Предел мечтаний

Я старалась идти так, словно мне было абсолютно не важно, заметит кто-нибудь мои передвижения или нет. На улице падал снег, в октябре. Совершенно бессовестно он ложился на деревья с не опавшими жёлтыми листьями, на землю, густо покрытую листвой, и на мои ресницы. Дурацкая мысль о том, чтобы только не размазалась тушь, была какой радостной, заставлявшей меня улыбаться. И я пыталась заставить свою улыбку казаться натянутой, словно мне было вовсе не важно, заметит ли кто-нибудь, что я не могу перестать идиотски растягивать рот.
Машина, к которой я направлялась, стояла совсем близко. Честно говоря, даже не знаю, что это за марка, но уверена, что непременно из самых дорогих, и, наверное, никто не поверит, что мне совершенно всё равно, что это была за машина. Главное, кто в ней находился. Не знаю, почему меня всегда так к нему тянуло. Эта привязанность, скорее, была со знаком минус, так как временами этот человек вызывал во мне неприязнь. Неприязнь со знаком плюс. Вот такая неразбериха в моей голове. Это чувство сродни страхам, которые вас почему-то манят. Например,  я боюсь гигантских предметов: фигур, статуй, но меня так и подмывает на них посмотреть. Я закрываю лицо обеими руками и сквозь пальцы смотрю на картину, пугающую меня. Только не записывайте меня в мазохисты.
Вот и дверца машины, я должна её открыть, причем хотелось бы это сделать по возможности грациозно, но у меня, скорее всего, не получится, поэтому не буду даже стараться, открою, как смогу. Я напоминаю себе Алису в Стране Чудес: я открываю дверь в другой мир, который, возможно, просто пройдёт мимо меня.
- Привет, - сказала я и тут же начала чувствовать себя виноватой, хоть и договаривалась сама с собой, что не позволю этого, раз я всё равно пришла.
- Привет, - ответил он и неловко улыбнулся. Мне всегда было интересно, это он так на меня действует или его парфюм? И действовал бы его парфюм на меня, будь он на другом человеке? Может быть, в этом причина моего странного отношения к нему? Может быть, на самом деле я села в машину к обычному, ничем не примечательному мужчине тридцати лет, одетому в хороший пиджак и дорогие джинсы, материал, из которых они изготовлены, хочется приложить к своей щеке и минут тридцать не выпускать из рук? Мужчине с не очень густыми волосами, несколько раздавшимся вширь лицом, но обладающим всё ещё подтянутой фигурой, который просто проявляет ко мне внимание? Просто проявляет внимание. Зачастую для меня это 90% успеха.
Кстати, недавно мой визави стал какой-то большой шишкой в политике, но мне и это было безразлично, хотя я знаю, что никто, никто мне не поверит. Единственный вопрос, которым я задавалась в связи с данным обстоятельством, это делать ли вид, что мне ничего неизвестно о его высоком статусе или же прямо с порога поздравить его с назначением. От этих мыслей мне было смешно и неловко, и оттого треклятая улыбка вовсе поселилась на моём лице. Нет, не буду я ни с чем его поздравлять, ведь это он предложил мне встретиться, и значит, должен что-то говорить он, а не я. Разрешив одну дилемму, я немного успокоилась, тем не менее воздух в салоне этого пафосного автомобиля не перестал искриться.
Он посмотрел на меня и, словно Гагарин, произнёс:
- Ну, поехали, - и мы поехали.
Я пыталась улыбаться таинственно, мой спутник тоже хранил молчание. Он вёл машину, а я старалась  унять вновь подступившее к горлу чувство вины: вот здесь мы гуляем с ребёнком, в этот магазин ходим с мужем за продуктами, в этом доме живёт свекровь. Чувство вины в моей голове перемежается с какой-то разливающейся туманной негой, которая сковывает мои движения, как всегда рядом с ним я ощущаю себя лёгкой, беззаботной, красивой и счастливой,  и оттого не могу пошевелиться: вдруг рассеется морок, и исчезнет дорогой салон автомобиля, и он, и всё это сумасшествие.
- Мне нравится одно кафе, - наконец, сказал он, - поедем туда, если ты не против.
- Хорошо, - сказала я.
На протяжении всего пути я думала о том, насколько близко находится его правая нога от моей левой, и о том, что его руке ничего не стоит дотронуться до моей.
Наверное, внутренне я должна была воспротивиться тому, что он не спросил, какое заведение по нраву мне, но я этого не сделала.
