сна,
Пусть опадает долу листва, и о святости хлопочет душа,
Главное – задарма на краткий миг умереть и тут же воскреснуть,
Сбросив на пол белоснежный плед, и с раннего утра песни напевать,
Прошлое круша, и вновь грех верша, пока из-за дубовых дверей
Не покажется один из местных поводырей при свете ярких фонарей!
Наша жизнь под бдительным контролем государства,
Это сущая правда, куда податься рабочему классу,
Чтоб скорчив гримасу  не сразу, а опосля 
Свою жизнь начать с абсолютного нуля?!
Вы все силы женщине отдали, развеяли её печали,
 И этим богаты, вы же ни в чём перед ней не виноваты,
Это бюрократы лишили вас приличной зарплаты,
Её не хватит даже на салаты, существенные траты
Меняют цифры и даты, приходят новые рассветы и закаты,
Но остаются господствующие классы, чтобы терроризировать народные массы!
Мы же парим в облаках, доказываем свою правоту на кулаках,
А потом ползаем у женщины в ногах,
Идём ва-банк носим проказницу на руках,
Не отказываем ей в деньгах, а на фига?
Чтобы она вновь смотрела свысока на своего покорного раба?
Коль в нём вовсе нет души, пиши, что всё пропало,
Его бытие сполна достало, всю семью по округе разбросало,
Потное чело пронзила усталость, исчезла к бабе жалость,
 Как бы ей не пришлось рвать на голове рыжий волос,
Что посеешь, то пожнёшь, мир жесток, в нём есть сто путей и сто дорог,
Выбор за тобой: быть ли тебе рабом или слугой, находясь под женской пятой?
Можно употребить слова намного крепче, но разве от этого станет легче?
Умная мысль прячется между строк, её мощью наделяет бог,
У него расчёт на долгий срок, а каким будет последний итог?
Жизнь сами преподнесёт урок, кто войдёт в твой чертог,
Или и ты, как и прежде будешь  одинок, или бог омоет твою грешную плоть
Под сенью чистых вешних вод? Возвращаются все на круги своя,
Природа нас тащит в обжитые края, там знакомая с детства стезя,
Там зелёная поляна у степного ручья, там слышна песня старого соловья,
Ну и что же? Всё же, если сможешь, прости все давнишние грехи,
Они высасывают душу изнутри, дерутся верхи, воюют низы,
Меж ними нет христовой любви, только море крови, ты стонешь от боли,
Твои не сыгранные роли не по собственной воле томятся в неволе!
Кто-то псих из двоих, маска равнодушия на них, на лицах эмоций никаких,
То ли пьян жених, то баба – дурра, посидим – поговорим и тогда решим окончательно,
Чья культура выше, ветер становится тише, голуби целуются на крыше!
Чем выше культура – ниже поцелуй, нам один ***, под чужую дудку не танцуй,
Зря не паникуй, рискуй, пока ты молод, дабы утолить свой сексуальный голод!
Бойся опоздать, впереди немало значимых чисел и дат,
И многое ты не успеешь высказать, тебе же решать:
С кем в одной упряжке вотчину пахать, с кем сеять и жать?
Кто для тебя будет детей рожать? Ты должен семью содержать,
И тебе отвечать, что и как? Коль в доме бардак, значит, не удался брак! 
Вот так – иначе никак! То ли супруг – дурак, и бабе надоел его диктат,
То ли баба та на руку не чиста, и грешны её уста, она бросает на ветер слова.
Но загодя не думает голова, когда их обратно вернёт людская молва?
Где защита от плевков и пощёчин? Они между прочим хуже червоточин,
Сердечные раны долго кровоточат, и сильнее иных болят! Бойся опоздать,
Одна дорога приведёт тебя в Ад, а другая – как затея пустая, ускользнёт из рук,
Как сук, на котором сидишь, и зришь в пустоту, слова теряешь на ходу,
И засыпаешь лишь к утру на зелёном лугу! Тебе невмоготу жить одному,
И не под силу самому рать для себя глубокую могилу, приходит час – вновь отказ,
Блеклая обыденность фраз, повторявшихся уже не раз, подчас звучит как глас небес,
В них что-то эзотерическое есть! Извечен процесс постижения сути бытия,
Не вечна его стезя, прожив более середины, совсем не думаешь о кончине,
Мечтая о желаниях своих, отчаянных и злых, они не хуже, чем у других,
Но как воплотить их в жизнь? Тебе толпа сочувствует слегка,
И наблюдает за перипетиями бытия издалека, хлебая водку из горла,
Пришла пора – брать судьбу за рога, нужда заела, до ручки довела белокрылого орла!
