Кроличья нора

THE RABBIT-HOLE

          Льюис Кэрролл общался не только с Алисой Лидделл, которая послужила прототипом для его не вполне взрослых сказок о маленькой девочке Алисе в Стране чудес и в Зазеркалье. Вообще Кэрролл дружил и переписывался со многими девочками. Согласитесь, с детьми разговаривать куда интереснее, нежели с занудными профессорами. У автора «Алисы» есть и другие произведения для маленьких читателей. Поэму «Охота на Снарка» Кэрролл сочинил не для Алисы Лидделл, а совсем для другой девочки. Её звали Гертрудой Чатауэй, с ней писатель познакомился на каникулах. «Охота на Снарка» изначально была задумана как детская книга, но досужие взрослые опять решили, что это литература для высоколобых умников, а не для малышей- несмышлёнышей. Словом, почти та же история, что и с «Алисой»… Вот, скажем, с «Гулливером» и «Робинзоном Крузо» всё было наоборот: эти книги сочинялись для взрослых, а стали ''детскими'', чего ни Свифт, ни Дефо никак не предполагали в своих писательских замыслах. Взрослые читатели «Снарка» углубились, кажется, в непроходимые дебри. Мысля фундаментально, они отнесли упомянутую кэрролловскую поэму к произведению в экзистенциальном духе: о бытии, стремящемся к небытию. Что-то вроде новой «Книги Екклесиаста»…

          И со свечкой искали они, и с умом,
          С упованьем и крепкой дубиной,
          Понижением акций грозили притом
          И пленяли улыбкой невинной…

                (Перев. Г. Кружкова).

          В сороковых годах минувшего столетия «появилась теория, что Снарк – это атомная энергия (и вообще научный прогресс), а Буджум – ужасная атомная бомба (и вообще всё, чем мы за прогресс расплачиваемся), -  комментирует Г. Кружков, переводчик поэмы Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка». – можно думать, что Снарк – это некая социальная утопия, а Буджум – чудовище тоталитаризма…». Приводят даже в качестве примера некого Оксфордского студента, который утверждал, что к любому мало-мальски значительному эпизоду его жизни применима та или иная строка или строфа из «Снарка». Без комментариев, как говорится… Ведь, что греха таить: автор «Охоты на Снарка» - даровитый математик, стало быть, его произведение с огромной долей вероятности является «моделью человеческой жизни и поведения, допускающей множество разнообразных подстановок»... Мы знаем ещё, что сперва Кэрролл преподнёс Алисе Лидделл рукописную сказку «Алиса под землёй», которая была тщательно выполнена чётким и красивыми почерком автора, к тому же была украшена его рисунками. Доджсон рассказал эту сказку и Алисе, и её сёстрам Лорине и Эдит во время знаменитого пикника 4 июля 1862 года. В 1865 году расширенный текст названной рукописи и был впоследствии издан под названием «Приключения Алисы в Стране чудес», он был проиллюстрирован привычными нам рисунками Джона Тенниела.
          Кэрролловская «Алиса» возникла как импровизация, ''на ходу''.  Это чувствуется в особой разговорной интонации, судя по всему хорошо понятной сёстрам Лидделл, которые доверчиво принимают условия сказочной игры. Эту игру можно было бы назвать «Вниз по кроличьей норе» - так назвала свою книгу очерков по детской литературе американская писательница Сельма Лейнз. Да и сам Льюис Кэрролл писал: «…я ясно помню, как в отчаянной попытке придумать что-то новое я для начала отправил свою героиню вниз по кроличьей норе, не имея ни малейшего понятия о том, что же случится с нею позже» (журнал «The Theatre», апрель 1887 г.). В восьмой главе своего романа «Сильви и Бруно» Кэрролл описал сложности, связанные с чаепитием в падающем доме, а также в доме, который едет вниз с равномерно возрастающим ускорением. Таким образом он предвосхитил знаменитый ''мысленный эксперимент'', в котором Эйнштейн использовал воображаемый падающий лифт, объясняя некоторые аспекты своей теории относительности. Кэрролл, разумеется, понимал, что при свободном падении Алиса не могла бы ни уронить банку (она осталась бы перед ней в подвешенном состоянии), ни поставить её на полку (скорость падения была бы слишком большой).
          К вышеприведённым рассуждениям из комментариев переводчика Н. Демуровой следует добавить, что во времена Кэрролла в популярной литературе высказывались различные догадки о том, что случится, если упасть в туннель, проходящий через центр Земли. Этот вопрос занимал ещё греческого философа и писателя Плутарха. Им всерьёз были озабочены многие мыслители. Правильный ответ дал Галилей: тело будет падать с возрастающей скоростью, но с убывающим ускорением, пока не достигнет центра Земли, где ускорение равно нулю. После этого скорость его будет уменьшаться, а замедление – увеличиваться, до тех, пока оно не достигнет противоположного конца туннеля. Затем опять начнётся падение к центру Земли. Если пренебречь сопротивлением воздуха и силой Кориолиса, возникающей вследствие вращения Земли (во всех случаях, когда туннель не проходит через оба полюса), то можно считать, что тело будет колебаться вечно. Сопротивление воздуха в конце концов остановит его в центре Земли. Для современного читателя ничего нового в этом описании нет. И я сама до сих пор помню из школьного курса по физике и о теории относительности Эйнштейна, и о том, что интересовало Галилея, написавшего «Диалог о двух главнейших системах мира, птолемеевской и коперниковой».
          Понятное дело, что тема Снарка тоже не на пустом месте возникла. Кэрролл ''ничтоже сумняшеся'' преподнёс её детям, которые прежде взрослых проявили ненасытное любопытство и к ''кроличьей норе'', и к логическим выкрутасам Доджсона, и к разговаривающим животным, и ко всем книжным загадкам и головоломкам ''крёстного отца'' «Алисы», и к улыбке Чеширского кота… Снарком их было уже не запугать. Тем, кому по нраву «Охота на Снарка»,наверняка  вспомнится ''вопль пятый'', озаглавленный как «Урок бобра», отрывок из которого мы цитируем без разбивки на строфы: «И решил Браконьер в одиночку рискнуть, / И влекомый высокою целью, / Он бесстрашно свернул на нехоженый путь / И пошёл по глухому ущелью. // Но рискнуть в одиночку решил и Бобёр, / Повинуясь наитью момента - / И при этом как будто не видя в упор / В двух шагах своего конкурента. // Каждый думал, казалось, про будущий бой, / Жаждал подвига, словно награды! - / И не выдал ни словом ни тот, ни другой / На лице проступившей досады. // Но всё уже тропа становилась, и мрак / Постепенно окутал округу, / Так что сами они не заметили, как / Их притёрло вплотную друг к другу…».
          Воистину, литературный шедевр Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка» не был замечен его современниками -  ни взрослыми, ни маленькими читателями, ни вездесущими подростками, находящимися в промежуточном возрастном состоянии. Нынешним тинейджерам, и вовсе не до «Снарка», да и не до  «Алисы», за спиной которой тот столько времени прятаился… Ну разве развеселит их кэрролловской изощрённый  юмор – к примеру, касающийся Браконьера:

