Самарские тайны российского кино-2-1б

САМАРСКИЕ ТАЙНЫ РОССИЙСКОГО КИНО. Часть вторая.


ДУБЛЬ 1. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ КИНО: САМАРСКАЯ ПРОПИСКА

Продолжение

Начало: http://www.proza.ru/2020/02/05/1631



Орлова Любовь Петровна (1902-1975)

Королева Советского экрана,  она была аристократкой не только внешне, но и по сути. Графская фамилия, графские корни: книжку «Кавказский пленник» маленькой Любочке по-родственному подписал и подарил Лев Толстой, а дедушка по маме был начальником Николаевской Академии Генерального штаба и входил в Государственный Совет Империи.
На лицедейскую стезю юную дворянку благословил сам Фёдор Шаляпин. Потрясенный ее Репкой в домашнем спектакле великий бас напророчил девчушке великое будущее. Никто в это не поверил: у Любочки была врожденная болезнь Меньера. Напрасно: одолев недуг, пианистка перевыполнила шаляпинские напутствия.
 
В кино Любовь Петровна частенько играла «золушек-замарашек», но под финиш они непременно превращались в принцесс. Да и сама она была не только мега-звездой советского кино, но ярчайшим олицетворением актрисы синтетической. В Орловой феноменально сочеталось всё! Природная красота – в ее героинь были влюблены мужчины нескольких поколений. Приличное лирико-колоратурное сопрано – ее песни сразу становились хитами. Уникальная пластика – цирковые пируэты и танцы Орловой внесены в актёрские хрестоматии. Плюс несомненный драматический талант, исключительное обаяние и глубокий психологизм…
Все это счастливо подкрепилось даром судьбы – режиссерской эгидой в лице супруга, Григория Александрова. До встречи с ним 30-летняя Орлова оставалась именно «золушкой» –  служила рядовой хористкой в Музыкальной студии при МХАТе под руководством В. Немировича-Данченко.
 
Самый удачливый советский кино-постановщик 1930-50-х Григорий Александров не только безошибочно улавливал «социальный заказ», – с участием жены он исправно ставил «фильмы года», будь то «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна» (премия VIII Венецианского МКФ «Лучшая актриса 1947 года» – совместно с Ингрид Бергман) или «Встреча на Эльбе».
Всего этого могло и не быть. В свое время «Веселых ребят» забраковал нарком просвещения, ее сценаристов арестовали, картину готовились зарубить. И тогда Горький «подсунул» пленку Сталину. После сеанса вождь вынес приговор: «Посмотрел… Будто в отпуске побывал».
Партнерами лучезарной Орловой были писаные красавцы и любимцы Страны Советов: Леонид Утесов, Сергей Столяров, Павел Массальский, Евгений Самойлов, Николай Черкасов, Павел Кадочников...
Последний раз на экране Народная артистка СССР и дважды Сталинский лауреат появилась в 1960 году. Это был фильм «Русский сувенир». В оставшиеся 15 лет Любовь Орлова угощала ценителей своими «изысками» на сцене Академического театра имени Моссовета: «Лиззи Мак-Кей» (по Ж.-П. Сартру), «Милый лжец» (1963) и «Странная миссис Сэвидж» (1972).
 
Мировой масштаб таланта Орловой признавали ее друзья, корифеи культуры ХХ века: Пабло Пикассо, Жан-Поль Сартр, Федерико Феллини, Анри Барбюс и Чарли Чаплин. 
Александров и Орлова настолько любили великого комика, что гостили у него едва ли не ежегодно. И даже звали друг друга: она его – Спенсером, он ее – Чарли. Так, во время съемок «Весны» в Праге случилась авто-авария: Черкасову повредило зубы, Александров сломал ключицу, у Орловой порвалась уздечка между десной и губой. «Лучшему лицу советского кино» требовалась моментальная операция.  Но актриса не могла унять судорожных рыданий. И тогда Григорий Васильевич взмолился: «Чарли! Я не представляю, чтобы вы – и не смогли! Вы же все можете!». Они обращались друг к другу строго на «вы». Орлова утерла слезы и замерла. Чешские косметологи, воспользовавшись паузой, оперативно заштопали надрыв.
Что до самарских привязок Орловой, – они были чисто «атмосферными». Снимаясь в кинокомедии «Волга-Волга», великая актриса часами наслаждалась волжским ветерком и любовалась жигулевскими пейзажами. Те роскошные виды с неунывающей «Стрелкой» и ее обидчивым Алешей (будущим режиссером Андреем Тутышкиным) были увековечены на самаролукской натуре!
«Много песен про Волгу пропето», без Орловой не полны они…


Осеева-Хмелёва Валентина Александровна (1902-1969)

Пять «энциклопедических строк» – вот и вся прижизненная биография классика детской литературы, которую любили не меньше, чем Аркадия Гайдара, Льва Кассиля и Николая Носова. При этом ее персональная биография оставалась «тайной за семью печатями». Завеса над тайной приоткрылась после публикации автобиографии. Так начало проясняться, что перед нами еще одна самарская тайна литературы и кино!
Но опять же трудно было понять, откуда у автора такое знание дореволюционной Самары, где разворачивается действие ее лучшей повести «Динка». Тайна? Да. И раскрылась она сравнительно недавно. Благодаря вдове Леньки… Запутались? Что ж, давайте «по оглавлению».
Раньше было известно, что Валентина Осеева родилась в Киеве, после школы до 1923 года училась на актерском факультете Киевского института имени Н.В. Лысенко, но родители подались в Москву, и мама Валентины стала одной из первых организаторов трудовой коммуны для девочек-сирот имени Клары Цеткин на подмосковной станции Солнечная. По примеру родительницы, 22-летняя Валя отдала воспитанию коммунаров-колонистов почти 17 лет. Позже выяснилось, что родители ее были революционерами, и детские годы будущая писательница провела в… Самаре.

Мама Ариадна Леонидовна, корректор газеты «Гудок», деятельно участвовала в издании нелегальной литературы. Папа – беспартийный инженер-мостостроитель – не просто работал на Самаро-Златоустовской железной дороге: в 1905 году именно Александр Дмитриевич Осеев возглавил здесь всеобщую стачку. Поучитесь смелости и решительности у товарища Осеева, рекомендовал партийным коллегам ни кто иной, как Владимир Ильич Ленин.
При богатырских габаритах у Александра Дмитриевича были крошечные ладони, с которых слетали любые кандалы. Впрочем, миниатюрный кулак не помешал ему одним ударом убить филера, за что Осеева едва не упекли в Петропавловскую крепость.
Кстати, в фильме «Раннее, ранее утро» (1983, по мотивам «Динки»), который снимали и в Тольятти, схожая участь постигает шпика в исполнении Александра Филиппенко. От каземата инженера Осеева спасли самарские рабочие: он был освобожден прямо из здания суда. Вот тогда-то семья и вернулась в Киев. Нерядовая была семья, горячая. В маме, Ариадне Венераки, бурлила греческая кровь: ее отец отвоевал Валину бабушку на дуэли. Брат Ариадны изобрел небьющийся ящик для водки «Смирнов», а другой прославился снимком прикуривающего Сталина!

В общем, вся повесть про Динку насквозь автобиографична, вплоть до главных героев – членов Динкиной семьи и мальчика, послужившего прообразом Леньки. Ленькой звали и сына Валентины Александровны от первого мужа – Хмелева. И вот романтический этюд их знакомства: Сергей Хмелев на лихом коне спасает будущую жену от разъяренных питомцев Даниловского дето-приёмника. Годы спустя они разведутся. А в начале войны 15-летний Леня, спасаясь от голода, бежит из Башкирии, где мама работает воспитательницей в детском саду, в… Приморье. Отец командует там Тихоокеанским морским училищем. Но на станции Тайга изможденного парня снимают с поезда и едва не шлёпают «за дезертирство». Сергей Хмелев в последнюю секунду (!) успевает спасти сына. Чем не дубль № 2 мытарств литературного Леньки из «Динки»?!
Первые литературные опыты Осеевой предназначались детдомовцам. «Работая с детьми, – вспоминала Валентина Александровна, – я много рассказывала им, тут же, на ходу, придумывая рассказы, сочиняла для них пьесы и инсценировки. Один из таких рассказов я решилась снести в редакцию газеты... Он был принят и напечатан». Это случилось в 1937 году, назывался рассказ «Гришка».
 
Писательскому мастерству воспитательница училась в Литературном институте у Самуила Маршака. И уже с 1940 года читающая детвора Союза влюбляется в милых героев осеевских книжек «Рыжий кот», «Отцовская куртка», «Бабка», «Мой товарищ». А самые маленькие по сей день учатся произносить ее «Волшебное слово».
До 1952 года Валентина Осеева жила очень бедно. От нужды писательницу избавила Сталинская премия за замечательную трилогию «Васёк Трубачев и его товарищи» (1947-1951). Ее впоследствии удачно экранизировали. На премиальные сто тысяч рублей Валентина Александровна решила многие вопросы и даже переселилась в 2-комнатку на улице Горького.
А год спустя «назначенная бабушкой» Осеева встретила мужа мечты – детского же литератора Вадима Охотникова. Их пылкому роману «на шестом десятке» завидовали соседи и «взрослые» коллеги по «Детгизу».

