Невероятная история любви...

     Если бы я не проснулся на печи, я бы этой истории не слышал, а бабы. хмельные после престольного праздника слушали женщину, которая рассказывала самое невероятное из своей жизни и редко перерывали или переспрашивали.\
   - Конечно, это случилось недалеко от тех краёв, где мы спасались от страшного голодомора начала тридцатых и где нас застала война. В основном бабы и девушки рыли окопы и укрепления, мужиков было мало, когда нас захватили и окружили немцы Набилось нас в старый , ещё при царе построенный зерновой склад вперемежку с пленными солдатами и офицерами, в основном ранеными или контужеными. Вот я оказалась прижата к одному солдатику и согрелась у него на груди, он даже меня поцеловал и дал сухарь.
   Одна женщина не в силах молчать громко говорила, что слышала от других:
   - Одни говорят, что будут сначала сортировать, кого в концлагеря, кого на работы в Германию, а красивых молодых баб и девок на потеху немецким солдатам.
   - Да лучше своим солдатам и офицерам дать, то что годами берегли, чем немцам-
выкрикнула высокая грудастая девушка.
   - Да если успеем за эту ночь и у нас и у них сил хватит на любовь перед неизвестностью, а может гибелью .
     Я ещё крепче прижалась к моему солдатику и готова казалось на всё. Всё жарче были наши поцелуи и ласки, теснее объятия и близость сделала нас родными людьми. Кругом было почти тоже самое. Когда мы пришли в себя, Серёжа мой, сказал, что любовь, конечно сладка, а жизнь ещё слаще. Мы оказались в углу склада и он попытался лемехом, который оказался у него в руках, отковырнуть, приподнять половицу. Я ему хоть помогла, вставляя в щель небольшие доски и  обломки кольев или жердей. Когда удалось приподнять край половицы, к нам присоединились которые  были поблизости девушки и  женщины. У  одного сержанта каким-то чудом в одежде была запрятана сапёрная лопатка и ей мы по очереди стали рыть лаз. Когда уже можно было просунуть голову, то оказался  ход подземный , кто-то с воли уже попадал в этот  склад, может в голодные годы. Сержант собрал солдат и сказал им, чтоб главное не было давки и выходить лучше парами, чтобы помогать  друг другу и чтобы взяли, какие есть небольшие доски, в случае обвала, хоть подпереть грунт.
    Так мы постепенно  шли подземным лазом почтим на ощупь, распугивая крыс. Дорогу нам перегородил ящик. Вскрыв сапёрной лопаткой, мы нашли часть денег, в том числе царские золотые рубли, одежду и даже оружие, патронов было мало.. Мыши и крысы стены околоченного железом ящика прогрызть не могли и сохранился провиант, конечно старый, но есть сухари можно было и мы поделились и рассовали по карманам, как и конфеты, куски сахара, чай . Особой радостью было два мешка муки. Их от возможного дождя накрыли нашедшимся до того брезентом. Кто-то хотел выкинуть царские ордена, но один сержант сказал, что это Святой Георгий, им его отец гордился.  Наконец мы   вышли, отодвинув большую каменную плиту в глубокий овраг и потянулись по нему в сторону леса. В ночи ещё было темно, но судя по движущейся людской массе вышло больше половины.
    - В сложившихся условиях, как старший по званию,- сказал один из офицеров,- беру командование на себя. Нам главное оторваться от немцев  и зайти глубже в лес. Хорошо, если бы кто знал местность.
    По цепочке передали и к офицеру подошли трое из местных, один даже был лесником и много знал от отца, служившего в лесной охране ещё при царе.
    - В лесах на время можно укрыться и лесные пути я знаю, но немцы с собаками или без них нас рано или поздно догонят. Хорошо бы иметь команду спортсменов для связи, чтоб делать засеки сзади.  Есть болота, которые нам нелегко взять, но они будут препятствием для немцев и мы сможет от них оторваться, используя разборные гати из лёгких недлинных брёвен.
