Право на бездействие глава 6

Глава 6
Пути бесконечные.
Туда где прошла война было идти бессмысленно и опасно. Вся территория до самых границ была завалена трупами и оружием. Минные поля, группы солдат разных армий. Я прикинул территорию на которой шли боевые действия и направился в места, как мне казалось, не тронутые войной. Падал легкий снежок, я шел по обочине грунтовой дороги нещадно разбитой гусеницами и колесами военных машин. Вокруг, на сколько это можно было видеть, не было ни души. Природа вступила в свои права, то и дело мне попадались стаи стервятников, клюющие трупов или я видел волков, бегущих трусцой по полям. Грустное зрелище. Я стремился уйти как можно дальше. Забирая все сильнее и сильнее на север. Человек сам по себе довольно слаб, я шел днем и ночью, но расстояние, которое я преодолевал за день не превышало и пятнадцати километров. К тому же мне приходилось тащить оружие.  Целую неделю я только и делал что шел. Снег сменялся дождем, затем мелким градом и затем снова шел снег. Неприятный ветер, сырая одежда и тяжелая ноша в конец измотали меня. Идти было очень тяжело, да и шел я по направлению, не по карте, главное было следить за компасом, чтобы не дай бог не пойти кругами. Запас продуктов стремился к концу, а пополнить свой запас провизии мне было негде и нечем. Грунтовая военная дорога тем временем закончилась и сменилась полями. Идти стало еще тяжелее. Ноги то и дело проваливались по колено в грязь. Чтобы не привлекать лишнего внимания, костер развел днем и соорудив заслон. Посушив одежду и доев оставшуюся еду, я провел ревизию своих вещей.  Избавился от походного котелка, части одежды и экипировки, в том числе от кобуры. Дальше путь шел по смешенному лесу идти было не сильно проще, но суше. То и дело ноги хлюпая уходили в вязкую жижу, откуда я с трудом извлекал их. В лесу лежал снег, плохой снег липкий и мокрый, под которым была вода. Ориентировался по компасу, да и карты у меня не было, я шел по направлению, выбирая более удобные участки для ходьбы, авантюра, но что делать. Выбрал такой путь специально в надежде что попадаться дичь. Очень долго я шел на пустой желудок. Моей первой добычей стала обычная сойка. Небольшая птичка с розоватым верхом и синими полосками на перьях. Вообще на сойку не охотятся, но голод изменил приоритеты. Жаренная сойка слегка заглушила мой голод. Затем целый день мне не попадалось ничего. Я зашел довольно глубоко в лес. Ночью. Спал на дереве, привязав себя ремнем. После такой ночевки все тело болело и ныло. К тому же я постоянно боролся с холодом. Проснувшись очередным утром заметил кабанчика, роющего землю посреди небольшой полянки. Я очень боялся его спугнуть. Все действия я совершал медленно и осторожно. К счастью кабан меня не заметил, и я смог спокойно прицелиться и выстрелить. Тащить кабана не было сил, хотя было бы разумно уйти с добычей подальше от того места где я стрелял.  Два дня я ел жаренное мясо и набирался сил. На третий я, прихватив добрый кусок двинулся дальше. Силы вернулись ко мне и теперь я стремился выйти снова на дорогу. На дорогу я вышел на третий день. Уже слегка стемнело. По привычке я спрятался у дороги и стал наблюдать. Ничего необычного или привлекающего мое внимание я не заметил. Выйдя на дорогу, я стал держаться ее края, в тени деревьев. Солнце окрасило ветви последними красной полоской на горизонте. Впереди за поворотом дороги я услышал голоса. Перейдя дорогу тихонечко прокрался дальше. За поворотом на небольшой телеге, запряженной косматой лошадью сидели двое: пожилой мужчина в ватнике и ушанке с вожжами и пожилая женщина в таком же ватнике с шапкой повязанной поверх пуховым платком. Рядом с телегой стояли два молодчика в нашей форме с автоматами. А у их ног на коленях рыдала молодая девушка в тулупчике и вязанной шапке. Старики просили не забирать их дочку и не губить девушку. Молодчики явно были иного мнения, но стариков убивать не хотели. «Вали старик не беси!» Тот что был покрупнее и ближе к телеге кричал, держа автомат двумя руками, направляя ствол то на старика, то на бабку. Второй стоял молча, ростом по ниже и смотрел на девушку. «Ей