Но, безусловно, самым любимым произведением писательницы так и остается дилогия: «Динка» (1959) и «Динка прощается с детством» (1969).  Ее первая, самарская, часть была дважды экранизирована. В 1971 году режиссер Николай Лебедев поставил фильм «Найди меня, Леня». А 12 лет спустя Валерий Харченко сделал уже 3-серийный вариант «Раннее, раннее утро». Оба раза съемку самарских эпизодов зафиксировали тогдашние газеты  и нынешние воспоминания очевидцев.
Говорят, Валентина Осеева неплохо пела цыганские романсы. Ее низкое грудное меццо сгубило пристрастие взрослой «Динки» к табаку. Оно же стало причиной преждевременной кончины автора.
Неправда – самарская Динка бессмертна…


Пастернак Борис Леонидович (1890-1960)

До Нобелевской премии еще больше сорока лет. Как поэта, его знают такие же одиночные «бриллианты» в снегу непризнания, который, впрочем, растает довольно скоро. Фильм по его прозе будет снят при жизни писателя, но он не увидит премьеры.
Первыми «Доктора Живаго» перенесли на экран бразильцы – сразу после присуждения автору Нобелевской премии (1959). «Вторая ласточка», семью годами позже запущенная в Голливуде, принесет постановщикам 5 премий «Золотой глобус» и 5 дядюшек «Оскаров». Третьими уже в 2002 году станут итальянцы. И только после этого очередь дойдет до соотечественников. В 2006 году на экраны РФ выйдет сериал Александра Прошкина «Доктор Живаго» с Олегом Меньшиковым в главной роли…
…А век назад, в предреволюционном 1916-м молодой человек из художественной семьи (папа – академик живописи, мама – музыкант) просто думал о хлебе насущном и невнятном грядущем. Кто он, что он? В детстве освоил пианино. В пятнадцать «отведал» полицейской нагайки. В 20-ть прослушал философский курс Когена в Марбурге. Университетский диплом вручили в Москве. В 23 сделал предложение Иде Высоцкой. Ее отец, богатый чаеторговец, дал от ворот поворот. Потом – война, а у него  комиссия: хромые фронту не нужны! И вот теперь немецкий погром – чуть работодателя не убили, г-на Филиппа. Борис – гувернёр его сына. Что дальше? Стихи. Третий год печатаем. А имя где? То ли дело Маяковский! Все прахом!

 
Тут-то приятель Лундберг и предложи затосковавшему поэту интересную вакансию на химических заводах госпожи Зинаиды Резвой (вдовы Саввы Морозова). Хозяйством близ Соликамска управляет свой человек – инженер-химик Борис Збарский. «Творческий профиль» ёмко охарактеризован в конторском бланке: «Продажа уксусно-кислой извести, ацетона, спирта древесного разных градусов, хлороформа и древесного угля».
Однако полный разочарований, в том числе любовных, и ищущий новизны ощущений Пастернак решительно отвечает: да! Рекомендовав Филиппам взамен себя Алешу Лосева, будущего философа-эстета, он берет билет на скорый поезд…   
«Ту-ту»… Рельсы, платформы, переезды, повороты, туннели, встречные огни, черный лес, золотые лучи…

Так открывал он для себя «Урал впервые»:
«Гремя, опрокидывались нечаянно задетые 
Громады и бронзы массивов каких-то,
Пыхтел пассажирский. И, где-то от этого
Шарахаясь, падали призраки пихты».
Сойдя на станции Всеволодо-Вильва, Борис Леонидович поселился у Збарских. Уютный дом, евро-удобства: баня, ванна, электричество, телефон... Ехал ипохондриком, а тут... Дикая природа, свежий воздух, русский лес, прогулки вдоль реки и ловля рысей. Плюс пианино и вольная разминка музыкальных пальцев после семи лет простоя!
Все это чудодейственно сказалось на здоровье. Художник приободрился, вернулось вдохновение. Помощник управляющего по финансовой отчетности пишет прозу, опус о Шекспире, критику, бойко музицирует: Моцарт, Бетховен, Шуберт… И все это в одну зиму с весною 1916 года. Так и поправился.

«Ледоход, половодье, полыхающие кровавые закаты становились содержанием стихотворений», – передавали позже впечатления отца и свёкра Евгений и Елена Пастернак, а далее цитата из письма:
«На Фоминой неделе вместе с Лундбергом охотились, «на паре яванских пирог (на которых одним веслом гребут) сделали 20 верст по реке, воротясь домой по полотну железной дороги с... двумя бекасами и селезнем всего».
Стрелял Пастернак ровно раз, уточку подбил. После чего, исказнившись, зарекся брать в руки оружие. Слово сдержал! Опыт начала Великой Отечественной не в счет, хотя, как вспоминал сам Борис Леонидович, «я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома…, рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка»… НО это четверть века спустя.
А по весне 1916-го Надя Синякова, богемная пассия и первоценительница стихов Бориса, стала звать его в Ташкент. «Уральский конторщик» всерьез подумывал об азиатском туре. Родные и приятели, узнав, заволновались. Эпатажный кружок Синяковой отпугивал обывателей…

«В апреле Пастернак перенес грипп, мучился воспалением десен, похудел и коротко остригся, может быть, в предвидении поездки в Ташкент, о которой мечтал, с грустью сознавая, как его планы огорчают родителей», – пишут Евгений и Елена Пастернаки; и еще цитата:
«Я одной ногой уже на палубе речного парохода. Маршрут мой: Кама и Волга до Самары и затем Азия, степь, степь и степь до самых сартов, верблюдов, самаркандских мечетей, плоских крыш, плоских носов»...
Однако вышло только до Самары, а оттуда обратно. В Москву! У нас  был ровно день, и то неполный, а впечатлился на года:
– Самара – лучший, греховнейший, выхваченный и пересаженный на берега Волги кусок Москвы. Прямые асфальтированные бесконечные улицы, электричество, трамвай, витрины, кафе, лифты, отели на трех союзных языках, с английской облицовкой пятиэтажные дома, книжные магазины и так далее. Дороговизна ужасающая. Пароходы переполнены, и, я, наверное, сокращу водный свой путь до Сызрани.
Вот так 101 год назад дикий Урал с Камской Солью и средняя Волга с купецкою Самарой окончательно вылечили мужающего гения. Медленно выпрямлялся он во весь свой рост, и отступала хромота. А впереди глыбились 44 года любви и горения, опалы и славы…


Песков Александр Васильевич (р. 1965)

Сызранский уроженец стал почти мировой звездой начала 1990-х. Его разудалый «Америкэн бой» (Приз за лучшую мужскую роль на МКФ «Стожары» 1992) затмил почти десятилетнюю советскую разводку героев без страха, но с упреком.
Его ждали площадки оприходованных публикой театров: имени Максима Горького и Александра Пушкина, плюс «именные» – Романа Виктюка и Сергея Проханова. Не было отбою и от предложений кинорежиссеров.
Увы, после телепроекта «Горячев и другие» популярность вместе со шкалой зазывов пошли на спад в том смысле, что последующие сериалы («Мусульманин», «Сармат», «Бандитский Петербург», «Стрелок», «На углу у Париарших», «Прорыв», «Жуков») не стоят дольки того мощного эффекта, с которым «Америкэн бой» побил в те годы у нас даже американцев.
И все же Александр Песков был и остается легендой почти «голливудского формата». По крайней мере, юность героя так и просится на экран, причем в многосерийном варианте.
 
Сын военного офицера, Саша с детства был многоборцем, но никогда не отделял силовой спорт от легкоатлетического. Парень одинаково хорошо гонял футбольный мяч и заправлял клюшкой, отбивал волейбольные подачи и крутил гимнастические пируэты, лихо орудовал ножом и грузно дубасил «грушу», освоил приемы классической борьбы и отражал выпады каратистов. А еще метко стрелял, изящно гарцевал, прыгал с парашюта, глубоко нырял, быстро плавал и очень вкусно готовил – специально закончил кулинарные курсы. Одно «но» – почти не пьет.
В 14 лет загоревшись стать летчиком-истребителем, делал пробные круги по родным просторам. Увлекала и астронавтика. На орбиту не попал, но недолгие уроки в школе юных космонавтов даром не прошли: освоил азбуку Морзе, аэродинамику и еще кое-что, годное крутому мэну. 
Словом, «Америкэн боя» Саша лепил с себя. И стать реальным суперменом ему помешал лучший Арамис всех времен. Актер Игорь Старыгин на сызранских гастролях увлек школьника Пескова магией кино: «Он так захватывающе рассказывал о съемках «Трех мушкетеров», о жизни артистов, что в один миг повернул мои устремления на 180 градусов!». Годы спустя Старыгин, со смущением узнав о своем решающем влиянии, рассмеялся: «Ну, если что не так, Сань, извини - я не виноват». А чего извинять-то?

– В душе я – мальчишка до мозга костей, обожаю всевозможные «мужские игры»…
Подучившись актерскому мастерству в Щепкинском училище у самого Михаила Царева, диплом Александр получил из рук Владимира Богомолова в… школе-студии МХАТ имени В. Немировича-Данченко.
Первый эпизод в кино – буденновца – сыграл первокурсником в фильме «Первая конная». Первая полноценная роль – в неполные 19-ть – Юра Окунев («Отряд»). Первый успех пришел после фильма «И. Ивин», после которого Владимир Гостюхин рекомендовал понравившегося напарника в «Америкэн бой».
Сейчас в «запасе» мастера порядка ста – боевая рота – действующих лиц в кинопроектах абсолютно противоположного жанра и качества. За многогранную творческую деятельность Песков удостоен россыпи престижных наград (дипломов, медалей и орденов). А за программу «Точка контроля» на телеканале «Звезда» сподобился журналисткой премии «Лучший ведущий». Последнее время он часто поет гастролирует с сольными концертами. Оторваться же на досуге Александру Васильевичу помогает тезка-пародист Александр Песков.
Сбылась и детская мечта: «По роли нужно было пилотировать самолет, а поскольку я всегда работаю без дублеров, сделал это сам. Невероятные ощущения!»…
Так и живет: работает, выкладывается, радует зрителей, особенно, земляков.


