Глава 29. Интриги

Не так много и времени прошло с тех пор, как Маша с Вадимом приехали в деревню Комары. Но столько уже здесь изменений произошло!
На улице Молодёжной выросли, словно грибы после дождя, многочисленные дома, в которых заселились в основном молодые семьи. Вадима из трактористов перевели в бригадиры. Мария работала в садике на старшей группе, в которой, уже год как, она проводила музыкальные занятия под баян.
В районном образовании тоже произошли изменения. На смену Николаю Владимировичу, на должность заведующего РОНО, пришла Глафира Аркадьевна. Та сама Глафира Аркадьевна, которая, будучи ещё рядовым инспектором, осмеливалась давать ему советы.
В местной школе прибавилось ребятишек. Их численность уже позволяла взять ещё одного учителя. Вот этим вторым учителем и стала Мария Ивановна, согласившись работать сразу с двумя классами одновременно.
Дети Марии уже подросли. Вадик в старшую группу детского садика ходил, да и Макарка совсем уже адаптировался в яслях.
Новому месту работы Маша не могла нарадоваться. Школьники, они – не ясельники, с ними и поговорить можно было. Они – уже почти разумные люди. Работать с ними ей стало гораздо интересней. А то, что опыта работы учителем у неё ещё совсем никакого не было, так она надеялась на Катину поддержку. А Екатерина Павловна, вместо того, чтобы порадоваться, что вместо трёх, у неё всего один класс на попечении остался, встретила Марию в штыки. Нет, она не высказывала какого-либо недовольства своей единственной коллеге прямо в глаза, но Маша чувствовала её отчуждённость, настороженность и высокомерие.
— Совсем изменилась Катерина! — подумала Мария, — Не такой приветливой она стала, как раньше была. … Вроде бы, в личной жизни у неё всё наладилось. … Семья появилась. … И муж хороший семьянин, воспитывает Валерика, как своего сына. … Что же Катя недовольная то такая? — никак не могла она понять, — А может, так просто и должно быть? … Вон, и Таисия Фёдоровна в садике с подчинёнными держится на расстоянии. … Может, так надо? … Начальник – есть начальник!
Вскоре у Екатерины Павловны появилась ещё и дочь. Симпатичная такая девочка Настёна, круглолицая, с огромными голубыми глазами. Катерина резко похудела. Казалось, одни большие груди остались на её теле, да большие глаза – на лице. В декрете она пробыла недолго. Вернувшись на своё законное рабочее место, Екатерина Павловна повела себя странно по отношению к своей коллеге.
К тому времени Мария ещё, как следует, не успела адаптироваться в школе, хотя старалась делать уроки не только полезными и познавательными, но увлекательными и интересными, в форме игровых занятий для детей. Для этого она и взяла однажды домой методичку из школы, чтобы почитать, почерпнуть из неё что-то полезное и новое, чтобы учебные планы составить правильно.
Катерина нашла причину налететь на Марию с обвинениями.
— Тебе кто разрешил брать школьную методичку? — оставшись после уроков и дождавшись прихода Марии Ивановны в школу, строго спросила она.
— Так я её почитать взяла. — стала оправдываться Мария, — Методичка то – школьная, значит, для всех учителей. — напомнила она.
— Не смей ни к чему здесь прикасаться без моего разрешения! … Я – начальник. … Ты – подчинённая, так что знай – своё место! — ехидно и высокомерно сказала Екатерина Павловна, чем, явно, обидела и разозлила свою коллегу.
Из ничего между двумя молодыми женщинами разгорелся скандал. Молчать Мария не захотела, она настолько обиделась, что, в отместку, напомнила Екатерине Павловне своё первое появление в школе, когда толпа недовольных мам высказывала своё недовольство — по поводу завышенных Екатериной оценок.
— Хм! … Высказалась? — усмехнувшись, спросила Екатерина Павловна и пообещала, — Ну, ты у меня получишь!
Буквально через несколько дней она организовала в школе родительское собрание с привлечением общественности. Приехали и представители РОНО – заведующая Глафира Аркадьевна и, недавно появившаяся в районе, новый методист – Арина Алексеевна.