с нами куда лучше будет чем с вами!» Бабка соскочила с телеги и бросилась на того что стоял молча. «Не отдам !!» Тот что с автоматом резко развернулся. Я выстрелил первым. Не успела моя мишень еще упасть, а его товарищ вскинуть оружие как я выстрелил и в него. Осторожно осмотревшись и выждя, я вышел на дорогу. Мне повезло молодчики были вооружены аккурат как я так что я собрал патроны. Пока я шмонал трупы, бабка рыдала вместе с дочкой стоя на коленях в придорожной грязи. А дед слез с телеги и подошел ко мне. «Спасибо родной, от беды избавил.» Я лишь махнул рукой. Моя дорога вела меня дальше. Ехать с этой компанией только подставляться. Я шел по краю дороги, когда телега меня нагнала. Старик свесился и почти на ухо мне прокричал: «Залезай у нас тут дом рядом!».  Я залез, так как нормальный ночлег меня интересовал. Телега свернула с дороги в какие-то кусты, лошадь недовольно фыркая месила копытами грязь, но тащила телегу сначала в гору, а затем сделал поворот на лево и встала. Небольшой домик прятался среди деревьев, стоял он как в яме. Построили его довольно недавно и основательно. С дороги его ни как нельзя было заметить. Его односкатная крыша, шла почти вровень с краем ямы. При постройке был использован брус, листы фанеры, камни, кирпичи и многие другие строительные материалы. Было очень темно. Я не мог как следует рассмотреть дом с наружи. Дед зажег свечу. Внутри домик оказался еще меньше. В центре буржуйка, четыре кровати изголовьями у противоположной стены к той где была устроена дверь. Одно маленькое окно рядом с дверью, наглухо занавешено старым тулупом. Пол добротно сложенный из толстых досок и покрашенный в зеленый цвет. Небольшой столик в углу у двери. Табуретка. Ни оружия, ни инструментов. Под потолком висели связки засушенных грибов, они же были сложены и в пакеты ловко подвешенные к потолку. Видимо собирали осенью. Дед ушел распрягать лошадь. Бабка достала котелок из-под стола и поставила на печку большой котелок. Девушка вышла во двор и вернулась с ведром воды. Разожгли печку и дом наполнился теплом. Я воспользовался гостеприимством, застирал и развесил одежду на просушку. Вернулся дед и принес рыбу из телеги и небольшую сеть. Про рыбу я знал еще по запаху, но ее не видел в темноте.  Видимо на рыбалку они ездили, а тут им путники встретились. Бабка села у печки и принялась чистить рыбу. В суп пошли грибы, рыба, какие-то корешки. На вкус суп был не дурен собой. Мясо кабана у меня закончилось еще вчера, и я был голоден. Дед старый и седой мужчина с короткой, но широкой бородой худенький и невысокого роста. Бабка совсем чахлая женщина, довольно высокая, метр семьдесят наверно, тоже худая и костлявая. Сняв уличную одежду без своих ватников, они оказались очень изможденными и доведенными до полного отчаяния людьми. Их дочка, пошедшая видимо в маму. Тоже высокая девушка, выглядела куда как лучше, хотя тоже была излишне худой.   Ели молча. Дед закрыл дверь на могучий засов. «Ну а теперь спать, утро вечера мудренее.» Я понимал, что четвертая кровать, тут отнюдь не меня дожидалась. Дед задул свечу и дом погрузился в полною темноту, только у дверцы печки небольшая полоска света, прорывалась на пол. Я почти не спал, только дремал, то и дело прислушиваясь. Утро задалось. Я согрелся, одежда просохла. Стал собираться в путь. Старик ушел из дома, а бабка кухарила. Не поворачивая ко мне лица бабка тихо, но с надеждой произнесла: «Останься, видишь не сдюжим мы, мы ладно, а Наташка погибнет тут одна. Чего тебе стоит, живи.» Я кивнул, дав знак что услышал и вышел во двор. Конюшня была спрятана под земляным валом, поросшим кустарником, дед кормил свою лошадь сеном. Сена было заготовлено много. Оно также было скрыто рядом в небольшом овраге под навесами. Дед сидел рядом с кормушкой на ящике и смотрел на меня. Тяжело им было, возраст. Лекарств нет, да вообще медицины нет. Дочка еле ходит, видно, что совсем обессилила. «Ой не знаю, что бы я без Маруськи бы делал, не знаю. Славная кобылка.» Старик произнес это продолжая смотреть на меня. «Хочешь уйти, ну конечно, старики то тебе в тягость. Но ты же хороший человек. Я же вижу.»
