На его теле черная татуировка. Глава 10

Расти достал целую дыню. Не какие-нибудь ломтики в пакетах, которые Джейкоб чаще всего встречал в супермаркетах, а большой желтый шершавый плод, отзывающийся глухим уханьем, если его щелкнуть по боку.

Джейкоб молча следил за тем, как тот выбирает нож и крутит дыню на столе, прикидывая, с какой стороны лучше начать резать.

— Ты знал, что дыня по происхождению это нечто среднее между тыквой и огурцом?
— М-м, — Джейкоб покачал головой, — я думал, это что-то вроде жесткой родственницы арбуза.
— Арбуз тоже тыква. Весь мир — тыква.

Преодолев жесткую оболочку, нож вскользнул в мягкую плоть и вышел из нее влажный со сладким потеком сока, капнувшим тут же на стол.
Внутри оказались семечки. Целая куча. Слипшийся комок маленьких белых зерен, до отвратительности похожий на внутренности тела, представляемые после просмотра фильмов ужасов. Мало того, они еще и крепились к самой дыне, отказываясь выпадать без боя.

— Ты сегодня прямо слишком молчаливый, — заметил Расти, когда Джейкоб, смотря вниз, без каких-либо комментариев начал есть предложенный ломоть. — Что-то случилось?
— Нет.

Джейкоб щелчком стряхнул налипшее семя. Отлетев, оно приклеилось к стене.

— Или да.

Расти провел языком по губе, слизывая сок, и поднял глаза.
У него были такие чудные ореховые глаза, и сам он был чудным, и как же все было сложно с ним и ними.

— Ты не скажешь? — спросил Расти, внимательно смотря на него.

Джейкоб постучал пальцем по липкой мякоти в своей тарелке и пожал плечами.

— Я… — он нахмурился, — я вроде как переспал с другим парнем. На прошлой неделе.
— О.

Выражение лица Расти сложно было разобрать. Он внезапно очень озаботился тем, чтобы счистить остатки семян со своего куска дыни. Даже не моргал, будто заснул.

— Хорошо, — сказал он немного погодя, сглатывая. — Я рад. Ты получил, что хотел. Все нормально.

Джейкоб молчал. Ему казалось, если бы в этой квартире были часы, то можно было бы услышать их тиканье. Но он слышал, только как недовольно стучит в нем пульс.
Все, как он представлял. Все нормально. Но это… это не было хорошо. Нет. Ни хрена подобного.

— То есть все это было серьезно, —  выпалил он.

Джейкоб не планировал говорить об этом, совсем нет.

— Что? — Брови Расти приподнялись.
— Разрешения эти.
— Ну. Я же сказал. Я разрешил.
— Ты разрешил.

Джейкоб почувствовал внезапный приступ раздражения. Он думал, что избавился от этого, но все вокруг не могло не сердить его.
Он полюбил этого парня, а вот этот парень его… если бы он знал.

— Прости? — Расти как-то сжался, когда Джейкоб поднялся со стула и разрезал комнату шагом. — Я что-то не то сказал? Вроде как все… хорошо? Ты просто… просто удовлетворил свою потребность и все, как раньше. Ничего же не изменилось?
— Ничего не изменилось.
 
Расти поковырял дыню кончиком ножа.

— Это же просто тело. Я не обижаюсь, если ты вдруг об этом подумал. Я же сам…
— А я обижаюсь.

Джейкоб остановился у кухонного шкафчика и сложил руки на груди.
Он ощущал себя слишком странно. В том смысле, что изменил он, и это он должен был чувствовать себя виноватым. Но вместо этого осталось одно лишь разочарование. Не за измену, как можно было подумать. А за сейчас. За все, что происходило тут, в этой маленькой белой кухне с кактусами, которых звали Барри, Ларри, Гарри и Чип. За то, как реагировал Расти. За то, что ему было все равно. Черт! Если бы все было иначе.
Если бы Джейкоб не привык к нему, не влюбился в него до того, что уже не представлял, как это — без него, если бы… если бы ему тоже было все равно.
Но ему не было.

— Извини? Я что-то не так сделал? — Расти отвел глаза. — Я не понимаю.
— Ты вообще… ты вообще… — Джейкоб снова потер глаза, чтобы не смотреть на него. Веки уже начали болеть. — Знаешь, я думал, что ты меня любишь.