Потёмкин Лев Львович (1905–1989)

Один из действенно-злодейственной троицы «пиратов» Александра Роу, Лев Потемкин участвовал в большинстве постановок великого сказочника.
По пальцам: генерал Ать-Два – «По Щучьему велению», Цап-Царап – «Конёк-Горбунок», Агафон, средний сын – «Василиса Прекрасная», начальник стражи – «Новые приключения Кота в сапогах», окосевший разбойник – «Морозко», Маркиз де ля Кис – «Варвара Краса Длинная коса», Чернобородый – «Огонь, вода и медные трубы», Водяной – «Золотые рога».
После участия в первом же фильме Александра Роу «По щучьему велению» Лев Потемкин отнюдь не сказочно обручился с царевной Несмеяной – актрисой Софьей Терентьевой. Лев Львович стал соавтором и последнего, экранизированного уже другими, сценария Александра Артуровича – «Финист Ясный Сокол», где сыграл Фингала. Такая вот счастливая нива волшебного сотворчества…
С первых же ролей он настолько полюбился и дорогим ребятам и уважаемым товарищам взрослым, что в 35 лет был назначен директором киностудии «Союздетфильм». Увы, ненадолго – обрушилась война…
 
Были роли и в большом кино: японский шкипер («Комендант Птичьего острова»), отец Аркадия («Личное дело»), командир карательного отряда («Салават Юлаев»), Герберт Слойц («Яков Свердлов»), Нефёдов («Повесть о «Неистовом»»), мордатый басмач («Офицеры»).
Но мало кто знает, что с 17 лет он был не только серьёзным актёром ряда московских театров, но и талантливым соло-танцором. В 45 лет, после пятилетки, отданной Потемкиным Театру-студии киноактёра, его вдруг открыл Григорий Ярон. И, не задумываясь, пригласил в Московскую Оперетту.
На протяжении последующих 14 лет Григорию Марковичу ни разу не пришлось пожалеть о «позднем» приобретении. Виртуоз сцены, Потемкин профессионально пел, остро хохмил, реактивно импровизировал, выдавал акробатические вензеля.
У него был роскошный репертуар из мировых и советских оперетт: «Весёлая вдова» и «Принцесса цирка», «Летучая мышь» и «Мадмуазель Нитуш», «Бал в Савойе» и «Цирк зажигает огни», «Москва-Черёмушки» и «Суворочка»…

Потемкин был активен не только на подмостках, но и в общественной жизни. Заботясь о нуждающихся коллегах, устраивал благотворительные представления, фонтанируя экспромтами, был первым заводилой на капустниках, праздниках и дружеских посиделках.
А то вдруг, сорвавшись, мчался за тридевять земель»… с шефскими концертами. В общем, «действовал-злодействовал» и никогда не унывал в точном сопряжении с профилем своих героев в сказках Роу.
Но не стало Ярона, и Потемкина попросили. В 1964-м. На покой «пират», «ясен пень», не удалился. Благо, жил еще режиссер Роу и другие понимающие люди.
Последние дни больной комик доживал в Доме ветеранов сцены имени Яблочкиной. Но и здесь Лев Львович оставался душой общества, «зажигая» и будоража престарелый контингент.
 
И опять же мало, кто узнает этого живчика в сухонькой фигурке  доктора Колокольчикова, что в меру старческих сил подсоблял юным пионерам в дачном массиве Барбошиной поляны предвоенного Куйбышева.
Оказывается, писатель и сценарист фильма «Тимур и его команда» Аркадий Гайдар не видел другого доктора. Приглянувшийся еще на прошлогодних съемках «Личного дела» актер Потемкин изначально послужил писателю портретным прообразом Колкольччикова-старшего.
И никто даже не догадывался, что на момент съемок звёздной ленты «дедушке Колокольчикову» не было и тридцати пяти. Это и есть то, что не пропивается, но и даром не достается…


Санаев Всеволод Васильевич (1912-1996)

С первого взгляду, не подумав, его любили припечатать: «всегда на одно лицо». Нет бы сообразить, до чего же тяжело с таким, сверхположительным, лицом этак разгуляться по ндравам-типам-характерам. В уморительном дуэте с Борисом Новиковым санаевский Федор Ходас под финиш раскрывается так глубоко, что поднимает сразу на несколько философских ступенек не только образ с виду заурядного старика-фронтовика, но и сам, легкий и не слишком притязательный фильм «Белые росы».
 Как показало время, деревенский консерватизм Ходаса и был прозренческой, спасительной и оптимальной альтернативой урбанизации общинного духа с последующей глобализацией совести и всего остального. 
Казалось, самого Санаева можно идентифицировать с обстоятельными до занудства сыскарями Сазоновым («Это случилось в милиции») и Зориным («Похищение святого Луки», «Черный принц», «Версия полковника Зорина»). Однако ведь «с сим победиши»! А все потому, что этим и брал, а в самом «сером» его персонаже обязательно кроются лукавинка и мудрость.

Знание партийной иерархии – Народный артист СССР Санаев был парторгом в актерском цехе и 20 лет секретарем Союза кинематогрфистов – блестяще трансформировалось в образы номенклатуры, не имеющей национальных и временных привязок.
Вы только приглядитесь, как филигранно передан настороженно-льстивый конъюнктурный нюх «почетного бюрократа губернии» – Председателя Палаты в швейцеровских «Мертвых душах». А Ярослав Степаныч – верховный канцелярский босс из «Забытой мелодии для флейты». Под соусом «тоталитарного нигилизма» мы выплеснули с водой и ребенка: аннулировали и манеру, и заслугу артиста, переосмыслившего и высмеявшего это явление.
В итоге, на долгие годы в отношении Санаева установился однобокий подход. Точно он не самокритически показал литературного генерала Жаркова, на старости лет убедившегося в собственной никчемности, а сам - такой («С вечера до полудня» по В. Розову). Притом что подобная «идентификация» – не есть ли признак мастерства перевоплощения?!

Зловещий и подлейший «Сиплый» из «Оптимистической трагедии» - совсем другая «опера». Равно как простой в своей непростоте профессор-фольклорист из «Печек-лавочек» или Ермолай Воеводин в фильме «Ваш сын и брат» (Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых). Впрочем, союз с Шукшиным – это отдельная «песня» на все времена.
И киноактер был на все времена.
Правда, роман с театром не задался. Одно время Санаев служил в МХАТе, театре имени Моссовета, опять в МХАТе. Но в середине 1950-х у него сильно заболела жена и, чтобы прокормить семью, артисту пришлось оставить сцену. Мхатовские коллеги такого донкихотства не поняли. А Всеволод Санаев окончательно ушел в кино, где дебютировал сразу же по получении ВГИКовского диплома в 1938-м.
 
Дебют назывался «Волга-Волга», любимый фильм товарища Сталина. В знаменитой комедии с двойным названием 26-летний актер сыграл не просто первую, а также «дважды первую» роль. Его мужиковатые персонажи (бородач-лесоруб и безбородый музыкант) разны, но органичны. И это объяснимо: актеру ничего не пришлось придумывать. Свою «карьеру» Сева Санаев начинал сборщиком гармоней на Тульской гармонной фабрике. А вот последние полвека (вплоть до 1994 года) был верен Театру-студии киноактёра.
Что еще характерно: значительная, при этом заключительная, часть натурных съемок «Волги-Волги» велась на фоне Жигулевских гор. И это опять же не единственная перекличка между Самарой и судьбой великого актера. Через несколько лет эвакуированная дочь Лена вместе с мамой окажется в Куйбышеве – «запасной столице», а сам Всеволод Васильевич, чудом избежав плена, – в Саратове. Но это уже другая история…


Серебряков Алексей Валерьевич (р. 1964)

Сыграв Димку Савельева в главном советском телесериале «Вечный зов», 13-летний москвич Алеша проснулся знаменитым и до окончания школы сыграл еще немало центровых ролей: «Отец и сын», «Поздняя ягода», «Алые погоны», «Последний побег» (в дуэте с Михаилом Ульяновым)…
 При этом «звездная болезнь» его не зацепила, и популярный «кино-отрок», вместо прописки на съемочной площадке, поступил в Московский энергетический институт на радио-телевизионный факультет.
Стать инженером ему так и не дали. Главный режиссёр Сызранского театра пригласил спортивного юношу в свою труппу.
Это случилось в 1981 году. Воистину «золотые деньки» сызранской драмы: через несколько месяцев в коллектив ее вольется еще одна будущая звезда театра и кино – Сергей Степанченко.
Так что взрослого театрального опыта народные артисты России поднабрались в уездной Сызрани.

Через 8 месяцев Серебряков вернется в столицу, окончит актерский факультет ГИТИСа на курсе Олега Табакова и на пять лет осядет в «Табакерке».
Главные роли в громких театральных премьерах и параллельно… на экране: «Обвиняется свадьба», «Фанат», «Афганский излом».
Над пеплом угасающего Советского кино восходит новая мега-звезда.
Но если в первых картинах Серебряков играет брутальных суперменов, зачастую криминального толка, то к началу 2000-х его скуластое лицо становится этаким военно-патриотическим брендом.
Серебрякову как бы официально поручают утвердить русский боевой тип и мужской характер. Чего Алексей Валерьевич и добивается в образе русского офицера Андрея Карабанова из исторического сериала «Баязет» по прозе Валентина Пикуля.