 Я остановил машину, дворники едва справлялись с дождем. В свете фар маячила группа девиц древней профессии. Сутенер не заставил себя долго ждать и вскочил на пассажирское место. Невысокий азербайджанец, противно жующий какую-то траву: «Тебе сколько и каких?» Я ответил, смотря на разодетых девчонок, дефилирующих в свете фар под проливным дождем. «У меня спец заказ. Нужна одна, высокая, худая, темные густые волосы, грудь чтобы небольшая, но торчком. И самое важное чтобы без вопросов куда к кому и на сколько, чтобы не искали.» Азербайджанец что-то прикинул в своем голове «Есть такая, но дорого будет стоить, как платить будешь?» Я показал ему коробку тушенки на заднем сидении. «Хорошо, четыре банки если за ночь.» Я повернулся к этому противному, мелкому уроду. Терпеть их не могу. Снять шлюху на ночь стоило одну банку, все это знали, за нечто особенное платили две.  «Я же сказал, что не на ночь, я ее заберу и все, и никаких вопросов, понял?» Азербайджанец кивнул. «Хорошо командир, как скажешь. Сейчас позову.» Выбежав на улицу, он разогнал девок обратно под крышу и что-то проорал в темноту. После чего вернулся назад в машину.  «Смотри командир, как под заказ, для тебя можно сказать держал.» В свет фар вышла высокая красивая девушка в длинном светлом плаще из толстой клеёнки. Выйдя в центр пятна фар, она распахнула свой плащ и продемонстрировала все чем ее наградила природа. Девчонка была действительно красивой. Я достал четыре банки с заднего сиденья. «Держи, пусть залезает, шеф уже ждет.» Сутенер выскочил со своими банками, а на пассажирское влезла жрица любви. Я рванул машину и выехал на шоссе. Дорога была мокрой и скользкой. Приходилось все внимание уделять тому чтобы не слететь с трассы. «Мы далеко едем?» Смотря на дорогу, я ответил вопросом на вопрос. «Тебя как зовут?» Голос моей спутницы был приятный и нежный, но фальшивый. «Меня Яной зовут, а тебя как?» Не удостоив девушку ответом, я произнес ей то что говорил всем предыдущим. «Значит так Яна, мы едем в дом к моему начальнику, от того на сколько точно и правильно ты будешь себя вести, в особенности следовать тем указаниям что я тебе сейчас дам. Зависит то как будет развиваться весь твой сегодняшний вечер и вся твоя дальнейшая жизнь. И так правило первое не смотри в глаза, шефа это бесит. Правило второе чтобы не происходило молчи. Правило третье ни каких импровизаций, сказали сидеть сидишь, лежать лежишь, прыгать на одной ноге, значит прыгаешь. Правило четвертое не выть и не скулить. Правило пятое, как только он закончит с тобой и закурит быстро сваливаешь. Жить будешь в доме, быть готовой в любой момент что позовут. Тебя будут кормить и одевать. Пока соблюдаешь правила будешь жить, нарушишь и тебе кранты.» Яна немного ошалела: «Я на такое не подписывалась вообще-то!»  Ее голос сменился на более высокий. «А это никого не волнует, твой сутенер получил за тебя плату в четверном размере, хочешь вернуться к нему и сказать, что заказ сорван? И что он потерял своего лучшего клиента? Так он сам тебя грохнет после этого.» Яна замолчала, по ее щекам потекли слезы. «Прекрати, увидит слезы и тебе не поздоровиться, глаза опухнут, ты должна ему понравиться» Я свернул с шоссе к дому шефа. Но мне предстоял еще один ритуал. «Вылезай и раздевайся полностью до гола.» Яна послушна вышла из машины и разделась. Я достал из багажника белое платье свободного прямого покроя, которое моментально стало прозрачным под дождем. «Одевай.»   Яна облачилась в платье, она вся дрожала, но это не я все придумал. «Садись в машину» Оставив одежду девушки лежать на дороге мы подъехали к самому дому, и я посигналил. От ворот подбежал молодой охранник, Пашка кажется. Увидев меня, он кивнул и дал знак открыть ворота. Во дворе было тихо. Видимо дождь всех разогнал. Проезжая ворота, я увидел ребят, сидящих под большим зонтиком с автоматами. У ворот всегда было от десяти до пятнадцати вооруженных до зубов парней. Я остановил машину на парковке во дворе. Яна нервничала, можно понять. Держа над головой зонтик к машине подошел, правая рука шефа, по кличке Балык. Широкомордый мужик с короткой стрижкой из качков. Роста он был небольшого, но очень сильный и злющий. Я опустил стекло, со своей стороны. Балык сунул рожу в машину посветил фонарем на Яну. «Молоденькая это хорошо, шеф любит таких» Шеф действительно любил по моложе. Яне на вид можно было дать и 15, и 18. А как там на самом деле…. «Пусть выходит, шеф уже ждет» По правилам я должен был быть у машины. Яна вышла, Балык повел ее в дом. Я заглушил двигатель выключил фары и откинулся на сидении. Минут через пятнадцать Балык вернулся, таща за руку упирающуюся Яну.  