Расти выглядел потерянно. За пляшущими темными пятнами, которые возникли в глазах от трения. Потерянно.

— Но я люблю тебя. И поэтому я хочу, чтобы ты был счастлив, — он запнулся, — чтобы ты получал все, что тебе необходимо. И, может быть, это глупо… Я, с одной стороны, понимаю, что, возможно, тебе будет лучше и комфортнее с кем-нибудь другим, кто даст тебе все, что нужно… но я… типа… всего лишь глупый влюбленный и не хочу тебя отпускать. Мне жаль, что я такой эгоист. Прости.
— Что за херню ты несешь?
— Я говорю тебе, что чувствую, а ты называешь это херней, — грустно сказал Расти, поднимаясь.

Вероятно, он пытался убежать от диалога, уйдя в другую комнату. Надеясь, что Джейкоб не пойдет за ним. Надеясь, что он останется на кухне, обдумает свои слова, его, остынет. Но он не хотел остывать. Ему казалось, что остыть могло не только это.

— Ты вообще знаешь, что такое ревность?
— Конечно, знаю.

Расти делал вид, что ему совершенно плевать. Он просто прошел в свою комнату таким медленным степенным шагом, как на прогулке с Оскаром, пока маленький пес с головой, похожей на приоткрытый чемодан, важно бродил вдоль парковых насаждений. Прошел и сел за компьютер, планируя скрыться в нем.

— Ну и что это? — Джейкоб остановился у стола, где раньше всегда наблюдал.
— Негативное чувство, которое приводит к саморазрушению личности.
— Что? А ты не пробовал не говорить википедией? Ты сам знаешь, что это?

Расти ничего не отвечал, пока загружалась программа, пока искал файл. Словно он забыл про существование Джейкоба в своей комнате.

— Это то, что мешает отношениям, — сказал он тогда, когда Джейкоб уже и не ждал ответа. — Это недоверие. Я доверяю тебе. И если ты говоришь, что это просто секс…
— Господи, ну как это может быть просто сексом! — вспылил Джейкоб, упираясь кулаком в стол. — Что значит «просто секс»? Я не понимаю. Не понимаю тебя. Не понимаю, что ты там себе чувствуешь, потому что у меня… все иначе работает.
— Так объясни.

С Расти было сложно, потому что он не выводился из себя. Он просто замолкал, просто уходил в себя, просто переставал реагировать. Обычно неконфликтные люди были удобны в общении, но не сейчас. Совсем.

— Я… — Джейкоб запнулся. — Я ревную тебя. К другим людям. К тем, кто может на тебя посмотреть и захотеть обладать тобой.
— Но ты же знаешь, что я твой.

Внутри стало так горько, так непонятно, так пусто. Джейкоб не знал уже ничего. Они были такими разными, и это все не могло работать.
Он был обычным парнем из рабочей христианской семьи. Он закончил простую школу и жил простыми понятиями. И нет, не уличными и не которыми от него ждало белое общество, но он знал раньше, что испытывает.
Теперь — совсем нет.
Расти походил на этих людей из интернета. Которые говорят понятиями, толеранты ко всему и полны, как артбук с разными стилями. Они где-то там боролись за справедливость с диванов и творили свой мир. Но Расти был перед ним, многомерный и наполненный. Он не отключался, когда ты выходил в оффлайн. И он не мог зайти под другим ником.

— Я ревную тебя к тем, кто был с тобой раньше. Мне неприятна мысль о том, что ты с кем-то трахался.
— Это потому, что я не могу заниматься этим теперь?
— Нет. Это потому что… потому что… — Джейкоб посмотрел в потолок. — Потому что это имеет значение. И тело, и душа, и все это вместе.

Расти загрузил Безымянного и продолжил работать. Иногда он делал это. Словно вновь и вновь возвращался к одной и той же картине. Это тоже бесило.

— Вероятно, в тебе говорит обостренное чувство собственности.
— Расти, ну твою мать, посмотри на меня.

Тот устало взглянул на черную отражающую раму монитора.

— Я хочу, чтобы и ты меня ревновал, — потребовал Джейкоб.

В голове это казалось правильным. Но не теперь, когда фраза была озвучена.

— Это так не работает.
— А как это работает? — Он засмеялся. — С одной стороны недоверие, с другой — равнодушие, вот как это работает. И я вижу второе.
— Джейкоб, ты давишь на меня, — Расти продолжил водить пером, — как я могу родить в себе чувства, которые… я сам не понимаю.
— Мне плевать. Я хочу увидеть все чувства. Покажи уже что-нибудь.

