Естественное выживание или искусственное?!

Не сужу и не собираюсь ..

Пусть цепЬляЙиудSя за жизнь все как могут ..

Но когда всё в основном рАДи денег тварится вРИМнесущем ......
Сие же ОТЧЕньВИДдно БОЛЬшинству уже и давно ......

Ведь нет ни в природе, ни во вселенных всИГО такого искусственного чЭго навыдумывали СОВРИменные РИМлиуди ......

Бедные и здоровые молча мрут и БЕС огоВОРочно жертвуют собой, ради эгоистичных больных (нетеЛОМ, так ГОЛ ЛОВ Вами(((((( и боХгАДых ...... которые и создали, навязали по сути все эти беды глобалГлистные, паразитические  и БЕСчеловечные, с УБИЙственной срЕДой (опять же) паразитического "обитания" за счёт любых других ......

Мужские сердца "МОТ ТОРЫ сильнее, мощнее" !!!!!!

Поэтому на БОЙнЯх = ВОЙнах  всё также ИХ только и будут  "потрошить" на органы !!!!!!

Ниже пРИМер  того что моё сердце АД ТОРгает ......

Почему ?!

Элементарно потому что когда мне вдруг ли в гАДков эдак 20 с небольшим ПОПлохЕЛо неоЖИДанНОЛИ  в транспорте ......
я чётко и резко осознал, что веду неправедный образ жидТухи !!!!!!
но КАЛ лёса и "табуСЫ"  я не приз знавал никогда и не собираюсь !!!!!!

При всём, при этом ни в коем случае не отвергаю скорой помощи врачей травматологов, экстренной хирургии при несчастных случаях, катастрофах (с ДОБРОВОЛЬНЫМ ДОНОРСТВОМ крови), а  ещё ЛУЧше УНИКАЛЬНЫХ целителей от приРОДЫ !!!!!!!!



"Два года назад у нее началась вторая жизнь. При этом первая норовила закончиться в любой момент. Каждую ночь, ложась спать, она знала, что утром может не проснуться. Последние полгода «до» — сплошные боль, страх и ожидание чужого сердца, которое может стать своим. До такой степени, что перестанешь его слышать и даже чувствовать. Она старается не думать, что цена ее жизни — чья-то смерть. Хотя в глубине души испытывает благодарность.

К человеку, которого не знала и уже не узнает. За самый дорогой на свете подарок, что он вручил ей после смерти, — свое здоровое сердце.

Не выходя из дома

«Ой, только кошку не выпустите, — открывая дверь квартиры, предупреждает Анна. — А то она любопытная очень. Зовут Коба. Нет, не бойтесь, к вождю народов это отношения не имеет. От слова «кобальт» ее кличка. Видите, шерсть у нее немного синим отливает. У нас, кстати, еще кот есть. Но он по-мужски более выдержан. И даже немного высокомерен. Предпочитает лежать на стеллаже и смотреть на всех сверху вниз. А давайте чаю выпьем. Вы сразу согреетесь, погода такая противная за окном».

Аня говорит, что в такие дни даже рада, что не нужно лишний раз выходить из дома. «К счастью, я пиарщик, поэтому могу работать удаленно. Конечно, когда случаются встречи или важные совещания по проектам, которые я веду, приходится наведываться в офис. Но для меня эти визиты скорее праздник. Можно встретиться с коллегами, вместе пообедать, обсудить разные новости. А вообще я стараюсь бывать на улице каждый день. Придумываю себе какие-то дела: в магазин там сходить или еще куда, по бытовым вопросам. Заодно гуляю. Прохожу по несколько километров. Моя врач мне так и сказала: сердце — это мышца, которую нужно постоянно тренировать. Вот я и тренирую. С удовольствием».
Анна Субботкина
Анна Субботкина
© Фото : из личного архива

