Бессилие Памяти Александра Гуржи

Человек полностью бессилен в единственном случае, когда в гордом одиночестве лежит в гробу.
Находясь в таком необычном состоянии остаётся покойнику лишь отрешённо наблюдать со стороны за всем, происходящим вокруг его скромной персоны.
Лежит усопший и тихо диву даётся. При жизни некоторым людям лишний раз при встрече он руки не подал бы, а тут невольно приходится выслушивать из их нечистоплотных уст панегирики в свой адрес.
Знал, конечно, о внутренней их пустой сути, но небылицы о том, какими были друзьями, изрядно удивляли несусветной дозой зашкаливающего лицемерия.
Вот разве стерпит живой человек подобное? Нет! Встанет, плюнет, даст по морде, да уйдёт. А тут ни встать, ни сесть и уйти не получится, сила воли вместе с душой постепенно покидает тело.
Какую же всё-таки выдержку и самообладание должен проявить усопший, созерцая подобную вакханалию, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице. Вероятно, поэтому у покойников всегда такие отрешённые лица, без малейшего намёка на мимику. Хотя, возможно, взывают они молча к присутствующим и просят проявить хотя бы йоту милосердия в своих речах. Ведь душа умершего ещё не ушла окончательно в астрал….
Особенно такая двусмысленность заметна на похоронах хорошего человека. Проходимцы любых мастей клянутся в своих дифирамбах, что пока сами будут живы, якобы будут помнить усопшего вечно.
Какой там вечно! На поминках часто после третьей рюмки за упокой души вообще подзабывают, по какому случаю собрались. Готовы уж и песню затянуть, выискивая глазами баяниста.
И лишь сквозь благостное опьянение тупо соображают неуместность своего веселья, не ведая о том, что у усопших появляется уникальное свойство (можно сказать, неземное, космическое) - всё слышать и считывать человеческие мысли.
Так, к примеру, распинается очередной оратор о покойном в лучших, общепринятых традициях лицемерия, а сам в это же время  про себя на чём свет  костерит покойного.
Бывает, многих пришедших гложет зависть к усопшему, и всего лишь  потому, что покойный был на редкость порядочным человеком. Разве же это не повод для неприязни?
Умерший же, тихо полёживая, сопоставляет всё услышанное, да диву даётся, как можно одновременно думать одно, а говорить - противоположное.
Однако ведь так многие люди всю жизнь делают. И ничего — живут и не просто живут, а, как правило, очень даже неплохо.
Приходят, конечно, на похороны и порядочные люди, но они, как всегда, в меньшинстве, да и редко лезут на всеобщее обозрение.
Опять же, если покойник болел долго и муторно, то он и сам измучился, и ближайших родственников довёл до исступления. И когда, наконец, успокаивается, то (чего греха таить) у всех на душе гора с плеч.
Жалко человека, но отмучился сам, да и других освободил от страданий. И думают близкие люди об этом при прощании, хотя лица скорбные, глаза заплаканные. Так принято.
Когда же смерть внезапная, то тут всё по-другому. Искреннее горе родных поглощает все прижизненные недоразумения, свары, размолвки.
А знакомые просто констатируют скоротечность жизни, и что все там будем.
И ещё неизвестно, где лучше.