Зеркаль

Глава 1. Когда ты станешь взрослой
      
— Динь, где ты, черти тебя дери? — стараясь изобразить добродушную улыбку на перекошенном от тяжёлых раздумий лице, Бутч обвёл взглядом бар и пустые столики забегаловки, которая служила сейчас убежищем. Их убежищем. Не моим. — Обещаю, когда ты станешь взрослой, я тебя тоже с удовольствием выдеру, а сейчас кончай прятаться, разговор есть.

      Закатив глаза от его то ли эротического обещания, то ли намеренной угрозы, я выглянула в окно. Сквозь замызганные стёкла пробивались закатные лучи, в свете которых даже самые неблагополучные кварталы выглядели более уютно. Потому что в сумерках не видно грязи. Это как с моей жизнью. Быть одним из суперов, которых он так ненавидит, та ещё навозная жижа. Особенно, если сама его не ненавидишь. Напротив. Полярно. И он об этом знает. Скверно. Очень скверно.

 — Динь, я знаю, что ты здесь, — налив себе скотч и осушив стакан одним глотком, Бутч уставился на безвкусную картину с апельсинами и лаймом, висевшую как раз у того окна, через которое я любовалась городским пейзажем. Почти угадал. — Я тебя нутром чую, не играй со мной в прятки.

      И я тебя чую, проклятый ты сукин сын. Каждой клеткой. С той самой вечеринки восемь лет назад, когда твоя ненаглядная жёнушка пялилась как влюблённая корова на Хоум Лэндера, а ты, кретин, думал, что это она тобой так восхищается и, скромничая, таит нежные взгляды. Ага. Так и было. Только не про тебя были те взгляды. Святый Боже, или какой умник там заседает на облаках, мне было одиннадцать лет, я была ещё совсем ребёнком, но видела и понимала больше тебя. Правда, я и знала больше тебя.

      Это всё моя зеркальность. Я вижу тебя в любой момент, когда захочу, а ты можешь видеть меня, только если я разрешу. Я редко разрешаю. И уж точно не тебе. Всего одна случайность, один прокол в твоей ванной пять лет назад, когда я забыла о том, что зеркало мне не отзеркалить. Именно в него ты тогда и посмотрел, оторвавшись от жирных грудей размалёванной шлюхи, которую притащил к себе домой. Ты назвал меня Динь. Ещё бы. Я была тощим подростком с копной пшеничных волос, которые терпеть не могла заплетать. Всё равно никто не видит беспорядка на голове. Перепуганным подростком. Ведь ты трахал эту бабу у меня на глазах. Пусть в Воут и происходило много тёмных и грязных дел. И не только ночью. Но тогда я их ещё почти не замечала. Не до того было. Ты же был для меня почти святым. Я любила тебя. Всем существом тянулась к тебе. Потому что тебе было больно. Не только мне в этом мире, но и тебе.

      У каждого из нас своя боль: я вслед за родителями потеряла горячо любимого старшего брата и совершенно одинокая, раздавленная была нужна только корпорации, которая, преследуя свои интересы, не дала мне попасть в приют для сирот, а ты разбит вдребезги исчезновением обожаемой жены, которую считал чуть ли не ангелом. Мне нужно было заботиться о ком-то, чтобы чувствовать себя живой, тебе для этого же по-черному бухать. Конечно, ты не помнишь, сколько раз нажравшегося, как скотину, я оттирала тебя влажным полотенцем и укрывала одеялом, воровала для тебя гамбургеры, чтобы ты нашёл утром что-то в холодильнике и мог поесть. Я заботилась о тебе как могла. Ты в своём горе ничего не замечал, я в своём замечала только тебя. Теперь я понимаю, что это было сталкерством с моей стороны, тогда же считала себя чем-то вроде твоего ангела хранителя. Что ж, время идёт, привычки не меняются. Я по-прежнему твой сталкер. Меня тянет. Не могу остановиться. И стало интереснее: ненавидящий суперов бывший агент ЦРУ, которого уволили после провала задания, и присматривающая за ним супер. Именно присматривающая. Ну, хорошо, нагло подсматривающая. Но я не шпионю, и ты об этом отлично знаешь. У тебя никогда не было из-за меня проблем. Что бы ты ни делал, я тебя никогда не закладывала.

 — Как мне убить его, Динь?

      Голос прервавшего мои воспоминания Бутча заставил вздрогнуть. Он часто обращается ко мне, с тех пор как обнаружил, отвечаю я крайне редко. Почти никогда. Не то чтобы я боюсь его, нет, конечно. Но, учитывая его неконтролируемую ненависть ко мне подобным, не стоит показывать голосом своё точное местонахождение — чего доброго, попытается схватить. Мне этого совсем не хочется — кулаки у Мясника бьют без промаха, мне ли не знать, если много раз видела его в деле, а я самая обычная, беззащитная перед насилием, девушка. Даром что невидимая. Сломает и не заметит. Так что лучше молчать.

 — Тебе же наверняка надоело быть номером два у Семёрки? Подменой Невидимого? Подумай хорошенько: если мы сможем уничтожить его, то ты займёшь его место, и тогда все деньги и слава достанутся тебе. Разве не этого ты хочешь? Разве все вы не об этом мечтаете?

      Все, да ни все. Денег мне хватает. Воут и запасному суперу неплохо платит. К тому же привычка стащить то, что нравится, тоже с возрастом никуда не делась.

      Скривив губы в насмешливой улыбке, я взглянула в карие, тёмные, как сама ночь, глаза Бутчера. До чего же хорош мерзавец! Именно мерзавец. Потому что, не краснея, спрашивает о том, как убить невидимого супера. Я, между прочим, тоже невидимый супер. Хорошо, что он не знает о том, что мы с Невидимым не совсем идентичны. Моя кожа не из углеводорода. Единственное, что у нас одно на двоих, так это привычка за всеми подсматривать и исчезать, когда вздумается — ищи-свищи ветра в поле.

 — Он убьёт меня, Динь. И меня, и ребят. Как только выберется из клетки, — засунув руки в карманы, Мясник по-прежнему смотрел на картину. Или возле неё. Может, он и впрямь меня чувствует? — Разве ты для этого годами заряжала в стиралку мои трусы и забивала мой холодильник, чтобы я сдох теперь?

      Что б тебя!!!

 — Трахни его, — намекнула я и тут же предусмотрительно отскочила в сторону.

       Правильно сделала. Поймав своими цепкими, загребущими руками воздух, Бутч смачно выругался и сплюнул на грязный пол.