Платья на Яне уже не было, она была абсолютно голой. Балык силой впихнул Яну назад на сиденье. И прорычал мне: «Значит так отвезешь ее в лес, подальше от дома. Привяжешь там к дереву и прикончишь. Все заснимешь на эту камеру. Мне на колени упала здоровая современная камера. Видео и фото привезешь сюда. На все про все у тебя три часа.»  Затем он открыл заднюю дверь машину со стороны пассажира и застегнул наручниками руки Девушки за ее сиденьем. Ключ от наручников он также отдал мне. Яна билась в истерике она рыдала и выла. Раньше, когда девочки не устраивали шефа в лес их везли другие. Но сегодня видимо решили устроить мне тест на доверие. В услужении у дяди Бори, как еще тут все звали шефа, я оказался не по своей воле. Я занимал деньги у другого человека, и много раз отдавал, но затем у меня случилась беда, я не успел отдать долг вовремя и мой долг выкупил дядя Боря, вернее его подручные. С того момента как я стал должником дяди Бори у меня было два варианта, работать как сейчас на поручениях. К слову мне дали одежду, машину и даже немного денег на карман. Либо вариант по-плохому это работать на фабрике или еще каких не сильно приятных местах до полной отработки долга. Я выбрал первый вариант, так как знал, что во втором варианте люди не доживали до даты отработки долга. Мне надо было отработать на дядю Борю три года. Шел уже второй год. Мне давали много разных поручений, забрать вещи, отвезти наркоту, привезти девочку и тому подобное. Но убийство поручили в первый раз. Сбежать было нереально через три часа меня бы искали все ребята дяди Бори. Да и ради кого так рисковать, ради шлюхи? Полиции уже не было, законов кроме воровских тоже. «Заткнись и слушай.» Машина уже выехала на шоссе. «У нас два варианта, первый вариант я тебя реально убиваю и снимаю видео, второй я тебя слегка порежу, а ты прикинешься мертвой. Видео надо снять по любому и на нем не должно быть лажы.» Яна перестала извиваться на сидении и выть. Конечно ее устраивал второй вариант. Я рисковал своей шкурой. Я заехал на машине в лес у шоссе, свернув на грунтовую дорогу. Заглушил двигатель. Перед тем как снимать видео несколько раз отрепетировали все. Затем я включил камеру. Яна была подвешена за руки, перекинутыми через сук наручниками. Я снял крупный планом как она дергается обнаженная в грязи не имея возможности сбежать, затем поставил камеру на капот машины и держа в руке нож. Самого момента удара на камере было не видно, все заслоняла тень от меня, поэтому удары ножом я только изобразил, а в тех местах где нож должен был войти в тело оставил довольно глубокие раны. Мне было нужно чтобы потекла кровь. Тогда ни у кого не возникнет сомнений в натуральности. Яна орала после каждого мнимого удара, а на самом деле пореза. Нож был тонкий и острый, рассекал плоть довольно легко. Кровь смешиваясь с дождем оставляла широкие красные полосы, по нежной обнаженной коже. После последнего пореза Яна потеряла сознание. Это было мне на руку. Она обмякла и обвисла, повиснув на руках. Смерть выглядела правдоподобно, я вернулся к камере и снял крупный план. Даже задрал ее лицо подняв голову за волосы и отпустил.  