На его теле черная татуировка. Глава 8

Джейкоб в третий раз приподнял матрац, но увидел, как и в первые два — ничего.
Они объелись фруктового льда, и Расти решил, что настало время особого момента. И он достал коробку с пазлом со шкафа.

— Я как-то увлекся мозаиками, — поделился он, сдувая пыль с крышки. — Ну и захотел все сделать с самого начала. Сначала я решил, что хочу видеть на картинке, потом нашел место в городе, с которого можно сделать хороший снимок. И… кажется, я несколько дней подряд засыпал, пропуская рассвет, но в итоге все же сделал фотографию. Потом я распечатал ее на плоттере, у меня одна знакомая работает в типографии. Потом нашел плотный картон, миссис Вайсс как раз сын купил новый холодильник, и от него осталась коробка. Наклеил. Потом разлинеил на прозрачной пленке форму деталей, закрепил сверху и осталось только вырезать канцелярским ножом.
— Ого, — присвистнул Джейкоб.

Он уже давно понял, что Расти не искал простых путей, но не самыми же сложными идти…
Интересно, хотя бы эта знакомая Расти жила в Трентоне? Или печатать картинку он тоже ездил куда-нибудь в Нью-Йорк?

— А можно было просто купить в магазине, — заметил он, надеясь, что Расти не обидится.

Расти не обиделся. Он пожал плечами и попытался открыть крышку. Пазл гремел в коробке из-под обуви с заклеенной скотчем стороной, но не поддавался.

— Зато ни у кого на целом свете не будет такого, — ожидаемо произнес он и наконец сорвал крышку.

И детали пазла разлетелись по всей комнате, порядком усложнив задачу по его сборке.
До четырехсот не хватало еще двух кусочков. Они перерыли уже все одеяла, заглянули за стол и под стул, но искомого нигде не было. Джейкоб даже подумал, что, быть может, в пазле всего было триста девяносто восемь деталей, а Расти просто разыгрывал его.

— Можно залепить пробелы жвачкой, — предложил Джейкоб, уже порядком рассердившись на маленьких картонных негодников.
— Так не пойдет! — Расти коршуном кинулся к плинтусу и победно продемонстрировал кусочек, который застрял за ним, мимикрируя со стеной. — Когда чего-то не хватает, картина становится неполной, а это... бессмысленно, что ли. Остается чувство незавершенности. Ты читал про то, что человек всегда запоминает недоделанные дела?
— Нет, — рассеянно покачал головой тот и опустился на стул, убирая с него обувную коробку.
— Это занятно. Наш мозг устроен так, что продолжает возвращать нас к невыполненной задаче, и мы все время об этом вспоминаем. Но стоит закончить... пшик! Проблемы нет, об этом можно не думать.
— М-м-м, здорово.

Пол у кровати устилали сосчитанные детальки. Вразброс и без порядка, они ждали, чтобы наконец-то быть собранными в одну картину. Но какую она имела ценность, если в ней не доставало чего-то… последнего. Завершающего. Небольшого, но… значительного? Может быть, каждый сам рассчитывал значительность для себя.

Расти еще раз перетряс покрывало, но из него снова ничего не выпало.

— Знаешь, Джейкоб, — вдруг сказал он неожиданно серьезно. — Я думал о том, что ты говорил.
— М?

Он не вспомнил чего-то стоящего, о чем можно было думать. Может быть, он не против послушать и его музыку?
Голос Расти его странно напрягал.

— Для тебя секс — это важно. Я понимаю.
— А. Да.

Джейкоб ощутил себя невероятно глупым, будучи не в силах ответить что-нибудь более связное. Он просто смотрел на Расти, на то, как задиралась его майка на пояснице, а потом на его живот, когда тот развернулся и плюхнулся на постель. На пальцы и глаза, которые он прятал.
Расти поиграл со складками покрывала, то сгибая, то разворачивая их, а потом поднял лицо.
Выглядел он очень озабоченно. Как будто долго собирался, чтобы решиться на этот разговор. О… это было?.. Это было связано с сексом? Ну пожалуйста.
В груди и животе Джейкоба практически инстинктивно завращалось что-то теплое.

