Sweety

      Мать его была ещё та ведьма. В смысле, про неё в деревне так и говорили: «Дохтур дохтуром, а ты ещё к той ведьме сходи!» И ходили, сердешные, толпами валили – кто за заговором, кто – за оберегом. А кому, бывало, и простой разговор – психотерапия по-книжному, по-городскому, – помогал. Такой, чтоб сначала за жизнь, а в конце – со скандалом и мордобоем. Настоящий, русский!
      Так о чём это он? А, да, про матушку вспомнил, не к ночи будь помянута! В общем, нашептала там что-то, намутила со своими лопухами-мухоморами – и нате вам, Светлослав Игнатович, получите десятую по счёту реинкарнацию, распишитесь.
      И нафига, спрашивается?
      Или, точнее, за что?
      И ладно бы, как все нормальные люди, отмеренное тебе время землю потоптал, потом хрясь – и деревянный макинтош. Ну, там, денька три душа на передержке, формальности-швормальности, память подотрут, батарейки подзарядят, – и привет! Здравствуй, новый я! Свеженький, гладенький, с отфрагматированным жёстким диском.
      Светлослав же, помимо мамы-ведьмы и дурацкого, неправильного имени, был «награждён» ещё и вечными воспоминаниями о всех прожитых минутах, часах, днях и дальше по списку. Напутала матушка с шепотком, просила вечную жизнь для своего Светика-семицветика разлюбимого-единственного-долгожданного, деревенским старостой заделанного, а получился… Круговорот Светлослава в природе!
      Вот вы скажете, и чего, мол, жаловаться на такую благодать? Живи себе, белый свет посмотри, за сменой веков понаблюдай – поучаствуй в интеррактивчике! Светик чаще всего и не жаловался. Так, было однажды, поплакался товарищу по партии в жилетку по пьяни. В тридцать седьмом. В общем, умирать в застенках НКВД – так себе удовольствие.
      А вот белый свет Светлослав, и в самом деле, посмотрел. И в данный момент, пристроившись, как на насесте, на узкой полосе бетонного забора, с удовольствием и ещё каким-то чувством, похожим на – неужели? – надежду, смотрел, как этот самый «свет» летит себе в тартарары.
      Высоченный зомби… Стоп! Какой ещё зомби? Ах, да, тут такое дело: Светлослав, прожив чёртову уйму лет в самых разных местах и обстоятельствах, так и не освоил ценный навык связного повествования. Ну, ничего, уж как-нибудь справимся совместными усилиями!
      Короче, высокий зомби, в тщетной попытке дотянуться до его некогда белоснежной кроссовки «Найки», скользил обглоданными до кости пальцами по шероховатой поверхности бетонного забора, отделяющего Хай Скул городка Уорр-Эйкерс штата Оклахомы от улицы. Светлослав лениво ковырял заострённым кончиком мачете под ногтями, не забывая изредка помахивать ногой в непосредственной близости от всё ещё цепких пальцев зомбяка. Апокалипсис, конечно, апокалипсисом, но, как сказал классик, быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. А ногти у Светика последнее время пребывали просто в плачевном состоянии.
      В общем, привлекал он себе, как мог, внимание зомби, не забывая привести в порядок ногти, когда очередная девятимиллиметровая пуля глока Большого Джо разнесла черепушку зомби, как гнилую тыкву. Светлослав поморщился, ведь капельки серой жижи с противным чмокающим звуком приземлились и на многострадальные истёртые «Найки».
      — В яблочко! – раздался победный вопль. – Свити*, да ты как магнит для этих зомбоящеров!
      Светлослав вздохнул, уже привычный к тому, что его непроизносимое славянское имя в этой чудной стране коверкают так и сяк, каждый на свой манер. Вот и Большой Джо или БиДжей, если сокращённо, – чёрт его знает, как до всего этого на самом деле звали гиганта-афроамериканца, с которым Светика-Свити свела приколистка-Судьба, – вслушавшись в немыслимое сочетание согласных, чётко, по слогам произнесённое нашим героем, хмыкнул и с типичной для нации раздражающей детской непосредственностью стал упорно величать его «Свити».