Затем выключил камеру. Нашатыря у меня не было, девушку привел в чувство запахам бензина из канистры. Яна снова выла, чтобы она меня не спалила я оставил ее пристегнутой в лесу, одну из рук освободил от наручников, но застегнул браслет вокруг высокого тонкого дерева. Так ей было не убежать, но сидеть завернутой в найденный в багажнике брезент было бы удобно. Если ее кто-нибудь увидит и об этом прознает Шеф мне конец, поэтому пускай пока тут посидит, а я потом за ней вернусь. Объясняв все Яне, сел в машину и вернулся в дом к шефу. Балык меня ждал на крыльце, бегло посмотрел отснятый на камере материал и ушел, сказав ждать в машине. Через час Балык вернулся. Я сидел и нервничал, кто его знает, как на мое творчество отреагирует шеф. «Слышь Спилберг! Ты бы еще свой зад голый заснял. Кто же так снимает. Все самое интересное собой заслонил. Вот посылай вас после этого. Короче шеф доволен, на сегодня свободен, завтра подгребай к восьми утра будет тебе работа.» Я вернулся на шоссе и покружил слегка, проверяя нет ли хвоста. Затем вернулся к тому месту где оставил Яну, та уже посинела от холода. Противный дождь все еще лил. «У нас мало времени, полезай в багажник.» До восьми утра оставалось каких-то шесть часов. Я потратил два часа чтобы отвезти Яну до дальней трассы и оставил ее в заброшенном деревянном доме, недалеко от нее. Затем я доехал до дома, помылся и полежав пол часика явился на свою работу. Дальнейшая судьба Яны для меня осталась неизвестной. До дома где я ее оставил, я смог добраться только через сутки. Я привез ей одежду и еду. Но ее уже не было там, где я ее оставил.
«А что значит хороший дед? Я жив, а значит уже не шибко то и хороший, хорошие они вон первые погибали. Хороший, правильный…. Это все не шибко то и про меня. Вам помог, так мне это ничего не стоило. Я беспокоюсь уже много лет только об одном человеке о себе. Мне хочется думать о себе как о положительном человеке, и я совершаю поступки, но это не так.» Дед задумался, а затем тихонько так сказал: «Если человек совершает поступки, не важно хорошие или плохие, но поступки, он личность. Если хороших поступков в итого больше чем плохих, то значит человек всё-таки скорее хороший. А что до тебя. Те двое убили бы меня и бабку, и дочь нашу оприходовали и тоже скорее всего убили бы. Ты мог бы пройти мимо, но не смог, вмешался, хотя тебе выгоды с того не было, никакой, да ты и не искал выгоды, пошел себе дальше. Я не знаю, что у тебя в прошлом, но раз ты себя коришь, то у тебя и совесть еще есть. Сейчас тяжело быть хорошим, правильным, принципиальным, это ты правильно сказал. Но в целом ты человек не плохой. Оставайся тут почти никого не осталось, так изредка заходят, да и те не задерживаются.» Высказавшись дед встал и ушел в дом.
Пожилые люди своими речами часто бьют по больному или залезают в душу. Но это все обманчиво. Вообще нас с детства приучают к правоте старших, но с годами понимаешь, что годы и мудрость не синонимы. Я выживальщик, все люди разные и ценности у всех разные. Ни то чтобы я так хотел жить, но и подохнуть за просто так я тоже был не готов. Высокие глобальные идеи меня не трогали, я много раз видел, что за каждой такой идей стоит интерес отдельных или группы лиц. Как в той пословице: «Хочешь на ровном месте разбогатеть и при этом сильно не напрягаться – придумай свою религию». В целом не важно во что будут верить люди: в Христа, Аллаха, Коммунизм, Демократию. Главное, чтобы люди верили в некий идеал, желательно недосягаемый, и готовы были ради него жертвовать всем, включая собственную жизнь. Как только власть рухнула, таких идей стало много, а людей становилось все меньше и меньше. У деда идея семьи, он цепляется за то, что осталось, за дочку. Вот его цель, жизнь его дочки. И для его бабки цель жизнь дочки. И теперь эти двое встретив ну хоть кого-то более или менее приличного человека, сами себя в этом убедили, решили повесить свою идею и ношу на шею мне. Но я вижу, что их дочка не боец, а значит она обречена тяни не тяни ее за собой ее судьба уже ясна. В отрядах и в группах были женщины, в моей жизни были настоящие женщины, они боролись за жизнь и ее качество, сражались наравне с мужчинами, боролись за свое существование, с ними делили тепло костра и добычу. Человек, который ищет шею, чтобы по удобнее присесть, не нужен никому. Объяснять это деду, только тратить время. Поэтому я просто ушел.