 — Твою мать, Динь, я всего лишь хотел пожать тебе руку!

       Ага. Конечно. Может мне ещё и в реверансе присесть?

— Меня зовут Жасмин.

       Ну вот. Теперь он знает, что всё обстоит намного хуже, а то всё Динь да Динь.

— ****ец, диснеевская супер на мою голову, — нервно хохотнув, больше не пытаясь меня схватить, Бутч отправился на кухню к Французу и Хьюи обсуждать полученную от меня наводку.

      Было интересно послушать их шушуканье о том, кому нахрен далась сейчас групповуха, но по сути пацаны были далеко неглупыми ребятами, а потому очень скоро Невидимый щеголял с завидным украшением — бомбой в заднице. На его несчастье недолго. Даже появление искавшего дружка Хоум Лэндера не остановило неизбежное. Едва Бутч и Француз сумели отвлечь главного «патриота» и по совместительству идола Америки, как ощутивший прилив панической смелости Хьюи нажал на красную кнопку.

      Я чуть не оглохла, честное слово.

      И джинсы с футболкой уже не отстирать.

      Кровь и кишки Невидимого разлетелись по всей кухне, стекая с кафельных стен омерзительных месивом.

      Хуже было только самому Хьюи, когда Поезд Эй так же разорвал его девушку.

      Теперь же парень, кажется, был счастлив. Пусть и не тому суперу, но он всё же отомстил за Робин.

      Жизнь за жизнь.





Глава 2. Невидимка


       
— Воу-воу-воу, кого я вижу? — над самым ухом прозвучал гортанный смех, и от унижения захотелось провалиться сквозь землю. Только не получалось. Как и зеркалить. Желудок безбожно бунтовал после увиденного, и это мешало даже просто дышать, не то чтобы хоть что-то предпринять. Чёрт, он же смотрит на меня! Да ещё и так пристально! — Решила всю клумбу Алеку обблевать?

 — Ему уже все равно, — тут же задохнувшись от всё ещё стоявшей перед глазами картины стекающих по женским ягодицам мозгов несчастного мужчины, я в очередной раз извергла «душу» в заросли благоухающей петунии. — Это ты во всём виноват!

 — Да сколько же вас, праведников, на мою голову? — на удивление бережно придержав меня за плечи, чтобы не ткнулась носом в смешивающееся с землёй содержимое желудка, Бутч снова заговорил у самого уха. — Похоже, ты, как и Хью, считаешь, что успела бы его спасти?

 — Пошёл в задницу…

 — Сразу после тебя, милая, сразу после тебя, — протянув мне бумажный платок, он галантно отвернулся. — И кстати, постарайся больше так громко не дышать в моём фургоне. Не могу же я парням объяснять, что за мной тягается малолетняя супер. Честное слово, они меня не поймут.

 — Я не малолетняя! Я несовершеннолетняя!

  — Сейчас, конечно, самое время поискать разницу между этими понятиями, но меня больше волнует, с чего тебе стало так скверно? Трупов не не боишься, стало быть воротит от того, как мужик бабе между ляжек полирует? Серьёзно?

       Жалобно застонав от того, как заныл желудок, которому больше нечего было исторгать кроме возмущений, я поспешила скрыться в тени раскидистой липы, где гостеприимно располагалась лавочка.

 — Пожалуйста, будь хоть иногда человеком, перестань!

 — Это почему же? — бесцеремонно усевшись рядом, Бутч протянул мне новый платок, когда, отерев лицо, я выбросила первый в урну.

 — Потому что мне неприятно говорить на такие темы.

— Ханжа?

 — Девственница, чёрт тебя подери!

 — Потише на поворотах, ребёнок, мне только озабоченных рогатых на хвосте не хватает.

 — Кого у тебя там только нет, даже Хоум Лендер скоро зубами вцепится — не отдерёшь, — чувствуя себя совершенно разбитой, я лишь невнятно хмыкнула на его подобие добродушной улыбки и внимательный взгляд. Пусть рассматривает, раз так любопытно: когда ещё увидит ту, кто ночами хозяйничает на его холостяцкой кухне. — И я не ребёнок!

 — Главное, чтобы в яйца не вцепился, а в остальном я не против перетереть с ним с глазу на глаз, — тут же переключившись на Патриота, он нахмурился и уже не пытался быть вежливым. — Слушай, несовершеннолетний не ребёнок, уж ты-то наверняка что-то знаешь про Ви?

 — Что? — обычно я строю из себя наивную взбалмошную дурочку только перед Мэделин, но сегодня, похоже, придётся расстараться и для Бутча. — О чём ты?

 — Так и знал, что номер два понятия не имеет о том, что вообще происходит в вашей грёбанной корпорации, — зло процедил он сквозь зубы, наматывая на палец прядь моих волос так, словно имел на это право. — Тебе ведь заняться совершенно нечем, вот ты за мной и шастаешь как приклеенная, верно?

       Я шастаю за тобой потому, что ты моя семья. Нет, не так. Ты тот, кого я считаю своей единственной семьёй. И буду шастать за тобой и дальше, нравится тебе это или нет. Попробуй запретить.

 — Я больше не запасной игрок.

 — Вот как? Значит карьерный рост всё же состоялся?

 — Не без этого, — зло сощурившись, когда Бутч сильнее потянул за волосы, я пересилила природную застенчивость и положила голову ему на плечо — пусть знает, с кем связался на свою космато-бородатую голову. — Но это, милый, тебе ничем не поможет.

 — Малышка невидимка боится быть наказанной за длинный язык? — он отлично играл в такие игры — крепкая рука тут же «по-дружески» обняла меня. Или скорее стиснула, как в капкане. — Я верно угадал?

 — Малышка слишком печётся о твоей ненавидящей суперов голове и истыканной занозами заднице.

 — Может, мы всё-таки сумеем договориться?

      От прикосновения к виску его горячих губ по коже тут же побежали колкие, как электрический ток, мурашки. Это было то, о чём я мечтала, кажется, всегда. Это было то, что невозможно вынести.

 — Не дождёшься! — не с первой попытки, но мне всё же удалось почти вырваться из его медвежьих объятий. — Кто-то ведь должен беречь твою буйную голову!

 — Знаешь, раньше ты была похожа на Динь, — продолжая удерживать мою руку, Бутч пригвоздил меня к скамейке одним из своих самых коварных тёмных взглядов. — А теперь…

 — Что теперь? — каков чёртов психолог, умеет же подловить на самом интересном! Конечно, я хочу знать, какой он меня находит.