Кафе было уютным, хорошим и дорогим -  в стиле моего спутника. Он помог мне снять пальто всё так же молча. Было видно, что он хочет что-то сказать, но бережёт слова до определённой минуты, как если бы их количество имело лимит. Мы сделали заказ, и он, наконец, спросил:
- Ну рассказывай,  как твои дела? – я, конечно, ожидала чего-то подобного, но всё же расстроилась, услышав этот причёсанный вопрос. Будто бы это я пригласила его сюда поговорить о моих делах!?.
- Хорошо, - «только не спрашивай – а у тебя?» - сказала я себе. Я решила сохранять некую таинственность, всё-таки пять лет разлуки накладывают свой отпечаток. Честно говоря, я начинала злиться: на него, что мы не виделись  все эти годы, и на то, что вдруг увиделись,  и он застал меня врасплох, на себя, что опять лечу к нему, как на крыльях, и снова чего-то, хотя не представляю чего, жду, жду, жду…
- Ты работаешь? – спросил он и тут же смутился: - извини, я думал, будет легче, не знаю даже… - странно, а когда-то, лет десять назад, он говорил, что ему нравится со мной разговаривать, - Ты прекрасно выглядишь, очень-очень красиво.
- Спасибо.
Его взгляд упал на мой стакан с соком: разумеется, я не заказала алкоголь, ведь его пришлось бы пить в одиночку, к тому в час дня это всегда выглядит немного нескромно.
- Может, я закажу вина, - предложил он, - ты будешь? Возьмём такси.
Я согласилась: напряжение следовало как-то снизить.
Скорее всего,  нам принесли безалкогольный напиток, потому что после нескольких судорожных глотков напряжение выросло в сотни раз. Я готова была убежать: что я делаю? Я должна быть дома, с ребёнком, я не должна быть в этом кафе, с ним, я не должна никого обманывать.
- Я живу далеко, ты, может, знаешь, - сказал он, - уже давно, лет шесть, - «но у тебя здесь есть квартира», - подумала я, но вслух ничего не сказала,- и я всё ещё как-будто совершенно один.
- Ты не женился? – я больше не могла молчать, должен же кто-то растопить лёд.
- Я пробовал жить с одной девушкой, но… Как-то не получилось.
Мы сидели друг напротив друга, и это меня раздражало, потому что в данном случае, чтобы друг друга услышать, приходилось говорить чуть громче, нежели того хотелось, и, по моим представлениям, весь персонал кафе был уже в курсе нашей неторопливой беседы. Однако, вариант сесть рядом обнажал возможность перехода разговора в иное русло, а я этого ничуть не хотела. Бытует мнение, что страсть недолговечна, я могу поспорить с этим утверждением: в моём случае ей неподвластны время и расстояния. Ситуация настолько запущена, что я никогда не испытывала ревности к этому человеку, и это признание наверняка кто-то также попытается оспорить.
Проблема в том, что, как мне кажется, мой приятель  составил обо мне ошибочное представление, и это не его вина, а, как ни странно, моя: я сама в его глазах нарисовала образ легкомысленной и, что самое плохое, легкодоступной девушки, воспринимающей и его подобно желаемому товару в витрине магазина. И это было правдой и неправдой одновременно. И даже сейчас, спустя десять лет, если кто-то мне скажет о любви, я рассмеюсь.
Он снова замолчал.
- Зачем ты хотел со мной встретиться? – спросила я. У меня не было времени играть в столь затяжной пьесе: свекровь согласилась посидеть с моим малышом лишь несколько часов.
- Если бы здесь была музыка и больше людей, я бы пригласил тебя потанцевать со мной.
- Ты опоздал. Лет на пять. Зачем ты здесь? Что ты от меня хочешь? Тебе не с кем потанцевать и ты приехал за 200 км, чтобы потанцевать со мной? – я не хотела выпить, я не хотела услышать ответ, я хотела домой, потому что я  действительно злилась на него. Эта злость была какой-то странной, не той реакцией на происходящее, ведь этой встречи я ждала очень и очень давно. Наверное, меня сломило ожидание или его продолжительность. Уже долгое время меня терзает вопрос: почему люди, испытывающие настоящую привязанность друг к другу, вдруг перестают общаться? Объясняя отсутствие общения расстоянием, делами, семьёй, обязанностями, усталостью и прочим. Я знаю много людей, чья жизнь насыщена работой, домом, семьёй, детьми, бытом, хобби и тесным общением с теми людьми, которых они хотят видеть. Я делаю вывод, что причиной беспричинного прерывания отношений является нежелание общаться или же  привычка не видеться с тем или иным человеком.
