Мустай Карим назвал его Подлинно народным

К 130-летию со дня рождения классика татарской и башкирской литератур, первого народного поэта Башкирии Мажита Гафури я собирала сборник стихов-посвящений Мажиту Гафури «Венок поэту». Одним из самых душевных, лиричных  стихотворений, вошедших в него, является стихотворение Мустая Карима «Седой камень». Его предворяет пояснение о валуне на берегу Агидели: стоя на нем, Мажит Гафури любил смотреть на просторы реки.
Поинтересовалась у дочери народного поэта Башкортостана Сайфи Кудаша Сюембики Сайфиевны, с какого места Мажит Гафури любил обозревать просторы Агидели, позвонила и автору стиха Мустаю Кариму. Они мне назвали скалу, где в настоящее время установлена конная статуя национальному герою башкирского народа Салавату Юлаеву. Скульптор Сосланбек Тавасиев выбрал для установки своего шедевра «камень Мажита Гафури», так называют это место на берегу Агидели старожилы Уфы.
В интервью для 25 тысячного номера газеты «Советская Башкирия» в 2005 году Мустафа Сафич рассказывает об истории создания стиха. По «секрету» о «камне Мажита Гафури» на высоком берегу Агидели рассказал ему Сайфи Кудаш. 19-ти летний юноша приходил на «камень аксакала», так он про себя называл его, «примерялся к славе великого поэта, и хоть чуточку чувствовал себя Мажитом Гафури». Так родились стихи.
Стихотворение написано в 1940 году к 60-летию со дня рождения Мажита Гафури. Торжество отмечалось масштабно, на правительственном уровне с участием писателей из Москвы, Прибалтики, Средней Азии, Республик Поволжья.
Впервые под названием «Далекие следы» на русском языке стихотворение было опубликовано в газете «Красная Башкирия» 24 ноября 1940 года в переводе М.Шулепова. В трехтомное собрание сочинений Мустая Карима на русском языке и другие сборники стихотворение вошло под название «Седой камень» в переводе И.Снеговой.
Можно сказать, что «камень Гафури» является  достопримечательностью Уфы. Видимо поэтому знаменитый скульптор Лев Кербель, народный художник СССР, лауреат Ленинской премии, изобразил Мажита Гафури, сидящим на любимом валуне – камне седого Урала. В своих стихах Мажит Гафури называл себя «широкий душой сын Большого Урала».
Незадолго до открытия памятника Лев Ефимович Кербель говорил:
- Обдумывая образ Гафури, представил себе время, в которое он жил, полнее осознал глубину произведений писателя, отразивших общественные идеи лучших людей России...
Главное заключалось в том, чтобы пластикой выразить благородный образ Гафури. Я не хотел поразить зрителя новизной формы, напротив, мне казалось, что используя традиционную форму памятника в виде сидячей фигуры, можно будет попытаться раскрыть как бы изнутри образ писателя..."
На открытии памятника Мажиту Гафури народный поэт Башкирии Myстай Карим выступил с присущей ему вдумчивостью и масштабностью обобщения:
- Мы сегодня являемся участниками замечательного события, когда, воздавая дань глубокого уважения и любви первому классику нашей национальной литературы, первому народному поэту Башкирии, чествуем также свою духовную зрелость, свое социальное и нравственное возвышение.
Для того, чтобы ставить памятники, народ должен иметь хорошую благодарную память о тех, кто были лучшими из его сыновей и дочерей, кто делами и судьбами своими прославили его.
…Ясная, добрая память у нашего народа. Светом той памяти озарен и этот храм национального искусства - ордена Трудового Красного Знамени Башкирский государственный академический театр драмы имени Мажита Гафури".
Известный в республике краевед Юрий Узиков пишет в статье «Свет памяти народной»: «По единодушному мнению специалистов, произведение Л.Е.Кербеля является вкладом в советское монументальное искусство. В памятнике нет сиюминутного воспроизведения, но есть точность в передаче портретного сходства, национального колорита, есть живые черты Гафури, переданные взволнованной рукой ваятеля. Блоки благородной бронзы придают особую игру светотени, подчеркивая лиризм образа, сложный духовный мир писателя-гуманиста. Пропорции частей памятника - большая фигура и относительно маленький постамент - приближает памятник к зрителю. Как бы разрушая идею возвеличивания, но сохраняя черты монументальности, скульптор делает памятник теплым, человечным, отчего проникновенный образ Гафури раскрывается в предельной обнаженности связей общественного и личного».
Смотрит бронзовый Гафури не на Агидель, а на людей, проходящих по улице, студентов и детей, идущих в парк имени А.Матросова, приветствует каждое утро артистов и служащих, спешащих на работу в театр, который носит его имя и «Белый дом», благославляет молодых, вступающих в брак, когда нежные невесты, будто белоснежные лебеди, и мужественные женихи в строгих костюмах кладут ему букеты цветов, встречает зрителей в дни премьер и показа спектаклей.
А недавно его младший собрат по перу Мустай Карим тоже обрел  жизнь в бронзе. И стоит он на валуне, как некогда юноша Мустафа приходил на «камень аксакала», чтобы черпать поэтическую силу и вдохновение. Современный скульптор максимально приблизил образ Мустая Карима к зрителю в буквальном смысле слова. Рядом с бронзовым Мустаем можно постоять, сфотографироваться, потрогать излучающую тепло бронзу, вблизи рассмотреть изображения героев его книг.
«Подлинно народный» назвал Мустай Карим Мажита Гафури  в своем очерке, опубликованном 1 августа 1980 года  в газете «Советская культура» к 100-летию со дня рождения классика башкирской и татарской литератур, первого Народного поэта Башкортостана, широко отмеченному по стране, тогда еще Советскому Союзу. Затем он в 1988 году включил его  в сборник «Притча о трех братьях».
Период написания статьи приходится на пик творческой и общественной деятельности Мустая Карима. К этому времени он удостоен звания Героя Социалистического труда, стал лауреатом Государственной премии СССР за сборник стихов «Годам вослед», Государственной премии РСФСР имени К. С. Станиславского за пьесу «Ночь лунного затмения», поставленную на сцене Башкирского Академического театра драмы, Республиканской премии имени Салавата Юлаева за 1-й том «Избранных произведений, работает секретарём правления Союза писателей России. Награжден орденом Трудового Красного Знамени, орденом Знак Почёта.
Хотя очерк небольшой по объему, но емкий по содержанию. Каждый абзац состоит из отточенных формулировок, раскрывающих народность, социальную направленность, высокохудожественное и историческое значение произведений Мажита Гафури для башкирской и российской литератур. Мустай Карим подчеркивает центральную роль Мажита Гафури в формировании башкирской советской литературы, признание молодыми писателями Мажита Гафури высшей инстанцией, своим кумиром, наставником в творческом процессе.
В очерке предстает яркий образ Мажита Гафури, идущего вперед прихрамывающей походкой, наперекор угрозам, проклятиям, доносам, преследованиям со стороны самодержавия и его прислужников  – человека бунтаря, свободолюбивого, бесстрашного борца за справедливость, который «посвятил свою жизнь служению трудовому люду, его правде, принял в свое сердце его боль и надежды, торопил его пробуждение и прозрение, звал его на борьбу с тиранией».
Мустай Карим, будучи младшим современником Мажита Гафури, привносит в очерк свое личное теплое и искреннее отношение к Мажиту Гафури. Еще пятнадцатилетним юношей он написал клятвенное стихотворение под названием «Мы не оброним твое стальное перо. «С годами чувство ответственности перед ним стало осознанным», – признавался Мустай Карим в интервью Амиру Абдразакову в телевизионном киножурнале  «Мажит Гафури». Он   называет Мажита Гафури «эталоном  в том, как надобно нести совесть писателя – выразителя дум и устремлений народа, честного и мужественного служения своему призванию», гражданской, человеческой совестью соотечественников».