Идея близости, казавшаяся чуть ближе, чем на расстоянии сотен миль, ласкала все его нервные окончания. До того, что волоски вставали сами собой, а волна мурашек пробегалась по предплечьям до локтей.

Джейкоб погладил вспотевшими руками обувную коробку на своих коленях.
Он представлял этот момент. Конечно, не совсем так. Он не ожидал диалога. Не ожидал, что это действительно будет выглядеть как решение.
Он представлял, как очередная их игра перерастет в прелюдию. Или хотя бы, как раньше, во время отдыха поцелуи станут чем-то большим. Или… ну, разные были варианты. Когда Джейкоб проводил время наедине с собой, их было даже слишком много.

— Если ты хочешь заниматься сексом, я не против, — уверенно сказал Расти. — Наоборот. Я за.

Было ужасно жарко, влажное начало августа, когда июль все еще дышит зноем, а осень кажется далекой, хотя она уже стоит на пороге, скромно заглядывая внутрь дуновением вечерней прохлады. Но Джейкоб был согласен на то, чтобы согреться еще больше.
Воображение выбросило перед глазами желанный вид стягивающего майку Расти. Прогибающуюся спину, обратные стороны коленей. Белые ягодицы, краснеющие от прикосновения крепких пальцев. Все вот это вот.

— Мне все равно, с кем ты будешь это делать, — пробормотал Расти следующим, закусывая губу. — Мне необязательно об этом знать.

И больше ничего.
Расти сказал это и продолжил искать деталь пазла.

Джейкоб сидел некоторое время, как оглушенный. В ушах звенело, а во рту сушило, будто спьяну. Ему бы не помешало что-нибудь холодное. И отрезвляющее.
Он никак не мог понять, что говорит Расти.

— Ты… — он откашлялся, говоря медленно на случай, если он все же неправильно понял, — хочешь, чтобы я спал с кем-то другим?

Расти прищурился, как будто сильно о чем-то задумавшись.

— Это может звучать странно, — пробормотал он, — но если это необходимо… У тебя есть потребность, и я не имею права тебя в ней ограничивать. И если кто-то может удовлетворить ее… когда я не могу. Я подумал, что ты не должен себе в этом отказывать.

Джейкоб чувствовал себя потерянным.
О таком он еще не слышал.
Просто взять и… предложить своему парню трахать кого-то вместо себя. Это было… господи, да это было абсурдно. Это было… так… эгоистично, но и великодушно до противности. Это было…
У Джейкоба и слов никаких не осталось.

— Я подумал, что если тебе это нужно, я даю тебе… разрешение. — Расти поднялся и остановился рядом с ним, кладя руку на его плечо. — Ну, если не нужно, то тоже хорошо. Просто теперь у тебя будет выбор.
— Выбор.
— И возможность. Я считаю, что это имеет место быть. — Он откинул волосы назад. — Я тебя не ограничиваю. Это неправильно.
— То есть тебе все равно?
— Что все равно?

Он все еще не знал, что сказать. Если у Расти не возникало никакого диссонанса, то что ему было добавить?

— Спасибо, — сухо ответил Джейкоб, — за такую щедрость.
— Что-то не так?
— Все так. Все прекрасно.

Он устал держать коробку в руках и отдал ее Расти. В основном за тем, чтобы тот перестал гладить его по плечу, словно все происходящее тут нормально. Оно не было. Нигде, черт побери, не было. Кроме проклятых интернетов, где он жил, полных теоретиков, не имеющих ни одного представления о действительности.

— О, смотри! — Расти повернул коробку к нему другой стороной. — Ты нашел.

Последняя деталь пазла приклеилась на скотч и все еще оставалась на крышке.

…

— Повтори еще раз, — попросил Такер, пытаясь уловить смысл его слов. — Я ничего не понял.
— Как и я! — Джейкоб раздраженно откинул подушку в стеганой наволочке на диван и забросил ноги на столик.