- Ты раздражена, - произнёс он чуть ли не с обидой, - я не понимаю причины этого, ведь я не давал повода…
«Да, ты действительно не давал повода на что-то надеяться. Ты начал наши отношения и ты же свёл их на нет. Просто так, без всякого повода». Почему? Почему? Вот что хотела бы узнать я. Почему мы, то есть ты прекратил наши отношения десять лет назад? И почему при этом практически при каждой нашей встрече давал надежду, что они могут возобновиться? Или это были не отношения, «ничего личного»? Я так не думаю, я не верю этому, я не хочу этому верить. Однако я думаю, что люди не отпускают, не должны отпускать необходимых им людей. Значит, я тебе не необходима. Тогда зачем мы здесь, за этим столиком, и, кстати, уже по одну сторону от него.
Ничего из этой тирады я не высказала вслух – это было бы глупо: у меня нет и не было на него никаких прав.
- Извини, - вдохнув поглубже, ответила я и посмотрела на часы, - мне нужно возвращаться домой через полчаса.
- Да, я понимаю, - сказал он. Я не говорила ему о том, что у меня есть сын, но я более чем уверена, что он догадался о том, почему я дома днём и могу лишь ненадолго встретиться с ним.
- Я думал о тебе, о том, что мы… Как мы… Думал о других и пришёл к выводу, - тут мы внимательно посмотрели друг на друга, - я пришёл к выводу… Извини, сухой язык – издержки  профессии, - да-да, и профессия его меня раздражала – чиновник, наверняка чей-то ставленник в его-то возрасте.
- Так вот, - продолжал он, - я думаю, что люблю тебя.
Этого я ожидала меньше всего. Даже совсем не ожидала и оттого рассмеялась – представляю его реакцию.
- Я тебя рассмешил? Это смешно? – мне показалось, что он сейчас поднимется с места и уйдёт.
- Нет, извини ещё раз, - почему-то всю нашу встречу извиняюсь я, и тут я сделала то, что, по моим предположениям, должен был сделать он – коснулась  его ладони. Он тут же накрыл мои пальцы своей второй рукой.
- Можно я возьму тайм-аут и подумаю над твоими словами?  – спросила я, и идиотская улыбка снова осветила моё лицо.
- Да, - кивнул он, - я буду в городе ещё неделю, может быть, мы могли бы ещё раз встретиться.
- Да, я думаю, да.
Мы взяли одно такси на двоих, и я вышла за несколько домов до своего дома, чтобы никто из знакомых не заметил, что я выхожу из машины. Пока я шла мимо этих нескольких домов, я всё думала, и почему же, чёрт возьми, я не позволила себя поцеловать? А вдруг мы больше не встретимся? Какие дурацкие мысли. То есть я отдаю себе отчёт в том, что понимаю, что Никита, именно так звали моего сегодняшнего спутника, может не перезвонить, а снова кануть в небытие на несколько лет? Да-да, именно так я и думаю, даже после его признания в любви я лишена всяческих аллюзий. Так почему же это обстоятельство не отворачивает меня от него, и меня всё равно к нему тянет? С другой стороны, я что – всерьёз намерена думать – не делать, а именно думать о том, что могу бросить своего мужа и стать женой Никиты? От таких мыслей мне почему-то стало смешно, какая-то придурковатая ухмылочка заползла на моё лицо, и как раз с ней я прошествовала по своему двору, будучи совершенно уверенной в том, что, если кто-то сейчас наблюдает за выражением моего лица и наблюдал за ним же перед тем, как я утром села в машину к Никите, то собственными ужимками я выдала себя с потрохами.
Конечно, я думала о Никите с тех пор, как мы с ним встретились, и когда он перезвонил, я очень удивилась, потому что действительно не ждала, что он это сделает. Он позвонил днём, когда муж был на работе, и я могла говорить без стеснения. Мы условились встретиться на следующий день – это была суббота, и легенда была заготовлена железная: мы с ребёнком едем в гости к моей подруге. Муж безоговорочно нас отпустил, так был обрадован тем, что я еду в гости не одна и ему не нужно будет сидеть с сыном в моё отсутствие. К подруге я действительно поехала и попросила её посидеть с Митей: ему как раз будет нескучно с её маленьким сынишкой. Подруге я решила сказать правду, иначе легенда могла дать течь: кроме всего прочего, мне нравится в моей подруге то, что она никогда никого не осуждает, по крайней мере, вслух. И я поехала. Непонятно – зачем, просто потому что хотела его увидеть, решила я, и никаких угрызений совести. Мы встретились в кафе, там был полумрак и мягкие диваны с высокими спинками, отгораживающие одних посетителей от других. Вряд ли я смогла бы съесть что-нибудь основательное, так как моё сознание опять заполнила ватная нега, которую я буквально-таки видела в воздухе. На мне было платье из уютной струящейся ткани, которое, я видела, Никита оценил – именно поэтому я это платье и надела. Мы сидели по одну сторону стола, очень близко, как когда-то за партой, и наши руки соприкасались.