Болезнь сердца у нее обнаружили в семь лет. «Мы тогда в Оренбурге жили. Собирали документы к школе, обходили врачей. Внимательно послушав меня, участковый педиатр обнаружила шумы. Направила к кардиологу. Провели обследование, появился диагноз — гипертрофическая кардиомиопатия. Это значит, что стенки камер сердца утолщаются, а их объем не растет. Поэтому мой мотор перекачивает меньше крови, чем требуется, и к тому же плохо расслабляется».
Монитор, показывающий параметры жизнедеятельности пациента
Монитор, показывающий параметры жизнедеятельности пациента
© РИА Новости / Михаил Фомичев
Перейти в фотобанк

Поскольку случай Ани оказался нестандартным, долго не могли подобрать лечение. Причину болезни также точно определить не удалось. Исключив наследственный фактор, остановились на осложнении после простуды. «Скорее всего, я перенесла миокардит, который и привел к неизлечимой болезни. Кстати, в силу возраста, а точнее, благодаря природному жизнелюбию, я никогда не думала о плохих прогнозах. Просто жила как все. Правда, с семилетнего возраста бегать, прыгать, плавать и танцевать мне было запрещено. Да что там, даже шагом не могла преодолеть несколько сотен метров. Возникала одышка. Но я отдыхала и шла себе дальше».

Отложенная реальность

До 15 лет Анна лечилась в родном Оренбурге. Потом ее направили в Москву — в НЦЗД РАМН. На обследования она приезжала дважды в год. Каждый раз лечение корректировали. Тем временем девушка окончила школу, поступила в университет, началась веселая студенческая жизнь. Но в 19 лет появились новые симптомы. Весьма тревожные. И Аня решила переехать в Москву, чтобы плотнее заняться здоровьем.

«Мне повезло: вскоре я нашла своего врача. Кто это проходил, поймет, насколько это важно. В моем случае — жизненно необходимо. И тогда, и теперь я не делаю ничего, не посоветовавшись со своим доктором. Обсуждаю каждый шаг: что и когда есть, пить, какие лекарства и как принимать. А после пересадки она просто ведет меня по жизни за руку. В общем, мне без нее никак».

Первый раз о трансплантации как о возможной перспективе врач сказала, когда Анне было двадцать. Однако в ту пору она не восприняла это всерьез. Подумала: будет — не будет. Надо надеяться на лучшее. С этой надеждой прожила почти восемь лет. Однако в 2016-м все резко изменилось.
Вход в операционную НЦССХ им. А. Н. Бакулева
Вход в операционную НЦССХ им. А. Н. Бакулева
© Фото : Екатерина Штукина

«В декабре я попала в реанимацию. Мерцательную аритмию, приступы которой случались все чаще и длились все дольше, не удавалось купировать лекарствами. Через три месяца терпеть стало невозможно и мне сделали радиочастотную абляцию. То есть «прижгли» кусочки миокарда, возбуждающие сердечную мышцу и создающие нарушения ритма. Но и это не помогло. Вот тогда меня и поставили в лист ожидания донорского сердца».

Спасительное везение

Анна уверена, что ей повезло. Она вообще считает себя везучим человеком. «Донора я ждала меньше полугода. А теперь понимаю, что процесс ожидания — самый тяжелый период во всей этой истории. Я не могла принять мысль, что мне пересадят чужое сердце. Потом, когда поняла, что устаю, даже завязав шнурки на ботинках, всерьез испугалась. Я четко осознала: могу попросту не дождаться. Постоянно прокручивала в голове возможные варианты развития событий. Стала думать, где взять денег, если сердце не появится до конца года».
Анна Субботкина
Анна Субботкина на отдыхе
© Фото : из личного архива

Забегая вперед, она говорит, что трансплантацию ей сделали абсолютно бесплатно, в 119-й больнице в Новогорске. По квоте оказания высокотехнологичной медицинской помощи.