 — Ничего не изменилось, — злорадно хмыкнул он, крепче сжимая моё запястье. — Всё та же растрёпанная Динь.

 — Да пошёл ты!..

 — Только глаза стали светлыми, как лёд.

 — Иди на хрен…

 — Что тебе известно про Ви?

 — Что ты бы сам вколол его себе в вену, если бы это помогло тебе победить Патриота!

       Это была чистая правда, мы оба знали об этом. Наверное, он бы раздавил меня как букашку, но ситуацию спасло появление Француза. Едва заслышав его голос, Бутч отпустил мою рук, и, испуганно сжавшись, я отзеркалила по полной.

      А потом бежала… Бежала без оглядки, но в голове всё равно звучал голос Француза:

 — Не можешь постарше девчонку найти для своих нужд? Загремишь ведь из-за малолетки!





Глава 3. Ворованные булки

      
      Утро было просто отвратительным. И дело не только в затянувшем небо сером мареве облаков. Если бы только это, то моё настроение не катилось бы так стремительно к желанию взвыть как можно громче, желательно на весь Нью-Йорк.

      Всё было гораздо хуже.

      Зря Бутч думает, что мечта каждого супера попасть в Семёрку. Лично моя мечта просто жить и не отсвечивать. А выслушивать в Зале Собраний размышления Хоум Лэндера о том, кто подорвал Невидимого, и что он с этим кем-то сделает, когда найдёт — совсем не в кайф. Уж я-то точно знаю, кто сотворил самосуд, и крайне не хочу, чтобы он пострадал. Точнее они. Все трое. И М.М. тоже.

      Голова от мыслей, что нужно молчком молчать и в тысячный по жизни раз строить из себя инфантильную малютку, просто раскалывалась. Работая в Воут взрослеешь быстро. Даже если ты засекреченный номер два. Но об этом никто не должен догадываться. Особенно, когда настал нечаянный звёздный час, и пришло время заменить того, чьей подменой была последние восемь лет. Вот тут главное всем улыбаться, хлопать ресницами, жевать карамельки и никуда не посылать Подводного с его шуточками о том, что в команде теперь целых две блондинки. Пусть Стар Лайт куксится и злится, если ей так хочется, а мне шевеление извилин выдавать никак нельзя — в Воут не любят слишком умных. К тому же, Хоум Лэндер со своим нюхом ищейки и зашкаливающим айкью ловит буквально каждое услышанное слово. Что там слово? Он даже вздохи умудряется тут же проанализировать и составить свои выводы. Не всегда приятные.

 — Прекрати пялиться на мою задницу — дырку протрёшь.

      Вырванная из невесёлых мыслей я во все глаза уставилась на Бутча, который ещё минуту назад, храпя, как гризли, досматривал десятый сон, а теперь в чём мать родила торопился в ванную. Обычно у меня хватало выдержки отмалчиваться на такие «дружеские» подколы и ничем не выдавать своё присутствие, но сегодня, после двух часов вынужденного молчания терпение просто лопнуло:

 — У тебя все булки в красных прыщах размером с горох. Похоже на аллергию, может съел чего?

 — ****ь, Динь!

       Злорадно хихикнув, я предусмотрительно пересела с дивана на подоконник ничем не занавешенного окна и уже оттуда любовалась тем, как Бутч вертится перед зеркалом, пытаясь увидеть, что творится на его ягодицах. Забавное зрелище, хоть что-то весёлое за утро. Правда хорошего понемножку, слишком быстро он, ещё разок свирепо обматерив меня, залез под душ и задёрнул клеёнчатую шторку с дельфинами. Вот чего я там, спрашивается, не видела за последние годы?

 — С каких это пор в тебе скромность взыграла?

 — Напомни-ка, кто из нас девственница? — высунув из-за шторки голову с уже намыленными волосами, он недобро зыркнул прямёхонько в сторону окна, на котором я с таким удобством расположилась. — Я или ты?

 — Вообще-то я надеялась, что твоя задница.

 — Вот и ты свою честь смолоду береги, а то в вашем клоповнике с этим напряжёнка.

       Ещё раз демонстративно громко хихикнув, я насупилась и отвела взгляд. Вообще-то Бутч прав — суперы ещё те извращенцы и паскудники. Это всё от вседозволенности. Не только Невидимый был свидетелем того триумфального отсоса, за который Стар Лайт теперь мечтает выдрать жабры Подводному. Но она сама виновата. Незачем было вестись на его провокацию и вставать на коленки ради вожделенного места в Семёрке. Мужики всегда прощупывают баб на слабину. Тут главное не быть наивной дурой, иначе пиши пропало — оглянуться не успеешь, как он тебя трахнет во все дыхательные и пихательные. Звезда ещё легко отделалась, что он у неё не на всех трубах свою симфонию сыграл.

 — Что у нас на завтрак? — обернув вокруг бёдер белое полотенце, Бутч продефилировал к холодильнику и извлёк на свет Божий всё, что я успела туда положить — бургер с ветчиной и салат.

 — Что ручки заработают, то ты и поешь.

 — Ну, твои ручки, учитывая повышение, теперь зарабатывают больше, — усевшись со своей «добычей» за стол, он раскрыл ноутбук. — Так что я могу смело надеяться на то, что меню станет разнообразнее?

 — Закатай губу, еду для тебя я всегда ворую.

      Не дрогнув ни единым мускулом лица, Бутч приступил к завтраку, и даже изволил огласить свои кулинарные желания для моего следующего появления:

 — Было бы неплохо закусить пиццей с креветками. И пиво холодное не забудь.

 — Слушай, а не пошёл бы ты…

 — Тебе разве не всё равно, с какого холодильника в маркете тырить?

       Молчанием соглашаясь с его очевидной правотой, я взглянула на засветившийся экран ноута. Опять это видео из парка, где Ребекку видели в последний раз. Ну сколько можно? Он же годами пялится на него, неужели ещё не выучил наизусть каждый кадр?

 — Надеешься, что там что-то изменится?

 — Умираю от боли в её глазах.

 — Боли? — жаль, что раньше мы играли в молчанку. Но сосуществование двух безнадёжно одиноких, покалеченных жизнью людей не требовало слов. — Почему?

 — Хоум Лэндер изнасиловал её, — голос Бутчера не был сейчас злым, он был севшим от переживаемых эмоций. — А потом убил. Или она покончила с собой. Я не знаю. Но с того дня Ребекку никто не видел, тело тоже не нашли.