Мария Ивановна была шокирована происходящим. Она, молча, присела на последнюю парту, куда, рядом с ней, присела и методист.
С необоснованными обвинениями в сторону молодой начинающей учительницы, выступили люди, которые к работе Марии Ивановны не имели никакого отношения. Сразу чувствовалось, что Катя подсуетилась, настроила против Марии родительниц своих учеников и совершенно посторонних школе колхозниц.
— Мария Ивановна слишком высокомерна! — с недовольством в голосе, громко сказала доярка, которую совсем недавно выгнали из комсомола.
— Она даже плакать не умеет. … Никогда не ревёт. — хихикая, выкрикнула Нонна, присевшая рядом с Екатериной Павловной.
— Она мою дочь назвала бестолковой. … Вон её из школы! — со злостью высказалась Анна Леонтьевна, припомнив и басню, высмеивающую человеческие пороки, — Басенки она, видите ли пописывает!
— Так я же Вашу дочь даже и не учила никогда! — не сдержавшись, с удивлением в голосе, напомнила Мария Ивановна с задней парты, — Как же я могла оценить её способности? — спросила она Анну.
Тут Марию Ивановну одёрнула Арина Алексеевна.
— Молчи и слушай! — тихо прошептала она.
— Так, обидно же! — посмотрев на Арину Алексеевну, оправдываясь, прошептала ей Мария Ивановна, — Прям, какое-то колхозное собрание получилось!
Тут-то, в защиту Марии, начали высказываться уже родительницы её учеников.
— А я ничего плохого про Марию Ивановну сказать не могу. … Детям она нравится. — сказала одна из родительниц.
— И я ничего плохого сказать не могу! … Дети её любят! — высказалась другая мамочка и, помолчав, добавила, — Мой сын доволен молодой учительницей, значит, и я довольна!
— Строгая она, конечно, учительница, но справедливая! — не встав в ряды «ополчения» вместе со своими коллегами, колхозными бухгалтерами, честно сказала ещё одна родительница Машиной ученицы.
Собрание закончилось. Все мамы разошлись. Мария встала из-за парты и, подойдя к окну, задумчиво посмотрела на спешащих от школы женщин.
— Да, Мария Ивановна, … уезжать тебе отсюда надо! — подойдя к ней, улыбаясь, посоветовала Арина Алексеевна, — Нет здесь никакой возможности для развития, … никакой перспективы для тебя нет! — сказала она перед своим отъездом.
— Да, куда ж я теперь?! — пожав плечами, только и ответила ей Маша.
Когда представители РОНО уехали, Мария Ивановна, сдерживая слёзы, не взглянув на Екатерину Павловну, тоже вышла из школы. Лишь придя домой, она разревелась. А вечером, о неожиданном для неё собрании, она поделилась с мужем.
— Давай, уедем отсюда! — со слезами на глазах, в очередной раз, попросила она Вадима.

— Да слышал я уже о собрании! — вытирая слёзки с её щёк, признался Вадик и обнял жену, — В деревне слухи быстро разлетаются! — улыбнувшись, сказал он и тихо спросил, — А что тебя на этом собрании больше всего обидело?
— Нонка! — призналась Маруся, — Вот, уж, от кого не ожидала, так не ожидала!
— Хм! — присев на диване, усмехнулся Вадим и спросил, — А что тебе Нонка? … Пуп Земли она что ли?
— Так подругой же моей была! — присев возле мужа, пояснила Мария, — Ну, обиделись друг на друга, … так, то – с кем не бывает? … Но что бы вот так поступать – это предательство, я считаю! … Н-да!
— Нонка твоя, после того, как главным бухгалтером в колхозе стала, совсем спилась! … А ты на неё ещё и внимание обращаешь? … Всем, Машенька, нельзя нравиться! … Недовольные люди всегда и везде найдутся! — сказал Вадим и снова усмехнулся, — Хм! … Думаешь, ей твоя басня по вкусу пришлась? — напомнил он.
— Так я что, разве в ней что-то выдумала? — возмущённо спросила Маруся, — Правду же описала – как думаю. — призналась она, — Разве бухгалтерия ваша не получали по семь окладов?