Конечно, все здесь еще достаточно спорно и эклектично: кавалергард с замашками и приемчиками кик-боксера – весьма непрочная сплавка нового со старым.
И все-таки именно эта роль «ссыльного» светского щеголя Карабанова перевесит все предыдущее – «кулачное» – творчество Серебрякова (от «Фаната» до «Бандитского Петербурга»).
И пошло, поехало – вот уже лет на 15 растянулся парад угрюмоватых серебряковских полубатянь-полуразночинцев из «Штрафбатов».
Ясное дело, выпадали роли и подюжистее: эсер Савинков в «Империи под ударом» или захолустный бунтарь-одиночка из «Левиафана».
Не игнорирует Алексей Валерьевич  и классические версии: «Белая гвардия», «Обитаемый остров»… 
Но это теперь. А когда-то, сродни пушкинскому «заячьему тулупчику», впору пришлись москвичу Серебрякову те первые 8 месяцев сызранской сцены с ее романтическими «Алыми парусами» и иже…


Симонов Владимир Александрович (р. 1957)

Ныне он один из самых узнаваемых отечественных кино-актеров. При этом по-настоящему харизматичен и резко возвышается над серой «сериальной волной». За что спасибо не только счастливой внешней фактуре и типажу «сердцееда», но и мастерской лепке характеров, сложных и загадочных.
Всему этому нельзя научиться в крошечном захолустье по имени Октябрьск, где имел честь родиться наш герой. Наверное, так и подумает какой-нибудь избалованный столичный мажор, но только не земляки артиста. Самарская почва щедра и благодатна для подроста и выдачи готовых талантов. Владимир Симонов – лишь очередное тому свидетельство. Потому что все, ныне радующее миллионы поклонников, задалось как раз там – в «депрессивном» городке Октябрьске, соседе-спутнике Сызрани, прославленной своим театром со славными традициями и звездными питомцами.
Единственное, что  требовалось для покорения театрального небосклона Союза, – завоевать Москву, которая слезам не верит. Что юный волжанин и сделал, без слез, но с искрами в брутальном взгляде. К началу московской Олимпиады-80 за его плечами было Театральное училище имени Б. Щукина. После чего Владимир Александрович со своим однокурсником Сергеем Маковецким отыграл два сезона в Театре имени Е. Вахтангова. Потом  6 лет – на престижной сцене МХАТа, придавленной «режиссерским диктатом» и, наконец, расколотой надвое. Ввиду чего амбициозный актер предпочел Вахтанговскую сцену, где играл и по четным, и по нечетным, быстро добравшись до почетных премьерных афиш.
 
По писаному все выходит гладко, но были ведь и «кляксы». Мама у мальчишки работала секретарем горкома партии по идеологии, она-то и привила сыну любовь к чтению. С «ночных забав» Володя возвращался с томиком «Всемирной литературы» под мышкой, не афишируя, как в кругу  сверстников предавался «приключенческой экзотике» с «каплей портвейна». А поскольку папа будущего кумира водил электровоз, то железнодорожный профиль оставил особо яркий след в его отроческой биографии.
– Мы в детстве под идущими поездами «гасали». Чем быстрее поезд идет, тем круче, если проскочишь под колесами вагона, – вспоминал актер.
Однажды едва не погиб, причем без всякого озорного умысла. Просто зазевался: при входе в электричку двери заклинили ступню, и паренька поволокло по перрону навстречу парапету и столбам. Спасло, что обут был в сабо – нога выскользнула через «отсутствие задника».
Выпадали и морские авантюры: «Моя бабушка жила прямо в центре Ялты, работала главным бухгалтеров в Ливадийском дворце. Вторую половину лета я всегда проводил у нее. Там, где океанские лайнеры швартуются, крабов ловил. За это меня в милицию приводили, и бабушке приходилось платить штраф — 5 рублей».
детстве мечтал стать клоуном, во дворе его так и звали. Но однажды приехав с мамой в Ленинград, девятиклассник из Октябрьска посетил три спектакля в БДТ и Пушкинском театре. Уже после первого мальчик был, «неизлечимо болен». После школы махнул, не глядя, в «Щукинское».  Провалился,  подал документы в Куйбышевский институт культуры, где пристрастился к студенческим спектаклям. В 1976-м  году со второй попытки взяли в «Щуку». Под стать вывеске, Володя демонстрировал невероятную гибкость: его паковали в чемодан и дразнили «Перочинным ножом». Это при росте метр девяносто пять!
За долгие годы Народному артисту РФ Владимиру Симонову улыбнулось поработать с выдающимися мастерами театра и кино: Олегом Ефремовым, Михаилом Швейцером, Анатолием Эфросом, Иваном Дыховичным,  Петром Фоменко. Но первооткрывателем своего истинного предназначения сам актер считает Римаса Туминаса.
 
Сейчас одного из самых популярных актеров страны с удовольствием ждут зрители Театра Наций, Театра им. К.С. Станиславского, Театра «Et cetera» и др. На счету актера Симонова премии «Чайка» (три года подряд) и премия «Фигаро».
Первый опыт в кино связан с Андроном Михалковым-Кончаловским, пригласившим новичка в эпическую «Сибириаду» (1978). «И пошла потеха»: «Дядя Ваня», «Сашка», «Одиноким предоставляется общежитие», «Криминальный талант»... Это при Советах. После хлеще: «Каменская», «Дети Арбата», «Ермоловы», «Самара», «Русский шоколад», «Достоевский», «Огни большого города», «Граница. Таежный роман», «Виола Тараканова», «Ключ от спальни»… Всего более 120 проектов.
Однажды в Октябрьске…


Уколова Анна Викторовна (р. 1978)

– Хорошенькой я не была, я была справедливой и общалась со всеми, но всегда была сама по себе, жила по своим понятиям.
Это история про то, как захолустная девочка, уколовшись о «заразные шипы» Мельпомены, заболела театром и проснулась всероссийской звездой.  Сон, правда, был отнюдь не сказочным.
Аня родилась в посёлке Сборно-Симоновский Сызранского района, что не помешало ей без проблем поступить в Самарский институт культуры, а закончить уже ГИТИС, причем с «красным» дипломом: «И все годы учебы мне, как отличнице, платили стипендию Станиславского и Быстрицкой. Зато Шепкинское училище отвергла сходу… По невежеству: раз училище, то это типа ПТУ»…
То ли дело Государственный институт театрального искусства: сам народный артист СССР и председатель приемной комиссии Владимир Андреев на экзамены «провинциалочку» без прослушивания позвал! С той поры она и не знает проб: продюсер, режиссер ли разок глянут и все: «О, утверждена».
Хотя, если честно, В ГИТИСе не так все и благостно вышло.
 
– А что вы все время улыбаетесь? Чтобы нам понравиться? – прищурились члены комиссии. 
– Ну как мне не улыбаться, передо мной сидит царь Салтан, которого я видела только по телевизору, я в Москве, я счастлива!
И ведь не соврала. По жизни ею движет чувство правды. Нутряная правда – именно то, что ведет Аню по жизни, но мешает к ней приспособиться.
– У нас в семье артистов не было, но все играли на музыкальных инструментах, я с детства занималась в кукольном кружке, в Доме культуры, у мамы, а когда я школу окончила, она стала работать у нас в районном Доме культуры, заведующей, – вспоминала актриса. – А там были и народный театр, и кукольный театр, где мы с братом занимались благодаря ей. Брат — он на семь лет меня старше, и я его обожаю — после школы поступил в Самаре в Институт культуры. Когда я окончила школу, то вообще не понимала, куда идти дальше. Вот мне брат и посоветовал: «Давай тоже в Институт культуры».
 
ГИТИС она окончила в 2001-м. Но карты выпали так, что еще на заре театральной карьеры Анну «призвал его величество кинематограф», правда, в новейшей ипостаси сериала.
– За четыре года учебы я так и не узнала, где «Мосфильм», потому что кино тогда не снималось. Я понимала, что в театре работать не хочу: зависеть от начальства — скучно. Но я хотела остаться в Москве. Я окончила ГИТИС с «красным» дипломом, без единой четверки — никто не ожидал от меня такого. Думаю: что ж теперь делать? Что я еще умею? Я хорошо стреляла. И решила: пойду в Школу милиции. А мне однокурсница говорит, что меня разыскивают с «Мосфильма».
Редкий случай: сериал тогда еще был художественный без кавычек. А  тут два подряд: «Закон» и «Каменская», плюс сопутствующий, но опять же не из дешевых: «Марш Турецкого».
«Обмывая» в кафе приглашение в «Закон», она встретила его: брутальный, молчаливый, спокойный. А уж симпатичный! Был желанным, стал любимым мужем. Сына зовут Макар.