Неужто ему хана? Разве его вновь погонят с родного двора? А как же любовь, что когда-то была?
Нет значимых слов, чтобы хребты и головы ломать,
Спустя года, внезапно с неба покатится твоя путеводная звезда,
Ты же с прошлым ссоришься, миришься и вновь грызёшься, в родные пенаты уже не вернёшься,
Вот-вот на дрын напорешься, невзначай налетишь, что-то проворчишь
И вновь в волчью яму угодишь, тебе судьи вынесут народный приговор,
Докажут, что ты – разбойник, тать иль вор, не влюблённый в бабу ухажёр,
У тебя спор выиграл молодой стажёр, он лез судьбе наперерез,
В чужой постели снимал стресс, был прокол, был порез,
Да, не вечен любовный процесс! Поднять, не смея глаз,
Ты вновь вступал в половую связь, ложился в чужую кровать,
Чтобы нелюбимую женщину к грешной плоти страстно прижать,
Пытался баб чередовать, меня диван на кровать, и не прекращал мечтать,
Когда же знакомая стать и лучшая в мире ****ь вновь будет все твои члены ласкать?
Все психи на вид или злобны или тихи, они, как ночные мотыльки у полноводной реки,
Крутятся у ночного костра с вечера и до раннего утра, обжигают крылья на лету,
Оставив на краткое время тлен и маету, опомнившись лишь к утру,
А ближе к вечеру завистники сами определят их судьбу!
Наденут белоснежную рубаху и тут же отправят на плаху!
Им виднее, утро вечера мудренее! Кто-то получит топором по шее,
А кто-то останется  преданным сокровенной идее!
Всюду – опроверженье, хотя она, как барышня на загляденье,
Но любое объясненье недостойного лица в испуг проводят небеса!
На всё воля Творца! Промолчи! Промочи!» промолчи! Ничего в ответ не говори!
Пусть грусть уляжется в груди, и ты тогда сойдёшь с проторённой стези,
Сможешь напрячь свои мозги, тебе же проще определить почерк рока и судьбы,
Они – поводыри завистливой толпы! Не уходи! Постой! Отдышись! По сторонам не крутись!
Всё так же плоть пребывает в кураже, а в душе – бушует ненастье,
Разум - стреножен, мозг – обезвожен, ему никто давно не нужен,
Он, словно был контужен, болен и простужен, но не обезоружен до конца!
Унылая среда – очей очарованье, молчанье – золото, но сердце расколото,
Ему без любви то холодно, то жарко, в делах – запарка, нет ни одного признанного стандарта,
Чтобы праведно жить по древнему шаблону и не сбегать из дому от постоянных дрязг,
Раскрыл и двери дома своего – тьмы и больше ничего! Глубокое молчанье!
Неравномерное дыханье и дивное звучанье из глубины минувших дней,
Он то тише, то сильней звучит в душе измученной моей! Пустыня мёртвая вокруг!
Стучит по мостовой женский каблук, на деревьях дятлы ведут перестук,
Каждый звук, как прежний недуг вызывает мимолётный испуг!
Как поздний гость прошу приюта в доме бога своего,
Но не откликается никто, им не до того, кто в полночной тишине
Думает лишь только о самом себе! Видит бог, как он живёт,
Опустив долу живот, в живых не значась,
Одно из его чудачеств и качеств – любовь к Музе,
Он давно мечтает о брачном союзе, но не получается никак вступить в желаемый брак!
Мысль в горячке бежит по брусчатке, пытаясь что-то доказать молодой и статной гордячке,
Но та бежит налегке по высокой колее, она привыкла к покою и тишине!
Презрен же ты по сути, уходят от тебя часы, бегут минуты, лишь холод лютый
Отвращает от душевной смуты, обещает новые дебюты, новые пейзажи, странные этюды,
Но судьи столпились за спиной, что-то орут вразнобой, я – им не судья, у каждого своя стезя!

г. Ржищев
6 февраля 2020г.
21: 02