Бабушка

                В этом году декабрь выдался морозным, ветреным. Осталось две недели до Нового года, но у Маши настроение совсем не праздничное. Заболел сынишка. Заразила его простудой уже выздоравливающая семилетняя дочь. А может его и продуло где. Мальчишка носится по квартире, как самолёт.  А квартира новая, стены ещё сырые, полы бетонные, хотя и устелены коврами, дорожками, но ребёнок найдёт, где подцепить заразу. Так что дети заболели не на шутку.
                Домашняя суета затягивала в свой каждодневный круговорот, когда в дверь позвонили.   
– Вам телеграмма, – раскрасневшаяся от мороза женщина, протянула Маше листок телеграфного бланка.
                Предчувствуя беду, Маша открыла сложенный пополам листок и прочитала: «Бабушка умирает. Можешь не успеть. Поступай по своему усмотрению». Проводив почтальона, Мария в растерянности присела на кухонный диванчик.
                Конечно, кончина бабушки была очевидна. Она прожила много лет и уже второй год лежала в постели не вставая. Маша часто приезжала в город, в котором родилась. В последние годы - каждое лето, посвящая месяц отпуска общению с бабушкой. В этом году не смогла приехать из-за рождения младшего сына и переезда в новую квартиру.
– Мама напишет тоже «по своему усмотрению». Какое тут усмотрение? Надо ехать.
Ослепла бабушка давно. Раз в месяц Маша ходила на переговоры с мамой.
– Она изменилась и уже ничего не чувствует, – жаловалась она, – и даже на радио почти не реагирует.
– Мамочка, пусть бабуля дотянет хотя бы до весны, – плакала в трубку Маша.
– Доченька, от меня разве это зависит?
                Маша мяла в руках телеграмму и никак не могла сообразить, что надо сделать первостепенно. Мысли путались, смешиваясь с воспоминаниями.
– Надо дождаться возвращения с работы Серёжи. Хорошо что сегодня наготовила впрок. Продуктами мы запаслись и на праздник хватит. Так. Надо поставить ёлку. Рано, конечно, но так я буду спокойна. Ах, бабуленька моя…
                По щекам Маши потекли слёзы. Она вспомнила свой последний приезд к маме и бабушке вместе с дочкой. Тогда бабушка ещё могла приподнять своё ослабленное старостью тело и, обложенная со всех сторон подушками, сидеть на кровати.
– Она тебя не узнает. У неё уже чувствительность пропала, – тихо сказала мама дочери.
– Машенька, это ты? –  еле слышным шёпотом тогда произнесла бабушка, словно услышав слова своей дочери.
– Я бабулечка, я тебе свою доченьку привезла. Твою правнучку.
                Маша взяла её тонкую с набухшими венами холодную руку и почувствовала, как она становится теплее. Она положила бабушкину руку на головку дочери. Бабушка пошевелила пальцами, пытаясь погладить её волосы.
– Хорошие мои, –  еле произнесла она, и из её когда-то ярко голубых глаз потекли слёзы.
                Маша аккуратно промокнула их платком, поцеловала её впалые покрытые морщинами щёки.
 – Машенька, ты помнишь, что мне обещала? –  произнесла она.
– Бабуля, я всё помню. Не переживай.
– Смотри, ты мне обещала.
                Конечно, она всё помнит. Как она, любимая внучка, может забыть, о чём бабушка просила её ещё в далёком детстве. А просила она проводить её в последний путь.
– Машенька, я не умру, пока ты не приедешь. Когда ты прилетишь ко мне, поцелуешь меня в последний раз, тогда я со спокойным сердцем уйду. Накажи матери, чтобы обязательно вызвала тебя.
                В детстве Маша, да что там, и в юности особо не придавала значения этой просьбе. Потому что она никак не могла осмыслить, что бабушки когда-то не станет. Не на время, не на год, а вообще больше никогда она её не увидит. Даже став женой, матерью, глубоко вникнув в смысл расхожей фразы «все там будем» и, понимая необратимость этого процесса, до Маши не доходило, что это именно её бабушки скоро больше не будет никогда.
– Бабулечка моя… Что же мне делать? И дети ещё не совсем здоровы, и Новый год скоро. Но главное в эти дни не достать билеты на поезд. Самолётом опасно лететь. Обязательно попаду в туман. Ехать надо только поездом. И причём проходящим. И причём срочно. Но главное, на кого оставить детей? Мужа, скорее всего, с работы не отпустят. Остаётся попросить свекровь. Но что она останется, это не факт.
                Маша засуетилась. Предстоит поездка, и каким образом ей удастся вырваться из предновогодней Москвы, она даже не догадывалась, но то, что сейчас нельзя терять ни минуты, знала точно.