— А тебе что – завидно? — спросил муж.
— Конечно, завидно! — призналась Маша, — Хорошо жить всем хочется! … Колхозники вкалывают, как проклятые, а что они видят? … Ничего! … А тот, кто у кормушки, тот и кормится!
— Согласен, с тобой, полностью, … что распределение премий в колхозе происходит несправедливо! — признался Вадим и, помолчав, посоветовал, — Только зависть – это всё-таки плохое качество! … Не надо, Маш, завидовать другим!
На следующий же день Екатерина Павловна уволилась из школы по собственному желанию. Она устроилась в колхозную бухгалтерию кассиром. А через день в школу вновь приехала Глафира Аркадьевна.
— Я назначаю тебя руководителем школы. — сообщила она Марии Ивановне.
— Извините, … но я отказываюсь! — ответила ей Маша.
— Как отказываешься? — возмущённо спросила Глафира Аркадьевна, — Раз одна пока здесь осталась, значит, никуда не денешься, … так не согласна, … в приказном порядке будешь назначена заведующей, … и точка! — строго сказала она и покинула здание.

Маленькая школа, находящаяся в здании колхозного детского сада, имела отдельный вход. В небольшом школьном коридорчике, кроме входной двери была ещё и дверь в единственную классную комнату, в дальнем углу которой находилась, переоборудованная из подсобного помещения, учительская.
Занятия, как и прежде, стали проводиться в две смены. Первоклассники и второклассники приходили с утра на уроки к Марии Ивановне. В школу вместо Екатерины Павловны прислали Полину Фёдоровну, женщину предпенсионного возраста. Она была опытным учителем, с немалым стажем работы в школе. Добрая и отзывчивая, как показалось Марии. К тому же, детям — третьеклассникам давала неплохие знания. Полина Фёдоровна каждый день на занятия приходит из города пешком. Иногда её подвозил попутный транспорт. То, что работать ей приходилось во вторую смену, ей даже нравилось – не торопись с утра раннего, не опоздаешь на занятия.
И всё бы хорошо. Да вот стали доноситься до Марии тревожные сигналы.
— Полина то Фёдоровна пьяная на занятия приходит! … Что ж Вы, Мария Ивановна, никаких мер не предпримете? — как-то раз, встретив Машу в дверях конторы, спросила председатель исполкома сельсовета.
— Как пьяная? — не поверила Мария, а про себя подумала, — Неужели Екатерина Павловна новую какую-то интригу задумала?
— Да вот так, Мария Ивановна! … Родители приходили ко мне, жаловались на неё. — сообщила Анастасия Петровна.
— А почему же ко мне они не пришли, ничего не сказали? — краснея за свою коллегу, спросила Мария.
— Не знаю. — пожала плечами председатель сельсовета.
— Ты что не знала? … Полину Фёдоровну в городе из школы … за пьянство выгнали. … Дети говорят, что от неё спиртом … постоянно несёт! — спускаясь по лестнице, громогласно сказала Анна Леонтьевна.
Мария Ивановна тот час, позабыв о том, что планировала провести с комсомолками, Галиной и Любой, рейд на молочно-товарную ферму, бросилась к школе.
— Ферма подождёт! — решила она, — Там – дети! — кровь начала пульсировать у неё в голове с такой силой, что ей казалось, эти звуки «тун-тун-тун» слышны были бы и другому человеку, находящемуся рядом, — Не может быть! … Взрослая пожилая женщина! … Такой приятной мне показалась! … Что же я ей скажу? … Учить жизни буду? — по дороге, прокручивала она в голове мысли, — Да я с её сыном в музыкальной школе вместе училась. … Хороший парень! … Военное училище вон закончил! … Имею ли я право её ругать, поучать, журить, когда я ей в дочки гожусь? … А если сейчас урок? … Постучаться? … Вызвать в коридор? … Что делать?