И все это в 2002-м. А год спустя заладившаяся стезя пролегла через «Вокзал», который до сих пор не забыт.
Кто-то скажет: высокой, статной, спортивной, в общем фактурной девушке с впечатляющим тембром и лицом просто повезло. Повезло? Или же по-честному срослось? Слушаем:
– В четырнадцать лет я уже могла пойти в кафе, и мама об этом знала. Я была высокой, выглядела взросло. Почему мне хорошо удаются роли в фильмах про бандитов, блатных, ментов? Потому что я многое видела своими глазами. Я никогда не была неженкой и маминой дочкой.
За все 15 постдипломных лет в кино Анна Уколова не знала простоев и пауз, кроме лирических, которые опять же не мешали творческой эволюции интересной, своеобычной актрисы.
А в 2006-м ее настигла премия Silver Hugo на Международном кинофестивале в Чикаго — за лучшую женскую роль (фильм «Точка» режиссёра Юрия Мороза). Помимо забубенных сериалов, талантливой актрисе улыбаются встречи и с настоящим кино: «Географ глобус пропил» Александра Велединского, «Левиафан» Андрея Звягинцева.
– Звягинцев меня увидел на «Кинотавре» в картине «Жить» Василия Сигарева. Кстати, в фильме я играю подружку артистки Лены Лядовой, с которой дружу и в жизни. Звягинцев этого не знал. Вот вам и судьба!
…Самарская, а теперь московская… первое всегда дороже второго…


Цинман Аркадий Михайлович (1909-1985)

В гостях у сказки…
Один из любимцев Александра Роу и всей детворы Страны Советов, он входил в троицу неунывающих роувских «пиратов-разбойничков»: Аркадий Цинман, Александр Хвыля (он же Морозко) и Лев Потемкин…
Непременные, но нисколечко не страшные злодеи в изумительных волшебных «триллерах»: «Варвара-Краса длинная коса», «Огонь, вода и медные трубы» и «Золотые рога», где каждый из «пиратов» играл по несколько второстепенных ролей.
Впрочем, у Аркадия Цинмана была и главная роль – настоящего, зловещего негодяя. Помните: жаборожий и зеленокожий министр Абаж, достойный конкурент главного министра Нушрока (Андрей Файт)?!  Теперь, полвека спустя очевидно: роли не просто главные, но провидческие, как и вся сказка Виталия Губарева и Александра Роу про «королевство кривых зеркал».
Но до всего этого мальчику Арону из города Риги нужно было дорасти. Арон Израилевич (настоящее имя/отчество будущего эксцентрика) очень рано увлекся синема. С 16 лет он сам уже крутил «фильму» в волшебном фонаре (кинотеатре), и ему, как взрослому дяденьке, незлобиво орали: «Сапожник!»… А так уже хотелось большего.
 
И начинающий киномеханик медленно, но упорно карабкается по «пожарной лесенке»: в 20 лет назначен старшим техником Ленинградского театра имени Кирова, в 1931 году – техником-электриком Большого театра. Куда выше? Для техника и механика – да! Но Цинман всю жизнь тайно подражал артистам. Да и куда бы деть обаятельную улыбку, не говоря про острохарактерную внешность? Могло ли все это остаться без внимания людей с художественным  вкусом? Ни за что!
И вот уже Аркаша Цинман поступает в студию при МХАТе, а после окончания… Куда только не заносила судьба молодого артиста! 1936 – МХАТ-2, 1937 – Государственный Монгольский театр, 1938 – Театр Сатиры, 1942 – Московский Театр Миниатюр. И только в 1946 году «колышек вбит» в стоянку, коей он хранил верность до ухода на заслуженный отдых в 1978 году: Театр-студия Киноактёра.

Аркадий Михайлович был, конечно, эпизодник. Но – крупнокалиберный! В сверхпопулярном боксерско-ироническом боевике «Первая перчатка» у него даже не роль, а какая-то растасканная на секундные реплики ролька спортивного комментатора, который на экране куда чаще присутствует криком, чем ликом.
Но если уж кинокамера выхватывает лицо… Такое не забыть. Не то чтобы красивое, лицо это по домашнему своё. Плюс отменная дикция и широкая обезоруживающая улыбка. Клянусь, в раннем детстве, я был уверен, что это молодой Николай Озеров. Да и как знать, не «подсмотрел» ли будущий король спорт-эфира манеру выразительной откровенности у «диктора» Цинмана?
Не потому ли Аркадия Михайловича звали самые крутые мастера режиссуры? Причем, на диаметрально противоположные роли: от фашистских и жандармских генералов до купцов и профессоров. Типовой ранжир на фамильный прикид: у режиссера Игоря Савченко – «Третий удар» и «Старинный водевиль», у Михаила Ромма – «Русский вопрос», у Григория Александрова – «Весна», у Александра Довженко – «Мичурин», у Михаила Калатозова – «Заговор обреченных», у Абрама Роома – «Суд чести», у Марка Донского – «Фома Гордеев» и «Верность матери», у Александра Зархи – «Анна Каренина», у Григория Чухрая – «Жизнь прекрасна»…

В 16 лет он начинал киномехаником, в большое кино попал 20 лет спустя, как… «фотокорреспондент». Таким увидели Цинмана, пригласив на первую кинороль, великие режиссеры Юлий Райзман и Александр Птушко.
Фильм назывался «Небо Москвы». Место боевого кино-крещения Аркадия Цинмана – Куйбышев. Отсюда и начался долгий путь славного комика к сердцам «дорогих ребят и уважаемых товарищей взрослых»…
Помните? В гостях у сказки… которой не будет конца, пока есть такие артисты…


Чекмарёв Виктор Константинович (1911-1987)

«Я институтов не кончал, в инженеры вышел самоучкой». 
Эти слова Генриха Осиповича Буша из старенького детектива «Человек в проходном дворе» (4 серии, 1971) могли бы «одевизить» визитную карточку исполнителя этой роли Виктора Чекмарева, настоящего русского самородка.
Он не кончал театральных студий и училищ, но уже ребенком ставил домашние спектакли, где играл главные роли в обожающей «сам себе режиссера» труппе из двух сестричек. И благодарная публика охватывала не только семейный подряд во главе с папой и мамой, но и весьма пространные дворовые слои родной Астрахани. Скоро к ним присоединилась школа, где начинающий маэстро возглавил драмкружок.
В 18 лет Витя поступил в Махачкалинский Землемерно-мелиоративно-лесотехнический техникум, но слава о лицедее-самоучке достигла ушей режиссера Дагестанского ТРАМа (Театра рабочей молодёжи) А.Н. Шушкина. И вот уже юный астраханец – «незаменимый исполнитель героев-любовников». В будущем слово «незаменимый» стало не эпитетом, а «объективкой» Виктора Константиновича.

В 1933 году незадавшегося землеустроителя можно было увидеть на столичной сцене – Реалистического театра Николая Охлопкова и Камерного театра. Но ревнивой труппе «козырных» молодой провинциал предпочел более благодарную одиссею по окраинам державы: Благовещенск, Северодвинск.
Великую Отечественную войну Виктор Чекмарёв встретил в составе Передвижного театра Дорпрофсожа Амурской железной дороги с базой в городе Свободный, а в 1948-м вернулся в Благовещенск (Амурский драмтеатр). Здесь сорокалетнему бездипломнику присвоили звание Заслуженного артиста РСФСР, после чего он подался на Урал, став фаворитом театра драмы сперва в Свердловске, а затем в Молотове (ныне Перми).
В эти годы к Чекмареву намертво пристала слава киноактера. Всему виной образ криминального очковтирателя Шмыгло из фильма «Дело Румянцева (1955). Поняв, что влип,  с 1957 года артист «отдает свое сердце» киностудии «Ленфильм». И не напрасно. Чекмарев был просто незаменим, неповторим и неподражаем в ипостаси кулаков и лавочников, приказчиков и спекулянтов, двурушников-перевертышей и мужичков-прохиндеев – в общем, «всяко-разной, крайне  безобразной контры».
Самое же поразительное: без чекмаревской шелупони и шедевр не шедевр. Да разве ж обойтись теперь нам без парт-сволочи Оглоткова («Добровольцы») и заговорщика Островнова («Поднятая целина»), немецкого диверсанта («Человек не сдается») и исправника Лаврова («Товарищ Арсений»), полицая («Война над крышами») и «хозяина тайги» Петра Громова («Угрюм-река»), обывателя Лисович («Дни Турбиных») и баптиста-торгаша («Сердце Бонивура»), помощника Порфирия Петровича («Преступление и наказание») и деляги Петухова («Сержант милиции»), кулака Ерофеева («Бронзовая птица», 3 серии) и Аники Лепёшкина («Приваловские миллионы»)…

А ежели сценарий требовал, Виктор Константинович с легкостью преображался в форменного аристократа и интеллектуала: полковник- комендант Таврического дворца («Две жизни»), помещик Ермолов («Василий Докучаев»)...
А уникальный тембр, превративший Чекмарёва в фирмача дубляжа, обусловил и первый его «контракт» с Куйбышевом. В чекистском сериале «Тревожные ночи в Самаре» Виктор Константинович озвучил роль нэпмана, блистательно исполненную нашим Сергеем Пономаревым.
Вторая, очная уже, встреча состоялась через год. В замечательном фильме про дореволюционную Самару «Найди меня, Лёня!» (1971) Виктор Чекмарёв скупо и смачно изобразил «хозяина пароходов» Гордея Захарыча, неласкового отчима главного героя Леньки.
Вне сцены и кино актер гонял на катере, рыбачил, охотился и увековечивал родные просторы в добротной графике.
С экраном Чекмарёв расстался в 1980 году. Он угадал: пришли времена той беспощадной серости, кою он-то играл с щемяще-щадящей иронией: «Лисовичи мы» («Дни Турбиных», фильм Владимира Басова)…


Шумкова Нина Алексеевна (р. 1941)

Живая легенда самарской документалистики, Нина Шумкова создала десятки картин, отличающихся психологической достоверностью и остросоциальной направленностью: военная биография и художественный портрет, нравственно-этический   очерк и воспитательный урок для подрастающего поколения.
Она не просто отдала лучшие годы и силы Куйбышевской студии кинохроники и Куйбышевскому ТВ. Нина Алексеевна была в числе первых женщин-кинооператоров. А это очень непростая и, зачастую, опасная профессия.
– На нее можно положиться в любой ситуации. Она профессионал высокого класса. К тому же - бесстрашная женщина, может забраться на любую высоту, если это нужно для съемки, зайти в притон к наркоманам или бандитам, - так характеризовал коллегу Борис Кожин.
 