Последний раз Джейкоб столько говорил о чувствах, когда его просили рассказать, почему он ударил того мальчика в детском саду. И он рассказывал, что он его бесит, что ходит он странно, что раздражает своей манерой говорить неправильно «л». Так он сказал родителям и воспитательнице.
Но на самом деле мальчик чертовски ему нравился, но не хотел с ним дружить. И поэтому Джейкоб ударил его.

Джейкоб сбросил взгляд к плинтусу и розетке, где компьютер подключался к сети. Наступило время действовать.
Расти моргал, глядя на потухший монитор.

— Что ты сделал с Джейкобом? — сказал он без эмоций. — Я же не сохранил.

Джейкоб замер. Он… он назвал его? Или… или Безымянного теперь звали Джейкобом?
У него даже сил не осталось на нужный ответ. Ему казалось, он сам видит то, чего не было.

— Его теперь зовут Джейкоб? — спросил он медленно.

Расти промолчал.

— Это потому, что я тоже лечу в темную бесконечность без шансов, да? — настаивал Джейкоб.

Тот сверкнул на него глазами, скрещивая руки.

— Или потому что я — такой же проект, который ты однажды закончишь, когда добавить будет больше нечего?
— Я назвал его так, потому что… потому что он летит, — выпалил Расти.

Он потер лицо, прячась в ладонях.

— Может быть, я тоже хочу. И не могу. Я не знаю. Его просто зовут Джейкоб.

На такое нечего было ответить.
Расти поднялся, и он был недоволен, у него покраснело лицо. Но это было чем-то. Какой-то реакцией.

— Отойди, — попросил Расти негромко.

Джейкоб оперся о ту ногу, которой закрывал розетку, и покачал головой.

— Нет.

Наверное, это было их первым спором. Первой попыткой спорить. Джейкоб думал лишь о том, чтобы не потерять этот момент.

Расти дотронулся до его плеча, попытавшись оттолкнуть. Джейкоб не сдвинулся с места. Расти смотрел на него, и только бог знал, попытается ли он снова или отпустит, в который раз уходя от конфликтов, эмоций, чувств.

Джейкоб не мог ни на что рассчитывать. Он подхватил его раньше, притягивая к себе за талию.

— Тебе все равно? — спросил он с вызовом.

И Расти был мягким, гнущимся и послушным. Не было ли у него сил оттолкнуть или он не хотел — не думать об этом. Только не сейчас.
Джейкоб мокро поцеловал его в губы, и где-то там все еще сохранился привкус дыни.
В губы и подбородок, и в шею.

— Я не целовал его, — сказал Джейкоб ему на ухо.
— Кого?
— Того парня.

Расти откинул голову в сторону, позволяя поцеловать себя в плечо. И он нахмурился.

— Не говори о нем.
— Почему? — Джейкоб задержал дыхание. Он не мог не попытаться поддеть его за сказанное. — Ведь это всего лишь секс.
— Просто не говори.
— А если буду?
— Мне неинтересно, кого ты ходишь трахать, это твое дело, да?
— Ты ревнуешь.
— Я не ревную. Не беси меня.
— О, я тебя бешу?

Расти попытался вывернуться из его объятий, но Джейкоб обхватил его запястья одной рукой, второй прижимая к себе спиной.

— Отпусти, — промычал Расти, сгибаясь.

Он шагнул, таща Джейкоба за собой. Кусок покрывала заскользил под ногой по паркету, обрушивая их на матрац.
Расти повезло больше: он хотя бы не ударился коленом о голый пол, оказываясь целиком на постели. Он повернул голову набок, чтобы не задохнуться, и потянул воздух ртом, словно только нащупав его.
Они шутливо боролись, пока Джейкоб не дал ему перевернуться; он уперся вытянутыми руками в матрац, нависнув над Расти аркой.

— А ты хочешь, чтобы я отпустил? — спросил он наконец, и улыбка от игры на лице Расти уступила тому славному выражению, как будто ему есть что сказать, но он не знает, стоит ли.

Он погладил Джейкоба по лицу. Дотрагиваясь до каждой его части, словно был слепым и пытался узнать, как он выглядит. Джейкоб закрыл глаза, и его ресницы защекотали подушечки пальцев.