              Плохо, что в дом не провели ещё телефонную связь. А бежать к переговорному пункту на телеграф, чтобы переговорить с мамой, бесполезно. Пока закажут переговоры, пока очередь подойдёт. Маша решила не терять времени зря, а дождаться мужа и решить все организационные вопросы. Да и со свекровью без него она не хотела разговаривать на эту тему. Маша сложила свои вещи в дорожную сумку. Проверила лекарства, написала что, когда, кому и как их принимать. Не забыла подробно написать путеводитель по холодильнику для Сергея, чтобы он знал где, что и для чего там лежат продукты. Достала ёлку и коробку с игрушками.
Вернувшийся с работы муж, конечно, был не в восторге от случившегося, но не выдал своего отношения. Он знал, какая душевная связь была между женой и её бабушкой. И был в курсе о последнем желании бабушки и о желании жены обязательно застать её живой.
– Раз такие дела, что делать. Потом корить себя будешь всю жизнь, да и мне достанется. Давай сначала решим вопрос с мамой, потом всё остальное. Пошли звонить.
Городской телефон-автомат висел в холле соседнего подъезда. У Маши всегда хранились монетки-двушки, потому что попробуй только раз в день не позвонить свекрови, так потом не отделаешься от её упрёков.
– Да ты что, с ума сошёл? Новый год на носу. Куда она собралась? Дай трубку Маше.
                На все Машины аргументы у свекрови был один ответ.
– Я считаю, что такой необходимости нет. Пойди на почту, позвони матери, дай, в конце концов, телеграмму с соболезнованием, а ехать - это баловство. Все мы смертны, все там будем.
К тому, что свекровь не согласится пожить у них, Маша была готова. И дело даже не в бабушке. Свекровь всегда, прежде чем приехать к ним, что она делала очень редко, предварительно выясняла, здоровы ли дети. Если они болели, то её визит откладывался до полного их выздоровления. Этим обстоятельством иногда они с мужем пользовались. Так как им вполне хватало общения с ней по телефону, а выслушивать её постоянные упрёки и придирки в своём доме сил не хватало. Почему-то всегда после её ухода, они с мужем ссорились. Любая мелочь могла привести к конфликту. Причуд у свекрови было много. То ей не нравилось, почему невестка тюль и шторы делает фалдами.
– Пряменько надо, ровненько, вот так, – говорила она и разравнивала висевшую на окнах тюль.
– Почему Серёжа спит у окна, где дует, а ты на безопасной стороне кровати?
                Аргумент, что невестка кормит малыша грудью и что так быстрее и удобней ей ночью вставать к детям, не остужали пыл свекрови, и она находила новые зацепочки для придирок. Но был один плюс в поведении свекрови. Без предупреждений она к ним не приходила. Поэтому, Маша нашла противоядие от её укусов и всегда им пользовалась. Зная, как свекровь любит выпечку, Маша перед её приходом пекла гору пирогов или пару тортиков. И это обстоятельство смягчало беспокойную душу женщины и вызывало на нормальные житейские разговоры за чашкой чая с пирогами. Но сейчас Маше было не до пирогов.
– Не переживай, – Маша успокаивала мужа, – это её право. В конце концов, она не обязана решать наши проблемы.
                Смущённый отказом матери муж, курил сигарету за сигаретой. Но отправив Машу домой, остался, сказав, что ему надо сделать ещё один звонок. Маша подумала, что он всё же решил попытаться уговорить свекровь без свидетелей. Но оказалось, муж позвонил своему начальнику и тот, войдя в его положение, дал ему десять дней за свой счёт.
– Маша, мне пришлось сказать, что у меня дома лазарет, что даже мама заболела. Не дай Бог накаркаю.
                Маша немного успокоилась. Одной проблемой меньше. Теперь только бы взять билеты. На вокзал решено было ехать с утра.  Уложив детей, накормив мужа и дав ему последние указания, она отправила спать и его, а сама, выключив свет и оставшись на кухне, попыталась успокоить себя от тревожных мыслей.
– Неужели я не успею? – переживала она, грея пальцы о горячую чашку с чаем. Бедная бабушка, представляю, как она устала. Лежать в полной темноте…
                Вдруг по глазам ударил, зажжённый мужем свет.
– Одевайся, поехали! Сам тебя отправлю, пока дети спят, – муж стал быстро одеваться и подгонять Машу, – мне так спокойней будет, а то, завтра одна сможешь ли взять билет не известно. Завтра в первой половине дня уже будешь у своих.
                Само провидение помогло ребятам. Удачно долетев на такси до Курского вокзала, откуда уходило большее количество проходящих поездов, Сергей сразу кинулся к бригадиру одного из составов и договорился с ним на одно место, правда, в вагоне СВ.Только когда состав дёрнулся, Маша с облегчением вздохнула, легла на полку  и попыталась заснуть.
– Наверное, бабуля меня очень ждёт, про себя молится, поэтому мне повезло. Я должна успеть. Теперь спать…– приказала она себе, но не тут-то было.