За свою жизнь, я потерял очень много людей, хороших и просто неплохих товарищей. Не то чтобы я ими жертвовал чтобы выжить самому, нет. Хотя честно говоря ручаться за все эпизоды наверно не стану. Как я всегда думал и считал, в хорошие люди я себя не записывал. Сейчас скорее речь, о убитых случайной пулей, умерших от болезней. Как сказал один товарищ: «Когда мир рушиться как карточный домик, сдутый смерчем, события происходят как в фильме, включенном на перемотку.» Поэтому еще в самом начале, в динамике событий, зачастую люди гибли каждый день и сотнями. В такой мясорубке судеб…. Я был лишь тем, кто проскочил, но множеству других моих знакомых не повезло. Содрогнувшись я вспомнил городские, вонючие от нечистот и гор мусора, улицы. Люди выливали говно прямо из окна. Крысы носились толпами под ногами. Среди мусора попадались тела. Мою соседку, вполне себе приветливую и симпатичную девушку, изнасиловали, ограбили и убили прямо в подъезде.  Я возвращался с работы, задержался сильнее обычного, замка на подъезде еще не было. Поднимаясь по лестнице вляпался во что то липкое, и включил фонарь, батарейки приходилось экономить. А там она. Девушка лежала на спине с пробитой головой. Я наступил в загустевшую кровь. Вся одежда была сорвана и разодрана. Большей частью свернута в большой куль и засунута под поясницу из-за чего не естественно выгнутая она лежала, вывернув ноги, согнутые в коленях. Наверно всё-таки сначала ей проломили голову, а уже затем изнасиловали. Большие открытые полные удивления глаза, широко открытый рот с рядами белых аккуратных зубов. Красавицей она не была, но как-то посреди грязной площадки ее нежное бледное женское тело смотрелось как бриллиант на помойке.   Оставляя кровавые следы, я дошел до двери соседей и постучал. Дверь открыла ее мать, как мог я рассказал ей что ждет ее ниже этажом. Мать выла всю ночь, а потом соседку закопали во дворе у детской площадки. Людей еще тогда хоронили. Позже трупы просто лежали и разлагались на улице и никому до них не было дела. На одном из последних мест моей работы, мы наладили ремонт и сборку небольших газовых плиток, недовольный покупатель ворвался к нам в помещение с ружьем и открыл беспорядочный огонь по всем присутствующим. Один из выстрелов привел к взрыву газового болона, обрушалась несущая стена первого этажа двухэтажного дома и нас завалило. Я с трудом выбрался из завала, а люди шли мимо как не в чем небывало, никто и не думал остановиться или помочь. Таких эпизодов была масса днем за днем. Политика, приличия, правила это пустое. Голод только голод руководил людьми. На рынке в открытую торговали человечиной и люди брали. Хорошо знакомые мне люди, вполне себе приличная когда-то семья, убили и съели молодую девушку, когда-то работавшую у них по дому, ее ребенок в последствии бегал по улице в поисках мамы и умер с голоду. Не было и нет ни законов, ни правосудия. Позже многие пытались создать иллюзию порядка и сплотить людей, но их ошибка была в том, что это были уже не люди. Звери да что там хуже зверей.
Мой путь шел через небольшую деревню, дед говорил тут давно никого нет, но я осмотрелся. Плохая деревня и место не здоровое. В домах были кости, тут была бойня. Детские кости, женские, мужские.  Люди падали и их тела никто не убирал. Пару раз мне попадались такие места сразу после… не знаю какое слово тут лучше подобрать, Трупы еще не успевали остыть, огонь затухнуть, а все уже было кончено. Банды приходили в поселения в поисках еды, убивали всех, кто попадался, собирали все ценное, что находили, и шли дальше.  Но тут была не банда. Бандиты выламывали двери и оставляли за собой хаос, перевернутую мебель, разбитую посуду и утварь, разбросанную одежду. Тут же трупы лежали посреди дома, но вещи были не тронуты. Горшки и кастрюли стояли на полках, посуда стояла аккуратными стопочками, одежда лежала в комодах. Это было нечто иное. Целью убивавших было именно истребление, а не грабеж.  И вот этот факт был особенно неприятен. Я искал следы объяснявшие произошедшее, но слишком все давно произошло. Дед свой дом строил позже этих событий, местами попадались следы сбора строительного материала. Жизнь на кладбище, ну ты даешь дед. Конечно были и следы кабанов, они часто разносят брошенные дома, но их следы сильно отличались от человеческого разгрома. Идя дальше по заросшей дороге, я побывал еще в двух подобных местах. И тут все было тоже самое. Людей просто убивали. Поэтому, когда мне попалась другая дорога я пошел уже по ней.