— Нет, не хочу, — тихо сказал Расти, приподнимаясь и исследуя его лицо теперь губами. Особенно рот.

Забывшись, Джейкоб целовал исступленно. Целовал, зарывшись пальцами в яркие волосы, лежащие на простыне, и скользя по коже. Плеч и рук, и живота. Он целовал ключицы и грудь через футболку, но ее можно было задрать, чтобы целовать живот, о котором он грезил. Теплый, мягкий, в него физически необходимо было уткнуться носом и положить на него щеку и гладить второй рукой. И Джейкоб думал, что может пролежать так долго, греясь о него и потираясь о шелковистую кожу, чувствуя бесконечное удовольствие просто от того, что дотрагивается до любимого тела. Но то, что он не мог упустить или понять неправильно, — отклик, совершенно свело с ума.
Джейкоб не дышал, не зная, что делать с этим. Чувствовать, что Расти возбужден, было для него в новинку. Нет, новинка, пожалуй, было не тем словом. Наверное, это испытывает девушка, когда впервые ощущает, что парень может становиться жестче местами.
Джейкоб смотрел расширившимися глазами на занавеску и не знал, что стоит делать.

— Я... — Расти затих где-то наверху, и ждать его ответа было невыносимо. — Я несколько раз мылся. Очень мылся. Ну. Перед встречей с тобой. На случай если это произойдет.
— Ох.
— Но потом... знаешь, отвыкаешь. И кажется, что лучше подождать еще. Когда станешь более... подготовленным.

Джейкоб повернул голову, упираясь в живот подбородком, чтобы посмотреть на лицо Расти.
Тот смешно зажмурился, стыдясь своей реакции, будто надеялся, что все пройдет. Будто его слова не имеют никакого отношения к нему.
Джейкоб приподнялся, и Расти открыл глаза, растерянно хмурясь.

— Можно? — спросил Джейкоб. — Ты готов? Теперь?

Расти сглотнул и вместо того, чтобы спрятаться, как обычно, тихо вздохнул.

— Не знаю, — прошептал он. — Но сейчас я ближе к этому, чем когда бы то ни было.
— Тебя надо чаще злить?
— Заткнись.

Хотя они недавно пили столько воды и ели дыню, во рту было сухо так, как будто во всем теле исчезла влага.
В груди бухало, и этот клокот не исчез, даже когда Джейкоб сел на колени. Ему хотелось одновременно и растянуть этот момент подольше, прекрасное ожидание и предвкушение того, чего так долго жаждал. И поскорее снять с Расти штаны, пока он не передумал.

Змейка расстегнулась легко, расползаясь над тканью под ней, но пуговица оказала некоторое сопротивление. Он засмеялся, потому что у него не выходило, и Расти засмеялся вместе с ним.

Джейкоб думал, что у него все смешные трусы. Типа тех с хитрым койотом. Эти были просто красные. Но зато в горошек.
Похоже на арбуз. Джейкоб хотел озвучить свои мысли, но побоялся сбить с нужного лада ситуацию, и проглотил их.

Джинсы скользнули по ногам, Расти согласно сгибал их в коленях, помогая снять. И ангел на лодыжке выглядел уже не таким невинным.

Джейкоб наклонился, вновь целуя его в живот. Проводя языком вокруг пупка, он ощутил напряжение в теле. Расти было щекотно, и он пытался удержаться. Но было так сложно просто взять и не целовать очаровательную впадинку, кажущуюся центром средоточия сексуальности всего тела.

Едва уговорив себя перестать, он наконец позволил себе отогнуть резинку белья.
Там у Расти тоже не было волос, что здорово заводило. Зато был небольшой черный рисунок, похожий на азиатскую письменность.
Он дотронулся до сходящихся полос, словно ожидая, что рисунок оживет.

Расти приподнялся на локтях.

— Ну, теперь ты все знаешь, — пробормотал он.
— Что это значит? — все же спросил Джейкоб.

Он надеялся, это не было слишком личным. Учитывая, куда он его спрятал.

— Это иероглиф. — Расти прищурился, словно вспоминая, откуда он там взялся. — Раньше я был… не таким, как сейчас. Более… знаешь, максималистом без компромиссов. Хотелось показаться круче, чем я есть на самом деле.

Джейкоб потерся подбородком о его бедро.

— И после того, как я расстался с… последним парнем, — Расти облизнул губы, — я забил на себе слово. Это по-японски означает «нет».

