Зимнее солнцестояние

                Зимнее солнцестояние.

            Самый короткий день в году. У нас он длится 6 часов 42 минуты.  Вчера было пасмурно, весь день с перерывами сыпал снег. Ветер гонял его вдоль улицы то в одну, то в другую сторону. К ночи снег прекратился. Тучи медленно уползали на восток. Вызвездило. На чёрном бархате неба яркие звёздочки мигали как фонари далёких миров. Стареющий серпик луны пугливо выглянул из-за горизонта и почти сразу нырнул обратно.  Утром ударил мороз. Вышел на крыльцо, посмотрел на термометр: минус 34. Малиновое холодное солнце медленно выползало из-за зелёной полоски соснового бора. Куда-либо идти не было никакого желания.
         Вытащил свои старые дневники, сел за стол у окна, расписанного ещё с ночи сложнейшими ледяными узорами.  Внезапно натыкаюсь на запись: «зимнее солнцестояние», 21- 24 декабря 1980 года.   40 лет назад мне было 33 года! Прочитал короткие записи с сокращениями. Закрыл глаза, откинулся на спинку кресла, поплыли воспоминания…
         Утро было солнечным и относительно  тёплым: всего минус шесть. Воскресенье. Ещё вчера договорились с одиннадцатилетней дочкой пойти  в лес, если будет хорошая погода. Снега было совсем немного, поэтому решили пойти без лыж.  К тому же надо присмотреть ёлочку к Новому году. Оделись довольно легко, захватили рюкзак и – вперёд! От дома до леса пять минут ходьбы и вот мы уже шагаем под разлапистыми соснами, покрытыми небольшими снеговыми шапками. Дочку интересовало буквально всё. Она шла впереди по узенькой, неизвестно кем натоптанной тропинке.
         -- Смотри, папа, какие смешные следочки, как будто на швейной машинке прострочили двойной шов.
         -- Это полёвка пробежала, мышкина родственница, только у неё мордочка не такая длинная, маленькие круглые ушки и совсем коротенький хвостик. Видишь. Она вылезла из снежной норки под кустом, быстро добежала до другого куста и нырнула в снег.
         -- Пап, а мышки ведь в лесу тоже живут? Мы, когда за земляникой летом ходили, видели и даже не одну.
         -- Живут, доча, живут.  Они очень похожи на домовых мышей, только по спине у них проходит чёрная полоса. А следы у них, как у полёвок, только между отпечатков лапок видно тоненькую полоску от хвоста.
Идём дальше. Впереди через тропинку перелетает небольшая стайка маленьких птичек. Они рассаживаются по  молодым сосенкам, и начинают что-то выискивать в хвое, перелетая с ветки на ветку и перекликаясь тихими нежными голосами: «ци-ци», «ци-пи».
         -- Какие смешные, – громко шепчет дочь, – они похожи на светлые шарики на палочках,  только говорящие.
         -- Это синички гаички, а из-за того, что они такие кругленькие, их ещё пухляками зовут. И не палочки это, а хвостики.
         -- Что я синиц не знаю, – обиделась она, – я же им каждый день в кормушку гостинцев насыпаю, всякие там семечки, крошки, зёрнышки.  Они вон какие красивые,  как будто раскрашены в яркие жёлтые, зелёные, чёрные цвета, а щёчки беленькие.
         -- Те называются большими синицами, и зимой их в лесу почти не встретишь, все перебираются поближе к человеческому жилью. Знают, что им в бескормицу всегда помогут. А гаички – птички лесные, хотя иногда тоже на кормушки прилетают. Гаички тоже разные бывают. Вот у этих серые шапочки, у других чёрные, у третьих бурые. Сероголовые гаички придерживаются хвойных сосновых лесов.  Черноголовые -- живут на болотах и в ельниках. Гаички буроголовые любят светлые лиственные леса. Ну-ка, ну-ка, посмотри повыше, на те берёзки. Вот эти птички точно похожи на белые шарики с длинной чёрной ручкой. У них только крылышки бурые, а всё остальное чисто белое, даже голова. А как перекликиваются, слышишь: «циррр», «циррр». Это тоже синички, только длиннохвостые. За этот хвост их ещё ополовниками зовут. А вообще в наших лесах целая дюжина разных синиц живёт. Может, ещё и увидим сегодня.