Пока я смотрела меню, он спрашивал меня, как я провела те несколько дней, что мы не виделись, и почему-то начал оправдываться, почему не предложил мне встретиться раньше. «Лет пять назад?» - подумала я, но сказала:
- Мне всё равно было бы не удобно уйти из дома.
Я видела, что он смотрит на меня очень пристально и нежно, но не поднимала глаз: что я ему скажу, когда он спросит, подумала ли я над его словами? Честно говоря, я просто приняла их к сведению, я не то чтобы не верю ему, я думаю, что он и сам не придаёт значения этим словам. Возможно, я ошибаюсь.
Подошёл официант, и мы сделали заказ. Спиртное решили заказать сразу, чтобы никому не морочить голову: ни себе, ни официанту.
Никита осторожно положил свою ладонь на мою: может, относительно меня в его сознании на самом деле произошёл переворот, так как раньше бы он без зазрения совести опустил свою руку на моё колено или чуть ниже моей талии.
На мой взгляд, ситуация была патовая: с одной стороны, все всё понимали, зачем, где и с кем они находятся, с другой стороны, я, столь долгое время грезившая о происходящем, не хотела углубления наших отношений или, скорее, их размораживания: я не верила Никите, я не представляла его с собой, или не представляла, что он может допустить меня в свою жизнь, а обычная измена ввергнет меня в пучину самоистязания и рефлексии,  итак, целый вихрь мыслей пронёсся в моей голове в тот момент, когда Никита держал мою руку в своей, в его же голове, я думаю, был только один вопрос: удастся ли меня напоить и увезти в свою здешнюю квартиру?
- Слушай, я, наверное, смогу составить тебе компанию часа на два, - сказал я, и удивилась своей дерзости, ведь, как мне казалось, это я всегда бегала за ним, а не наоборот.
- Хорошо, - кивнул он, - тогда будем работать по интенсивной программе.
Я рассмеялась, а он меня обнял. Мне всегда нравились его ладони, пальцы и то, как он прикасался ко мне.
- Я послезавтра уезжаю, - сказал он, - может, мы завтра встретимся, погуляем?
Его ладони были на моей талии, а мои – в воздухе, и я, наконец, опустила их на его руки – и отняла их от себя.
- Не думаю, что это хорошая идея, - покачала я головой, - как я найду повод встретиться с тобой в воскресенье? Дома меня не поймут.
- У тебя есть ребёнок? – спросил он, и я отчего-то испугалась этого вопроса, и тут же укорила себя за этот страх: Никита мне никто, человек из далёкого прошлого, я не должна изображать из себя того, кем не являюсь.
- Да, сын, - ответила я и улыбнулась.
- И ты с ним будешь завтра гулять? Сколько ему лет?
Ну, это уж совсем дерзко: встречаться со своим бывшим любовником на глазах у сына, и я… согласилась. А потом отказалась: вернувшись за Митей, я написала Никите сообщение, что не смогу с ним встретиться во время прогулки. «Я понимаю», - написал он и больше ни слова. Я подождала ещё некоторое время, не пришлёт ли он ещё хотя бы стандартное «Позвоню, когда в следующий раз буду в городе», но телефон молчал. И я написала: «Позвони, когда в следующий раз будешь в городе», и Никита ответил «Хорошо».
Муж сказал:
- Только расстались – не можете наговориться? – это он про подругу, подумала я, надеюсь.
А пока мы всё ещё сидели с Никитой в кафе. Нам принесли заказ, и мы сделали по небольшому глотку вина – после разговора про завтрашнюю прогулку настроение у нас обоих упало, так, что не хотелось его поднимать даже с помощью алкоголя. И тут я подумала, что Никита и так сделал большой шаг – как он наверняка думает – он сказал, что меня любит, поэтому сейчас моя очередь отвечать на его слова.
- Я думала над твоими словами, и, ты, наверное,  на меня обидишься, но я хотела бы услышать от тебя продолжение, так как  эта фраза не даёт представления о дальнейших действиях, хотя бы твоих, - он по-прежнему молча на меня смотрел, но держал руки при себе, - Эта фраза, я думаю, далась тебе нелегко, после долгих размышлений, я думаю. Поэтому, мне кажется, что ты должен был серьёзно отнестись не только к тому, чтобы её высказать вслух, но и к тому, чтобы понять, что ты дальше хочешь от меня в контексте этой фразы. Потому что ты слишком смутил меня, и если ты ждёшь от меня каких-то действий, то я их жду от тебя. Вот, к примеру, послезавтра ты уезжаешь, оставляя меня наедине с размышлениями, в которых я не разберусь без тебя, так как пока я не узнаю твоих желаний, то не смогу адекватно реагировать на твои слова и поступки.