 — Можешь считать Патриота убийцей, бандитом, кем угодно, — отведя взгляд от смотревшей с монитора красивой шатенки, я на секунду закусила губу. — Но он не насильник. Он не мог изнасиловать твою жену, это не в его характере. И ему это ни к чему.

 — Но именно это он и сделал! — гаркнул Бутч, оттолкнув от себя пустую тарелку. — Или по-твоему Ребекка сама вешалась на шею этому ублюдку?

       Именно это она и делала. Мне ли не знать? Но причинять ему новую боль не было никакого смысла. Пусть лучше варится в том, что сам себе напридумывал, чем испытает ещё одно потрясение. Или всё же так неправильно?

 — Откуда тебе известно о… об изнасиловании? Она сама рассказала?

— Нет. Ребекка ничего не говорила. Она просто замкнулась в себе и молчала, — отключив ноутбук, Бутч с грязной посудой направился к мойке. В этом ему не откажешь — хренов засранец не выносит немытых тарелок в своём доме. — Мэлори показала мне видео, где моя жена зашла с Хоум Лэндером в его кабинет обсудить какие-то отчёты, а вышла только через три часа с растрёпанными волосами и одеждой в беспорядке…

 — А следы побоев были?

 — По-твоему ко всем сотворённым злодеяниям он должен был ещё и избить её?

 — Просто спросила, — спрыгнув с подоконника, я взглянула на часы и решительно зашагала к дверям его квартиры. — Ты не знаешь Хоум Лэндера так, как его знаю я. Да, он может убить женщину, но причинять ей боль никогда не станет. Подумай, возможно есть другие объяснения случившемуся?

 — Прекрати зеркалить, — меняя тему разговора, неожиданно попросил он. — Я ведь уже видел тебя.

 — Перебьёшься, — взявшись за дверную ручку, я обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на тяжёлые, но такие родные черты его лица. — Мне нужно вовремя явиться на примерку костюма и фотосессию.

 — Почему другие могут смотреть на тебя, а я нет?

 — Вот и полюбуешься вместе со всеми, ждать недолго осталось.





Глава 4. Уверуй


      
      Пообещав Бутчеру в самое ближайшее время возможность полюбоваться мною во всей красе, я и не думала, что он воспримет это так буквально. Конечно, мой бесценный бывший фэбээровец явился со своими подельниками на выставку Уверуй вовсе не для того, чтобы осчастливить меня своим присутствием. Кто бы в этом сомневался. Однако было в его скептическом взгляде что-то настолько интимное и ощупывающее, что, ей Богу, я чуть все слова своей короткой вступительной речи не растеряла. Хорошо, что Эзекелий, списав это на волнение новичка, помог мне и очень быстро отпустил восвояси со сцены. Иначе я бы точно сама сбежала. И от Бутчера, и от толпы верующих. Уж больно это неловко — выставлять себя напоказ и бесконечно улыбаться на радость тысячам религиозных фанатиков.

      Нет, где-то в глубине души я тоже верю в то, что там на облаках кто-то да есть. Не от макак же, в самом деле, мы все произошли. Однако склонна больше согласиться не с Проповедником, а с Бутчером.

      Привычно последовав за объектом своей нежной заботы, я имела сомнительное удовольствие лицезреть, как он повздорил со священником, открыто заявив, что товарищ, заседающий на небесном троне, самый настоящий тиран и жестокий засранец, если допускает на Земле столько смертей и насилия. Хорошо хоть про голодающих в Африке промолчал, а то ведь я не успела закинуть ему завтрак. Ничего, наверняка ещё припомнит, за ним не заржавеет. Но с тем, что на Земле творится сущий ад, на который Богу, которого так обожают все, кто сегодня здесь собрался, насрать — совершенно согласна. Наверняка сидит на своих облаках и наблюдает за всем происходящим как за забавным реалити шоу. И люди дня Него просто легко заменяемый биоматериал. Так что о каком спасении душ может идти речь? Наивно даже надеяться. Спасутся те, кто больше позабавит, а не те, кто строит свою жизнь, исходя из догм праведности и добродетели. Впрочем, мне всё равно. Совершенно всё равно. Возможно, я слишком чёрствый и бездушный человек, но единственный, кто имеет для меня значение, так это Бутч. Этого даже не объяснить, но он больше, чем мой наркотик. Мне свободно дышится только одним воздухом с ним. В этом охваченном сумасшествием мире все мои волнения только о нём.

      Наверное, именно поэтому я последовала за ним в дом сестры Ребекки, которая была совсем не рада перспективе объясняться со взбешённым свояком на тему установленной в память о его жене могильной плиты. Зря они только потратились — уже через полчаса, орудуя молотком, в неистовом гневе Бутч разбил вдребезги серый гранит. Акт вандализма на кладбище — надеюсь, подобного в его исполнении я больше не увижу.

 — Нет её там, слышишь? Нет!

 — Слышу, не глухая, — перестав зеркалить, я на всякий случай отступила за распростёршего белоснежные крылья ангела, установленного на детской могиле. — Может, всё здесь перекопаешь, чтобы в этом лично убедиться, или лопату забыл?

 — Забыл! Кое-что забыл! — надвигаясь на меня, он, хвала Всевышнему, всё же отбросил молоток. — И знаешь, что именно? Забыл спросить мнения малолетки супер о том, что мне вообще делать и как жить!

— Перестань!..

 — Давай, научи меня жить, волшебный супер ребёнок Воут! Научи беспечности и похуизму, а то что-то я разучился и не знаю с какого конца начать заново вертеть мир на хую!

 — А ты разве когда-то прерывал это занятие? — смело встретив гримасу ярости, исказившую его хищное лицо, я и не подумала отступить, когда Бутч приблизился почти вплотную. Решил, что сможет подавить мою волю своим почти двухметровым ростом и широкими плечами? Ни в жизни не дождётся. Может, я и ниже на целых две головы, однако трусливой никогда не была. И за словом в карман не полезу. — Думаешь, ты один единственный на всём белом свете терял близкого человека? Один ты испытывал боль, от которой хочется самому перегрызть свои вены лишь бы сдохнуть?

 — Что ты вообще можешь об этом знать? Ты — чёртова кукла со сверхспособностями, которой за них всё преподносится на золотом блюде! Корпорация создала тебе идеальную жизнь, разве тебе понять, что такое настоящее горе?