Такер, приснувший на втором диване, протер глаза и поковырялся в ухе мизинцем.

— Я понял, что это что-то, из-за чего меня надо было отвлекать.
— Ты просто валялся.
— Я спал.
— Я и говорю.

Такер с кряхтением попытался перевернуться и свалился с дивана, обрушиваясь на склад фантиков и упаковок.
Джейкоб мог бы посмеяться над ним в какой-нибудь другой день. Но ему хотелось только тереть глаза, бить по чему-нибудь тяжелому и… и получить объяснения. Любые. Что-нибудь, что могло бы помочь ему понять.

Такер встал со стоном на четвереньки, осторожно забросил правую ногу на диван, с которого так оплошно совершил падение, и вполз на место.
Он смотрел с минуту на Джейкоба, надеясь, что тот исчезнет, но он не исчезал.

— А теперь с самого начала.

Джейкоб вздохнул и сцепил пальцы за затылком, откидывая голову назад.

— Расти сказал, что я могу спать с другими.
— О, отлично.
— Так, твою мать.
— Да, я слушаю.
— Он сказал, что не против, если я буду… как там… удовлетворять свои потребности с кем-то еще, раз он их не может.
— Пока я не вижу ничего плохого.
— Такер, блин.

Джейкоб подумал, что зря, должно быть, рассказывал об этом ему. Мог ли он понять? Да он бы только рад был встречаться с кем-нибудь, имея разрешение трахать кого угодно. Наверное, это было бы его единственным условием, чтобы всерьез встречаться с кем-то.

Он выглядел настолько раздосадованно, что Такер, осознав серьезность его настроя, послушно сел, потянулся и сложил руки на коленях, готовясь слушать.

— Ну хорошо, ДжейБи, что тебя не устраивает? Вы же встречаетесь? Встречаетесь. Он не хочет секса, но разрешает тебе получать его где-то еще. В чем проблема-то?
— В том, что я не хочу секса… от кого-то другого, — рассерженно выпалил он. — Я люблю его и хочу спать с ним.
— Но он не может.
— Он не… он говорил, что делал это раньше. Я подумал, что…
— Подумал, что для него что-то поменялось в жизни, и он вообще не хочет заниматься этим, поэтому предложил тебе такой вариант? Или что ты весь такой особенный, и твои феромоны пробудят в нем сексуального хищника?

Джейкоб молчал. Об этом он не размышлял.
Ему до одури не хотелось думать, что он будет тем единственным, самым важным парнем для Расти, и именно поэтому тот не захочет… как он там однажды говорил? Опошлять их отношения сексом.

— Знаешь, что я думаю? — Такер зевнул и с усилием моргнул. — Тебе надо кого-то трахнуть. И перестать придавать долбежке столько значения. Пойди и спусти в кого-нибудь, а потом обратно под крыло. Тебе полегчает, точно говорю.

Отвечать на это уже не хотелось. Ведь так было раньше, да? Когда он ничего не чувствовал. Просто пошел, просто с кем-то переспал, и все в жизни становилось хорошо. Почему так неприятно было думать об этом сейчас?
Почему Расти не было неприятно думать о том, что он будет касаться кого-то другого?
Почему все эти люди в интернетах, ратующие за свободу личности, запрет ограничений в отношениях, плюющиеся ядом в тех, кто даже слово упоминал — ревность (или верность?), — не представляли, как это выглядит на практике? Наверное, потому что им было по пятнадцать и, вырываясь из-под родительского ока, они боялись оказаться в новых оковах? И соблазн сексуальной жизни без ограничений и без привязки к какой-то там любви и обязательствам казался им идеальным вариантом, который они культивировали, отрицая остальное как навязанные патриархальным обществом тесные рамки?

Может быть, так стало теперь. Может быть, действительно не было в этом ничего такого сакрального и особого. Может быть, они оба были правы. И это он, Джейкоб, слишком много думал. Зачем он начал вообще...

Ох, раньше было проще.
Он посмотрел на свой телефон. Может быть, стоило ответить.