Подойдя к двери класса, Мария Ивановна немного постояла, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кабинета. Шёл урок. Третьеклассница Наташа отвечала у доски на наводящие вопросы учителя – по домашнему заданию. Полина Фёдоровна говорила ровным и спокойным голосом. Явно, она старалась помочь ученице с ответом. Новоиспечённая заведующая присела на стул у окна, решив отдышаться и дождаться окончания урока. И лишь сейчас она заметила отсутствие технички на рабочем месте.
— Здорово! — подумала она, — Настоящая анархия!
В кабинете вдруг зашумели дети. В коридор вышла Полина Фёдоровна.
— Здравствуйте! — сказала она, не ожидая увидеть в этот час Марию Ивановну в школе, даже немного отпрыгнула назад в класс, будто увидела перед собой не начальницу, а чьё-то приведение.
— Здравствуйте, Полина Фёдоровна! — встав со стула и подойдя ближе к пожилой учительнице, сказала Мария, — А что, у Вас урок уже закончился? — взглянув на часы, с удивлением спросила она.
— Да, Мария Ивановна, … закончился. — кивнув, ответила она, — Мы же урок немного раньше начали!.
— Странно! … И звонка я не слышала. … И уроки не во время проходят. … А где же тётя Рая?
— А! — махнула рукой Полина Фёдоровна, — Да я техничку сегодня отпустила домой. … Что ей здесь сидеть? … Вечером она обещала прийти и вымыть пол. … Так что, … не переживайте!
Мария Ивановна ничего больше не стала говорить Полине Фёдоровне. Ведь выглядела учительница совершенно трезвой. Принюхиваться к взрослой тёте – некрасиво, хотя её нос непроизвольно уловил резкий запах валерьянки. Распрощавшись, Мария, с облегчением, покинула школу.
— Ну, если уж я валерьянку унюхала, то уж спиртное-то – точно бы почувствовала! … И зачем оговорили учительницу? — подумала она и, улыбнувшись, решила, — Хорошо, что я ей ничего не рассказала, а то расстроила бы зря пожилую женщину!
После этого случая Мария Ивановна частенько стала после своих уроков дожидаться начала второй смены и появления в школе Полины Фёдоровны. Она даже на уроки её иной раз оставалась. У пожилой учительницы ей было чему поучиться. А то, что постоянно запах валерьянки от учительницы до неё доносился, так, то, считала Мария, возрастное явление.
Так прошло несколько месяцев.
За это время и в дошкольном учреждении произошли глобальные изменения. О них Мария узнала от воспитателей. Она продолжала приходить в садик не только, чтобы забрать оттуда своих детей, но и на музыкальные занятия.
Екатерина Павловна устроила в колхозной бухгалтерии заговор. Ей удалось сместить с занимаемой должности заведующую садиком. Таисию Фёдоровну обвинили в недостаче продуктов, и на её место назначили Екатерину. Вместе с Таисией Фёдоровной с работы ушла и воспитательница Мария Юрьевна. И Мария, после этих событий, больше не стала проводить музыкальные занятия в садике. Ясельную и старшую группы снова объединили.

А вскоре, из-за жалоб родителей, приехала с проверкой в школу методист и куратор Арина Алексеевна. Как раз в этот день Полина Фёдоровна и была на занятиях не в лучшем виде.
— Я просто валерьянку пью каждый день! — начала оправдываться пьяненькая, с раскрасневшимся лицом, Полина Фёдоровна. А потом, увидев на лице проверяющей недоверчивую улыбку, она вдруг демонстративно бросила на стол тетради и, выругавшись, гордо удалилась из здания. Ушла навсегда, уволилась по собственному желанию.
— Нехорошо получилось! … Нехорошо! … Жалко мне её! … Стыдно как-то и неприятно! — сказала Мария Ивановна, — Может, человеку и в самом деле плохо, раз валерьянку она каждый день пьёт?!
— Не смеши меня, Мария Ивановна! … Валерьянкой она просто старалась отбить запах алкоголя! — пояснила Арина Алексеевна.

На место Полины Фёдоровны заведующая школой пригласила поработать Таисию Фёдоровну. Пожалела она безработную бывшую заведующую детским садиком. К тому же, у неё и высшее образование имелось, а когда-то она преподавала в школе, правда, в старших классах.