Профессию она не искала. С малых лет перед глазами «щелкали затворы» родительских камер. Папа с мамой были фотографами. А к 13 года Нина и сама принимала клиентов в фотоателье: портрет, карточка на паспорт, многофигурная композиция.
После школы пошла в кинооператоры, и со студенческой скамьи вынесла как пароль, как девиз: документальное кино – это исследование души.
Когда задули разрушительные ветры «рынка и коммерции», Нина Шумкова создала с единомышленниками студию «Волга-фильм» при Поволжском отделении Союза кинематографистов России, одну из первых независимых киностудий страны.
– В 1995 году нас пригласили на фестиваль кино в университет штата Огайо в США – вспоминает Нина Алексеевна. – Мы повезли туда шесть фильмов, они вызвали живейший интерес  американцев. В те времена Россия была известна в основном криминальными разборками, а мы им показали поющее и живущее трудовыми заботами село. Своими фильмами мы старались формировать положительный имидж Самарской области и всего Поволжья.

Возглавив Поволжское (ныне Самарское) отделение Союза кинематографистов России, Нина Алексеевна стала одним из инициаторов Международного фестиваля «Кино - детям!». С 1996 года в его рамках было показано порядка 1200 премьерных российских и зарубежных фильмов – игровых, анимационных, музыкальных, документальных.
Детский фестиваль посетили почти полтысячи корифеев отечественного кино: Марлен Хуциев и Николай Бурляев, Андрей Смирнов и Александр Панкратов-Черный, Валерий Приемыхов и Владимир Грамматиков, Борис Химичев и Лев Прыгунов, Алла Сурикова и Ирина Скобцева, Ольга Остроумова и Зинаида Кириенко, Елена Цыплакова и Елена Проклова, Евгений Крылатов и Геннадий Гладков…
Своей первоочередной задачей президент детского фестиваля Нина Шумкова считает поддержку деятелей кино, прежде всего, в плане занятости и востребованности.
И коллеги ценят это. А государство и церковь ставят свои «пятерки»: звание «Отличник кинематографии», «Орден Почета», медаль за трудовую доблесть, несколько православных наград…


Щипачёв Ливий Степанович (1926-2001)

До чего же странно сложились судьбы мальчишек из «фильма поколений» – «Тимур и его команда» (1940)! Гейка (Николай Кутузов) после той единственной кино-роли посвятил себя театру, став светилом музыкальной культуры. Симе Симакову (Игорю Смирнову) суждено было стать основоположником карельского национального балета. А Ливий Щипачёв, дважды «оттимурив» в гайдаровской дилогии (вторично – в «Клятве Тимура» 1942), всю жизнь морщился, когда речь заходила о его работе в кино:
– Понимаете, я художник, а не актер. Забудьте о моем прошлом, – просил Ливий Степанович.
Кто же он был, ярый ненавистник собственных съемок в любимом миллионами фильме? Приоткроем тайну – сам Тимур! И добавим: сыгранный Ливием. «Ливий сыграл Тимура». Да уж! Звучит как историческая шарада…
В жизни все оказалось проще: Ливий был сыном известного поэта Степана Щипачёва, с детства «болел» живописью и на съемки таскал мольберт. Вот он парадокс: будущий художник ни в какую не хотел сниматься, авторы же упорно видели в роли Тимура только его!

– И, если с поисками актрисы на роль Женьки проблем не было, то с Тимуром дело обстояло иначе, – делилась полвека спустя «Женька», она же актриса Екатерина Деревщикова: – На эту роль пробовали ребят, ставших в будущем актерами – Бориса Рунге, Юрия Яковлева – и даже Тимура, сына Аркадия Гайдара. Перепробовав, вдруг нашли мальчика, такого очень нежного, милого художника, который очень не хотел сниматься, очень не хотел, но видно хотела мама! Ну, и значит приехал «Тимур». К нему был особый подход у режиссера: чтобы герой выглядел мужественно, на него нужно было наорать, накричать, сказать какие-то грубые слова. Вот тогда он злился!
По начальному замыслу организатора и вожака мальчишеской  «команды» звали Дункан, а само произведение – «Дункан и его команда».  Видимо, сказалось увлечение самого Гайдара системой английских бойскаутов. Но вовремя  вспомнив об идейной составляющей, писатель решил переименовать героя. Замену искал недолго: Тимкой звали его малолетнего сына.

Дальнейшая судьба Ливия Щипачёва вполне типична. Последовательно одолев все уступы на «пути к Олимпу»:  художественная школа для особо одарённых детей, Институт имени Сурикова, – Ливий Степанович  был принят в Союз художников СССР, создал замечательные полотна, участвовал в престижных выставках. Репродукции работ Ливия Шипачёва украшали цветные журналы, а оригиналы охотно покупались для частных коллекций, картинных галерей и музейных собраний в России и за рубежом. Есть его произведения и в Государственной Третьяковской галерее.
Начитанный и эрудированный, он увлекался археологией, изучал древнюю историю и коллекционировал античную нумизматику (имя обязывало!), плюс сочинял неплохую прозу. Еще один урок Аркадия Гайдара, которого Ливий Щипачев очень уважал. На многочисленных встречах с подрастающим поколением, скромно умалчивая про «свой вклад», старый художник был рад воздать должное Аркадию Петровичу и славному его детищу – тимуровскому движению…
Обо всем этом забыли, опять вспомнили – так вот и узнаём по чуть-чуть. И, значит, есть время повнимательней приглядеться к строгим и чуть холодноватым манерам юного лидера детской команды. Нет, Ливий-Тимур не был ни брезглив, ни вальяжен ни. Он просто имел вкус, гордость и воспитание. И сверстникам стоило брать с него пример. Есть такая возможность и у нового поколения тимуровцев–XXI. Было бы желание.



Эрдман Николай Робертович  (1900-1970)

В 1933 году на кремлёвском приёме советский чтец № 1 Василий Качалов после «ударной дозы» продекламировал комические куплеты, обидевшие вождя. Автор «крамолы» в это время с коллегой-сценаристом Владимиром Массом наслаждался красотами Гагр, где снимали фильм «Веселые ребята». Со съемок их и «сняли», как чуть позже – фамилии в титрах.
Лишь в 1951 году вождь «снимет опалу», и сценариста Эрдмана включат в список лауреатов Сталинской премии за картину «Смелые люди». Но это потом – весь остаток 1930-х «веселых ребят» носило по ссылкам: Енисейск, Томск. Да и то, «перевод» в Томский гортеатр Эрдману подарит прима МХАТа Ангелина Степанова. Снисхождения ей придется добиваться у Авеля Енукидзе, секретаря ЦИК и председателя Правительственной комиссии по руководству Большим и Художественными театрами.
Тайный «почтовый роман» актрисы и писателя, продлится 7 лет, вплоть до ее замужества с Александром Фадеевым.

В 1936-м Николая Эрдмана переводят в Калинин (здесь вместе с Михаилом Вольпиным они бесфамильно работают над сценарием «Волги-Волги», удостоенной Сталинской премии). Далее Вышний Волочек, Торжок, Рязань… В 1940 году Николаю Робертовичу разрешают работать над репертуаром Ансамбля песни и пляски НКВД (МВД) СССР.
Тут и война нагрянула. Бывшему ссыльному с не снятой судимостью отказывают в зачислении добровольцем и высылают из Рязани. Странно: экс-ссыльный с графой «минус шесть» (т.е. 6 городов, запрещенных для прописки) имел право жить в Рязани, никогда не входившей в «шестерку».
На пару с Вольпиным они попадают в Ставрополь-на-Волге (ныне Тольятти), где 31 августа Колю и Мишу, наконец-то, настигает призывная повестка о зачислении в особую, точнее странную – из таких же «неблагонадежных» – саперную часть. Повоевать саперам не пришлось, а вот отступали 600 километров – до самого Саратова.
 
– Они поехали в Ставрополь на Волге, – вспоминала балерина Государственного Академического Большого театра СССР Наталья Чидсон, – где были зачислены в войсковую часть, куда зачисляли «лишенцев», раскулаченных и бывших священников. Оружие и обмундирования им не дали, они то брели пешком, то на чём-нибудь ехали. Николай Робертович шёл, укрывшись одеялом, холода наступали, ночевать негде. Николай Робертович повредил ногу, у него началась флегмона, и он уже еле шёл. В пути им посчастливилось сесть в воинский эшелон, с которым они и прибыли в Саратов, где находился в эвакуации МХАТ. Первое, что им обоим, обовшивевшим и измученным, бросилось в глаза на вокзале, – это громадные ящики с реквизитом с надписью «МХАТ». Это было большой удачей…
Тем часом мхатовцы, наблюдавшие за разгрузкой на запасных путях товарных вагонов, разглядели в толпе две истощённые фигуры. Одна сильно хромала, другая её поддерживала. Мхатовцы поспешили помочь. И вовремя: из-за гангрены у Эрдмана едва не оттяпали ногу. Такие вот «песни и пляски».