– Надо было взять с собой беруши, – подумала она, услышав громкий храп соседки по купе, пожилой и грузной женщины, которая отлично владела своим недугом. Здесь было всё: и присвист, и сопение, и гром различных каскадов.
– Бедная женщина, – тихо проговорила Маша и встала, намереваясь выйти из купе.
– Что случилось? – вдруг соседка подала голос, чем от неожиданности заставила вздрогнуть Машу.
– Жарко, я пойду, выйду, посижу напротив купе, а дверь открою, пусть немного воздух войдёт в купе, – сказала она.
– Хорошо, хорошо, а то я заснуть не могу. Очень душно, – ответила бедная женщина и вскоре своей гортанной музыкой одарила весь вагон.
                Маша присела на откидной стульчик. Спать уже не хотелось. Она подумала о детях, муже и вдруг вспомнила, что не сказала, чтобы Серёжа не купал сына в ванной, потому что мальчик после простуды. А сын любитель посидеть в воде с игрушками. А если переохладится? Надо было сказать, чтобы мыл его только под душем. Да, бабулечка…
Маша вдруг вспомнила, как будучи ребёнком, посещала недельный садик.  Как-то в одну из сред за ней пришла бабушка. Детей забирали домой на помывку по средам, а в четверг возвращали обратно в сад. Тех, кого не забирали, мыли сами воспитательницы. В этот день стояла пасмурная погода. Лил дождь. После полдника, воспитательница позвала Машу.
– Маша, иди, за тобой пришли. Девочка  увидела в проёме двери бабушку. Она стояла, опираясь на палку, в то время у неё болел позвоночник, её макинтош был насквозь мокрым, в руках она держала старый чёрный большой зонт-трость, с которого тоже стекала вода.
– Машенька, пойдём ко мне, я тебя вымою, – поцеловав внучку, сказала бабушка.
Но Маша, оценив обстановку: сильный дождь, а завтра надо встать раньше и опять шлёпая по лужам идти до остановки троллейбуса, потом в переполненном транспорте возвращаться в садик, наотрез отказалась идти с ней домой.
– Я не пойду, я останусь здесь, – категорично заявил ребёнок, и тем самым обескуражил бабушку.
                Она, не ожидавшая отказа, стала уговаривать её собираться домой. Но Маша уговорам не поддавалась. На помощь пришла воспитательница. Она усадила бабушку на стул и успокоила её тем, что девочке так будет лучше. Маша, быстро распрощавшись с бабушкой, побежала играть с ребятами.
– Машенька, до свидания, – отдохнув, бабушка помахала рукой внучке.
                Маша быстро махнула рукой ей в ответ и продолжила игру. Но ночью почему-то она долго не могла уснуть. Она вспомнила о бабушке и вдруг, пред ней предстало её выражение глаз. В них было всё: испуг, удивление, жалость, боль. У Маши что-то защемило в груди. Она представила, как бабушка, с трудом передвигаясь с палочкой, шла к ней и намокла под противным холодным дождём. Представила, как она еле шла назад домой и с большим трудом добравшись до своей квартиры, сразу легла на диван. Она явственно услышала бабушкин стон от боли в спине и в ногах, покрытых набухшими венами.  Маша заплакала в голос. Она уткнулась в подушку и плакала так, что та стала вся мокрой. Услышав её рыдания, к ней подошла ночная няня. С усилием ей удалось успокоить шестилетнюю девочку. А когда в пятницу за ней пришла мама, Маша уговорила её поехать к бабушке. Только тогда, когда она обвила руками её шею, и осыпала любимое лицо поцелуями, в груди Маши, казалось, что-то оторвалось и улетело, ей стало легко и покойно.
                Мама не ожидала такого быстрого приезда дочери, но была очень рада.
– Успела, успела, – говорила она, обнимая Машу, – ты вовремя, как раз я бабушку обтёрла, хочу поменять ей простынку. Мы с тобой посадим её на стул, ты её поддержишь, чтобы она не упала. Ночную сорочку я уже на ней поменяла. Да, Машенька, звонила твоя свекровь и просила тебе передать, что дома всё будет в порядке, она поехала к внукам, и чтобы ты не спешила и осталась на девять дней у нас. Она сказала, сколько надо, столько пусть и побудет у вас. Как всё-таки тебе повезло со свекровью.
                Маша зашла в комнату, где на кровати неподвижно лежала бабушка. Она была очень худа, потому что всё это время ела только жидкую пищу. Но лицо её было белым, как и вся кожа, а открытые глаза такие же синие, как и в былые времена. Пока мама меняла постель, Маша прижала сидевшую бабушку к себе. Она поцеловала её и, гладя по седым курчавым волосам говорила:
– Бабулечка, это я, Маша. Я приехала, ты меня слышишь, бабулечка…
– Да… – послышался её тихий ответ и вдруг, бабушка выпрямила спину, сжала ладонь Маши и глубоко выдохнула…
– Бабулечка, я успела, – так же тихо произнесла Маша.
 
 
 
--