      Соскользнув с забора вниз прямо в подставленные руки БиДжея, Светлослав занялся своей любимой частью «охоты» – а именно, опустившись на колени рядом с грудой тряпья, некогда, должно быть, бывшей чьим-то любящим мужем и заботливым папочкой, принялся обшаривать карманы поверженного глоком БиДжея зомбяка.
      За череду своих долгих жизней Светлослав, по счастью, не только вспоминал матушку добрым словом, но ещё и учился всяким полезностям. Например, тому, что во внутреннем кармане делового пиджака мужчины средних лет почти со стопроцентной вероятностью можно обнаружить изящную таблетницу.
      Выудив искомое, Светик кинул её подхватившему на лету БиДжею.
      — Браво, детка! Иль Падре будет доволен! – небрежным жестом взъерошив кудрявые светлые волосы Светлослава, бросил тот.
      Светик поморщился, мысленно поставив себе крестик на память: объяснить зарвавшемуся последнее время БиДжею, кто тут мозговой центр. Ведь это он, Светлослав Игнатович, первым просёк, что очередная и, как трубили все, начиная от тупиц-сенаторов и заканчивая самой распаршивой жёлтой газетёнкой, безопасная для величайшей сверхдержавы мира вспышка заморского чудо-вируса, не такая уж и безопасная. Без труда разобрав ровные ряды иероглифов из даркнета, сложив два и два, Светик, игнорируя заполошных америкозов-родителей, на полном серьёзе подыскивающих дитяте толкового психиатра, обустроил в подвале вполне себе уютный бункер. Рассчитать запас воды и еды – плёвое дело для бывшего профессора Сорбоны. Обеспечить себе комфортную среду обитания – посильная задача для преуспевающего архитектора из Токио.
      Это уж потом, почти год спустя, изнывая от тоски и любопытства, Светик, захватив мачете и вскинув на плечо отцовский дробовик, выбрался-таки из своего бункера, и за пару часов насмотрелся такого, что ещё на парочку лет беззаботного прозябания под землёй хватило бы. В конце концов, как дошло до Светлослава, знания знаниями, а новая реальность требует, прежде всего, группового выживания и отличной физподготовки. Хорошо, хоть, в школу не зря ходил: американская хай скул – та ещё школа выживания.
      Первым Светик нашёл Иль Падре – мексиканского священника, осуществившего-таки давнюю мечту всех его соотечественников пересечь заветную границу со Штатами – а хоть бы и после конца света! Привёл к себе, обогрел, накормил изголодавшегося, заросшего богослова. Поговорил по душам на родном языке почтенного старца – в общем, покорил сердце дедули и, заодно, приобрёл себе головную боль на оба полушария: за священником пришли, волочась и шаркая ногами, полтора десятка вечно голодных зомби.
      В общем, об уютном гнёздышке под крышей, точнее, под полом отчего дома, пришлось забыть. Так и началась их кочевая жизнь, состоящая из кратких стоянок и бесконечной «охоты». А что поделать? Зомби-апокалипсис – это вам не эпоха расцвета потребительского общества: подрядчиков для строительства бункера на карманные деньги не наймёшь, артезианскую скважину на выигрыш в лотерею не пробуришь. Тут ещё и Большой Джо к их с Иль Падре дуэту прилепился. Хотя, как рассудил Светлослав, скотинка он полезная, в хозяйстве сгодится – в конце концов, трудно одному успевать на «охоте», а руки у Иль Падре последнее время всё больше дрожат.
      Стараясь держаться центра главной улицы этого крошечного, всего в семь километров, городка, Светик и БиДжей, привычно замирая перед каждым поворотом, молча шли по направлению к припаркованному у здания городского холла внедорожнику. Большой Джо, тихонько присвистнув, со знанием указал подбородком в сторону маленькой аптеки. Светлослав молча оглядел вывеску «Drug.tore» с вырванной с корнем буквой «s», валяющейся теперь на тротуаре, заглянул в пустые тёмные глазницы аптеки, взвешивая все «за» и «против». Конечно, мародёры тут уже побывали. Но большинство из них кидается на готовые таблетки, не зная, что делать с рецептурным сырьём. А провизор из довоенной Германии имел хоть и устаревшие, но всё ж-таки знания.