 — Идеальная жизнь? — от его ненавидящего испепеляющего взгляда на душе стало до того скверно, что тошнотой отозвался желудок. — Идеальная? У меня была самая обычная жизнь с самыми обычными родителями, маленьким домом и школой, но именно тогда я была счастлива. А потом явился агент из Воут и стал предлагать отцу подписать какие-то документы. Папа отказался, и всё закончилось — моих родителей не стало. Потом брата. Остались только агенты Воут. Это ты называешь идеальной жизнью?

      Я и не заметила, что по щекам бегут слёзы, пока он не протянул мне один из своих неизменных бумажных платков.

— Думаешь, что Воут убрали твою семью, и всё равно работаешь на них? — Похоже, мне удалось усмирить его гнев; вопросы так же быстро остановить, конечно, не получится. Бывший коп никогда не теряет своей хватки. — Зачем?

 — Мне было одиннадцать лет, и выбор был невелик: либо корпорация, либо сиротский приют. Я остановилась на первом, а потом… встретила тебя.

 — Знаешь, — краем взгляда заметив направляющегося к нам кладбищенского сторожа, Бутч потянул меня к выходу. — Вряд ли он у тебя был.

 — Кто?

 — Выбор.

 — Выбор? — торопливо переступая через заросший синим вьюном бордюр, я едва не порвала босоножки на шпильках, которые подобрала костюмер, считавшая мой рост слишком невыразительным. — Ты о чём?

 — Воут и в приюте не оставили бы тебя в покое, — открыв калитку в ограде, он торопливо подтолкнул меня на тротуар. — Хотелось бы мне знать, как они вообще вас находят, по каким признакам выделяют из общей массы народа?

       Я не знала, что на это сказать, да и не успела бы — ответив на короткий телефонный звонок, Бутч с той же поспешностью усадил меня в машину и завёл двигатель. Правду мы узнали уже через полчаса в больнице Месса в Мидтауне. Рождение людей со сверхспособностями не было божественным провидением, как о том проповедовал Эзекелий. Всё было гораздо проще и одновременно изощрённо-ужаснее. Воут под предлогом вакцинации от полиомиелита накачивали новорожденных детей препаратом Ви, отчего у некоторых из них происходили генные мутации и появлялись необычные таланты.

      Наркотики.

      Так просто.

      И никакого вмешательства высшей силы.

      Я — продукт тестирования сильнейших наркотиков.

      Ну, ****ец теперь. Зашибись.






Глава 5. Я хотела, чтобы это был Он


      
      Я сто лет не плакала. С тех пор, как не стало брата. Казалось, на земле больше не осталось человека, который мог бы причинить мне боль. Но на самом деле он, конечно, был. Я сама нашла его на свою голову. Сама привязалась к нему. И, чёрт побери, я отлично знала, как он относится к суперам. Знала, что он ненавидит мне подобных. Ненавидит и презирает до глубины души. Однако он был мне бесконечно дорог, поэтому на подобное отношение очень долго удавалось закрывать глаза. Каждый человек имеет право на своё мнение и взгляды, так не стану же я его в чём-то переубеждать? Он вовсе не обязан меня слушать. Спасибо уже и на том, что стоически терпит моё присутствие в своей жизни. Раньше мне казалось, что большего и не нужно, но оказывается где-то в глубине души жила надежда. Она всколыхнулась алой болью, когда Бутчер отправился устроить разбор полетов Хьюи.

      Не нужно мне было с ним ходить. Он отлично знал, что я рядом, и всё равно, не стесняясь в выражениях, разнёс парня за шашни со Стар Лайт. Я сама ещё не слишком хорошо разобралась в том, что из себя представляла Энни, просто не было на это времени, однако слушать о том, что суперы для него противники и злейшие враги, которых нужно беспощадно уничтожать и постоянно держать с ними ухо востро — это удовольствие не из приятных. Словно мы кучка уродцев, которых стоит отправить на опыты. Будто бы у каждого из нас был выбор. Как Бутч себе это представляет? Разве я могла что-то в себе изменить или как-то отвертеться от иглы с Ви, когда была младенцем? А если бы ему самому в раннем детстве вкололи подобную дрянь, что бы он сейчас говорил? Тем не менее, он уже всё сказал, и для меня нет исключения в его словах — он ненавидит меня, как и других суперов, и будет бороться с нами всеми доступными способами пока не разрушит Воут до основания. Пока не взорвет всё к чертям собачьим. Если бы он не хотел, чтобы я это слышала — он бы этого не произнёс. Значит хотел. Отлично понимал, что делает. Эта выволочка была не только для Хьюи, она была для нас обоих. Показательная порка, чтобы поставить на место. Словно я всего этого и раньше не знала.

      Конечно знала. Просто старалась не придавать значения, жить одним днём. Одним мигом. Потому что бесконечно любила его. Любила Бутчера. Любила больше проклятой никчёмной жизни и всего, что в ней было. Он знал об этом. Не мог не знать, и именно сегодня решил избавиться от меня, как от ненужного хлама. Оттолкнуть от себя. Раз и навсегда поставить на место бестолковую малолетнюю дурочку. Только такой он меня видит.

      Бутчер намного старше меня, очевидно он отлично понимал, что несмотря ни на что у меня есть мечты, есть надежды, и самый верный способ отвязаться от меня — разбить их и втоптать в грязь. Что он и сделал. Хьюи сильнее меня, и у него несомненно есть выбор. У меня же нет ничего. Ничего не осталось. Я бессильна что-либо менять и на что-либо повлиять. Прежде я могла хотя бы незримо быть рядом, а теперь Бутч отнял у меня и это. Типичный эгоист — погруженный в своё горе и стремление отомстить за Ребекку он наверняка ни разу не задумывался о моей боли, о моём одиночестве, о том, как я нуждаюсь в нём. Господи, как же я мечтала о том, чтобы Бутч обнял меня. Просто согрел в своих руках. Мне этого будет достаточно. Только бы согреться, большего и не нужно. Но он неприступен, как ледяная скала. Сколько не старайся — не дозовёшься, не докричишься, только сердце отморозишь. И все остальные внутренности в придачу.

 — Что б тебя! — отчаянно всхлипнув, я крепче завернулась в стёганое одеяло, но оно не грело. Совершенно не грело. Как и лившиеся в высокие окна моей комнаты звёздные лучи.

      У каждого из нас были апартаменты в башне Семёрки. Обычно я не оставалась в них на ночь, предпочитая жёсткий диван в холостяцкой норе Бутчера, но сегодня ноги принесли именно сюда. Потому что если бы после всего услышанного я и посмела заявиться к нему, то истерику сдержать бы точно не смогла, а развлекать его своими слезами — да пошёл он в задницу!