Джейкоб сложил руки, рассматривая его. Красивый.

— Почему по-японски? — только и смог спросить он. — Тот парень был японцем?
— Нет, просто выглядело красиво, — рассмеялся Расти. — Потом, правда, у меня образовались некоторые мозги. И я сделал коррекцию. Набил еще одну линию.
— О.
— И теперь это означает «вечер».
— Вечер?

Расти закусил губу и отвел глаза.

— Однажды вечер наступает.

Однажды и всегда.
Джейкоб зачарованно смотрел, как он вновь ложится, теперь не отводя от него взгляда, и внутри колыхалось целое море.
Он держал руки над бельем, подцепив указательными пальцами как крючками, и Расти смотрел на него… Наверное, как смотрела Фелисити, когда они впервые сделали это. На ней были белые трусики с кружевными оборками, и хотя тогда ему было наплевать, что там за оборки, лишь бы поскорее их снять, в памяти картина отпечаталась очень ярко.
Эту он тоже запомнил.

Джейкоб стянул резинку вниз. Ткань — по бедрам до колен. Она была теплой в руках, и выпускать почти не хотелось.
Расти положил ноги на его бедра и улыбнулся.
И ему совершенно нечего было сказать. Он хотел рассматривать, хотел дотрагиваться, хотел ласкать все, что не мог раньше.
Сгибы бедер — чтобы провести по ним пальцами до щекотки и вызвать мурашки. Их внутренние стороны — полными ладонями ускользая вглубь, где горячее кожа, а жар истекает от пульсирующего тела. Коснуться губами лобка, вдыхая его личный запах. Привлекательный невообразимо. Его можно было пить большими глотками, опрокидывать внутрь стопками одну за одной и пьянеть.

Расти хотел подобрать ногу, очевидно, смутившись, и почти заехал коленом Джейкобу по носу. Но это так неудивительно только подвигло идти дальше.

Джейкоб коснулся кончиком языка черных линий. Где-то на подсознательном уровне он ожидал вкус чернил, но это была просто кожа.
Он поцеловал член Расти у основания сбоку, и сверху выдохнули с облегчением, словно наконец перестав сдерживать себя.
Джейкоб очень хотел увидеть его лицо, но не смотреть перед собой было выше него.
Он поцеловал головку, прежде чем губы мягко раскрылись, впуская ее в нутро рта, и Расти приподнял бедра с безнадежным всхлипыванием. Джейкоб почти забыл о временах, когда обладал такой восприимчивостью.
Редкие прикосновения, неискушенность, и Расти поджимал пальцы ног от каждого движения языка. А стоило втянуть в рот, он приподнимался, напрягая до дрожи мышцы ног.

Он был каким-то совсем другим. Не сдержанным и спокойным, собранным и разным. Но обуреваемым чувствами, которые не мог контролировать, словно его тело жило отдельной жизнью.

Джейкоб отпустил его, вытирая губы от слюны, и передал инициативу руке.
Расти жмурился, дышал с открытым ртом и ерзал. Возможно, он не привык оттягивать оргазм и хотел разрядку быстро, чтобы не тратить времени. И, конечно, была возможность.
После каждого раза, что рука Джейкоба двигалась по стволу, Расти сжимал кулаки и напрягал бедра, чтобы прилив крови сделал ощущения еще более волнительными и скорыми.

Картина его получающего удовольствие впечатляла не хуже воспоминаний из юности. Каждый миг оставался на веках, и Джейкоб мог видеть, даже не поднимая их. Маленькая частичка в нем с ужасом предположила, что это может быть первый и единственный раз, и он не мог ничего пропустить.

Он исцеловывал живот и бедра, игнорируя, как Расти пытается повернуться, чтобы ткнуться членом ему в губы.

Он засмеялся, когда Джейкоб подтянул его ближе. Расти покраснел и стал таким же рыжим, как и его окрашенные волосы. Он смеялся и ничего не говорил, и пискнул, когда Джейкоб вновь лизнул его.
Он не мог отрицать, что процесс нравится ему ничуть не меньше, чем реакции и наблюдение за Расти. Тот был так возбужден, и его член, покраснев, вздрагивал. Джейкоб прижимал его пальцем к животу, и он подскакивал обратно. Игриво и с вызовом.
Гладкий, шелковый, длинный.
Джейкоб не думал, что можно желать доставить удовольствие так сильно, что наплевать на все остальное.

