Театр и жизнь

  Любите ли вы театр?  Что до меня, так я даже очень.  И это не удивительно, ибо где ещё в наше прагматичное время встретишь целую палитру искренних чувств и порывов, где одновременно испытаешь настоящую любовь, ненависть, отчаяние, восторг и сострадание? Не спорю, конечно, жизнь порой тоже нет-нет, да и подкинет нам тот еще катарсис, такой, что даже в театр ходить не надо. Но, увы, только иногда и, как правило, понемногу. А так, чтобы все сразу, по полной и сейчас?  За этим, друзья, только в театр, не правда ли?  Вижу по глазам - правда.  Ну раз так, тогда я предлагаю вам, не откладывая в долгий ящик, ненадолго заглянуть в один провинциальный театр. Там как раз сегодня дают постановку о любви. Мы еще успеваем к последнему акту. Поспешим, а то на сцене уже идут заключительные минуты действа, и зал замер в ожидании развязки. Энергетика в помещении зашкаливает, воздух искрит. Актеры выкладываются, хотя что там выкладываются - живут.
  Само же действие пьесы переносит нас в небольшое французское поместье, куда-то в окрестности Парижа. На дворе стоит середина 19 века, эпоха колониальных войн в разгаре, но войны гремят где-то там, вдали. Здесь же свет театральной рампы падает на вполне себе романтическую мизансцену. Красивый вечер. Уютная беседка, стоящая на высоком берегу живописного пруда, украшенного цветущими лилиями. В ней удобно устроились двое молодых влюбленных - Жан и Софи. Он в военной форме французского легионера, судя по нашивкам на мундире, капитан. Она - изящная трепетная особа с глубокими печальными глазами - кокетливо поправляет свои волосы, легким черным шелком спадающие ей на плечи из-под почти невидимой шали. Статный молодой офицер нежно греет в ладонях хрупкие пальчики свободной руки девушки, при этом в чем-то ее горячо и настойчиво убеждает:
  Жан (приобняв Софи за талию): Раз уж полковника Франсуа вызвали в гарнизон, то он наверняка пробудет там до утра.  А это означает, мой ангел, что у нас с тобой, прости за моветон, целая ночь впереди.
Софи (неуверенно отстраняясь): Жан, любимый, боюсь, что он уже все про нас понял. Если бы ты только видел, каким тяжелым взглядом Франсуа провожал меня к себе в опочивальню накануне. У меня нехорошие предчувствия. Он всегда такой вспыльчивый и решительный, а в гневе так и вовсе беспощаден. Нам... нам следует прекратить встречаться в целях собственной безопасности.
Жан (в порыве страсти заключает Софи в полноценные объятия): Не бойся, душа моя, любовь защитит нас. Скажи только «да», и я брошу к твоим ногам все, что у меня есть дорогого - положение, семью, службу, жизнь, приму клеймо дезертира и увезу тебя отсюда далеко-далеко. Хочешь, прямо на Корсику или даже вовсе в Новый Свет.
Софи (неохотно высвобождаясь из объятий): Ах, Жан, давай это обсудим позже… я еще не готова, разве не видишь? Тем более, что Франсуа временами мне тоже не совсем безразличен. Нет, какая же я все-таки грешница (Софи вдруг видит полковника и безуспешно пытается укрыться за ветками плюща). Это он, о Боже!
  На сцену, покачиваясь, выходит обманутый полковник Франсуа. Камзол распахнут. Лицо помято, глаза красны от слез. В одной руке он держит бутылку бургундского, в другой револьвер. Судя по всему, он настроен весьма решительно.
Франсуа: Точно, это я!  Не помешал? Удивлены, что я не на плацу, господин капитан? А я-то как удивлен, застав вас в объятиях собственной жены.  (В сторону Софи) Ладно там этот фанфарон, но ты... ты-то как решилась на такую мерзость, милая Софи? Как ты смогла растоптать наш парадиз, посмела осквернить нашу святую любовь? Я тебя, конечно же, прощаю, однако, ты все равно сейчас умрешь (целится в Софи).
Жан отважно встает на линию огня, прикрывая своим телом Софи.
Жан: Франсуа, не смей даже трогать Софи, тиран. Она ангел. Если тебе так нужна кровь, тогда пролей лучше мою.