«За пребывание в больнице я тоже ничего не заплатила. То есть в очередной раз судьба оказалась благосклонна ко мне. О том, что есть донорский орган, мне сообщили в октябре, а это значит, что мы уложились в срок действия выделенной до конца года квоты».
Операция на сердце в НЦССХ им. А. Н. Бакулева
Операция на сердце в НЦССХ им. А. Н. Бакулева
© Фото : Екатерина Штукина

Долгожданный звонок раздался не ночью, как часто показывают в кино, а средь бела дня. «Это случилось в субботу. Видимо, еще и фамилия сработала (Субботкина. — Прим. ред.). В 12 часов со мной связалась моя врач и сказала, что есть сердце. Сейчас его проверяют на совместимость с моими иммунологическими показателями, большая вероятность, что оно подойдет, поэтому я должна быстро собираться. Такая срочность сыграла на руку в психологическом плане — просто не было времени ни на раздумья, ни на панику. В общем, в семь вечера я въехала в операционную. Веселый анестезиолог пропел что-то шутливое и вырубил меня. Очнулась я спустя шесть часов в реанимации. С новым сердцем».

«Я не чувствую сердца»

Чаще всего ее спрашивают о том, что она помнит о самой операции и какие сны видела во время наркоза. «Ничего не помню, ничего не видела, — отвечает девушка. — Просто тьма. Время операции вычеркнуто из моего сознания. А вот ощущения после пробуждения помню очень хорошо. Я вдруг поняла, что не чувствую сердца. Вообще. Впервые в жизни. Понимаете, свое больное сердце я ощущала всегда, каждую секунду. Вот оно сжалось, вот забилось быстрее, вот замерло. А здесь — тишина. Его будто и нет. Я даже заволновалась по этому поводу. А потом поняла, что это нормальное состояние здоровых людей, и испытала счастье. Абсолютное».

Из реанимации в отделение Анну перевели на четвертый день. Через три недели она была уже дома. «У меня вообще ничего не болело. Я прекрасно себя чувствовала. Но, оказавшись в родных стенах, несколько растерялась. Поняла: врачи сделали для меня все, что могли, однако теперь мое здоровье — в моих руках. А рисков великое множество. Самый главный — возможность отторжения нового сердца моим же организмом. Чтобы этого не случилось, я должна пожизненно принимать иммуносупрессанты — препараты, снижающие иммунитет.

Да, препараты выписывает врач, и, по идее, я должна получать их бесплатно. Однако рекомендованный мне «Програф» стоит недешево, поэтому его заменяют более бюджетными дженериками. Можно добиться индивидуальной закупки, но для этого нужно доказать, что на все остальные средства у меня сильные побочные реакции. Я не могу себе позволить рисковать, поочередно тестируя заменители оригинального препарата. Смена основного компонента терапии может слишком дорого мне обойтись. Ценой жизни. Поэтому покупаю лекарство самостоятельно. К счастью, я могу себе это позволить и оно пока есть в московских аптеках. А как быть другим «пересаженным»?

Кроме того, из-за подавленного иммунитета я могу заразиться всем чем угодно. По этой же причине невелик и шанс вылечиться.

Значит, надо свести к  минимуму коммуникацию с внешним миром: не ездить в общественном транспорте, не бывать в местах массового скопления людей. Ведь любой чих в мою сторону опасен — простуда способна обернуться трудноизлечимым заболеванием. У меня есть возможность работать из дома и при необходимости передвигаться на такси. Однако не все после пересадки могут позволить себе такую «роскошь».
Анна Субботкина
Анна Субботкина во время прогулки
© Фото : из личного архива

Остается надеяться, что у них все и так будет хорошо. В конце концов, каждый случай индивидуален. Я же, пока в состоянии, буду стараться обеспечивать своему сердцу максимально комфортные условия. Но самое неприятное — информационный вакуум, созданный вокруг темы о пересадке сердца. Правила жизни с новым мотором реципиенты вынуждены постигать путем проб и ошибок. Часто непростительных. Ведь доступной инструкции о том, что можно и что нельзя, попросту нет. Между тем на нас накладывается масса ограничений. Даже есть я могу не все и не всегда».