Расти заерзал, когда Джейкоб скользнул пальцами вниз, пытаясь нащупать невероятно хорошее место, от ласк которого ему самому было ужасно приятно. Волоски на икрах встали дыбом.
Как и у Джейкоба на затылке от неконтролируемого стона Расти. Он определенно слышал:

— Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне… можно я…

Джейкоб втянул его в рот так глубоко, как мог. Краем глаза он нашел беспокойную руку Расти и потянулся к ней своей. Запястье было напряжено, но не когда он коснулся его. Линий сложной татуировки, вскрывающей то, что внутри.

Расти задержал дыхание.
Джейкоб положил его ладонь себе на голову, чтобы он мог держаться и контролировать его, и это все, что было нужно.
Пальцы вцепились в его волосы, словно пытаясь отхватить целую горсть.

У Джейкоба потемнело перед глазами. Он закрыл их, погружаясь только в него. Медленно спускаясь вниз и поднимаясь, чтобы облизать и щелкнуть языком по уздечке, вызывая электрические импульсы внутри. А потом обхватить рукой так жестко и двигаться так быстро, чтобы не было пути назад.

Расти приоткрыл рот, выгибая спину почти дугой, и, содрогнувшись в экстазе, еще несколько секунд держался, уперевшись пятками, а потом плюхнулся на место с низким стоном.

У Джейкоба заслезились глаза — он не вовремя решил подняться. Сперма попала ему в нос, чудом не угодила в глаз, и он просто пытался не чихнуть.

Расслабленные коленки Расти были раскинуты в стороны, а сам он походил на морскую звезду, прибившуюся на матрац.
Он был невозможно, невозможно красивым. Раскрасневшийся, обессиленный, мягкий и готовый подчиниться.
Джейкоб сидел перед ним, подобрав ноги, и был просто счастлив.

Расти лежал еще с минуту, а потом сел, оказавшись нос к носу с Джейкобом. Он смотрел на него недолго и, смешливо поморщившись, вытер его уголком простыни.

— У тебя потрясающее лицо, — шепнул он. — Это самое лучшее.

Мягкий поцелуй следом был приятен. Полный благодарности за полученное удовольствие, за терпение, за все.
Расти увлек Джейкоба вместе с собой на постель, вдохновляюще забыв про свою наготу, и обнял.

Они молчали. Джейкоб гладил его по остывающим, но все еще теплым розовым плечам. Расти просто лежал.
Один раз он заерзал и хотел что-то сказать, потому что приоткрыл рот, но в итоге не решился заговорить. Возможно, он хотел спросить, не нужно ли что-то Джейкобу.
А ему, кажется… ну да. Ему, кажется, ничего не было нужно. Он ощущал легкое возбуждение, но оно было больше душевным, чем физическим. Доставить удовольствие Расти было безумно приятно. И это все, что он знал.

— Ну что? — наконец заговорил Джейкоб, когда уже ничто не напоминало о случившемся.

Сердце уняло свой стук, пульс восстановился.

— Это было плохо?

Расти тихо фыркнул ему в грудь, но это больше казалось нервным.

— Это было хорошо, — тихо сказал он немного погодя. — Приятно. Я чувствую себя сытым. Спокойным.
— Хорошо, что тебе хорошо.
— Ты здорово это делаешь. Но… — Расти порозовел, — самым приятным было смотреть на тебя после. Как ты счастлив.

Джейкоб боялся моргнуть. Только бы глаза не заблестели.

— Эй. Я умею еще пару штук, которые изменят твое мнение о том, что — самое приятное, — быстро пошутил он.
— Джеейкоб. — Расти постучал лбом по его груди. — Я хочу это делать, чтобы ты был счастлив. — Он помолчал и признался тише: — И я тоже. Я тоже буду. Из-за тебя. И нас.

Джейкоб поцеловал его в висок, и Расти зажмурился.

Обычно для Джейкоба не составляло проблемы молчать. Он любил свою тишину. И он чувствовал, что сейчас момент — совсем не для слов. Но не мог не заговорить.

— Знаешь, о чем я подумал?

Расти покачал головой и перевернулся на спину, смотря в потолок, как и он. Джейкоб вытянул руку, дав ему положить на нее затылок.

— Ты говорил, что это что-то вроде приема пищи.
— Да, что-то такое припоминаю.
— И… я подумал… я подумал, что если бы я готовил еду, а ты ел где-то еще… в какой-то забегаловке, мне тоже было бы обидно.