          Ему вспомнилась милого детства пора,
          Невозвратные светлые дали –
          Так похож был тот крик на скрипенье пера,
          Выводящего двойку в журнале.

          «Это крик Хворобья! – громко выдохнул он
          И на сторону сплюнул от сглазу. –
          Как сказал бы теперь старина Балабон,
          Говорю вам по первому разу…».

                (Перев. Г. Кружкова).

          В лучшем случае, в месяц назад наступившем 20-м году XXI века наши вундеркинды вспомнят ''кино про Джека Воробья'' -  «Пиратов Карибского моря», а не мифического и книжного ''Хворобья'' из так называемой кэрролловской  ''поэмы'' (фу!.. это же стихи!.. как ''тухло'' и скучно!!!), то бишь ''Агонии в восьми воплях'' под вводящим в ступор названием «Охота на Снарка». Да и современники Льюиса Кэрролла, жившие с ним в XIX веке, отзывались о «Снарке» как о «бредовом и безвредном полёте фантазии». Таким образом, ''отобрав'' у детской аудитории  поэму «Охота на Снарка», по-взрослому настроенные (взрослые же) исследователи творчества Кэрролла считают этот литературный шедевр не только «великим триумфом мастера, но и центральным произведением классической английской поэзии нонсенса».  Г.Кружков,  один из лучших переводчиков произведений Льюиса Кэрролла, признаётся, что «переводить комические стихи – ужасная морока…». С этой же проблемой он столкнулся, трудясь над весьма трудоёмкими переводами сатирических стихотворений Джеймса Джойса, у которого куда более сложная поэтика и литературные, полные парадоксальности, образы. Презрительно называемое в народе занятие ''бумагомарателя'' – плёвое дело для одного из персонажей «Снарка»:

          «Это – лёгкий пример, - заявил Браконьер. –
          Принесите перо и чернила;
          Я решу вам шутя этот жалкий пример,
          Лишь бы только бумаги хватило».
          . . . . . . . . . . . .
          . . . . . . . . . . . .
          «Хворобей – провозвестник великих идей,
          Устремлённый в грядущее смело;
          Он душою свиреп, а одеждой нелеп,
          Ибо мода за ним не поспела.

          Презирает он взятки, обожает загадки,
          Хворобейчиков держит он в клетке
          И в делах милосердия проявляет усердие,
          Но не жертвует сам ни монетки…

          Как современно и злободневно звучит, не правда ли, достопочтенные господа!..

Зима 2004; зима 2020.