Ботанический календарь. Июнь. Дуб

Держись за дубок, дубок в землю глубок.
Как дуб развернулся с заячье ухо, сей овес
Народные приметы и поговорки.

Ему не надобно движенья, -
Он движется в себе самом,
Лишь углубляя постиженье
Того, что движется кругом
Семен Липкин «Дуб»

Ты ровесник Мамврийского дуба,
Вековой собеседник луны.
Анна Ахматова «Поэма без героя»

   Андрей Белый когда то разделял слова на живые и мертвые.  Слова понятия в большинстве своем мертвые, образные слова живые и мы сами их можем творить, если захотим.  Мертвые слова встречаются чаще в нашем обиходе, от них трудно избавиться, мы их подчас с удовольствием произносим, приобретая мебель или дверь под цвет  .. .  дуба. А в  словаре  живого русского языка Владимира Даля множество примет, поговорок и песен о дубе, как ни о каком другом дереве,  и  многие слова действительно живые. Дуб может быть каменным, свинцовым, железным, водяным и простым, в зависимости от окраски коры, места обитания. Дубовые челны  однодеревки плавали по Днепру, добывали дубовых червей из галлиц монахи в монастырях, делали чернила и переписывали ветхие книги на века.   Умирая, человек «давал дуба». Увы, даже в словаре Даля о дубе много мертвых слов.

   Дуб уникален. Редко в сибирских городах встретишь дубовую аллею. И это хорошо. Аллеи должны быть  по определению липовые. В Сибири дубы растут по одному, и в отличие от европейских лесных родичей,  одиноки. Зато в последние годы сибиряки с удовольствием сажают желуди  на дачах, возле дома и даже начали получать урожай с деревьев. Не избежал этой участи и я  - посадил осенью  две дюжины желудей возле школы и с удивлением наблюдал, как весной  один за другим появлялись первые листья. Но это детские игрушки. Когда-то французский пастух каждое утро отправлялся с козами бродить по голым холмам Прованса. На боку у него висела сумка, полная замоченных желудей, а в руках - острый посох. Посохом он делал лунку и вкладывал в нее желудь. Тысячи желудей. Сегодня эти холмы Прованса покрыты дубравами. Наши пастухи на ходу ломают верхушки берез, чтобы пастбище не зарастало.   А мы обращаем дубы  в домашних рабов, их назначение – питать нас положительными эмоциями. И трудно найти столетний свободный дуб, разве что там, где места  связаны с именами подвижников – Порфирия Крылова, на Алтае или в Университетской роще в Томске, или в знаменитом питомнике под Омском. 
Дуб уникален, всегда был индивидуалистом. С ним можно беседовать, чаще всего беседовать о времени, ведь дуб живет так долго,  как это  получилось в минуту душевной непогоды у Андрея Болконского.  К этому располагает все -  и внешний вид, кора, сучья, крона, корни. Когда князь Андрей видел узловатые ветви, покрытые шрамами, он вспоминал свои душевные раны, а когда видел крону с молодыми листьями, вдруг появлялась откуда-то надежда на счастье. К дубу можно относиться с юмором, как это сделал Чехов в Мелихове, назвав свой дубок Мамврийским, и навесив на него двухэтажный скворечник. Дубу можно поклоняться, как  поклонялись тысячи лет настоящему библейскому дубу. И не каждому поэту дуб становился собеседником.  Много дубов видела Анна Ахматова, и в тюремном саду (как ей сначала казалось) Слепнева и в Царском Селе. Но легче разговаривать ей было с переливчатой серебряной ивой. Наверное, больше понимал дуб  Николай Гумилев. «На ласковой земле, сестре звездам, мы на чужбине, а они в отчизне». Может быть,  лучше понимал дуб и знаменитый американский эколог, распиливая погибший дуб и читая его летопись.  Экологи хорошо понимают деревья. Лев Раменский образно, что для экологов не слишком характерно, делил все деревья на  …  львов, верблюдов и шакалов.  Типичный шакал – ненавистная  береза. Дуб это всегда лев, царь зверей. Но мне нравятся образы Николая Заболоцкого, он назвал в своей поэме дубы императорами воздуха, правда,  тогда поэт  сам  был молодым. 
    Нет у нас в поселке старого дуба, самой старой школе полвека. Но есть дуб молодой  в глухом уголке пришкольного участка. В начале июня я прихожу к дубу и долго любуюсь его молодыми листьями на фоне зеленых потускневших от пыли крон берез. Однажды даже совершил святотатство, срезав одну из веток для гербария.  Да и в Европе дубы теряют свое царство, кое где даже занесены они в Красные книги. Но благодаря человеку, покинув свои райские уголки  в Закарпатье, отправились они в странствие – и к южным степям и к северной тайге , и вроде легко переносят они и холод и зной, вот только сильных ветров они не любят.  Хорошо стоять в тишине и дубу и человеку.
      Сибиряку трудно представить себе столетнюю дубраву где-нибудь под Тулой, и понять, что чувствует человек, ночующий осенью у костра,  в первобытном чернолесье. Это почти так же трудно, как представить себя в легкой коляске, запряженной парой лошадей, в которой ехал князь Андрей.  Трудно представить, как горят  сухие ветки дуба, как постепенно наливаются угли  густым, пурпуровым цветом (разве сравнится с этими угольями березовый хворост), как с тяжким, глухим стуком падают желуди на землю. Через густые резные кроны  над головой изредка мерцают звезды и кажутся они в темноте дубравы особенно яркими. Можно выбраться на опушку и, как когда-то Блок увидеть над головой  немую Вегу, что из «царства сумрака и снега заледенела над землей». Высоко стоит Летний треугольник, северный крест, летят куда-то Лебедь и Орел, словно  оповещая подлунный мир, что наконец-то распустился дуб,  и наступило лето.