14 03. Подорвался на фугасе БТР

        Утро началось с того, что с Востока розовыми солнечными лучами новый день календаря подсветил вершину Санги-Даулатхан. Пока не сделалось совсем светло, мы поднялись на ноги, закинули себе на плечи военный скарб и потопали из засады в расположение роты, чтобы не торчать по обочинам дороги среди бела-дня.
       По прибытии в свой ослятник я принялся снимать с себя пыльную подменку, мечтать, как сейчас помоюсь, похряпаю горячего хавчика, завалюсь на нары в ослятнике и усну сном праведника после бессонной ночи. Но, в армии солдат мечтает, а Командир управляет. Не успел я как следует раздеться, объявили тревогу. В расположение роты ворвался возбуждённый Рязанов, поставил задачу прыгать на БТРы и ехать в сторону Анавы. Там произошел подрыв техники возле Тавахской петли. Нашей роте приказали доехать до места подрыва, одолеть душманов, взять под свой контроль подорванный БТР, притащить его в парк боевых машин нашего батальона.
       Сборы были не долги. Быстро и оперативно я облачился в едва снятую одежду, так сказать, «вернул всё взад» - натянул на себя хэбчик-подменку, сверху напялил телогрейку, затем броник, на него «лифчик». Поверх всего нацепил рацию ремнём через плечо. Провод с тангентой и наушником обмотал вокруг своего корпуса. И антенну-куликовку тоже. За несколько месяцев боевых действия успел усвоить, что развёрнутая антенна демаскирует связиста издалека. Из-за этой антенны его видать аж за четыре троллейбусные остановки.
       Казалось бы – невелика толщина той «проволоки», врагам её не заметить. Ан, нет. Всё видно вполне даже замечательно. В первую очередь душманские пули полетят в пацанов с радиостанциями ибо это могут быть как связисты, так и офицеры, командиры взводов. Эту категорию военных противник всегда стремился вывести из строя первыми. А мне не было ещё и шестидесяти, я ещё хотел пожить. Поэтому обмотал вокруг своего туловища антенну и все провода, закрепил гарнитуру так, как научил Рогачёв. По инструкции её надо было размещать на голове вот так:
       На фотографии возле лица офицера виден микрофон, совмещённый с наушником. Рогачёв научил снять с лица этот микрофон и затолкать себе под погон. При таком расположении наушник оказывался недалеко от уха, всё было хорошо слышно, а со стороны никто не мог заметить, что я укомплектован радиостанцией. Короче, Рогачёв тот ещё хитрило!
       На возню с рацией я потратил минуту или полторы, нахлобучил каску на балду, вещмешок из-под нар за лямку вытянул. Ну чё там? Где техника?  - Бэтээр давай!
       Бэтэры подъехали, мы на них заскочили. Рязанов дал «отмашку», рота поехала в сторону Тавахской петли. Возле кишлака Тавах дорога делала петлю, гораздо большую, чем у водопада. Из-за ущелья, которое промыла речка Тавах, дорога шла на север, метров триста. Затем разворачивалась и уходила на юг на те же триста метров. До петли мы не доехали, упёрлись в нашу колонну. Колонна шла из Рухи в Анаву, поэтому мы подъехали к месту происшествия с тыла. Там вовсю шел бой.
Вдоль дороги сохранился участок бетонного бордюра, за ним укрывались какие-то пацаны в касках и брониках, стреляли через речку Панджшер в горы. С гор стреляли по пацанам. Грохот боя стоял сильный. Чуть в стороне на обочину съехал с дороги танк. Танкисты пару раз ухнули из хобота своего слонозавра, добавили аккустического эффекта. Плюс ко всему над полем боя висел в воздухе пронзительный воющий звуковой сигнал. Он так выл, что у меня мурашки пошли по коже.
      Я подумал: - «Интересно, а зачем нас прислали? Пацаны в касках криво стреляют что ли? Или 7-я рота лупит крепче, чем танк»?
  - Касьянов! – Рязанов сквозь стрельбу, рёв моторов и вой сигнала выкрикнул мою фамилию.
  - Я!
  - Шуруй к танкистам, спроси у них трос.
  - Есть! – Я соскочил с БТРа, побежал к танку. Мы его проехали, я побежал в обратную сторону. Преодолеть следовало метров пятьдесят, не больше. Вроде бы это немного, но блин, мне сделалось очень неприятно. Во-первых, мины, во-вторых пули. Стреляли вокруг все: и наши, и по нашим.
       Сквозь стрельбу и посвист пуль я подбежал к танку, вытащил из подсумка «эфку», побил ею об броню. У танка открылась крышка, вылез чел в шлемаке:
 - Чё?
  - Трос дайте.
  - Ты долбанись! Один ты его хрен попрёшь! Давай, Бэтэр задом подгоняй. Трос зацепишь и потащишь.
  - Понял. Я щяс. – Я побежал к Рязанову.