   Хотя было два топорика всего, но по очереди рубили и делали первые гати, которые несли поочерёдно на плечах в ожидании болота. Когда первое болото преодолели на сухом песте был старый  хутор . В нём и ночевали. Из муки напекли хлеб. Едва и по мало на всех хватило, женщинам раздали конфеты. Хозяева хутора поделились клюквой и сделали морс, разлив по бутылкам. Запаслись и ключевой водой. Даже старые ржавые топоры наточили. Всех предупредили, чтоб, заметив самолёт в небе, прикрываться  ветками. Снова шли лесами и наткнулись на немецкую часть, которую разоружили с небольшими потерями среди своих.
   Почти паралельными  основным дорогам были более глухие просёлки, по ним в основном и двигались, пополняя провизию в деревнях, изредка нападая на немцев и полицаев. К зиме утеплялись одеждой и обувью, запасались лыжами. Через месяц движения на восток, удалось соединиться с небольшим партизанским отрядом, у ко- торого была рация. Здесь на время сделали передышку. Я уже была беременна от своего солдатика.
     С большой  земли  сбросили оружие и продукты. Прибыл майор для координации.
Планировали большой прорыв, но он получился частично. Во время него нас с женихом моим потеряли и мы почти полтора года жили, как крестьяне в одной из деревень. Вот это и было время нашей любви и надежды.
  Хотя и немало пришлось нам такого пережить, что разумом порой понять было невозможно. Но я все измены  мужу прощала. Понимала умом, что кто же нас в чужой деревне будет  терпеть и кормить, если он не будет их вдов любить. Ещё понятно, когда пастухом нанимался и с мая по октябрь по чужим семьям ночевал. Так уж повелось, у кого сколько скотины, столько ночей и ночевать. В другой семье две вдовы оголодали  по мужикам и по ночам лезли на моего мужика. А ведь от этого и отношения к нему  складывались и еды перепадало, а через него и мне и детям.
    Хуже всего то, что у кого я с детьми приют нашла, та и первой любовницей мужа стала И ни какие самые красивые бабы и даже девки, с которыми он сходился , ночуя , как пастух, не могли с ней сравняться. Не столько по красоте или какому женскому обаянию. Когда я с одной женщиной только намёком о своей беде перемолвилась,
    - Что-ты, говорит, и думать не смей  с ней бороться, ей колдовство помогает. Когда их семью хотели раскулачить и выслать, её мать и она будто ей помогала, снадобья колдовского из таких-то кореньев приворотного с наговором наварили, что комбедовцы, которые раскулачивали хороших хозяев, всех баб и девок в деревне попробовали .. Ладно в деревне все  их боялись из-за того, что кого хотят, того и раскулачат. Может поэтому ещё им поддавались. Но ведь она их перед престольным праздником за вином в  райцентр на поезде отправила и до полустанка всё солёной рыбой кормила, а пить им якобы морсу дала. А  с морсом смешала сильное зелье . Они и стали насиловать в поезде, чем больше пьют морс, тем сильнее из них мужская сила прёт. Которые бабы и рады были да не все, а уж девки тем более. Их посадили в местную каталажку, куда в  основном баб за спекуляцию сажали. Так они и баб этих всех перепробовали, пока плохо не стало. Не бабам, а комбедовцам от перевозбуждения и утомления.  Партийцев-насильников посадили, а наших две деревни избежали раскулачивания, одни на всю область , может и страну.
      После освобождения мужа взяли в армию, сначала в пехоту, потом в артиллерию, и он год до двух ранений воевал. А его краля узнала, что он хромой из армии возвращается , оставила нас в покое, правда за прежнюю любовь ногу всё же подлечила. А потом она на медпункте в соседней волости втёрлась в доверие к фельдшеру и народная медицина, попросту колдовство и настои на кореньях сделали из мужика бабьего угодника. Всякое было пережито , но детей вырастили.