Шесть тысяч поцелуев

    Возвращаюсь из командировки. Поезд-экспресс «Дубна – Москва» улетел перед моим носом. Осенний перелесок в районе станции Большая Волга стал моим пристанищем на долгие два часа до следующей электрички. Мне не хотелось сидеть в зале ожидания или прогуливаться по близлежащим магазинам. Солнце то выглядывало, то пряталось, но, слава богу, не было дождя и побродить пару часов по опавшим листьям можно считать за благо для сидячего образа жизни.
    Природа Подмосковья отличается редкой красотой, тем более что осень в самом разгаре. Еще не вся листва опала, не холодно и не мокро. Хвойные деревья насыщают воздух неизъяснимым ароматом. Эти вечнозеленые растения выделяют летучие ароматические вещества – эфирные масла и наполняют ваши легкие ароматом душистого леса. Вот и ты весь – и снаружи, и внутри – такой лесной и свежий, и кажется, что тебе шестнадцать лет.
    Я бреду по тропинке, петляющей вдоль опушки рощицы, и, уперевшись в асфальтовое шоссе, возвращаюсь обратно, чтобы напитаться природой перед возвращением в мегаполис. Мои мысли далеко-далеко. Избавиться от них невозможно. Тупиковая ситуация с оформлением документов в Министерстве, полное равнодушие администрации к этой давно назревшей проблеме, письма, запросы, подготовка материалов для конференции... и нет конца и края этой суете. Небольшое озеро с тремя рыбаками завораживает мой взгляд, и вдруг я слышу крик журавлей. Прищурившись на выглянувшее солнце, я вижу журавлиный клин, особей под тридцать, неровно плывущий на юг. Какое-то элегическое настроение опустилось на сердце серой, холодной, прозрачной печалью. Я услышала звук убегающего времени и мне уже не шестнадцать, а сто лет. В преддверии зимы тоска наваливается, как стенокардия, и давит на грудь, не дает вздохнуть. Вот оно, отличие осени от весны, когда все просыпается и желает ЖИТЬ. Журавлиный клин ускользает, листва опадает, жизнь замирает…
    В этом тоскливом настроении я вошла в вагон электрички, удобно уселась у окна и приготовилась коротать два с половиной часа в пути до Москвы. Я могу поковыряться в документах, сделать что-нибудь полезное, с собой у меня есть беллетристика – можно почитать, но я смотрю в окно на пробегающие пейзажи и не хочу ничего делать. Впереди меня через два сидения крепко обнялись парень и девушка. Насмотревшись досыта в окно, и даже подремав по-стариковски, я вдруг прозрела и увидела, что девушка что-то говорит, жестикулирует, и её повествованию нет конца, а юноша кивает и беспрерывно целует красавицу. Его поцелуи сыплются на висок, лоб, плечико, ушко, щеки, руки. Она рассказывает что-то очень важное для неё. Его взгляд зрачки в зрачки не отступает. Он весь – внимание. Поцелуи же, как магнитик к холодильнику, прилипают как-то сами собой, как бабочки к цветку: сели – отлетели, прикоснулись – отошли, полюбовались издали и опять приникли. Минуты за минутами сплетались в поток поцелуев. Я начала считать. Влюбленный не унимался, не останавливаясь ни на минуту. Я вычислила, что в среднем он целовал её сорок раз в минуту. До самой Москвы он так и не охладел. Мне стало интересно, когда они встанут и пойдут, как он будет её целовать? Оказалось, очень просто: в макушку. За весь путь получилось шесть тысяч поцелуев.
Так вот что получается. Осень тут совершенно ни причем, да и весна, кстати, тоже. Любовь не подвластна временам года. Если она настоящая, она и под крик улетающих журавлей становится еще пронзительнее, еще нежнее и еще сильнее. «Чем больше отдаешь, тем больше остается», – Шекспир,  мудрец! Неисчерпаемый источник любовного напитка существует, но не у всех есть ключ к нему.