       В ушах тут же зазвучал его насмешливый голос: «Сразу после тебя, милая, сразу после тебя…» — и из глаз хлынул новый поток непрошеных слёз.

 — Хочешь Хоум Лэндера заинтриговать?

       Испуганно вздрогнув, я во все глаза уставилась на вошедшую Мейв. Да уж — забывать закрывать двери — не самая лучшая привычка, но в моём состоянии не мудрено.

— Твой концерт отлично слышно в коридоре. Завязывай, если не хочешь, чтобы он и впрямь сюда явился, — присев рядом со мной на кровать, самая сильная женщина планеты мягко улыбнулась, отбросив за плечи свои каштановые кудри. — Что случилось, парень обидел?

 — Что-то вроде того, — шмыгнув носом, я решила не скрывать от неё хотя бы часть правды. Мне безумно хотелось выговориться, хоть кому-нибудь рассказать о своей боли, а Мэйв — она всегда умела слушать. — Мы с ним не были парой… сегодня…

       Рвавшиеся из груди всхлипы мешали говорить внятно, но нежность, участие, с которыми Мэйв обняла меня за плечи, внезапно придали сил.

 — Он сказал, что… что ненавидит всех суперов… презирает нас… как грязь под ногтями…

 — Почему? — опустившись рядом на подушку, она внимательно заглянула в мои глаза. — Может, в его жизни что-то случилось?

 — Не знаю… — уткнувшись лбом в её плечо, я зажмурилась, пытаясь сдержать вновь подступающие слёзы. — Он считает нас чем-то вроде мутировавших на ГМО уродцев.

 — Так и сказал?

 — Не совсем…

 — Посмотри на меня, — потребовала Мэйв. Обхватив моё лицо ладонями, она бережно стёрла кончиками пальцев бегущие по щекам слёзы. — Ты отлично знаешь, что это не так. Мы просто другие — не каждому удаётся это понять и принять. Это парень — он слеп. И к тому же ужасный мудак.

 — Нет, он…

 — Не спорь, — прижав палец к моим губам, она задумчиво склонила голову набок. — Ты прекрасный юный цветок. Мне трудно представить, кто вообще может устоять перед твоим притяжением, желанием прикоснуться к тебе, ласкать.

 — Мэйв? — удивлённо вздрогнув, я заглянула в её серо-голубые глаза. В них была нежность, и на самом дне плескалось что-то ещё. Бездонное, как омут. То, чего я ещё не знала. — О чём ты говоришь?

 — Об этом, — подавшись вперёд, она прижалась к моим губам поцелуем, что нёс то самое тепло, в котором я так нуждалась. И чем дольше длился этот ищущий, пробующий на вкус поцелуй, тем больше становилась тепла. Дурманя, оно сладкой волной растекалось под кожей, и единственное, что мешало забыться в его неге, так это мысль о Бутчере. Я отчаянно хотела, чтобы это был он. Чтобы это его руки так крепко сжимали мои плечи. Чтобы это он, вздрагивая от нахлынувшей страсти, пытался разомкнуть мои губы языком.

 — Не думай о нём, — хрипло шепнула Мэйв, прикасаясь губами к мочке моего уха. — Ни о чём не думай. Расслабься и просто чувствуй.

        Ощущая, как от прикосновения её горячего дыхания по коже бегут колкие будоражащие мурашки, я подчинилась и уже послушно приоткрыла рот для нового поцелуя. Не противясь мгновенному проникновению, ласке её языка. Напротив, отвечая пусть неопытно, но от того не менее пылко.

 — Умница, — зарывшись в мои волосы пальцами, чтобы ещё ближе притянуть к себе, Мэйв всё углубляла поцелуй, и от этого откуда-то из самой груди вырвался гортанный стон. — Вот так, милая, вот так.

       Она всё шептала эти простые слова, прикасаясь губами к моей шее, к подрагивающему горлу, ниже, к ключицам.

 — Вот так…

        Стянув футболку, её ладони, сжимая, огладили мою грудь и, слыша набатный звон в ушах, я ощутила, как влажные женские губы по очереди ласкают соски. Сжав затвердевшие комочки плоти длинными пальцами, она подолгу целовала их, и от этого становилось совершенно нечем дышать.

 — Мэйв… — со стоном выгнувшись в её сильных руках, я беспокойно заметалась. — Мэйв…

 — Не бойся, — сжав зубами ноющий сосок, она пощекотала его языком, заставляя меня вновь тихо вскрикнуть. — Я закрыла дверь, тебя никто не услышит.

       Как предусмотрительно.

       Желая большего, я уже сама притягивала её голову к груди и, отдаваясь сводящей с ума ласке порочных губ, не сразу ощутила, что юркие пальцы спустились ещё ниже. Первым порывом было стремление сжаться, вырваться из её рук, чтобы убежать, но это быстро прошло под напором более интимной ласки, бережном давлении на средоточие пылающей от нахлынувшей страсти женственности.

 — Вот так, моя хорошая, — оторвавшись от груди, Мэйв приподнялась, даря новый будоражаще-требовательный поцелуй, и в то же время находя чуткими пальцами мой клитор. Она поглаживала его бережно, как величайшую драгоценность, и бёдра сами невольно поднимались вверх. — Вот так, ты ведь хочешь этого?

 — Да… пожалуйста… — жарко выдохнув в её губы, не в силах контролировать себя, я всё сильнее выгибалась навстречу, чтобы не упустить ни крупицы восхитительной ласки. — Пожалуйста…

       Хрипло рассмеявшись, она вдруг скользнула вниз и, ловко стянув с меня повлажневшие трусики, заменила пальцы губами. Задыхаясь, я ощущала, как горячий язык Мэйв всё быстрее ласкает мой клитор, как она посасывает его и тут же покрывает лёгкими поцелуями. Это было слишком для меня. Слишком острое, тянущее ощущение. Слишком интимно и нежно. Слишком хорошо и пугающе. Слишком сладко, чтобы остановиться. Напряжение всё росло; желая большего, я подавалась бёдрами навстречу её губам, со стоном встречая проникновение пальцев во влагалище. Скользящее давление ещё больше усилило ощущение чего-то недосягаемо-сладкого, тягучего. Того, к чему так стремилась истомлённая страстью плоть. Зажмурившись, больше ни в чём не отдавая себе отчёта, я всё громче стонала, прижимаясь бедрами к губам Мэйв, вздрагивая, как от ударов тока, когда она вбирала губами мой клитор. Именно в её губах я взорвалась. Оглушённая наслаждением, содрогаясь, я ощущала, как она испивает мой оргазм, продолжая ласкать языком пульсирующую плоть.