Ночевал в лесу. Дед не соврал людей в этих местах не было очень давно. Даже старых следов не нашел. Зато живности тут было очень много, весь лес буквально был перерыт кабанами, везде можно было найти следы лап разного размера и фасона. Зайцы, лисы, волки. Птиц тоже было много, но в основном воронье, сороки, сойки. Мне только не давала покоя мысль о бессмысленности массового убийства. Эта мысль не покидала меня и весь следующий день, пока я не набрел на временный военный медицинский лагерь. Тут была эпидемия. Давно, очень давно. Палатки успели сгнить. Горы медицинского мусора, огромные могильники. Осматривать лагерь я не стал, риск заразиться еще оставался. Ну что же это многое объясняло, сначала пытались лечить больных, когда поняли, что ситуация не контролируема истребили всех людей в зоне заражения. Видимо уже больных, так как по костям этого уже не понять. Эпидемия случилась незадолго до краха власти. Беда никогда не приходит одна, скорее все и сразу. Те-же кто был здоров свалили из этих мест и уже не возвращались. Поэтому вещи и дома не тронуты, ни кем, кроме животных. Судя по всему, военные уходили в туже сторону куда направлялся я. Но поскольку все это было давно меня это не смущало. Главное подальше от места заражения. Мне удалось подстрелить зайца. Это было отличным событием. В отличии от кабанов, зайцы по брошенным домам не шастают. Дорога сохранила следы множества людей и техники, но свежих следов не было, и я был спокоен. До следующего поселения я топал целых два дня. Судя по всему, это был поселок городского типа. Тут были панельные и кирпичные дома, магазины, деревянные бараки и множество других строений. Поселок покидали в спешке, видимо была эвакуация. Могильников и других следов массовой эпидемии тут не было, паника была, но беды не было. Люди забирали с собой все ценное и уходили. Но очень многое им пришлось оставить. Я нашел себе приличный домик, уходя хозяин его запер и заколотил ставни. Дом хорошо сохранился, крыша была хорошо крыта. Внутри было сухо хотя и сыровато. Хороший дом. Дом возвели на высоком фундаменте из красного кирпича. Первый этаж и стены второго этажа были кирпичные, перекрытием между первым и вторым этажом служили железобетонные плиты. Крыша была собрана на срубе, но хорошо закрытом и просмоленном. Кое где на втором этаже были подтеки, но это были мелочи. На первый этаж вода не попадала ни разу. Изнутри дом был отделан стеновыми панелями из пластика, эти панели прекрасно сохранили свой цвет и фасон, не смотря на холода и сырость. Приятный нежно зеленый рисунок радовал глаз. Вся мебель была цела. Мыши и крысы не попортили дом. Дверь стальная перекрытия бетонные. Рамы в окнах деревянные, но они были заботливо закрыты толстенной пленкой затем ставни плотно заколочены нарезанной половой доской.  Замок в двери я конечно сломал чтобы открыть, но внутренний засов хорошо держал дверь. Первый этаж был разделен на две большие комнаты. Первая, ближайшая ко входу, служила хозяевам столовой и гостиной. Из мебели в ней сохранился большой обеденный стол, укомплектованный шестью стульями в круг. Массивный комод, на котором расположился большой телевизор. Длинный кожаный диван, кремового цвета, во всю стену, который слегка подгнил, но еще мог служить по назначению. Тут же была и кухня, множество шкафчиков, плита, посудомоечная машина, стиральная машина, холодильник. Кухня занимала противоположную от входа в комнату стену. Сохранилась тоже отлично. Да тут было много пыли и тд, но это все мелочи за столько-то лет. Если подумать и посмотреть по поселку, жизнь в нем остановилась лет пять назад. Во второй комнате была спальня. Большая двух спальная стальная кровать, с хорошим упругим матрасом и небольшой складной диванчик. Большое трюмо с зеркалом и огромный шкаф купе с зеркальными дверцами дополнял помещение. Я увидел свое отражение, грязный, лохматый. Мне тут было не место, но мир так изменился и сможет ли когда ни будь все нормализоваться не понятно. Тут тоже на стене был телевизор. Две другие двери вели в туалет и шикарную ванную комнату выложенную голубой плиткой. На второй этаж шла кованная лестница. Верхний этаж также был разделен на две комнаты перегородкой. В дальней от лестницы комнате также стояла двуспальная кровать, только деревянная и с подгнившим матрасом, тут сырости было больше. В проходной спальне же стояла односпальная кровать и большая тумбочка с красивыми резными часами на ней. Осмотрев комнаты, я решил поинтересоваться содержимым. В тумбочке второго этажа все погибло от сырости, ее и открыть то было сложно. В шкафу спальни первого этажа я нашел сносного состояния одежду, предназначенную для рыбалки или охоты. Размер был мне великоват, но она была чистой. Воды конечно в доме давно не было, но я растопил снег во дворе и помылся в ванной. Порывшись в комоде нашел парочку хороших охотничьих ножей, странно что хозяин их не взял с собой.  