Интервью с самим собой

ПОЭЗА, ПРОЗА и просто БЕЛЛЕТРИСТИКА
Поэт и журналист Вячеслав СУХАНОВ:
Я НЕ ПРОРОК…

За 20 лет, проведенных в профессиональной журналистике, я написал сотни рассказов, напечатал не один десяток репортажей и взял сотни интервью у очень достойных и у не очень приятных людей. У меня тоже брали небольшие интервью, чаще - просто резюме для разных сергиево-посадских СМИ и сайтов – в основном, как у политического эксперта и как у председателя Сергиево-Посадского отделения Союза журналистов России.
Но я что-то не припомню, чтобы меня кто-то расспрашивал о моей творческой составляющей, хотя я печатался как журналист и литератор в известной в нашем городе газете «Зеркало», в популярных журналах «Кстати» и Inside. А позже – в 2018 году издал книгу «Непридуманные рассказы» со своими рассказами, ХОББИтами, детективами, стихами и публицистикой.
Обидно даже.
Вот я и решил для своей второй книги «Из жизни замечательных людей» написать САМОинтервью с собой любимым, как я это СОТНИ раз делал с другими людьми.
И вот что получилось…

- Вячеслав Николаевич, как принято в проводимых вами интервью, расскажите немного о себе. Но немного, чтобы не утомлять нашего с вами читателя.
- Родился я в 1954 году в Ленинграде, на Гаванской улице, что на Васильевском острове. Здесь учился в Военно-инженерной академии им. Можайского мой отец, будущий полковник Николай Васильевич Суханов. Мама работала на ситценабивной фабрике им. Веры Слуцкой. Что и как набивают в ситец и кто такая Вера Слуцкая, я до сих пор не знаю, но твердо запомнил это название с раннего детства.
Школу я окончил на острове Городомля, что на озере Селигер, в Тверской области. Туда отца направили после окончания академии начальником военного представительства при ракетно-гироскопическом заводе. Вот там, за колючей проволокой и бескрайними хмурыми плесами, и прошло мое детство и отрочество.
Затем МВТУ им. Баумана, гироскопическая, естественно, специальность. Распределился в 1978 году в ЦНИИМАШ, в г. Королев, которым руководил тогда сподвижник Сергея Королева Глушко. Служба офицером-двухгодичником в группе регламента Махачкалинского полка дивизии РВСН. Затем 18 лет в военном представительстве при НИИХСМ, на Реммаше. Последнее звание – подполковник.
А с января 1999 года и по нынешний день – журналист и литератор, как сейчас модно выражаться…
- А вы все-таки постарайтесь не выражаться – нас все-таки люди читать будут. И, возможно, дети.
- Ладно, не буду. Хотя в то, что меня будут читать, верится с трудом.
- Так, с биографией закончили. Теперь о творчестве. С чего это вас понесло в поэзию и журналистику?
- Вообще-то, как мне представляется, творческие гены мне передались по материнской линии - от ее отца, моего деда, Василия Васильевича Шаткова. Он и рисовал, и заметки в газеты писал. Правда, когда его в 1930-е годы арестовали и сослали в Коми АССР, бабушка картины все сожгла. И я их не видел. И деда тоже.
Еще один тоненький творческий пунктир прослеживается опять же по материнской линии. Она рассказывала, что одна из сестер ее деда вышла замуж за одного из братьев Абрикосовых, которые до революции владели в Москве известной кондитерской фабрикой братьев Абрикосовых (позже названной тупоголовыми большевиками именем председателя фабричного профсоюза Бабаева). Один из братьев – Андрей Львович Абрикосов - стал народным артистом СССР. Вы его могли видеть в комедии «Свадьба в Малиновке». Это наше семейное кино. И мама рассказывала, что он давал ей с отцом контрамарки на спектакли в театре им. Вахтангова, где он служил…