 — Девственница, — шепнула Мэйв глубже вводя пальцы в моё всё ещё сжимающееся влагалище. — Не отдавайся тому, кто этого не достоин.






Глава 6. Забыть обо всём

      
      Наутро моим единственным желанием было сбежать. Сбежать от всего, что случилось, куда подальше и там затеряться. Желательно навечно. Но таким трусливым мечтам не суждено было осуществиться.

      Показательная выволочка, которую Хоум Лэндер устроил Стар Лайт, и известие о том, что он каким-то образом узнал о причастности Хью к убийству Невидимого, заставили не на шутку всполошиться. Нужно было немедленно найти и предупредить Бутчера, но в квартире его не оказалось, а где ещё сейчас искать этого невыносимого засранца, я не знала. Оставалось слоняться по башне, волей-неволей подслушивать и подсматривать и одновременно с этим пытаться понять то, как отношусь к поступку Мейв.

      Врать самой себе о том, что её действия были мне неприятны, было бы лукавством, но, тем не менее, повторения произошедшего прошлой ночью я определённо не хотела. Более того, на душе было садняще скверно и тяжело, ведь я отлично понимала, что стала лишь минутным развлечением для эгоистичной воительницы, да и меня саму по-прежнему привлекал только Бутч, и никто кроме него. Секс на одну ночь был вне моих приоритетов, мне хотелось большего, чем просто мимолётные ласки. Особенно в первый раз. Не доведи меня нападки Бутчера до истерики, я ночевала бы в его квартире. И, чёрт побери, знала бы, где он сейчас находится. Вот что за несносный суетливый тип?

      Не дорожи я им так сильно, уже точно из вредности учудила бы какую-нибудь пакость или даже форменное хулиганство с элементами членовредительства. В конце-концов, это с его подачи Хью подорвал Невидимого, а убийство супера — это такое же убийство, как и убийство любого другого гражданина США. И оно карается законом. Так почему во мне нет раскаяния и сочувствия к собрату по суперспособностям? Даже Хоум Лэндер так испереживался, что целое расследование учинил, а я, будучи свидетелем убийства, и пальцем не пошевелила для того, чтобы восторжествовали закон и справедливость. Всё дело в том, что Патриот пёкся, в первую очередь, за свой имидж и за свои интересы в Воут, я же, ценя корпорацию как источник доходов, благодаря которому неплохо жила, всё же не была готова защищать её интересы и само существование. Более того, я была скорее на стороне Бутчера, чем Меделин. Воут калечит тысячи человеческих судеб ради своего баснословного обогащения. Даже сами суперы никакие не избранные Богом. Напротив, мы безвозвратно покалечены наркотиком. Причём с самого рождения. И потому лишены нормальной человеческой жизни. На нас охотятся — одни, как Бутч, чтобы убить, другие, чтобы извлечь выгоду из наших способностей.

      Уверена, моей семьи не стало, когда в Воут поняли, что по-другому им меня не заполучить. Разве этого мало? Бутч прав — корпорацию нужно положить на лопатки. Уничтожить. Только вот его личные мотивы и методы мне совершенно не нравятся. Ладно, методы это ещё полбеды, но мотивы… Господи, как мне хотелось, чтобы он хоть отчасти дорожил мною так же, как своей бесценной Ребеккой. Или хотя бы помалкивал о том, как ненавидит. Тогда бы не было прошлой безумной ночи и попыток найти в ласках Мэйв хоть немного человеческого тепла. Его там нет, теперь я это точно знаю, но как, чёрт подери, забыть?

      Как оказалось, забыть обо всём очень просто. Конечно, только на время, но когда я узнала, что федералы всё же бессильны против Воут, и после их капитуляции Бутчеру с его напарниками светит не самая завидная судьба, пришлось действовать. Точнее, я знала, что Бутчера не остановить никакими силами и уговорами, но всё же решила попытать удачу. У меня был лишь один шанс, и он выстрелил — Хоум Лэндер сказал Поезду Эй о том, что Месмерт — трусливый слизняк, который, заложив Бутчера и не получил желанного вознаграждения, теперь пытается скрыться из страны. Убраться быстро можно только на самолёте, ведь Бутч наверняка попытается отомстить немедленно — за ним никогда не ржавеет.

      Затея искать иголку в стоге сена Нью-Йоркских аэропортов безусловно была безумным и отчаянным шагом, однако мне повезло. Я смогла это сделать. И опять не остановила убийство. Только столбом замерла, слушая, как легко считывавший людей Месмерт поведал Бутчу об измене жены, и о том, что она жива. Я бы на такое не решилась. Он бы меня и зеркалящую голыми руками поймал. И убил.

      Глядя, как по замызганной нечистотами раковине общественного сортира растекается кровь Месмерта, как его безвольное грузное тело вздрагивает в последних конвульсиях, я вжалась в угол, хватая воздух пересохшими губами и с отчаянием понимая, что это было неизбежно. Игра ещё не окончена.

 — Прекрати зеркалить! — нависавший надо мной Бутчер был настолько разъярён, что выполнить его просьбу казалось реально страшным делом. — Ты сопишь, как хренов паровоз, думаешь, я глухой?

 — Хуже, — шмыгнув носом, я неохотно подчинилась. — Доволен?

 — Вот же заноза в заднице, — фактически выплюнул он, сжав окровавленными пальцами моё плечо. — Куда ты пропала вчера вечером?

 — А тебе не всё равно?

 — Выходит, что нет, — ответом на мой упрёк послужили сурово сведённые брови. — Ты всё знала?

 — Убьёшь и меня?

 — Нет. Наверное. Нет, — смачно выругавшись, Бутч неожиданно крутанулся к выходу, потянув меня за собой. — Пошли, у нас мало времени.

 — Ты и сам всё знал, верно? — едва поспевая за его широкими шагами, я только и делала, что старалась не споткнуться. — Бутч!

 — Да пойми же ты, я совершенно без понятия, что с тобой делать, — игнорируя мой вопрос, обходя посты охраны, он быстро направлялся к выходу из терминала аэропорта. — Думаешь, я не знаю, чего ты от меня добиваешься? К чёрту… рядом с тобой я чувствую себя совершенно древним стариком!

 — Даже динозавров видел?