      Отпустив очередную колкость типа «Ladies first!»**, БиДжей, ловко извернувшись, хлопнул сжавшего зубы Светлослава по упругой попе. Промолчав и перехватив мачете, Светик поставил себе ещё один крестик: в следующий раз отрубить гадёнышу руку.
      Стараясь не наступать на битое стекло, он медленно двинулся вдоль перевёрнутых витрин вперёд, к заляпанной кровью стойке.
      Набивая заплечный рюкзак пластиковыми коробочками и чудом уцелевшими одноразовыми шприцами, Светлослав опять думал о матери. О той самой, что десять реинкарнаций назад гладила его по таким же русым волосам, бормоча в подставленное ухо казавшиеся нелепыми деревенские шепотки:
      «Я здесь старшая в роду, будет так, как я велю. Светик, за твоей спиной сила Рода вся стеной. Лихо, сгинь. Добро, живи! Жизнь по кругу повтори!»
      Вот и повторял он, злополучный, эту самую жизнь, и сколько ещё ему вот так повторяться – одной ведьме, неизвестно за что так своего единственного сына «одарившей», ведомо. Хотя, с учётом последних обстоятельств, деторождение, некогда поставленное на поток, поубавилось, если вообще не прекратилось. Может, так и завершится эта его круговерть?
      За спиной послышались лёгкие шаги – последнее время Большой Джо, несмотря на вполне оправдывающие прозвание габариты, научился ходить вот так вот тихо, едва различимо шурша подошвами Мартенсов по полу. Стараясь скрыть раздражение, Светик развернулся, твёрдо уставившись в выделяющиеся на фоне гладкой чёрной кожи белки глаз.
      Обнажив в похабной улыбке безукоризненные зубы, БиДжей помахал перед носом у Светлослава пачкой презервативов.
      — Смотри-ка, Свити, что я нашёл!
      Мысленно чертыхнувшись, Светик, решивший, что этот разговор уже давно назрел, приготовился раз и навсегда расставить все точки над «i», когда пластиковая дверца позади Большого Джо распахнулась, выпуская безошибочно узнаваемый среди сотни запахов лекарств аромат разложения и зомби в остатках белого халата провизора.
      — А-а-а! – захлебнулся собственным криком БиДжей, когда тридцать два обломанных, истертых в неутолимом голоде, зуба сомкнулись мёртвой хваткой на его шее.
      Мгновенно просчитав, что с великаном-негром уже покончено, Светик, взметнув полы короткой плиссированной юбки, перелетел через прилавок, толкнув второго зомби рюкзаком в широкую грудь – так, как это делал Крис Тёрнер, нападающий их школьной команды по регби.
      Бланш, винт, стант, дайв ролл*** – ещё немного, и Светлослав, по выработанной привычке, подчиняясь почти условному рефлексу, широко улыбаясь невидимым, заводимым его акробатическим танцем трибунам, окажется на улице, двигаясь в сторону спасительной громадины внедорожника, в котором, с пальцем на спусковом крючке, ждёт его Иль Падре… 
      Лёжа на грязном полу разграбленной аптеки, последнее, что слышал умирающий Светлослав – это ритмичное движение челюстей обступивших тело семнадцатилетней миниатюрной блондинки, бывшего капитана группы поддержки, зомби. Ритмичный, повторяющийся звук, похожий одновременно и на заучиваемые, выкрикиваемые молодыми бодрыми голосами чанты-рифмовки, и на нашёптываемый в самое ухо наивный деревенский шепоток.
      — Вот и всё! – последней искрой пронеслось в мозгу десятой, юбилейной реинкарнации Светлослава Игнатовича, радостно устремившегося теперь вверх, навстречу знакомому свету.

      ***

      — Боже милостивый! Мальчик… Это мальчик! Последний ребёнок на земле! Родился наш Спаситель!
      Маленький комочек, взглянув на обугленные руины с рук измождённой матери, тревожно заворочался, издав вместо положенного младенцу первого плача полувздох-полустон, в котором, как могли поклясться оборванные, покрытые дорожной грязью апостолы Церкви Нового Мира, вполне явственно слышалось:
      — Опять?

________________________

* Sweety (англ.) – Душечка.
** «Ladies first!» (англ.) – «Дамы вперёд!»
*** Бланш, винт, стант, дайв ролл – название элементов чирлидинга.