Он выдохнул и почесал лоб.
- Да уж, ты подготовилась к нашей встрече.
- На самом деле это экспромт, дома мне ничего не приходило в голову, я только хочу, чтобы ты никоим образом не обижался на мои слова, да я думаю, что я ничего плохого и не сказала.
- Да, не сказала. Я, наверное, в твоём представлении умнее, чем я являюсь на самом деле,  потому что я действительно пришёл к тому выводу и тут же поспешил с тобой встретиться. И взбаламутил тебя. Извини меня.
Теперь я опять должна его утешать? Нет, эта его ранимая  натура начинает мне надоедать!
Он попытался беззаботно улыбнуться и предложил выпить. Почему-то сейчас в кафе мало танцуют, на этот раз я сама хотела с ним потанцевать. Наш разговор повис в воздухе, неопределённость не устранилась, и это было в его характере, именно эта черта всегда меня в нём раздражала, хотя я уверена, что он сам не чувствует никакой неопределённости, он думает, что всё понял по моим ответам, что я не хочу продолжать с ним видеться, он всё решил за меня, и этот внутренний монолог-диалог разозлил меня гораздо больше сегодняшнего настоящего разговора.
Мы посидели ещё немного в кафе, стараясь говорить на отвлечённые темы, я приняла решение не раздражаться и быть милой, ведь это ему что-то от меня надо, а не мне от него, затем он расплатился по счёту и мы вышли из кафе. Был ещё день, но уже стемнело. Мы неловко стояли у входа в кафе, а мимо шли какие-то люди. Среди них я мельком увидела свою знакомую, с которой долгое время не общалась, я отвернулась, а она, возможно, и вовсе меня не заметила. Меня утешала мысль, что эта была только моя знакомая, а не наша общая с мужем подруга.
Мы с Никитой взяли такси, и он довёз меня до дома моей подруги – мне нужно было забрать сына домой. Никита отпустил такси и подошёл ко мне. Ни слова не говоря, он меня обнял и долго-долго целовал.
- Может быть, увидимся завтра, - наконец, произнёс он, - надо подумать, да? Всё так сложно и легко одновременно…
Мы встретились  с Никитой недели через две, когда снег уже совсем растаял, и вдруг создалось впечатление, будто закончилась зима и наступила весна, хотя календарь утверждал, что на дворе ноябрь. Всё это время я думала о Никите каждый день, по обыкновению не ожидая от него никаких известий, честно говоря, весь этот эпизод с его появлением и даже признанием в любви казался мне красивым сном, под впечатлением от которого проводишь потом весь день. Никита объявился неожиданно, совсем не в своём стиле: он позвонил в будний день в обеденном часу и сказал, что минут через 30 может приехать ко мне, где бы я ни была. Именно так и сказал «Где бы ты ни была». Мне ничего не оставалась, как согласиться. В тот момент, когда позвонил Никита, я гуляла с Митей на детской площадке. Мой план был прост: накормить ребёнка каким-нибудь пирожком и укачать его в коляске, чтобы во время его дневного сна мы могли увидеться с Никитой на улице. Всё вышло, как я задумала, Никита появился, как только Митя заснул в коляске. Мы гуляли в одном из отдалённых уголков парка, чтобы не дать шанса знакомым нас заметить. 
- Извини, я не звонил, - сказал Никита, - у меня было много работы, но я обещаю, что исправлюсь… - я снова начала раздражаться – как странно на меня действует этот человек: когда я его не вижу, думаю о нем постоянно, но когда мы, наконец, общаемся, он выводит меня из себя. И ничуть я не обижаюсь на то, что он не звонил!  Я вообще не понимаю, зачем всё это, почему он снова заставляет себя ждать, чего он от меня хочет, и чего хочу я!
Чтобы перевести дух, я посмотрела, не проснулся ли Митя, а затем решила ничего не отвечать на эту фразу, потому что я действительно не знаю, что тут можно ответить.
Мы снова говорили о пустяках, а потом Никита задал мне неожиданный вопрос:
- Почему ты не писала мне и со мной не общалась, когда я добавил тебя в друзья? – после этой ожидаемой мной фразы я не знала, плакать мне или смеяться. Дело в том, что Никита, вероятно, в силу слишком серьёзного отношения к себе, вёл какой-то ведомый ему одному счёт:  всё началось с того, что на одной из студенческих вечеринок около пятнадцати лет назад он пригласил меня танцевать, и это событие он считал первым шагом или  - его ходом, далее должен был последовать ответный шаг от меня, затем от него -  и так далее. Когда два года назад он внезапно добавил меня в друзья в одной из социальных сетей, я нажала «ок», но не написала ему приветственного слова, впрочем, как и он мне, однако, я не сомневаюсь, что Никита расценивал само добавление в друзья большим шагом с его стороны и ждал от меня алаверды. Но я оказалась строптивой, да, возможно, что и вся эта цепочка рассуждений мне только мнилась.