 — Хуже, я лично жал им лапы!

       Нервно хихикнув, я тут же насторожилась, когда он притормозил у торговца с мороженным.

 — Только посмей меня так унизить!

 — Тогда может сахарную вату? — злорадно ухмыльнувшись на моё раздражение, Бутч всё же двинулся дальше. — Или леденец на палочке?

 — Иди в задницу!

 — Вот вместе туда и сходим, — усадив меня в машину, он тут же завёл двигатель и газанул. — Что там у вас творится?

 — То, чего ты и добивался, — вцепившись в сидение, я зажмурилась, чтобы не видеть, на какой безумной скорости мы движемся в час пик по автостраде. — Хоум Лэндер хочет пощупать тебя за яйца.

 — Я сделаю это первым.

 — Пощупаешь себя? — взглянув на него, я столкнулась с полными решимости глазами. — Прямо сейчас?

 — Его, но ты права, прямо сейчас. Хочешь посмотреть на пикантное зрелище?

 — А у меня есть выбор?

 — Разумеется, нет. И не появится впредь.

       Хренов садист, он отлично понимает, что я к нему испытываю, и намеренно изводит, перескакивая с темы на тему. Это отвратительно. И гадко. Весь сегодняшний день, как и вчерашний, ужасен. Кривясь от нахлынувшей боли, я из последних сил сдерживала слёзы и всё же, не выдержав, отвернулась к окну. Бутч не должен видеть меня такой слабой.






Глава 7. Всё что мне нужно - твоё тепло

      
— Твою мать, Динь, не можешь ты и впрямь…

 — Жасмин! — шмыгнув носом, чтобы позорно не разреветься, я вздрогнула, когда Бутч положил ладонь на моё плечо, настойчиво пытаясь развернуть к себе лицом. — Следи за дорогой, а не за тем, что со мной вытворяешь!

 — Хочешь лишить меня самого интересного?

 — Ещё скажи сладкого!

 — Захочу — скажу.

— Да чтоб тебя!.. — резко обернувшись, я заметила искры усмешки в его тёмном взгляде. Индюк надутый! Строит из себя крутого перца, а сам только и может, что убивать, да жестоко играть на чужих чувствах. Недаром Мясником прозвали. Заслужил. — Продолжай.

 — Ну, — пожав плечами, Бутч всё же последовал моему совету и сосредоточил всё своё внимание на вождении. — Ты же хочешь отомстить Воут за своих родителей и брата?

 — И ты мне в этом конечно же поможешь? — поморщившись, я сняла кроссовки и, подтянув ноги на сиденье, обняла колени руками. — Обнови шарманку, я тебе не Хьюи. Он ведь тоже дважды не повёлся, верно?

 — Угадала, — от его злой гримасы по спине побежали мурашки. — Ну, а чего бы ты хотела, мисс суперское совершенство?

 — Человеческого тепла, мистер Мясник.

 — Брось, во мне его осталось так мало, что не хватит даже котёнку.

 — Мяу…

 — Динь, ты невыносимая зануда, ты знаешь об этом?

       Однако Бутч всё же свернул в узкий переулок, притормозил и, обернувшись, раскрыл руки мне навстречу. Не став выпендриваться и разыгрывать из себя недотрогу, я тут же спряталась на его груди. Всё-таки не каждый день предлагает. Ну или сдаётся на мою милость. В сильных мужских руках, пусть они и совершили не одно жестокое убийство, было невероятно спокойно. И он был неправ — в нём было достаточно тепла. Во всяком случае, для меня, чтобы почувствовать себя счастливой. Особенно, потому что упершись подбородком в мою макушку, он молчал. Целую минуту.

 — Мне нужно проверить одну штуку.

 — Ммм? — уткнувшись носом в его неизменную гавайку, я только сейчас почувствовала, как отпускает раздражение от минувшей ночи, и совершенно не хотела ни о чём говорить, но ведь не отстанет же. — Я вся внимание.

 — Слушай, — ещё крепче притянув меня к себе, хотя казалось, что это уже невозможно, Бутч проигнорировал телефонный звонок. — … кое-кто говорит, что единственная привязанность Хоум Лэндера это Мэделин. Как считаешь, это правда?

 — Не больше, чем я твоя.

 — Значит сработает, — разомкнув объятия, он на мгновение коснулся губами моего лба и взялся за руль. — Поехали.

 — О чём ты? — насупившись, я едва подавила бранные слова, когда мы проскочили на красный свет.

— У меня есть один план, тебе наверняка понравится.

— Что-то сомневаюсь.

      И я оказалась права. Самоубийственная идея шантажировать Патриота его любовницей и по совместительству «любящей мамочкой» оказалась так же далека от идеала, как Земля от Сатурна. Тот просто прикончил её прямо у нас на глазах, не испытывая при этом ни капли сожаления. Потрясённая смертью корпоративного босса с хваткой анаконды, я и моргнуть не успела, как Бутчер подорвал всё к чёртовой матери. Любит он радикальные решения. То ли сдохнуть и всех за собой утащить решил, то ли в очередной раз проверял на прочность кожу главного супера. Кто, спрашивается, сказал, что мне понравится, зеркаля по полной, каждую секунду рискуя тем, что Хоум Лэндер заметит меня своим рентгеновским зрением, присматривать, чтобы он не грохнул объект моей зависимости, который погрузил в грузовик и повёз куда-то в пригород? Хриплое дыхание Бутчера отлично перекрывало моё собственное, однако его контузия благополучно закончилась после грубой «высадки» на газон.

      Вокруг были ухоженные сады и совершенно однотипные белые коттеджи а-ля американская мечта, которыми я бы даже с удовольствием полюбовалась, если бы не приходилось, продолжая зеркалить, прикрывать собой пытавшегося встать Бутчера и одновременно слушать излияния души Патриота. Ну и с чего бы ему спрашивается испытывать сердечную привязанность к Мэделин, когда он в этом уютном гнёздышке растит рождённого от него Ребеккой сына?

      Вот это поворот, такого не знала даже я.

      И, твою мать, это ****ец просто.

      Сжав пальцами крупную ладонь напрягшегося Бутчера, я молилась только об одном — чтобы он не затеял драку, когда из-за раскидистой яблони появилась Ребекка собственной персоной. С мальчишкой лет семи.




Примечания:
Работа остановлена на последнем эпизоде и будет продолжена как только выйдет второй сезон Пацанов. У меня есть свои планы в построении сюжета, но всё же хочется увидеть как поведёт себя сериало-канон.