Тут были документы и много всего разного, наручные часы, какие-то украшения, но все это было теперь бесполезно и никому не нужно. Звери не боялись и заходили прямо в город. Поэтому я охотился с крыши многоэтажного дома неподалеку. Звери лишь только доказывали своим появлением в городе и спокойным поведением, не боялись человека, что людей тут нет очень давно. За долгое время, мне расхотелось идти дальше и что-то искать. Еда есть, жилье есть. Бродя по поселку, нашел много полезных вещей, одежду, ножи, даже консервы. В магазинах нашлись зажигалки, баллоны с газом. В магазине инструментов остались болторезы, кусачки, отвертки, пилы, молотки. Часть инструмента хранилась завернутым в промасленную бумагу или была обработана на заводе смазкой, поэтому прилично сохранилась. Я даже нашел новый замок и сменил сломанную личинку в двери своего нового жилья. В газетном ларьке сохранились глянцевые журналах в полиэтиленовых упаковках. Попалась и газировка в алюминиевых банках. Все найденное я стаскивал в свой новый дом. Теперь я даже читал, что для меня было давно забытым делом. Я понимал и знал, что рано или поздно сюда придут другие люди, что принесет с собой только зло и разрушит мой уютный мир. Но пока я наслаждался своей жизнью. Люди всегда все портят, устраивая свою жизнь куда-бы они не пришли. Поэтому идеальное состояние человека, это жизнь в одиночестве. С другой стороны, в агрессивных условиях выжить можно только группой. Мы чем-то похожи на волков. Листая журналы из забытого прошлого, перелистывая страницы с рекламой часов, машин и косметики, я думал о том, что мир без людей куда как был лучше и гармоничнее.
Днем спустя я заметил стаю диких собак. Такие стаи попадались в крупных населенных пунктах и часто нападали на людей и одиноких животных. Это было не так как опасно, как волки, но и относиться к стае собака без оглядки не стоило. Я насчитал с десяток крупных особей. Собаки бежали трусцой по центральной улице, то одна то другая отбегали от стаи и принюхивались. Мой след они учуяли тоже, но видимо были сыты. Крупный лохматый кобель желто коричневого окраса долго обнюхивал забор у калитки моего нового пристанища, но затем вернулся к своим и побежал дальше. С появлением стаи, которая раньше видимо обитала в другом месте, животные из города исчезли. Сама по себе стая также представляла риск и для меня. Перебить собак всех и разом было сложно, оставшиеся будут осторожны и станут еще опаснее. Я избрал тактику ловушек. Внутри магазинов я оставлял приманку и петли из троса. Стоило собаке попасть в такую петлю и ей никогда уже было не выбраться из ловушки. Петля затягивалась вокруг лапы собаки и сама собака ее уже снять не могла. Первые три собаки попались без особых проблем, но потом, собаки уже узнавали мой запах и на ловушку не попадались, хотя по долгу изучали приманку на расстоянии. В этом был свой плюс, мой запах теперь внушал им страх. Умные псины. Отсутствие дичи делала псов голодными.  И еще две собаки попались в мои капканы. В один прекрасный день мне повезло, стая забежала в небольшой двор, где выход был всего один, поэтому я смог перестрелять оставшихся собак, не боясь того что они разбегутся. Перебив бывших друзей человека, я ощутил непреодолимую тоску, я любил и собак, и кошек, но новые правила жизни изменили все.  После исчезновения стаи звери, по не многу стали возвращаться в поселок. И я смог снова вернутся к охоте и своему прошлому образу жизни.
Как странно я убил множество людей и не раскаивался и даже не грустил по этому поводу, а вид мертвой жучки вогнал меня в уныние.  Деформация… Да, деформация, моя психика пластично подстраивалась под реальность. Может именно это качество и не позволило мне сойти с ума.