Великий худрук МХАТа Иван Москвин, приютил и спас погибающего. А в ночь под Новый 1942 год Эрдмана вызывают в Москву по месту основной работы Ансамбля песни и пляски при центральном клубе НКВД.
В начале января 1942 года драматург выехал в Москву. Три дня поезд простоял в Куйбышеве, где Николай Робертович повстречал и полюбил эвакуированную балерину Наталью Чидсон...
Действительную военную службу он будет нести в составе команды боевого ансамбля совместно с другим опальным «ансамблистом» Михаилом Вольпиным.
С середины 1940-х жизнь потихоньку налаживается. В соавторстве с Михаилом Вольпиным они неутомимо пишут сценарии для «золотой коллекции» советского мультфильма: «Оранжевое горлышко», «Остров ошибок», «Двенадцать месяцев», «Приключения Мурзилки», «В некотором царстве», «Снежная королева», «Кошкин дом», «Кот, который гулял сам по себе», «Приключения Буратино», «Дюймовочка», «Лягушка-путешественница»... Еще более масштабен их задел в жанре кино-сказки, комедии, мелодрамы – любом, кроме скучного: «Застава в горах», «Шведская спичка», «На подмостках сцены», «Рассказы о Ленине», «Необыкновенный город», «Морозко», «Каин XVIII», «Город мастеров», «Огонь, вода и... медные трубы»…

На новом творческом витке зритель с удивлением открывает другого Эрдмана. Это уже не фонтанирующий хохмами смехач – с годами к искрометному юмору подмешивается все больше грустной философии.
В 1949-м бывший ссыльный с графой «минус шесть» становится полноправным «москвич», а годом позже устраивает и личную жизнь. Его новая жена (первая умерла от тифа в войну) – та самая «куйбышевская знакомая» Наталья Чидсон.
И все бы хорошо, да вот любимую свою пьесу «Самоубийца» он так и не увидит. За год до смерти автора ее сыграют в Швеции, но «шведская спичка» прогорит далеко от Москвы, где жил невыездной драматург.
На советской сцене «Самоубийцу» впервые поставят в Театре Сатиры. Премьера опоздает на 12 лет…


Эшпай Андрей Яковлевич (1925-2015)

Родом он из Марийской АССР. Корни всесторонне музыкальные – отец композитор, мама – родная сестра чувашского музыканта Тогаева. В 3 года стал москвичом, а через десятилетия –¬ автором песни «Москвичи». 
В 18 лет ушел бить фрицев. Военное училище заканчивал пулеметчиком, воевал переводчиком – в военной разведке. О том, как – свидетельствуют орден Красной звезды. Дали его не только за толковый допрос, позволивший на подступах к Берлину подавить массу огневых точек противника, но и за 8 лично уничтоженных солдат и офицеров вермахта.
Вклад Эшпая в музыку увенчан высшими творческими наградами: Народный артист СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. Всё это потом. Пока же, в 1953-м, он окончил Московскую консерваторию по двум классам: композиции (у Николая Мясковского и Евгения Голубева) и фортепиано (у Владимира Софроницкого).

Трудно найти композитора, который бы написал столько прекрасной музыки для кино, театра и телепостановок: «Повесть о первой любви» (сыграл здесь в эпизоде), «Ночной патруль», «Исправленному верить», «Жажда», «Карьера Димы Горина», «Приходите завтра», «Водил поезда машинист», «Страницы былого», «Им покоряется небо», «Первый троллейбус», «Криницы», «Бабье царство», «Майор "Вихрь"» «Адъютант его превосходительства», «Директор», «И был вечер, и было утро...», «Кремлёвские куранты», «Малыш и Карлссон, который живет на крыше», «Седьмое небо», «Тень», «Сибирячка», «Возврата нет», «Дети Ванюшина», «Парашюты на деревьях», «Семья Ивановых», «Рудин», «Трактир на Пятницкой», «Емельян Пугачёв», «Наше призвание», «Поздняя любовь», «Долгий путь в лабиринте», «Я — вожатый форпоста», «Иван Великий», «Иван Грозный»…
Все это давно стало классикой, как и более ста песен Эшпая, не говоря о произведениях, которые по определению являются классическими: балеты и кантаты, симфонии и концерты, камерные ансамбли и симфонические национальные танцы…
Эшпай и Куйбышев – особая тема.
 
–  С Самарой у меня связано очень многое, – с признательностью отмечал композитор. – Я давно сотрудничаю с местным филармоническим оркестром. Здесь под управлением Геннадия Проваторова, Валентина Нестерова и Михаила Щербакова были исполнены практически все мои крупные сочинения. Мне дорога творческая отдача, всегда отличающая оркестр. Когда вместе со всеми своими слабостями, из которых ты состоишь, приходишь в коллектив, где тебя понимают, это прекрасно. Наша совместная работа с оркестром дает импульс даже моей композиторской деятельности, и я не испытываю ничего, кроме чувства благодарности к коллективу и его дирижерам. Я не очень часто приезжаю на исполнение своих сочинений. Самара - одно из исключений. Здесь особая, притягательная для меня творческая атмосфера.
И, действительно, Андрей Яковлевич приезжал к нам не только с тематическими концертами и авторским вечерами, здесь его «ждали» всесоюзные премьеры. На сцене Куйбышевского театра оперы и балета балетмейстер Игорь Чернышев еще в 1977 году поставил знаменитый балет «Ангара», а через три года первым в стране – балет «Помните!». Уже в постсоветское время здесь же была поставлена «Литургическая симфония» Эшпая. Автор не только наслаждался куйбышевскими премьерами, но и сопровождал наших артистов во время их столичных гастролей. Несмотря на дистанцию в десятилетия, Андрей Эшпай до сих пор высоко ценит творческий метод балетмейстера Игоря Чернышева:

–  Это были замечательные спектакли. Он нашел сильную, убедительную версию «Ангары», динамичную и поразительно отработанную по форме. Радостной была для меня и совместная работа над балетом «Круг», который в вашем театре вышел под названием «Помните!». Очевидно, мы одинаково чувствовали с балетмейстером-постановщиком, оказались творческими единомышленниками.
А вот что говорил в свое время балетмейстер Чернышов: «Начиная работу над произведением Эшпая «Помните!», я думал о том, как поставить большой, связанный единым дыханием спектакль. Если, например, «Ангара», «Любовью за любовь» носили скорее камерный характер, то этот балет Эшпая требует масштабной постановки. Там идёт речь о судьбах человечества. Это настоящая симфоническая партитура и по характеру мышления, и по объёму».
Самара никогда не увидит больше композитора Эшпая. Но его облагораживающее, просветляющее творчество, обращенное к солнцу, к миру, к жизни, по сути, вмещено в одно короткое, но глобальное по своей значимости слово: «Помните!». Слышите?


Ягунов Александр Григорьевич (1902-1943)

Жила в Самаре семья, подарившая советским кинозрителям героев двух легендарных фильмов. А читателям-землякам – персонажей двух самых популярных приключенческих книг, взрослой и детской. Фамилия одного – Кропачев из сериала «Тревожные ночи в Самаре». В одноимённой книге Э. Кондратова и В. Сокольникова его зовут Ягуниным, что ближе к истине…
– Мой прадед, Григорий Андреевич Ягунов, до революции работал кустарем, а с 1914 года – столяром в мастерских Самаро-Златоустовской железной дороги, – рассказывает самарский издатель Александр Пирский: – Жена, Мария Фёдоровна Ягунова, была домохозяйкой и воспитала девятерых детей, из которых только двое, Дмитрий и Александр, закончили церковно-приходскую школу. Жили в полуподвале на Троицкой, который хозяйка сдавала за дворницкие услуги и выгул её собак. Несмотря на бедность, семью Ягуновых отличало обострённое чувство справедливости, от которого ещё прадеда с пятью братьями в 1905-м публично «лечили розгами» в Пушкинском доме. Что, само собой, лишь укрепило фамильную «симпатию к царизму». И 1918 год большевик Григорий Ягунов встречает с мандатом комиссара красногвардейского отряда. Его бойцы до последнего обороняют Самару от белочехов, а при освобождении первыми врываются в город. Старшему сыну Дмитрию, двоюродному моему деду, на Германской дали «Георгия 2-й степени» – за пленение вместе с пулемётом австрийского офицера. А следом приговорили к расстрелу – за большевистскую агитацию. Из-под ареста бежал в Самару, где отличился в боях с белочехами. После взятия ими города устроился в депо, где под видом кочегара чинил диверсии на железной дороге…
 
Третий сын, Александр Ягунов, и стал прообразом литературно-киношного Ягунина-Кропачева, разоблачившего отнюдь не кукольный заговор «контры». В 1931 году бывший чекист с 4 классами приходской школы и 3 классами духовного училища «попал в счёт тысячи ЦК ВКП(б)» в  Куйбышевский строительный институт: «в1935-м я получил звание инженера-строителя» (из автобиографии).
А тремя годами раньше «парттысячник» Ягунов, напечатавший повести «Семья»  и  «За новую жизнь», был принят в Союз писателей СССР. В книге воспоминаний писатель со свойственной ему бескомпромиссностью и прямотой поведал о своём поколении – «как всё было». А вот за это…

«…Тов. Ягунов в своих «Записках старого комсомольца», изданных Средне-Волжским краевым госиздатом, дает совершенно неверное представление о работе комсомола. Если верить «старому комсомольцу», то комсомольская организация в Самаре впитала в себя значительную массу уличных хулиганов, которые «матерились на собраниях и выкидывали всякие «художества»... По решению местных организаций был проведен ряд мобилизаций комсомольцев на фронт. Если верить Ягунову, то все это проходило стихийно, без руля и ветрил, с невероятной разнузданностью. Ягунов дает также искаженное классово-враждебное нам изображение Первой конной армии в годы борьбы ее с белополяками. Но затихли орудия, замолчали пулеметы, кончилась гражданская война, обеспечившая Стране Советов мирный труд. А комсомольские активисты — члены бюро, ячеек нашли себе единственное развлечение – пьяный разгул за Волгой: «Ах, пришли! Здрасте! Забюрократились, суки» (стр. 114)... Не стоит, наверное, удлинять цитату, так красочно рисующую лексикон комсомольцев, у которых, по свидетельству тов. Ягунова излюбленный набор «художественных» слов — это: «стерва», «сволочь», «скотина» и т.д. и т.п... Книгу Ягунова, безусловно, рекомендовать нельзя. Она нуждается в коренной переработке, в хорошем, политически грамотном редакторе».