«Всем сердцем»

Несмотря на множество табу, Аня уверяет, что живет на полную катушку. «Труднее всего было в первый год после пересадки, самый рискованный в плане отторжения. Требовалось от многого отказаться и, наоборот, ко многому привыкнуть. Хуже всего давалась временная изоляция. Но тогда я сама выбрала этот способ не заболеть. Сейчас уже подолгу гуляю, катаюсь на велосипеде, беру уроки классического танца, иногда встречаюсь с подругами в кафе. И главное — опять путешествую».

Прошлой весной Анна и ее молодой человек Антон отправились в Амстердам. «К тому моменту я три года никуда не летала. Конечно, нервничала, но оно того стоило. В этом волшебном городе Антон сделал мне предложение. Я с радостью его приняла». Собеседница рассказывает, что познакомились они еще до пересадки. И даже до того, как стало понятно, что она будет. «Знаете, когда мне говорили, что мое здоровье — это проблема для серьезных отношений, я искренне не понимала, почему. Я же никому свои хвори не навязывала. Тем не менее некоторые кавалеры исчезали уже после первого приступа аритмии».
Анна Субботкина
Анна Субботкина на пляже
© Фото : из личного архива

Аню и Антона познакомили друзья. Когда он стал задавать вопросы по поводу ее самочувствия, она все честно рассказала. А попав в «лист ожидания», в лучших традициях жанра предложила ему расстаться. Антон отказался.

«После этого я, конечно, посмотрела на него другими глазами. Это настоящий мужской поступок», — признает девушка.
Анна Субботкина
Анна Субботкина с мужем на свадебной фотосессии
© REUTERS / Анастасия Андреева

Следующее путешествие Анны и Антона состоялось уже в сентябре. И стало свадебным. «Мы поженились в пятницу, 13-го. Не специально: просто не было других свободных дат в интересующем нас месте проведения церемонии. Но теперь это наш счастливый день. Медовый месяц мы провели в Барселоне. И после долгого перерыва я опять купалась в море. Только теперь могла плавать. Сколько захочу. Без боязни, что не хватит сил добраться до берега».

Двойная ответственность

Аня говорит, что ничего не знает о прежнем владельце ее нового сердца. «Вроде бы разглашение подобных сведений запрещено законом. Но я, конечно, интересовалась, чей мотор теперь работает у меня в груди. На что мне ответили: «А оно тебе надо? Работает — и слава богу!» Анна отмечает, что не ощущает каких-то перемен в себе — ни в привычках, ни в характере. «Хотя я очень надеялась, что после трансплантации заговорю на шестнадцати языках, — шутит она. — Или хотя бы заиграю на скрипке.
Операция через хирургическое увеличительное стекло
Операция через хирургическое увеличительное стекло
© Фото : Екатерина Штукина

А если серьезно, к донорству органов у нас в обществе неоднозначное отношение. На законодательном уровне существует так называемая презумпция согласия. То есть все граждане априори согласны на то, что после смерти их органы могут послужить в качестве донорских.

Однако когда я спрашивала у знакомых и даже близких людей, дали бы они такое согласие, если бы оно требовалось, многие отвечали нет. На вопрос почему говорили: «Просто не хочу — и все». При этом знали, что я — живой пример того, как донорский орган спасает жизнь. Думаю, отрицательное отношение к донорству часто формирует банальная нехватка знаний о том, как это устроено, и мифы о «черных» трансплантологах».

Анна не скрывает, что время от времени задумывается о том, сколько прослужит пересаженное сердце. «Конечно, много зависит от выполнения рекомендаций и образа жизни, но все равно у каждого человеческого мотора свой срок. У трансплантированного он ограничен. И хотя я стараюсь не зацикливаться на этом, мой самый страшный сон — подготовка к новой пересадке. Пока я к этому точно не готова».

Прощаясь, Аня берет на руки кошку и замечает, что никакие дурные сны не способны помешать ей радоваться жизни. «Я теперь так счастлива! Просто оттого, что могу ходить без одышки, бегать, прыгать. Я же больше двадцати лет всего этого была лишена. Конечно, благодарна за это. Всем, кто помог обрести мне новое сердце. И дал в жизни второй шанс. Надеюсь, я его достойна».