Он вспомнил, как пошел за какими-нибудь снэками, пока Расти готовил пиццу. Наверное, тогда это тоже было нарочно. Но он бы в этом не признался.

Расти рассмеялся кратко, а потом ткнул в него локтем.

— Я понял, что ты имеешь в виду. И… понял смысл.
— Так и что? — Джейкоб повернул голову, дыша ему в щеку. — Теперь ты запрещаешь мне спать на стороне?
— Запрещаю, — выдавил Расти и вновь засмеялся. — Наверное.
— Эй.
— Запрещаю! — подтвердил он, уворачиваясь от второго щипка.
— Это не только потому, что я так хочу?
— Нет. Я… — Расти тяжело вздохнул, посерьезнев. — Спасибо, что ты дал мне время это понять. Терпел меня. Вряд ли это кому-нибудь еще по силам.

Некоторое время определенно стоило тратить.
Он сел рывком и перелез на бедра Джейкоба, устраиваясь на них.

— Ты… — Расти потупил взгляд, дотронувшись до его пояса, — ты хочешь что-то еще?

Джейкоб смотрел на него, смотрел и не мог оторвать глаз. На всего такого прекрасного. Белокожего, с яркими торчащими волосами и контрастными линиями рисунков на теле. Такого причудливого снаружи и такого невероятного внутри.

— У меня уже есть все, что нужно. Я готов, — Джейкоб вздохнул в ответ, но это был вздох облегчения, потому что отпускать было просто, — оставить все свое прошлое позади. А ты готов?

Расти улыбнулся, закусив нижнюю губу, и посмотрел ему в глаза.

— Я… — он погладил его по животу через футболку, — я не обещаю, что все будет, как обычно. Как у тебя с другими.
— Я и не хочу, чтобы у нас было так же, как с другими, — вставил Джейкоб.

Он был уверен.

— Да. И… ну… я хочу попробовать все. Я хочу делать тебя счастливым. Хочу видеть это… твое… ну знаешь. Лицо. После. Потому что мне не все равно. Не все равно.

Джейкоб положил руки на его бедра, поглаживая. Поймал и не отпускал.
Таких нельзя было отпускать.

— Я люблю тебя, Джейкоб. Мне не все равно.

Он обнял его обеими руками и затих.

…

Такер щелкал каналы по телевизору, и только белки его глаз блестели в сумраке комнаты, когда там отражались ночные шоу.
Джейкоб замер в дверях, думая, что бы ему сказать.

— Эу, — поприветствовал его Такер, когда он не тормозя прошел на кухню. — Припозднился.

А стоило ли что-то говорить?

— Ага.
— Ты так поздно не приходишь по воскресеньям. Завтра на работу.
— Ага.

Такер плюнул на телевизор, решив, что Джейкоб интереснее, и свесился через спинку кресла, рассматривая его. Подушку в стеганой наволочке для удобства он подложил под подбородок.

Джейкобу было слишком хорошо, чтобы даже пытаться игнорировать его навязчивый взгляд. Во всяком случае это было не так важно, как последний стакан апельсинового сока в холодильнике.
Он пошуршал фастфудными пергаментами, которые заваливали верхние полки, вытаскивая матовую белую бутылку.

— Э-эй, — обратил на себя внимание Такер. — Что-то произошло? Ты какой-то не такой.

Джейкоб сделал рассеянный глоток сока прямо из бутылки.
Было ли ему что сказать? В действительности?

Может быть, про то, что дыню можно найти целиком, а не этими тонкими суховатыми скибками в пакетиках?
Может быть, про то, что кожа Расти — лучшее, чего он касался в своей жизни? Особенно эта полоска на семь дюймов ниже пупка с черным завитком татуировки.
Может быть, про то, что все… все это было… мелочами? Да, из которых складывалась картина, но которые были ценны сами по себе?

— Вы что, расстались? — вновь предположил Такер.
— Нет.
— Так и?

Джейкоб выбросил бутылку и улыбнулся сам себе.
Ему впервые не хотелось ничего говорить. Совсем. Может быть, однажды.
Или нет.

— Ничего, Так. — Он потрепал Такера по бритой макушке, проходя мимо в свою комнату. — Совершенно ничего.

Такер поскреб в затылке, глядя ему вслед, а потом пожал плечами. Ну, ничего, так ничего.