Так откликнулась на комсомольскую правду «Волжская коммуна» 30 октября 1932 года. Но именно эту «политически неграмотную», но человечески искреннюю вещь годы спустя использовали многие куйбышевские краеведы, писатели и кинематографисты, в том числе сценаристы трехсерийного фильма, прославившего чекиста Ягунова и его друзей.
Совсем иная тональность у «коммунарской» заметки 1943 года, ставшей, по сути, официальной биографией чекиста и «парттысячника»: «При исполнении служебных обязанностей погиб Александр Григорьевич Ягунов. Всю свою жизнь т. Ягунов отдал партии Ленина-Сталина. В 1918 году 16-ти лет т. Ягунов вступил в ленинский комсомол. В комсомоле Сашу Ягунова знали как организатора 2-го райкома комсомола гор. Самары и его секретаря. Осенью 1919 года т. Ягунов добровольно вступил в Красную Армию и уехал на польский фронт... После ранения и контузии т. Ягунов работал в органах Чрезвычайной комиссии. В 1923 году он добровольцем выехал на Туркестанский фронт по ликвидации басмачества. С 1926 года т. Ягунов работал в 3-м райкоме ВКП (б), в обкоме ВКП (б), секретарем парторганизации Куйбышевской электростанции, начальником особого строительства НКВД (станция Рузаевка Мордовской АССР)... С 1936 года управляющий областным трестом непромышленного строительства… С 23 июля 1941 года т. Ягунов избирается первым заместителем председателя исполкома Куйбышевского горсовета».

Да разве мог такой человек «цивильно» отсиживаться на «тыловых харчах»?  Как и в юности, в энный раз утаивв «бронь по туберкулезу», майор Ягунов  добровольцем махнул на фронт. 11 сентября 1943 года недалеко от Харькова замкомандира 480 стрелкового полка Александр Григорьевич Ягунов подорвался на мине. Ему было сорок.
Но для миллионов благодарных телезрителей вот уже полвека товарищ Ягунов остаётся вечно молодым Кропачевым, чекистом без страха и упрёка, каким его обессмертил замечательный ленинградский артист Валерий Караваев.


Ягунова Лидия Григорьевна (1904-1969)

Если отважный брат стал «первым парнем» для любимых земляками «Тревожных ночей в Самаре» (фильма и одноименной книги, переросшей в трилогию Э. Кондратова «Тревожный год»), то повестью о юнармейском детстве его бесстрашной сестры зачитывалась местная ребятня…
– Бабушка Лида была младше Александра на два года. «Сорванец с косичками», «призёр дворово-мальчишеских игр» – «в бабки» ей не было равных, – вспоминает управляющий издательства «Инсома Пресс» Александр Пирский. – Так она развила меткость в прицельном метании биты-свинчатки на двадцать метров. А уже к тринадцати годам без промаха стреляла на занятиях дружины Трубочного завода, устраивавшихся на Ярмарочном спуске. Девочка не знала, как скоро ей все это пригодится…

Когда летом 1918 года белочехи двигались на Самару, то в перестрелке у рек Татьянки, Самарки и элеватора между ранеными красноармейцами мелькала юркая фигурка Лидки-санитарки. После падения Советов в Самаре начались повальные расстрелы «красных». Всех подозрительных ставили к стенке. Вот как вспоминал о тех днях Александр Ягунов:
– В момент пребывания чехословаков в г. Самаре отец скрывался, а брат Дмитрий был арестован и сидел в контрразведке в доме Курлина, где было около 100 человек красногвардейцев чехами расстреляно. Потом брата мобилизовали принудительно в армию. Но он тут же сбежал. О его принадлежности к большевикам чехи узнали, но было поздно. Отец и брат держали связь с оставшимися в тылу чехов матросами, авиацией, Балтфлотом. Для организации восстания в нашей семье было скрыто оружие, в чем принимал участие я. Кто-то выдал. Квартал, где мы жили, был оцеплен, и чехи на машинах вывезли оружие...

В поисках отряда отца санитарка Лида тайно пробирается в Иващенково (ныне Чапаевск) и попадает в расположение 2-й Николаевской дивизии. Её командир… Василий Иванович Чапаев. Самый знаменитый герой Гражданской определяет «новобранку» в полевую пешую разведку, потом –  ординарцем при штабе. И вот уже  голосистая девчурка распевает с Чапаевым его любимые песни «Узник», «Чёрный ворон», удалую Домашкинскую. Её друзья – разведчики Алексей Самарцев, Изяслав Шапиро и медсестра Анастасия Вяльцова. По разным версиям, Настя с Лидой, плюс дивизионная санитарка Попова и послужили кинорежиссерам «братьям Васильевым» моделью для сборки образа фольклорной Анки-пулемётчицы из фильма «Чапаев».
– Овладев верховой ездой, лихо воевала – раны не считала, – продолжает внук героини. – В освобождённую Самару въезжала уже бойцом 25-й дивизии. С нею же ушла на фронт. 28 апреля 1919 года, в день назначения командармом Южной группы Восточного фронта Михаила Васильевича Фрунзе, она получила очередное ранение в плечо. Грамоте бабушку обучил новый комиссар дивизии Дмитрий Андреевич Фурманов. – В те же месяцы Лидка-чапаёнок, как звали её в отряде, познакомилась с доблестным комбригом Иваном Кутяковым, с начальником связи и ординарцем комдива Петром Исаевым (Петька из фильма «Чапаев»!)...

Лидка-чапаёнок была «рискованным парнем». Однажды в боях за Бугуруслан она ушла в разведку и попала в засаду. Отбил Домашкинский батальон  Григория Петрова. В другой раз, под Уральском, находясь «в секрете», бдительная девушка практически в последний миг засекла движение казачьих частей. Для маскировки станичники обернули копыта лошадям войлочными чулками. Открыв пулемётный огонь, Лидка-чапаёнок, не давала казакам прорвать оборону дивизии. А когда всё уже, казалось, кончено, Чапаев лично повёл в атаку эскадроны Суровского полка. «В бурке и на белом коне». Красные победили, и благодарный комдив вручил находчивой пулемётчице именные золотые часы, а её товарищу по пулемётному расчёту Алексею Самарцеву – браунинг.
– Звонколосая девчонка участвовала в многочасовой агитации на речке Боровка между Казаковкой и Жилинкой. В итоге, благодаря красноречию парламентёров, красноармейцы почти бескровно овладели населённым пунктом, – говорит Александр Пирский. – Весть о гибели Чапаева под Лбищенском застала девушку в момент отправки к раненому отцу. Юная пулемётчица вместе с бойцами Кутяковской бригады поклялась отомстить за гибель любимого комдива.

На протяжении всей жизни Лидию Григорьевну отличали активность и четкость гражданской позиции. Уж если критиковала, то от сердца. В 1957 году Куйбышев, как и вся страна, готовился к VI Всемирному фестивалю молодежи и студентов. На специальном пленуме горкома ВЛКСМ был создан штаб по борьбе с «негативными молодежными явлениями» ,а короче: «стилягами». Привлечённые «для веса» герои пламенных лет  клеймили «тунеядцев, западных низкопоклонцев, глашатаев чуждой культуры». В их числе была и «комсомольская богиня» Лидия Ягунова: «Стиляги всех уже просто допекли».
Еще три года спустя журналист Геннадий Гулин под псевдонимом «Андрей Вятский» опубликовал детскую книжку «Лидка-чапаёнок». Посвящённая боевой юности Лидии Григорьевны, она была дополнена и переиздана, а в начале 1960-х легла в основу ТЮЗовской постановки режиссера П. Даульсона «Выросли мы в пламени».
Как писала «Волжская коммуна», «в день премьеры перед зрителем выступила старая большевичка Л. Ягунова, послужившая авторам прототипом для образа главной героини». А мы добавим: и «братьям Васильевым» – для образа Анки-пулеметчицы из великого фильма «Чапаев».
Вот такие люди вышли из большой рабочей семьи Григория Андреевича Ягунова. Их самарские судьбы обогатили и украсили не только любимые самарские книги, но и легендарные ленты, вошедшие в «золотой фонд» советского .

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2020/02/11/1743