А вот что говорит о трансплантации сердца доктор медицинских наук, главный кардиохирург Минздрава России, академик РАН И РАМН, президент НМИЦССХ имени Бакулева Лео Бокерия.

Об истории

«В Советском Союзе основоположником трансплантации сердца стал Владимир Петрович Демихов. Собакам он делал пересадку еще в 40-х годах прошлого века, экспериментировал со вторым сердцем. Потом в Кейптауне Кристиан Барнард впервые пересадил сердце человеку. Это произошло 3 декабря 1967-го. В СССР же много лет велась борьба за право выполнить первую в стране трансплантацию сердца. В результате мы отстали на двадцать лет.
Кардиохирург широкого профиля Валерий Иванович Шумаков, директор Научно-исследовательского института трансплантологии и искусственных органов Министерства здравоохранения СССР, готовится к операции по пересадке почки.
Лео Бокерия
Руководитель лаборатории по пересадке органов Научно-исследовательского института скорой помощи имени Н.В. Склифосовского Владимир Демихов
Операционная Института хирургии им. А. В. Вишневского. Операцию ведет заведующий отделом врожденных пороков сердца Владимир Бураковский.
Институт сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н.Бакулева АМН СССР в Москве. Академик Владимир Бураковский во время осмотра пациента.
Кардиохирург широкого профиля Валерий Иванович Шумаков, директор Научно-исследовательского института трансплантологии и искусственных органов Министерства здравоохранения СССР, готовится к операции по пересадке почки.
Лео Бокерия
Руководитель лаборатории по пересадке органов Научно-исследовательского института скорой помощи имени Н.В. Склифосовского Владимир Демихов
Операционная Института хирургии им. А. В. Вишневского. Операцию ведет заведующий отделом врожденных пороков сердца Владимир Бураковский.
1 / 5
Владимир Демихов с пациентом Гришкой, которому три месяца назад пересадили второе сердце
© РИА Новости / Тихонов
Перейти в фотобанк

Надо отметить, что у нас долгое время эта практика не была легализована. Поскольку не существовало закона о мозговой смерти. Что это значит? Смерть констатировали по факту остановки сердца. И только в 1987 году приняли нормативный акт, который оговаривал, что человек скончался, когда умер его головной мозг. При этом другие органы еще могут функционировать, в том числе и сердце. А это значит, они способны послужить в качестве донорских.

К слову, мой учитель Владимир Иванович Бураковский сделал пересадку сердца еще в 1983-м. Тогда для этого требовалось специальное разрешение Минздрава. Он пересадил сердце от женщины к мужчине. Получилось, что вес реципиента был намного больше массы тела донора.

Как тогда говорили, без единой кровинки все прошло, но сердце оказалось слишком маленьким, и мужчина через четыре часа умер. Неудачные операции по пересадке сердца делал и Глеб Михайлович Соловьев — директор Института трансплантологии. Первую же успешную трансплантацию провел Валерий Иванович Шумаков — в 1987 году. В нашем институте первую пересадку я сделал в 1995-м.

О донорах

У реципиента и донора должно быть совпадение по группе крови и, желательно, по весу. Потому что сердце уже привыкло качать кровь на определенную массу тела. Соответственно, если она изменится, органу будет тяжело перестроиться. К сожалению, идеальных сердец (подходящих для пересадки) много. Это могут быть аварии или лопнувший сосуд в головном мозге. Человек умирает, а сердце — здоровое.
Лео Бокерия
Лео Бокерия
© Фото : Екатерина Штукина

Что касается совпадения сердец. В принципе, нет разницы, женское или мужское сердце станет донорским. Но предпочтительнее все-таки мужское, оно более мышечное, более выносливое. В 1964 году в Америке доктор Харди пересадил человеку сердце обезьяны. Пациент прожил лишь несколько часов и умер в состоянии тахикардии. Сердце обезьяны — маленькое, не могло качать столько крови. Поэтому начало быстрее работать и износилось за считанные часы.