- Тогда я хочу задать тебе ответный вопрос, - ответила я, - почему мы перестали с тобой встречаться?
Этот вопрос поставил его в тупик, много лет назад я уже задавала его Никите, и ответ мне был неприятен, не буду озвучивать тот его ответ и сейчас, ведь он являлся правдой лишь отчасти, истинную же причину мне хотелось услышать от Никиты.
- Ты вышла замуж, - ничуть немедля произнёс он. Это было полуправдой: я вышла замуж гораздо позже, чем мы прекратили наши отношения, чем он прекратил наши отношения.
- Это не так, и ты это знаешь, - твёрдо сказала я и снова проверила, спит ли Митя.
- Я не хочу вспоминать тот неприятный эпизод, когда ты, когда мы были…
- Я тоже не хочу вспоминать, но и это не причина, мы перестали встречаться ещё раньше, и я до сих пор, не знаю почему, хотя это, наверное, глупо выяснять сейчас, спустя столько лет.
- Да, наверное, глупо, - кивнул Никита и остановился. Господи, он опять молчит! Я понимаю, что это непростой разговор, но тогда зачем он вообще появился в моей жизни опять, не мог же он думать, что ему стоит просто так объявиться с непонятными намерениями, как я должна растаять и принимать встречи с ним как должное, в конце концов, у меня семья, ребёнок!..
- Я не могу тебе ответить, - произнес, наконец, Никита, может, я и сам не знаю, нам было по девятнадцать лет, я тогда мало о чём мог думать серьёзно, главное, что сейчас я хочу видеться с тобой как можно чаще, я думаю о тебе, и у меня было действительно много работы, я хотел позвонить, но не вижу много смысла в разговорах, к тому же, вдруг я позвоню тебе в тот момент, когда рядом муж, в общем, не знаю, надеюсь, ты меня поймёшь.
Может, он действительно верил в то, что говорил, кто знает. Я посмотрела на часы – нужно было возвращаться домой, чтобы Митя, проснувшись, не увидел незнакомого дядю рядом с мамой.
- Я думаю, что дело в том, что у тебя сложилось обо мне неверное мнение, - сказала я, немного поколебавшись, я должна была расставить все точки над i, потому что убеждение в том, что Никита ошибался на мой счёт, мучило меня, - Ты наверняка думал, что я ветреная и легкомысленная, что мне не нужны серьёзные отношения, и у меня много случайных связей. Это не так. Я не знаю, почему у тебя сложилось такое впечатление, а я уверена, что оно сложилось именно такое, возможно, я сама невольно дала тебе повод так думать, но это впечатление ложное. Да, мы встречались с тобой тогда, когда я встречалась с моим будущим мужем, но ты мне понравился гораздо раньше, и, в принципе, тебе ничего не мешало опередить его… Нет, я неправильно говорю. Главная мысль, которую я хочу донести, заключается в том, что, кроме моего будущего мужа, мне нравился только ты, и что я больше ни с кем не встречалась, кроме тебя.
Не думаю, что бы Никита что-нибудь понял из моей неподготовленной речи, но только  он взял меня за руку.
- Да, может быть, ты и права, - сказал он.
Мы молча шли по парковой аллее, Никита положил свою ладонь мне на талию, и со стороны могло казаться, что супружеская пара вышла на прогулку с ребёнком. Мне стало стыдно, и я отстранилась, наверное, Никита прочитал мои мысли и, взглянув на коляску, усмехнулся.
- Давай в следующий раз ты мне расскажешь о нём.
- О Мите? – он кивнул, - Тебе интересно?
- Да, - он немного помолчал и добавил: - у меня здесь есть квартира…
- Нет, - помотала я головой, - я согласна рассказывать тебе о ребёнке только в перерыве между действиями какого-нибудь спектакля.
Никита улыбнулся.
- Да, у нас почти не было полноценных свиданий. Это упущение.
Проснулся Митя, и Никите пришлось делать вид, что мы с ним не знакомы. Он проводил нас почти до самого дома, что было весьма неосторожно, и поцеловал меня, когда Митя был занят игрушкой и не смотрел в мою сторону.
В выходные мы с Никитой пошли в театр, муж работал, а с Митей сидела свекровь, я сказала, что иду в театр с подругой.