Как-то вот так.
- Это, так сказать, корни, истоки. А что же случилось с побегами и ростками?
- После окончания школы я поступал в ЛЭТИ им. Ульянова-Ленина, в Ленинграде, но не прошел по конкурсу, потому что записался в поток абитуриентов, нуждающихся в общежитии. Если без общаги, я бы прошел. Возвращаясь домой, я в отцовской машине сочинил мрачное стихотворение, полностью соответствующее тогдашнему моему настроению. И понеслось!..
- Это о поэзии. А как вы познакомились с журналистикой?
- Тут еще проще. Когда я поступал в МВТУ им. Баумана, мы с отцом, наученные горьким опытом, на общагу уже не претендовали. И я поступил. Жил на частных квартирах, за которые платили родители. И, естественно, думал, как бы попасть в общежитие. А тут ко мне подошел член профкома факультета и предложил вести факультетскую стенгазету. Я согласился в обмен на заселение в общагу. Так я первым со всего нашего курса оказался в студенческом общежитии на 5-й Парковой, где и прожил почти 5 лет. Одновременно неся общественное «обременение» в виде стенной газеты.
Так что и тут нужный опыт был получен.
А позже, через много лет, уже после увольнения из армии, я волею безработных судеб неожиданно для себя и родных оказался в профессиональной журналистике.
- Есть ли у вас предпочтения в поэзии и прозе?
- Мои любимые поэты, которых я заочно считаю своими учителями, - это поэт Серебряного века Игорь Северянин и футурист Семен Кирсанов. Их я уважаю и люблю больше других. Что же касается прозы, то тут у меня ярко выраженных предпочтений нет. Наверно, потому, что я с детства много читал – и классики (которую обожала моя мама), и детективов, и военных мемуаров (которым отдавал предпочтение мой отец). У нас в семье всегда было много книг. 
Свою же личную библиотеку, включающую порядка 100 собраний сочинений, я начал собирать будучи еще студентом с книги Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души». Позже, служа в Дагестане, я на подпольных книжных развалах начал покупать Валентина Пикуля, детективы Юлиана Семенова и Эдуарда Хруцкого, романы Александра Дюма и Оноре де Бальзака. И опять же – понеслось!
Теперь моя домашняя библиотека включает несколько тысяч томов. И еще более 5 тысяч томов - в электронном виде в формате ePub.
- Да вы, батенька, книголюб!
- Еще бы!
- Не можем не задать наш традиционный провокационный вопрос: а где вы видите ВАШЕ место в посадской литературе и журналистике?
- Рейтинг моих предпочтений в местной поэзии я составляю из людей, с которыми был лично знаком. На первое место я бы поставил словесного эквилибриста Григория Глазова и безвременно ушедшего от нас замечательного поэта Игоря Еремеичева. Второе место я бы отдал поэту-сатирику Сергею Большакову (не путать его с люмпен-депутатом Игорем Большаковым – прим. автора). На третье место я скромно поставил бы себя. А ниже - всех остальных и прочих, умело и не очень пишущих о цветочках и несчастной любви.
- Но о любви тоже нужно писать…
- Наверно. Но не надо забывать знаменитую формулу Евгения Евтушенко, что «поэт в России - больше чем поэт»! Это обязательно должно быть в творчестве. Как я когда-то, устав от безвластия и безнадеги 1990-х, вспоминая опыт истории, когда на смену демократическим правительствам приходили маргиналы и диктатуры (как в 1917 году правительство Керенского заменила диктатура пролетариата, а в 1933 году в Германии -  Веймарскую республику сменил III рейх уголовников и нацистов – прим. автора), написал свое стихотворение:

Предчувствие Русской Судьбы

Хоть я поэт, но не пророк, и я не знаю наших судеб. Об этом знает только Бог, - что нам грозит, что с нами будет. Куда подуют Ветры Зла. Что впереди - темно иль ясно. И где под Знаменем Добра мы сложим головы напрасно.

Но тут умов больших не надо. Мне ясно все, я сам не рад: Мы строим рай, сбежав из ада, а этот рай - ТАКОЙ ЖЕ ад!

Как ни крути, идет к тому, что нас возглавит новый "Гений". Он победит бардак и тьму, и он разбудит нас от лени. Но чтоб бардак преодолеть, чтоб насадить в нас "Справедливость", он УНИЧТОЖИТ нас на треть за наши гонор и спесивость. Кто ненавидит над собой Господ и Гениев надменно, тот сгинет в шахтах, под землей, иль вымрет в тюрьмах постепенно.

И нету выхода, хоть плачь, - такая Русская Судьба, где самых честных ждет палач, а остальные - голытьба...

21.05.98

- Мощно!
- Спасибо.
- А почему стихотворение написано в строчку, а не, так сказать, привычными куплетами?
- Каждый автор сам выбирает свою манеру написания произведения. Кто-то, как поэт Владимир Смолдырев, трудившийся инженером в 1960-е годы в Лозе, писал верлибром - нерифмованным «белым» стихом, кто-то пишет все строфы с маленькой буквы. А мне, в подражание Семену Кирсанову, захотелось выпендриться и изложить свою мысль, как обычно пишут рассказ или новеллу…
Но чаще я пишу и в обычном варианте. Например, помните, мой коллега Сергей Большаков прошелся по странноватому главе города Николаю Маслову. И я тоже не остался в стороне:

Город Глупов взволновался -
Городничий к нам пришел.
На хера нам новый сдался?! -
Нам и с прежним хорошо!

3.08.2009

- Легко вам пинать бедного мэра. А вот повыше замахнуться слабо?
- Я никогда никого не боялся. Но, правда,  писал в СТОЛ, когда было НЕЛЬЗЯ. Это я про советскую эпоху. А когда стал участником Августовской демократической революции 1991 года, то совсем перестал бояться. И когда герой революции Борис Ельцин через несколько лет окончательно спился и стал всеобщим посмешищем, я написал, будучи еще офицером:

Вчера был наш,
Вчера – герой.
Сейчас алкаш,
Сейчас – чужой!

2.09.1995

- Это понятно. Это вожди. А как же народ реагировал на вашу революцию?
- А люди ехали в электричках и обсуждали, что Нюрку муж бьет, а Варька никак родить не может. Об этом тоже писал.

Корабль Россия

Куда плывем, никто не знает.
И капитан, нажравшись вдрызг,
Штурвал вертИт. – Корабль бросает
Среди пустынных черных брызг.

Команда пьёт и всё ВОРУЕТ,
Что попадется на глаза.
И боцман тоже озорует. - 
НО надвигается ГРОЗА.

Сверкают молнии. И тучи
Вот-вот закроют горизонт.
А, может, все же было б лучше
Команду ВЫБРОСИТЬ за борт?!

Но пассажиры безучастны.
Достав нехитрую еду,
Они жуют. – И всё напрасно.
Они не чувствуют БЕДУ…

13.08.1995

- Ну, хватит о политике. Тут к вам вопросов нет. А вот лирика?
- ВСЯ моя лирика напечатана в книге «Непридуманные рассказы». Вот несколько  лирических стихов оттуда:

ЛЮБОВЬ

Из ночных бессвязных сновидений,
Из отдельных фраз и нежных слов,
Из моих фантазий и сомнений
Вдруг в душе рождается любовь.

Я в цепях. Я в упоенье страсти,
И нету сил себя преодолеть.
Я жажду Вас, но Вам желая счастья,
Нет, не желаю мною заболеть...

1986

ДЕВЧОНКЕ С ДЛИННЫМИ НОГАМИ

Девчонка с длинными ногами
И опечаленным лицом,
Девчонка с длинными ногами,
Я мог бы стать тебе отцом.

Иначе рок распорядился,
Мою судьбу с твоей сплетя,
И я в тебя, увы, влюбился,
Мое несчастное дитя...

1987

И последнее:

ПРИВЕТ

Искось брошен взглядом
Мне чужой привет.
Мне ответить надо,
Да охоты нет.

Проходи, не смейся.
Знаю, все равно
Нам с тобою вместе
Быть не суждено.

Я не верю в случай,
Не молюсь судьбе.
Улыбнись мне лучше -
И иди себе...

