Глобальное потепление

— ...Значит, тебя, нехристь, глобальное потепление не пугает?
— Меня, кукла Лена, пугает глобальное похолодание.
— Это почему же?
— Потому что глобальное похолодание, которое происходит каждые 700 дет, всегда сопровождается стремительной экспансией ислама.
Резкое похолодание климата, вызвавшее «Юстинианоу чуму», унесло жизни половины жителей Средиземноморья в середине VI века. Что сделало возможным арабскую экспансию в этом регионе.  При этом южное Средиземноморье, от чумы пострадавшее особенно сильно, было почти полностью арабизированно.
Примерно через 700 лет, в ХIV веке, вновь резкое похолодание — и эпидемия чумы, пик которой пришёлся на 1346—1353 годы, когда, по разным оценкам, от болезни погибло от 30 до 60 % населения Европы. В этот раз, после эпидемии чумы, которая опустошила Византийскую империю чуть ли не под ноль, тюрки захватили ее территорию. И вновь, остатки коренного населения были частично вырезаны, частично ассимилированы.
— А что — тогда кочевники в своих пустынях не страдали от глобального похолодания?
— Не только не страдали, а совсем наоборот. Потому что во время глобального похолодания пустыни всегда перестают быть пустынями и в них в разы вырастает количество осадков.
Я 20 лет прожил в южном Израиле, то есть в типичной ближневосточной пустыне. Если там температура опускается до +5 +3 градусов - дождь идет всегда, обычно ночью, исключений не бывает. Если же температура выше +10 градусов - дождей не бывает в принципе.
А превращение пустыни в саванну приводит там к демографическому взрыву у обитающих в пустынях кочевников. Их численность в разы увеличивается в течение жизни одного поколения.
И, в результате этих погодных катаклизмов, орды завоевателей-кочевников обрушиваются на обезлюдившие от неурожаев и эпидемий земледельческие очаги цивилизации. Татаро-монгольское нашествие тому пример...
...И вот теперь проходит еще 700 лет, наступает 21 век, к концу которого западная Европа, всякие там Франции и Германии, станут странами победившего шариата.
— Ишь ты! Оказывается, твои размышления уходят в далеко вглубь веков и на лоно природы.
— На лоно, кукла Лена. Именно туда. Иногда упиваться своей архаизацией бывает так приятно!
— Опять лапает он меня. Не куда не денется от тебя мое лоно, да погоди ты! А пока лучше скажи — что, следующие поколение советских людей будет жить при победе паранджи? В связи с чем вопрос — а зачем, когда я готовлю, ты всегда снимаешь с меня халат?
Нет, я понимаю — в функции содержанки входит не только непосредственно постель, но и весь комплекс услуг вокруг этого. Но, все-таки, удовлетвори мое любопытство.
— Постараюсь объяснить тебе это в бытовых терминах, кукла Лена. Мой папа был офицером, и мы периодически переезжали с гарнизона в гарнизон. Я поменял четыре школы, пока не получил аттестат зрелости. Потом учился в мединституте в Ленинграде, потом жил в Москве, потом ухал в Израиль, где за 20 лет поменял три квартиры. Потом вернулся в Россию и сейчас осел в Новом Уренгое.
То есть, мне всю жизнь не хватало стабильности, ощущения родного насиженного очага. А ничто так не создает ощущение уюта, как гений чистой красоты, которая, полуобнаженная, возится с кастрюлями на твоей теплой кухне.
— Где стоит клетка с попугаем, который разбрасывает шелуху от семечек по всей вышеупомянутой кухне. И, при этом, что немаловажно, за окном полярная ночь. Да не лапай ты меня — приятно ему.
На тебя, как и нашего гендира (см. картинку над текстом) это производит эффект разорвавшейся секс-бомбы, как я посмотрю. Его узбечка мне рассказывала, что он тоже заставляет готовить ему плов в одних трусиках. Такой же маловменяемый идиот, как некоторые.
— Кукла Лена, это же совсем не то! У них же нет попугая.
— С попугаем совсем другое дело, понимаю. От переизбытка чувств так и хочется обнять асфальт и плакать навзрыд.
Впрочем, я тебя понимаю. Насилу нашёл, тут же набросился, фиксировал на заднем сидении своего УАЗе Патриоте, после чего и женился по любви. А сейчас не может наиграться. Медовый месяц в четыре года, блин. Что еще раз обнажает твою задумчивую, размышляющую суть.
— «Именно», — как говорит наш попугай. Мудрейшая, кстати, птица. Надо ей купить вкусных семечек, как в «Солнечном» будем.
— Угу. Евреям свойственно комично всплескивать руками и поражаться самым обычным вещам. Не лапай меня, обормот, я занята. Ладно бы, ты просто снимаешь с меня халат. Но ты еще норовить меня обляпать. Ты что, когда эстетически наслаждаешься картинами в Эрмитаже, тоже их облапываешь и целуешь?
— Кукла Лена, Эрмитаж — это суррогат. Как чтение душеполезных журналов с неприличными картинками. Истинное эстетическое наслаждение я получаю разглядывая только тебя.
— Правда? Как приятно иметь дело сугубо только с возвышенными, высокодуховными и кристально честными представителями Малых народов Севера. 
А я-то, в темноте своей серости, думала, что для тебя являюсь просто теплой мягкой коровой, вымя которой нуждается в постоянной бережной дойке. А тут вон оно как!
— Ну и напрасно ты так думала, кукла Лена. Евреи никогда не упрашивали помещика выделить им липы на рубку для изготовления лаптей. Как гласит еврейская народная мудрость: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача!».
— И это я слышу от человек, который с совершенно серьезным ****ьником утверждает, что...
 — Не говори так, кукла Лена. Это может нанести вред моей нервной системе, которая и так расшатана суровыми погодными условиями Крайнего Севера.
— Я вообще ничего больше не буду говорить. Потому что выключила плиту и готова, как юная пионерка, к выполнению своих прямых обязанностей. Только инсулин сначала уколи.
— Умеешь же ты, кукла Лена, превращать повседневные ритуалы в настоящий праздник...