  - Э, чувак! – Танкист окликнул меня уже в спину.
  - Чё?
  - Ты гранату выронил!
       Точно, моя граната валялась возле танка. Видимо, я сунул её мимо подсумка. Первой проскочила мысль: – «Хрен с ней, пусть лежит там, где упала. Стреляют же». Да и по минам бегать из-за одной гранаты не сильно хотелось. Потом подумал: - «Блин, духи подберут». Побежал назад за гранатой. Всего десять шагов надо было сделать, но страшно же, ё-маё. Каждый шаг мог попасть в мину, ибо я бегал по обочине. Вдоль дорог по всему Афгану были установлены таблички «Водитель! Съезд с колеи – смерть»! Потому что обочины часто и густо минировали.
        С печальным огорчением на лице я вернулся, схватил гранату, побежал к Рязанову на вторую попытку. Добежал, доложил про трос. Рязанов своим БТРом развернулся и поехал к танкистам, а я побежал к подорванному БТРу, который стоял, клюнув мордой в воронку. Его переднее левое колесо оторвало взрывом и выкинуло куда-то, хрен увидишь куда. Звуковой сигнал подбитого БТРа протяжно выл, как сирена. Видимо что-то замкнуло в проводке при подрыве.
Вместе со мной к месту подрыва подбежал водила нашего БТРа Фарид. Он сдернул проводок передней фары подбитого БТРа, от этого сразу стало легче ушам, сигнал перестал выть. А то было прямо как поминальный звон. Вдвоём с Фаридом мы осмотрели разрушения, причинённые действием фугаса. Броню возле оторванного переднего колеса БТРа взрывом проломило внутрь, загнуло. Листом брони придавило водителя в грудь к сиденью. Он так и застыл на своём боевом посту. Под бронёй, всё было черное от тротиловой гари. Выкрашенный внутри белой краской БТР стал черным.
       Пока мы с Фаридом возились, к нам подъехал БТР Рязанова с Ваней Греком за рулём, подтянул танковые тросы. Мы зацепили этими тросами подорванного БТРа крест-накрест за крюки на морде. Ваня потихоньку газанул, потащил подбитую технику. Место от речки до горы было широкое, Ваня развернулся и поехал «паровозиком».
       Я заскочил на БТР Фарида, Фарид запрыгнул в люк механика-водителя, дал по газам. Вот и всё. Раненое транспортное средство с поля боя эвакуировали. До меня, наконец, дошло зачем прислали нашу роту. Те пацаны, которые вели бой возле танка, они должны были уехать дальше в качестве прикрытия колонны. А мы были нужны чтобы притащить БТР в парк боевых машин и отдать его в ремонт.
       От места происшествия наша рота умудрилась без приключений проехать, наверное, пол пути. Далее дорога, по которой мы тащили раненый БТР, пошла в гору. Ваня Грек перед подъёмом дал газку своему БТРу, дёрнул тросами раненого БТРа. Тот оторвался от сцепки. Я не понимаю, как могли оторваться два танковых троса. Кто может порвать танковый трос? А может это оторвались крюки от морды раненого БТРа? Как бы там ни было, но раненый БТР оторвался, покатился с горки задом вниз, слетел с дороги, соскочил с обрыва, перевернулся в воздухе, со страшным грохотом воткнулся носом в реку Пнджшер. И замер. Нос оказался упёрт в реку, корма на горе, колёса в воздухе.
        В БТРе остались пулемёты и погибший водитель. Бросить их было нельзя, значит надо было кому-то лезть со скалы вниз. Я б видал в гробу такую вылазку. Метров 15-20 слезть по скалам вниз к бушующей воде. Это на фотографии воды мало, а тогда прямо под мордой БТРа неслись грязные мутные потоки. Ну ладно, ну, допустим, кто-то слезет по скале и не убьётся. А наверх как он полезет? А как КПВТ тащить? Полцентнера железа по крутой скале? Страховки не было вообще никакой, верёвок не было, ничего не было. Только Саня Тимофеев был.
       Саня Тимофеев полез по скалам вниз. Смотреть как он это делал, я не стал. С детства не могу созерцать натюрморты на тему «яйца над пропастью». Потому что у меня акрофобия. Мне нехорошо становится, возникает желание блевать и падать в обморок.
       Не представляю, как Саня справился с этой задачей, потому что я не смотрел. Знаю, что ему помогали наши бойцы. Они все вместе долго возились, долго лазили, но сняли пулемёты и водителя вытащили. Вернее, что от него осталось.
       В расположение мы прибыли с нехорошими мыслями. Вроде бы, задачу выполнили. А вроде бы и не очень. А с другой стороны – что мы могли сделать? Трос для прочности изолентой обмотать что ли? Или соплями подклеить? Это же не мы лопухи, это трос порвался.
       Но, осадочек, как говорится, всё-таки остался.