Во время спектакля Никита беззастенчиво гладил мою руку и близлежащую ногу, ещё бы чуть-чуть, и мы получили бы замечание от деликатно молчащих соседей. После спектакля мы зашли в кафе, и Никита мне подарил комплект украшений. Никто мне не делал таких дорогих подарков. Я была счастлива. Не из-за стоимости комплекта, а оттого что кто-то, а именно Никита, проявил ко мне такое внимание. Это было просто удивительно! Я даже не стала отказываться от подарка.
- Скажу, что это бижутерия, у меня всё равно никто не разбирается в украшениях.
Он улыбнулся и поцеловал меня.
На следующий день свекровь спросила меня, кто гулял со мной и Митей. Я целовалась с Никитой около дома! Какой кошмар, о чём я только думала? От макушки до пят меня словно пробил электрический заряд, в следующую секунду в моей  голове пронеслись сотни вариантов ответа, но я не была уверена ни в одном и потому сначала сделала вид, что вспоминаю, о ком свекровь говорит, а потом сказала, что просто встретила своего знакомого с работы: скорее всего, Антонина Петровна видела нас не во дворе,  а на улице и издалека, в противном случае она бы ко мне подошла. Я ожидала и дальнейших расспросов, но свекровь удовольствовалась моим ответом и больше ничего не спрашивала.
Прошло несколько дней, и я совершила очень странный поступок, над которым мне не хотелось размышлять, я просто шла, повинуясь внутреннему голосу. Митю я оставила у подруги и приехала в один старый дом, где тот человек, которого я хотела увидеть, снимал квартиру. Я позвонила в дверь, он открыл, и мы молча бросились друг другу в объятия.
Потом мы лежали на разобранном диване в его однокомнатной сталинской квартире и смущенно улыбались друг другу. Его тоже звали Никита, он был младше меня на три года и приходился племянником моей подруге. Лет десять назад мы часто встречались у неё, даже как-то вместе гостили на даче её родителей. Потом он занялся учёбой в университете, карьерой, женился, развёлся, переехал в другой город…
Я бы никогда не подумала, что однажды буду  в его объятиях, хотя все вокруг, включая моего мужа, знали, что я к нему неравнодушна – все всегда принимали это в шутку, все, кроме меня. Мы снова встретились у моей подруги – Никита как раз недавно вернулся в свой родной город. Весь вечер мы бросали друг на друга многозначительные взгляды, а потом он вызвался проводить меня до автобусной остановки.  Было уже довольно темно,  мы всеми силами старались поддержать стремящийся угаснуть разговор и  как-то одновременно остановились, замолчали и повернулись друг к другу.
Это было неправильно, этот внезапный порыв, выражение чувств, тем более на улице, когда в любую минуту может пройти кто-то знакомый. Потом мы договорились о встрече и я уехала, переполняемая эмоциями. Если говорить о том, другом Никите, то я хотя бы достаточно хорошо знала его как человека, по крайней мере того человека, каким он был раньше. Этого же Никиту, по большому счёту, я не знала вовсе, хотя у меня и были сведения о нём от его тёти, моей подруги. И как раз по её словам, это был не вполне себе хороший человек, так как ему всегда было наплевать на своих родных, но, с другой стороны, кто в девятнадцать лет отличается особенной отзывчивостью к бабушкам и дедушкам? Когда-то он порезал вены для того, чтобы его мать перестала пить. Он рано отделился от родителей, снимал квартиру, купил подержанную машину, хорошо учился, много работал и в итоге нашёл хорошее место по специальности. Честно говоря, я никогда не видела чего-то криминального в его поведении, кроме того, что он выращивал у себя дома коноплю. Помимо всего прочего, он был очень симпатичным, и при этом словно бы не пользовался этим своим качеством, не обращал внимания на свою внешность, а часто даже пытался её испортить, я даже склонна думать, что Никите и вовсе не нравилась собственная привлекательность или же он её стеснялся.