Франсуа: Предложение отклоняется. А знаешь, почему? Потому что тебе, капитан, так и так - крышка (целится в Жана).
Софи (бросаясь перед мужем на колени): Франсуа, не надо, во имя всего святого, не делай этого, это негуманно!
Франсуа: Поздно!
  Раздается выстрел. Жан падает как подкошенный. Потом щелкает еще один выстрел, после чего рядом валится на пол и сам Франсуа, так и не собравшись с духом покарать вертихвостку.  Софи, оценив обстановку и не вынеся горя, в конце концов тоже замертво падает между любовником и мужем. В общем, все умерли.
Из оркестровой ямы доносится музыка Шопена. Опускается занавес. Слышны крики «браво». Зал заходится в бешеных овациях, кто-то смахивает украдкой слезы. Потом занавес приподнимается и обнаруживает троих героев, но уже живых и здоровых. Они, держась за руки, раскланиваются, каждый раз поднимая с пола очередной букет. Лица их красны от гордости и только что пережитых эмоций. После чего занавес снова падает и уже безвозвратно. Спектакль окончен.
    Пусть зрители расходятся. А мы давайте пока нескромно сунем нос во святая святых только что представленного нам волшебства - за кулисы, ну вот хотя бы туда, где давешняя брюнетка сидит у себя в гримерке среди букетов и считает перед зеркалом ранние морщины на своем усталом лице:
- Да, сестра. Каких-то пару лет - и даже роль этой пошлой дурочки Софи будет тебе не по зубам. А там еще немного и.… забвение, забвение. Бог мой, как же осточертело это прозябание. Где вы, МХАТы, гастроли, ангажементы? Где вы, краски настоящей жизни?
Тут без стука распахнулась дверь, и в покои ворвался герой-любовник - капитан Жан. Он уже не во френче, а в ветровке и джинсах.
– Софи, в смысле, Машка, как здорово, что ты еще здесь, зарядка для айфона под рукой?
- Стучать не учили? - ее недовольство внешностью и судьбой выплеснулось на неожиданного визитера.
- Мне, пожалуй, можно, я как-никак муж, настоящий, - Жан гордо поднял вверх безымянный палец, на котором красовался атрибут Гименея, -  и любимый ...
- И что с того? - поморщилась она. - А если я принимаю настоящего любовника, и тут - нате вам, муж, пусть и любимый. Представляешь, как неудобно будет перед человеком?
- Бородато шутишь, подруга.
- Отнюдь, он у меня без бороды, - сказала Софи, пристально глядя супругу в глаза, причем таким тоном, что ему сразу стало не по себе. - И, кстати, в нем даже есть что-то французское.
- Я, может, чего-то не понял? – уточняет Жан, кисло улыбаясь, - или чего-то не знаю? -  взгляд его при этом растеряно блуждает то ли в поисках зарядного устройства, то ли какого-то француза без бороды. - Он - это ...?
- Юмор, конечно, а ты о чем подумал, дурачок? - Софи неестественно засмеялась, - а вообще-то, если хочешь знать, мой единственный любовник - это мой муж...  в некотором смысле, правда, - добавила она, загадочно понизив голос.
 Обстановка тем не менее разрядилась. В воздухе запахло озоном. Жан снова смотрит на жену с восхищением.
- Ладно, забирайте зарядку и оставьте меня уже наконец, господин капитан. Я в печали.  Извольте только напомнить, что приготовить вам на ужин, месье - пиццу из "Магнита" или пельмени из "Пятерочки"?
Жан, вдруг спохватившись, хлопает себя по лбу
- Надо же, совсем забыл сказать, ужинай без меня, дорогая. Я тут договорился встретиться с одним антрепренером, надо будет обсудить его новую антрепризу. Заодно и поужинаю.
- А она интересная? – деловито осведомилась Софи, расставляя по вазам розочки. Со стороны может показаться, что женщина не особо расстроилась.
- Антреприза-то? Да как тебе сказать….
- Антрепренер, разумеется.
- Он…он, возможно, и был интересным, но разве только лет двадцать тому назад. Ёшкин кот, да я ведь опаздываю уже, -  Жан, посмотрев на часы, стал суетливо собираться. - Значит, я поскакал. - Чмокнув в щечку Софи, он толкнул дверь.