1986

- А что вы думаете о посадских прозаиках? Они у нас есть?
- Я слабо слежу за этим направлением в посадской литературе. Поэтому могу говорить только о коллегах, с которыми работал в своих журналах. Мне очень нравились писатель Александр Лапшин, который позже уехал на родину - на Украину, писатели-орнитологи Владимир Жеглов и Дмитрий Кошелев. Мне нравятся работы наших посадских историков - пусть это и не проза. Книги Владимира Ткаченко, Константина Филимонова и краеведа из Лозы Владимира Эльчиева стоят у меня на книжной полке рядом с моими.
Краеведческие изыскания Александра Рдултовского (в «девичестве» Луневского) тоже мне всегда нравились. Я давал ему задания - или раскопать информацию о первых градоначальниках Сергиевского посада (как назывался наш город до революции 1917-го года), или что-нибудь написать о топонимике наших улиц. И чтобы это обязательно было чтивом! - И он практически всегда приносил интересные материалы, которые я печатал.
- Что скажете о вашей собственной прозе?
- Например, что детективные повести в Сергиевом Посаде, насколько мне известно, никто, кроме меня, никогда не писал. В этом деле я первопроходец.
Что же касается моей прозы, то, как мне кажется, моя сильная сторона состоит в том, что, во-первых, у меня огромный жизненный опыт. А, во-вторых, что мне, по роду журналистской деятельности, пришлось встречаться с очень многими интересными людьми. Часто истории, ими поведанные, просто просились оформиться в рассказы или новеллы. Что я и делал, литературно обрабатывая эти откровения и собирая в соответствующие сборники. У меня есть нюх на такие вещи.
- Интересно узнать, как вы выбираете себе собеседников для интервью?
- Обычно я стараюсь приглашать на беседу тех людей, которые достойны того, чтобы о них знали наши сограждане. Это художники, историки, писатели, директоры наших библиотек, музеев, школ, колледжей, наши гости из Крыма и Донбасса. Как говорил один мой приятель - лучшие люди района! Которым есть, что рассказать, есть, чему научить, есть, чем поделиться. И чтобы мне, как простому представителю народа, тоже было интересно послушать.
Чтобы окружающие видели, что у нас в городе не только воруют, не только сажают и убивают мэров и депутатов, но и есть масса замечательных людей, которые являются нашей славой и нашей гордостью.
- Вы не только пишете, но и много чего коллекционируете...
- Да, это так. Я коллекционер по жизни и собираю все, что попадется: картины, книги, футбольные и театральные программки (ведь я, будучи студентом, работал работником сцены в знаменитом Театре на Таганке, видел живьем, на сцене и за кулисами Владимира Высоцкого, комика Готлиба Ронинсона, режиссеров Анатолия Эфроса и Юрия Любимова и др.).
Еще у меня несколько сот виниловых пластинок, которые я собираю со студенческих времен. Это и западная рок-музыка, и отечественная. Ведь я продукт музыкальной культуры 1960-70-х годов. Еще оперетты моего любимого Имре Кальмана.
Все это, не считая 250 гигабайтов музыки на внешнем жестком диске домашнего компьютера. А к нынешнему Новому году я сделал себе музыкальный подарок - заказал несколько любимых LP. Это «Abbey Road» моих любимых The Beatles, альбомы «Mashine Head» и «Who Do We Think We Are» другой британской группы Deep Purple, пластинка «Agualung» группы Jethro Tull. Их концерты я тоже смотрел, когда эти и другие британские рок-группы приезжали в Москву. А видел я вживую и битла Пола Маккартни, и Deep Purple, и Smokie, и Status Quo, и Роджера Уотерса из Pink Floyd, и Uriah Heep.
- Не слабо!
- Да, и последнее. Мне не хотелось бы, чтобы от нашего с вами разговора осталось негативное впечатление - вот живет человек - пенсия хорошая, книжки на свои деньги издает, развлекается, коллекционирует все, что хочет, посещает выставки и концерты. Короче, катается как сыр в масле...
- А разве не так?!
- Отчасти так. Но только одно уточнение - я живу ТАК, потому что мне так жить  ИНТЕРЕСНО, а книги  выпускаю не для хвастовства и не для обогащения (книги я раздаю бесплатно друзьям и родным), а для того, чтобы остался след в истории от человека по имени Вячеслав Суханов. И от тех людей, которые жили рядом с ним.
Вот и все. Аминь...

Подводя итоги…

Зачем я жил? – теперь уже не знаю.
Возможно, ошибался впопыхах.
И та, которой верил, «дорогая»,
Меня оставит позже в дураках.
Я не успел построить дом надежный
И сына не сумел, увы, родить.
Я нес проклятие судьбы пустопорожней
И не умел красиво говорить.
Я ничего не сделал для Отчизны,
Я не погиб с винтовкою в руке.
Я ощущаю горечь укоризны,
Что не ушел в последнее пике.
Про что писал, - забудут всё, конечно,
О чем мечтал, - наверно, не поймут.
Я был КАК ВСЕ на свете этом грешном,
За это нам награды не дают.
Что  мне мешало? - Я уже не знаю.
Но вновь прожить прожитое нельзя.
И не придет на кладбище родная,
И не приедут школьные друзья…

2012

- Спасибо вам за интересную беседу, Вячеслав Николаевич.
- Спасибо и вам, Вячеслав Николаевич, что позвали. До свидания, друзья!


(Специально для книги «Из жизни замечательных людей»)   
2020