Сидя в такси, которое я вызвала, не желая портить поездкой в общественном транспорте  свои впечатления от встречи с Никитой, я ехала домой и думала, что виной этому невероятному, необдуманному поступку мой муж. Да-да, именно так я и думала, едва выйдя из объятий стороннего мужчины. Несмотря на то, что периодически я мечтала о Никите, я бы никогда не могла подумать, что он ответит мне взаимностью. Но вернёмся к моему мужу. Это целостная личность, со своим чётким сводом правил, приняв которые, понимаешь, что они единственно верные. В нём никогда не было  сиюминутного порыва, восторженности, романтичности – всего того, чего я тоже не люблю и даже, возможно, ненавижу, но чего мне, в силу противоречивости натуры, в нём, то есть в муже, всегда не хватало. Задумываясь об этом, я вспоминаю эпизод, когда один мой, назовём так, поклонник, поддавшись чувству, сорвал для меня маленький букетик полевых цветов: могу сказать совершенно не лукавя, что подобные жесты меня раздражают, равно, как и спонтанные, легкомысленные, неожиданные действия. Манера Фигаро мне никогда не импонировала. Однако, в случае с моим мужем, количество порывов и романтики глубоко перешагнуло за минусовую отметку, что вызывает у меня ассоциации с моделью махрового тридцатилетнего стажа с остепенившимися детьми, внуками-школьниками и вынужденными выездами на грядки. К тому же с годами мой муж приобрёл привычку, в советское время получившую название перестраховывание – нельзя сказать, что эта боязнь всего и вся не свойственна мне, но должен же кто-то в семье быть жизнерадостным, оптимистичным идиотом, заряжающим всех своей энергией!.. У нас ни одного подобного идиота никогда не обнаруживалось, так как нездоровый прагматизм и холодная взвешенность на корню изживали всяческие ростки идиотизма, и мы с мужем одновременно погружались в волны непрекращающихся переживаний, оценок и страхов.
Мне нужен был глоток свежего воздуха, я ощущала это давно, я грезила встречей с первым Никитой много лет, второй мне просто перманентно нравился. Перманентно – то есть всегда. Я часто думала о своей привязанности к первому Никите и считала её скорее навязчивой идеей, так как при малейшем проценте вероятности возможности общения с ним я обращалась в бегство, не делала никаких ответных шагов, раздражалась, глядя на его фото в социальных сетях. Я никогда не расценивала своё отношение к нему как любовь, ну это вообще уже было бы смешно, так как при одной мысли об этом я подавляю в себе усмешку. Но кажется, я думаю о нём каждый день. Это странно, но более странно то, что я не пытаюсь окончательно разобраться в своих чувствах – мне это не нужно, так как я чётко уверена в том, что хочу его видеть.
После встречи со вторым Никитой у него в квартире мне стало неловко и радостно – люблю это состояние. Мы о чём-то поговорили с ним, совсем недолго, и я ушла. И даже практически не думала о случившемся и не ждала новой встречи, так как была уверена, что он мне позвонит и попросит о ней. Дело было сделано, и я, поставив «галочку», вернулась к своим повседневным обязанностям. Я поражалась собственной невозмутимости: у меня не было угрызений совести ни перед мужем, ни перед сыном, словно это была параллельная реальность, в которой мой поступок не считался изменой. У меня даже была мысль-оправдание, что это мой муж своим равнодушным поведением подтолкнул меня к этому.
Через несколько дней позвонил Никита – тот, что постарше – надо было придумать им разные имена – и позвал меня приехать к нему, в его город. Это к вопросу о спонтанных поступках. Надо сказать, что между нашими городами ни много ни мало 300 км, конечно, я согласилась, но теперь нужно было придумать предлог для мужа, и я обратилась за помощью к своей подруге, которая среди меня славилась своей находчивостью.
Идея подруги, в целом, не поражала оригинальностью: она предложила в будний день, когда мой муж увлечён работой, привезти Митю к ней с утра пораньше, а мне самой незамедлительно  отправиться к Никите и в этот же день вернуться обратно, если моя поездка затянется, и я вернусь ближе к ночи – всё-таки 300 км – довольно большое расстояние, то сказать мужу, что мы засиделись с ребёнком у подруги, дети уснули, и мы остаёмся у неё с ночёвкой. План был практически идеальным, и был на следующий же день воплощён в жизнь. Я ехала на междугороднем автобусе, широко улыбаясь своему отражению в оконном стекле, и думала о том, что совершенно отдаю себе отчёт в том, что можно было встретиться и в квартире у Никиты в нашем городе, что абсолютно ненужно преодолевать подобные трудности и пускаться в авантюры, но именно в другом городе я бы чувствовала себя свободнее, и мы могли бы с ним просто пройтись по улицам или где-нибудь посидеть без страха быть замеченными моими родственниками или знакомыми. Сама не знаю, откуда такая наивность…
Никита встретил меня на вокзале, а надо заметить, что это был рабочий день, и ему пришлось отпрашиваться на работе, или как это происходит у высокопоставленных шишек: признаться, я так у него и не поинтересовалась… И да, мы, конечно, сразу же поехали к нему домой.
Он жил в предоставленной ему прекрасно отремонтированной трёхкомнатной квартире, в которой мне запомнилась одна интересная деталь: в изножье кровати находилась барная стойка с каменной столешницей и зеркальной панелью, заменявшей ножки.
Мы начали целоваться в прихожей, не сразу вспомнив, что надо снять хотя бы верхнюю одежду.