- Ну-ну. Скачи, мой Олень, - вырвалось у Софи неожиданно громко, но увидев, как он машинально на ходу поправил себе прическу, она на всякий случай добавила. - Тоже юмор... французский.
- Эй, стоять!  - не успела хлопнуть дверь, как она, схватив со стола какой-то предмет, рванула было за ним в погоню, но, увы, поздно. Ветровка Жана мелькнула уже в вестибюле. - Разве не раззява? Ну вот, мобильник свой забыл, - недовольно проворчала она, возвращаясь к столику. -.... Олень!
    Не прошло и минуты, как раздался робкий стук. На пороге со зрительским букетом в руках и с голливудской улыбкой на лице обнаружился муж. Правда, вовсе не тот, который исчез только что за дверью, а другой - сценический -  обманутый полковник Франсуа. Софи бросилась к нему с щенячьим визгом, раскрывая на ходу объятия.
- Ну наконец-то, любимый. У меня для тебя приятная новость! Мой остолоп сегодня где-то на встрече и будет поздно, так что у нас весь вечер впереди. Другими словами, я целиком твоя, прости за моветон. Приколись, я только что едва не обмолвилась ему про нас. - Она в двух словах обрисовала ему, что произошло здесь пару минут назад. - Ты же ведь у меня без бороды, мон шер? - Видя, как у того округляются глаза, она радостно рассмеялась. - Ну, извини, извини, муженек, - сорвалось. Сил уже больше нет притворяться, играть в любовь, в конце концов я не на сцене. Тем более он все равно ничего не понял.
- Ну, зачем, зачем ты его всегда дразнишь? Зачем эти глупые легкомысленные выходки! – Пораженный Франсуа присел на диван. Хорошее настроение у него закончилось. Видно, как подрагивают его колени и скула. Он старается не смотреть ей в глаза. Наконец, полковник выдавил из себя:
- У меня нехорошие предчувствия, детка. Мне кажется, что твой благоверный обо всем догадался, причем даже не сейчас. Теперь понятно, почему он смотрел на меня таким тяжелым взглядом в финальной сцене. Как будто это не я рогатый полковник, а он, черт его дери! Мне что-то нехорошо. Аж во рту пересохло. У тебя нет водки, случаем? Жаль. Тогда воды. - Подойдя к гримировочному столику, Франсуа налил себе из графина полный стакан. -  Вот что.  Я думаю, мы должны прекратить встречаться в целях собственной безопасности.
- Так, значит, гляжу заговорил! - Софи посмотрела на него не то с презрением, не то с жалостью. - Забыл, как ты обещал все бросить, жениться на мне и увезти в столицу? – откинув голову, она прикурила сигарету и присела напротив любовника, заложив ногу за ногу. В коротеньком, доходящем едва до колен халатике Софи сейчас напоминает Шерон Стоун в знаменитой сцене из «Основного инстинкта». Но Франсуа, поглощенный тягостными мыслями, этого факта замечать не хочет. – Мне тогда еще казалось, что ты мужчина, - продолжила она. -  Мужчина моей грёбаной мечты. - Софи меланхолично сделала глубокую затяжку и выпустила дым ему прямо в лицо.  Франсуа даже не поморщился. - Ты что, простыла? – спросил он, зато совершенно невпопад.
- С чего ты это взял?
- Не знаю, мне вдруг показалось, что у тебя насморк. Какие-то непонятные звуки. Вот опять, слышишь? Они оба прислушались. - Нет, послышалось. Наверное, это просто собака скулит на улице.
   А тем временем за дверью, прислонившись спиной к косяку и не осмеливаясь войти, стоит настоящий муж - капитан Жан. Он вернулся за своим айфоном. Он кусает в кровь губы и хлюпает носом, повторяя как заклинание: «Вот же стерва, вот же стерва!» Потом, смачно сплюнув себе под ноги, решительно разворачивается и берет курс на ресторан, где уже четверть часа, обиженно сморщив смазливое личико, поглядывает на мобильник его «интересный лет двадцать тому назад"   антрепренер... В общем, все живы. Занавес.
   Да уж, такая она, театральная жизнь. Или, скорее, жизненный театр. Сплошной катарсис. Что на сцене, что потом. Причем потом всё те же яйца, хотя и немного в другом виде.  И вы еще после этого надеетесь получить где- нибудь столько же эмоций и впечатлений от жизни, как в театре? Нет? То-то вот.