         Тропинка постепенно сужалась,  от неё изредка отходили следы в стороны. Наконец она совсем исчезла, последний след поворачивал в сторону дороги. Между соснами стали попадать крупные и мелкие берёзы, невысокие ёлочки, покрытые снежной кухтой.
         -- Смотри, какие ёлочки красивые, как в свадебных нарядах! Помнишь, песня была с такими словами: «только ёлки в треугольных платьях, только ёлки в треугольных платьях…». Ой! А тут кто-то крестики на снегу нарисовал, а вот ещё.
         -- Это рябчики набродили. Видишь на снегу жёлтоватые  маленькие чешуйки. С берёз семена осыпаются, а рябчики их подбирают. Набьют зоб и спать-отдыхать. Жаль снега мало, показал бы тебе лунки, в которых рябчики под снегом ночуют.
                Фрррр! – из-за пышного куста взметнулась серая птица,  величиной с голубя, и виляя меж стволами деревьев, скрылась в чаще. Фрррр! – вылетела вторая и последовала за первой.
         -- Вот и сами рябчики, они нас испугались.
                Над головой, каким-то ныряющим полётом, с лёгким шумом крыльев пролетела пёстрая птица, поднялась почти к вершине сосны и села на конец ветки.  Ветка наклонилась, и с неё серебристой струйкой вниз посыпались снежинки.  Ккик – крикнула резко она и принялась отламывать клювом шишку от ветки.
         -- Это большой пёстрый дятел. Давай проследим за ним, он сейчас полетит в свою кузницу.
         Дятел, наконец, оторвал шишку и перелетел на ствол сухостойной сосны, с которой обвалились все сучья и кора. Там он недолго повозился, что-то сбросил вниз, вставил принесённую шишку в расщелину ствола, и принялся монотонно долбить клювом. Стук гулко разносился по лесу. Закончив долбить, он неподвижно недолго посидел, и оттолкнувшись от сухого ствола полетел за следующей шишкой. Мы подошли под дерево.
         -- Смотри, что он сбросил, – дочь покопалась в снегу и вытащила оттуда растрёпанную сосновую шишку. – Возьму домой, покажу потом в школе. Да их здесь так много. Дятел все шишки сюда стаскивает, и долбит.
         -- Нет, доча, у дятла на его территории несколько таких мест. Их называют «кузницами». Он их все помнит и сорванную шишку несёт к ближайшей. Но у него есть любимые деревья с самыми удобными кузницами. Под ними весной вытаивает целая горка обработанных шишек.
         Я задержался у высокого берёзового пня, чтобы снять с него кору. В это время дочь прошла вперёд и остановилась около ивовых кустов, внимательно разглядывая что-то на снегу. Потом стала меня звать:  -- Здесь весь снег истоптан, веточки у кустов погрызены и набросаны какие-то бурые кругляшки, плоские как  таблетки в маминой аптечке.
        Я подошёл. – Зайцы натоптали и ветки грызли. Зимой у них ивовые да осиновые  ветки и кора главная пища. А «таблетки» – это заячий зимний помёт. Может, возьмёшь в школе показать?
        -- Вот ещё! Придумал тоже! Меня просто засмеют.  Папа, пора домой поворачивать, а то мы далеко ушли, -- и повернула на свои следы.
        -- Так дело не пойдёт, – остановил я её, – обратно своим следом идти не интересно, ничего нового не увидишь и не встретишь. Давай ещё немного пройдём и выйдем на дорогу, по которой сено возят в посёлок, по ней намного быстрей и легче доберёмся.