Мустай Карим
СЕДОЙ КАМЕНЬ

На берегу Агидели есть камень.
Стоя на нем, поэт Гафури любил  смотреть на просторы Агидели

Старый камень седой,
Я к тебе прихожу в сентябре,
Когда листья метет над землей
Золотая метель,
Когда в тихую полночь
Волна от луны в серебре
Или в солнечный полдень
Багрянцем горит Агидель, -
Старый камень седой,
Я к тебе прихожу в сентябре.
Здесь на камне прибрежном
Стоял одиноко поэт,
То душа его в тучах,
Как хмурое небо, была,
То восторга вселенского
Бился в ней яростный свет,
Тут рождалась в ней песня,
Которая мир обожгла…
Здесь на камне прибрежном
Стоял одиноко поэт.
Ты свидетель тому, Агидель,
О, моя Агидель!
Это слезы поэта,
Горячие слезы его,
Будто капли огня,
Прожигали твой камень седой,

И остались следы их
Во мгле камыша твоего, -
Ты свидетель тому, Агидель,
О, моя Агидель!
И сегодня в надежде найти,
Отыскать те следы
Я с зарею иду,
Я иду под созвездьем ночным.
Может, спряталось эхо
В прибрежных камнях у воды?
Может, голос его прозвучит
Над простором речным?
Для того, чтоб опять отыскать
Дорогие следы.
Старый камень седой,
Я к тебе прихожу в сентябре,
Когда листья метет над землей
Золотая метель,
Когда в тихую полночь
Волна от луны в серебре
Или в солнечный полдень
Багрянцем горит Агидель,-
Старый камень седой,
Я к тебе прихожу в сентябре.
1940 (Перевод с баш. И.Снеговой)