Враг моего врага - глава двадцать четвертая

Двое стражников заломили ему руки и повели по хорошо знакомому коридору. Гай легко мог бы вырваться и, даже безоружный, справиться с этими двумя – но дальше-то что? Силы небесные, и он ведь сам их набирал в дружину, сам, вместе с Сэмом! А они даже руки скрутить не умеют как следует.
– Пришли, – хмыкнул один из стражников. Он, похоже, был в растерянности и не понимал, как ему держаться с бывшим бейлифом. – Та же комната в башне, где еще вчера мурыжили этого разбойника Локсли. Только он почти сутки провисел в цепях, а у вас, милорд, все будет.
– Все – это что? – усмехнулся Гисборн.
– Чистая вода, толстый соломенный тюфяк, ведро. И два раза в день велено приносить вам еду.
Гая втолкнули в комнату, именно втолкнули, хотя он и не сопротивлялся. Крепкая дубовая дверь закрылась за его спиной. Он осмотрелся, увидел в высоком окошке синее небо и облака, а потом вытянулся на тюфяке, который неожиданно оказался чистым и не вонючим. Оставалось только ждать Лондона. Никто не назвал ему приговора, но Гай не сомневался, – вопрос был только в том, как именно он через несколько дней простится с жизнью. Повесят? Обезглавят? Или принц Джон захочет чего похлеще?
Гисборн закрыл глаза, мысленно возвращаясь на полчаса назад, в большой зал замка, где он стоял перед шерифом и принцем Джоном. У дверей было двое стражников – не ноттингемских, а из дружины принца. Еще двое – рядом со столом. Гай вспомнил, как переглянулись шериф и принц Джон, когда услышали его слова.
– Я, должно быть, не понял вас, сэр Гай, – медленно протянул принц. – Не повторите ли?
– Вы все поняли, ваше высочество, – он подчеркнул «высочество». – У Англии есть король.
– Где? – скривился собеседник. – В заточении в Германии? Ему оттуда не выбраться.
– Вы об этом позаботились?
– Я забочусь о стране, – отрезал принц. – И о том, чтобы подданные были верны короне. Вы уверяете, что верны моему брату? Три года вместе в Палестине? Но Ричард ушел с Востока в октябре прошлого года – а вы, сэр Гай, в октябре были уже дома. Как же так получилось? Оставили короля в опасности?
– Его величество сам меня отослал, – спокойно отозвался Гисборн. – Я был болен, и толку от меня уже не стало. Наоборот, еще и за мной приходилось присматривать. Поэтому его величество отправил меня в Англию, поручив торговцам, которые возвращались в Лондон, обо мне позаботиться в пути.
– Нездоровым вы точно не выглядите. Что там с вами приключилось?
– Какая-то восточная лихорадка. Сначала трясешься под тремя одеялами, потом плаваешь в собственном поту, а через день все сначала.
– И все бесследно прошло? – принц Джон недоверчиво скривился. – Впрочем, какая разница. Вы оставили короля, это вполне можно расценить как измену. Бросили его на Востоке и даже не скрываете этого.
– Мне нечего скрывать.
– Думаю, пора его взять, ваше высочество, – вступил в разговор шериф.
– Да. Взять! – кивнул принц, и стражники, только и ждавшие этого приказа, сорвались с места.

Гай усмехнулся, вытягиваясь на тюфяке, слишком маленьком для его высокого роста. Провел пальцами по изумрудно-зеленому поясу, обмотанному вокруг талии, – тому самому, что он на прощание попросил у Ясмины. Он так и носил его с тех пор, и сейчас никому не пришло в голову снять с бывшего бейлифа пояс – похоже, ни шериф, ни принц и не подумали, что Гай может удавиться, оставшись один. Ну уж нет, удавиться вещью, взятой на память у Ясмины, – это было бы чересчур. И это бы значило, что он считает себя в чем-то виновным. А Ясмину, Жасминовую Веточку, ему никогда больше не увидеть. Что ж, и к лучшему. Еще вчера он мог ей предложить пусть не свое имя – кто ж обвенчает его с сарацинкой? – но хотя бы защиту, достаток, надежную крышу над головой. А сейчас – ничего.
Он представил ее лицо, тонкое, некрасивое, с огромными пылающе-черными глазами, с глубокой косой морщинкой между бровей. Гибкую маленькую фигурку – узкие покатые плечи, тоненькую талию, пышные бедра. Один бы раз еще ее увидеть, хотя бы один раз. Хотя глупо. Он же ее совсем не знает.
Гисборн улыбнулся собственным мыслям. Какая разница, знает или не знает. Он думал, что знает Марион, а столкнулся с чужим незнакомым человеком. Он думал, что знает себя, а выгнал родную сестру, не сдержавшись. Да мало ли, что он думал.
Один бы раз еще увидеть. Хотя бы один раз.