Короче, много тонкостей, которые хирурги учитывают, когда объявляют о наличии донора. Существует служба донорства, у которой есть список организаций, имеющих возможность делать пересадку сердца. И у них же имеется перечень реципиентов на расстоянии примерно до 200 километров. Когда появляется донор, служба оповещает, начинается работа. В США сейчас делается 2,5 тысячи пересадок сердца в год. У них это отлажено очень хорошо, задействована авиация.

То есть донорское сердце могут доставить в любую точку страны. У нас такого пока нет, в России никто сердца по стране не возит. И поскольку сердце донора живет максимум пять часов, реципиент должен быть в зоне досягаемости. Я как-то задал вопрос: почему у нас нельзя сделать, как в Америке? На что мне ответили: а кто за это будет платить?

У нас человек, которому пересадили сердце, как правило, ничего не знает о доноре. Об этом не принято говорить. Но если заинтересуется, скажут. Фамилию не назовут, но пол и возраст — пожалуйста. Кстати, имя донора мы в момент пересадки можем и сами не знать. Часто бывают неопознанные, и пока родные не кинутся разыскивать, врачи не в курсе, как его зовут.

О сердцах

Меняется ли человек после пересадки сердца? Могу сказать только одно: до трансплантации у него было отвратительное самочувствие — не мог нормально дышать, ходить, есть, пить, заниматься любовью, в общем, жизнь была не в радость. А после пересадки, уже на следующий день, это совершенно другой человек. Вы не представляете, какой он счастливый! Он же дышит полной грудью, хотя уже забыл, как это бывает. Я думаю, у таких людей характер становится лучше. Но не потому, что у донора он был более покладистый. Просто вмиг изменилось качество жизни «пересаженного».
Татьяна Кирснова и директор НЦССХ им. А. Н. Бакулева разговаривают перед операцией
Журналист Татьяна Кирснова и президент НМИЦССХ имени Бакулева Лео Бокерия разговаривают в коридоре
© Фото : Екатерина Штукина

Для переживших пересадку сердца ограничений немного. Просто нужно правильно принимать лекарства. И, собственно, все. Дальше по самочувствию. Ну, конечно, не надо стрелять из ружья. Из-за отдачи. А то некоторые на охоту сразу отправляются. С парашютом прыгать тоже, наверное, не стоит. Хотя все индивидуально. Вы знаете, одно из категорических условий для ожидающих пересадки сердца — благополучная семья. Потому что только любящие люди способны создать реципиенту нормальные условия, окружить заботой и стимулировать к жизни.
Анна Субботкина
Анна Субботкина с мужем
© Фото : Анастасия Андреева

Хочу сказать, что сейчас неуспешных операций по пересадке сердца почти не бывает. Она, кстати, с технической точки зрения не самая сложная. Я ее делаю за час. А вот когда меняю клапаны, могу провести за операционным столом в два-три раза больше времени. Что касается сроков службы пересаженного сердца, тоже нет каких-то средних показателей. Все очень индивидуально. Но могу уточнить, что десять лет считается хорошим сроком. Хотя бывают случаи, когда с новым сердцем живут и 20, и 25 лет. Например, во Франции был мужчина, который проходил с пересаженным сердцем четверть века и даже пережил своего хирурга, с которым они были ровесниками.

Честно, не считал, сколько я сделал пересадок. Но знаю, что мог бы больше. К сожалению, это не от меня зависит, а от выделяемых квот. Скажу только, что все трансплантации, проведенные у нас в институте, выполнены мной. Да, я должен быть готов в любой момент встать к операционному столу. Даже ночью. У меня был случай: сделал за день шесть запланированных операций, а тут выясняется, что есть донор.

Я отправился в операционную в седьмой раз, на трансплантацию. Потом поспал в своем кабинете пару часов, а на следующий день провел еще шесть хирургических вмешательств».