                Так мы и сделали, а вскоре вышли на опушку леса, где по кромке поля проходила хорошо укатанная дорога и на ней местами были видны клочки сена.  Почти сразу на дороге заметили стайку желтовато-бурых птичек,  немного похожих на воробьёв, которые теребили эти клочки. Дочь вопросительно посмотрела на меня.
        -- Это овсянки.  Они птицы – кочевники. Гнездятся у нас и пока есть корм, а питаются они зерном и семенами трав, и пока есть возможность этот корм найти, они стайками летают вдоль дорог, по которым возят солому и сено  и подбирают осыпавшиеся зернышки. Когда пища заканчивается, они откочёвывают в более южные,  малоснежные или бесснежные районы.  А вон посмотри, впереди на дороге стайка других птичек. Они почти полностью белые, кроме чёрных плечей крыльев и хвоста. Обрати внимание, когда они будут взлетать. Удивительно красивое зрелище, как пёстрые бабочки.  Птицы эти называются пуночками. Ёщё их называют снежными подорожниками или полярными воробьями. Они живут далеко на севере и к нам прилетают зимовать.
         Пока я говорил, мы подошли к большому вороху сена, упавшему  с воза на обочину дороги. Вокруг него  снег был истоптан.
         -- Собаки набегали, – сказала дочь, – только маленькие. Смотри, какие следочки!
         -- Не угадала! Здесь лисичка мышей искала, а потом в поле убежала. Видишь, какая ровная цепочка следов в поле уходит. У любой собаки следы всегда немного вразброс.
                Дорога свернула в лес и пошла через высокий ельник. Долго ничего интересного не попадало. Но вот над лесом с тихим посвистом пролетела стайка птиц  и расселась на вершинах елей впереди нас. Вскоре с деревьев посыпались чешуйки  шишек и сами шишки.  Мы зашли под ёлку как под огромный шатёр. Весь снег под ней был усыпан чешуйками, растрёпанными шишками и испещрён следами, а рядом на пеньке образовалась целая горка чешуек. Рядом с горкой лежало несколько обглоданных шишек, да так, что от них остались только центральные стерженьки и нетронутая макушка.
                Дочь подняла стерженьки и растрёпанные шишки, протянула мне на ладони. – Давай, рассказывай!
                -- Любопытная ты, – усмехнулся я, – ладно, слушай. Сначала про птиц.  Это клесты-еловики. Они очень своеобразны. Питаются в основном еловыми семенами, добывая их из шишек и собирая с поверхности снега, когда они осыпаются. У них клювы не как у других птиц: конец нижней половинки заходит крестом за верхнюю, а конец верхней – наоборот. Таким клювом удобно раздвигать чешуйки шишек, а языком вытаскивать семена. Дальше. Следы под деревом беличьи. Она ловко устроилась: не надо лазать по ёлкам, искать на ветках шишки, потом отгрызать их.  Белка увидела, что клесты часто роняют шишки, спустилась на снег. Подобрала шишку, забралась на пенёк и спокойно шелушит её. Закончила с одной, далеко ходить не надо, другая уже рядом на снегу лежит. Понятно!  А раз понятно, добавляй клестовые и беличьи шишки к дятловым. Покажешь в школе, и загадку загадаешь – кто какую шишку обрабатывал. Что, устала уже? Ничего, не далеко осталось.
                Вскоре сквозь редкие деревья соснового бора показались крыши посёлка.
         -- Вот и добрались! Ой, ой, ой, доча, доча, а главное дело мы не сделали, что теперь матери доложим, ёлку-то мы не присмотрели.
         -- Ничего! Зато мы ей расскажем, сколько интересного увидели, услышали и узнали. А за ёлочкой в следующее воскресенье сходим все вместе. Теперь мы знаем, где они растут. В следующий раз, маму с собой возьмём, пусть она сама подберёт самую красивую…
Открываю глаза. Как давно это было, а кажется – позавчера, так ярки воспоминания. Но природу не обманешь и не повернёшь жизнь вспять. Я уже тринадцать лет как пенсионер, а дочери пятьдесят…