Солнце начало клониться вниз.
– Нас не хватятся? – еле слышно, одними губами, пробормотала Ясмина.
– Ну они ж не дети малые. Или думаешь, решат, что я заблудился в Шервуде, и пойдут на выручку? – Робин рассмеялся, провел рукой по ее хрупкому обнаженному плечу, потом опустил руку ниже. – Не холодно?
– Замерзнешь с тобой, как же. Пора, да?
– Пойдем, – кивнул он, любуясь черным шелком волос и тонкой фигуркой, одновременно сильной и хрупкой.
Сарацинка выскользнула из его объятий, поднялась, вытянулась во весь свой небольшой рост, ничуть не смущаясь наготы – наоборот, понимая, как притягательно ее тело, и откровенно поддразнивая разбойника.
  – Мы так никуда не уйдем, – улыбнулся он, поднимаясь.
Позже, когда они уже шли через лес к пещере на берегу Трента, Робин притянул девушку к себе и осторожно спросил:
– Ты по-прежнему собираешься куда-то уехать в сентябре?
Он почувствовал, как напряглось ее тело.
– Ясминка?
Она кивнула, не отвечая и не поднимая глаз.
– Ты вернешься? – снова спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Как тебе помочь?
Сарацинка опустила голову еще ниже.
– Не надо, Робин. Нет. Я… я не могу тебе рассказать. И врать тебе не хочу. Это только мое.
– Тебе нужна помощь.
– Я справлюсь.
– У тебя есть я.
Ясмина наконец подняла на него взгляд.
– Нет. Не надо. Спасибо, но это только мое. Я справлюсь, постараюсь справиться. И вернусь. Постараюсь вернуться, – быстро добавила она.
Робин замер. Он узнавал и не узнавал этот голос, этот взгляд, этот едва уловимый иноземный выговор, который сейчас, когда сарацинка волновалась, стал заметнее и острее. Почувствовав, как она дрожит, разбойник крепче обнял девушку за плечи.
– Ясминка? Ну что случилось?
Она снова опустила голову и не отзывалась. Робин чуть присел, чтобы заглянуть девушке в глаза. Разбойник осторожно отвел в сторону густые черные волосы, скрывавшие лицо Ясмины, и замер, увидев ее взгляд.
– Пресвятая Дева, – выдохнул он. – Кто они? Что они с тобой сделали?
Робин подхватил девушку на руки и направился к пещере.
– Прости меня, Ясминка.
Сарацинка не отвечала. Только у самой пещеры она тихо шепнула:
– Отпусти меня. Спасибо. Все хорошо.
Робин осторожно поставил ее на землю, заглянул в лицо.
– Все хорошо, – повторила Ясмина, скользнув по нему пустым, почти мертвым взглядом.

Окно комнаты, в которой мадам Вилар положила Ясмину, выходило на запад. Снаружи по небу разливался закат – в Акре всегда были очень красивые закаты. Ей хотелось разреветься, но сил на слезы не осталось. Ни на что не осталось сил, ее словно больше не было. Мурада не стало, и все на свете уже не имело значения. Мадам Вилар сказала, что со временем Ясмина вспомнит, что случилось, – и вот теперь она действительно вспомнила. Вспомнила, как Зигфрид Майер поднял готовый к выстрелу арбалет, и болт глубоко вонзился в шею прекрасной арабской кобылы, на которой сидела Ясмина.
Лошадь, вмиг обезумевшая от боли и испуга, шарахнулась в сторону и тут же повалилась на бок, все произошло так быстро, что девушка не успела даже бросить стремена. В последнее мгновение Ясмине все-таки чудом удалось выскользнуть из-под лошади, но о землю она ударилась с такой силой, что все вокруг сразу словно исчезло – и дальше она очнулась только в Акре, в доме французской травницы. С разорванным ухом, раскалывающейся головой, кровоподтеками и синяками по всему телу, с непонятным желанием забиться под одеяло от любого яркого света или громкого звука, с тошнотой при каждой попытке повернуть голову.
Тяжелая занавеска в проеме, заменяющая дверь, колыхнулась, и Ясмина увидела силуэт мадам Вилар. От света и звука шагов захотелось нырнуть под одеяло, но девушка заставила себя выдержать. Надо бороться. Иначе она не сможет подняться и отомстить за Мурада.
– Ну-ка выпей, – негромко сказала травница, подойдя к кровати. – Осторожно, маленькими глоточками. Не поднимайся, я помогу.
– Спасибо. Я справлюсь.
– Нет, – осадила ее француженка. – Рано. Ты боец, вижу. Но пока – лежи смирно, не пытайся вскочить раньше времени. А то будет только хуже. Не торопись. Ты и так уже куда лучше выглядишь. Взгляд яснее, голос тверже. Вспомнила, что случилось?
– Да.
– Но о самом главном ты не спрашиваешь, – так же негромко сказала травница, забирая опустевшую кружку. Ясмина заметила, что кружка, как и другая посуда тут, была из серебра. Да и по мебели, занавескам, покрывалам видно было, что в доме травницы не то что достаток, а почти богатство.
– О чем? – выдохнула девушка.
Что теперь может быть главным? Мурада все равно не вернуть.
Мадам Вилар осторожно опустилась на край кровати.
– Значит, ты и сама еще не знала, – сказала она очень мягко, осторожно и успокаивающе. – Могла и не знать, да. Срок был слишком маленьким.
Ясмина смотрела на травницу, словно не видя ее. Она найдет этого Зигфрида Майера, найдет, и тогда он пожалеет, что появился на свет.

Надо было ее растормошить, но как? Робин растерянно смотрел на Ясмину, никогда еще он не видел ее такой. Черт его дернул за язык, куда он влез со своими вопросами? Она отвечала, улыбалась ему, но взгляд черных глаз по-прежнему был словно мертвый.
– Давай-ка покажем отцу Туку, что значит хорошие лучники, – разбойник принес длинную веревку, ловко перебросил ее через крепкую дубовую ветку, привязал внизу вместо груза тяжелую палку.
– Смотри, отличное место. Можно отойти и на сто шагов, и дальше. А стрела полетит в сторону реки, никого случайно не заденешь. Ну?
В глазах сарацинки заблестели искорки, Робин, заметив это, быстро бросился к пещере за оружием.
– Откуда начнем? – улыбнулся он, надевая тетиву на свой лук. – Ты небось и отсюда-то не попадешь, а?
– Что?! – Ясмина подскочила, словно укушенная. – Ах ты наглец! Давай, раскачивай эту чертову палку!
Монах Тук и Уилл Скарлет, подтянувшись на шум, заинтересованно смотрели, как Робин раскачивает груз на веревке.
– Сильнее, – усмехнулась сарацинка. – Еще. Отойди в сторону.
– Да ты меня не заденешь.
– Брысь, кому сказала! – Ясмина махнула рукой, словно отодвигая разбойника в сторону. Он послушно отступил на несколько шагов, и девушка, державшая до этого момента лук опущенным, молниеносно вскинула оружие и перебила стрелой веревку у самого груза. Палка грохнулась на землю.
– А я отойду еще чуть подальше, – Робин снова привязал палку, теперь она была чуть выше. – Давай, раскачивай!
Сарацинка раскачала груз. Палка стремительно металась из стороны в сторону, но разбойник легко, почти не целясь, тоже попал в веревку.
– Тук, Скарлет, не хотите попробовать?
– Ну уж нет, – проворчал монах. – Так у меня не получится. Это вы любите покрасоваться – что ты, что она. Вы б еще в полете стрелы друг друга посшибали!
– Хм, – Робин, чуть наклонив голову, посмотрел на девушку. – Ясминка, как тебе это?
– Попробуем, – кивнула она. – Кто начнет?
– Стреляй, а я попробую сбить.
Быстро кивнув, Ясмина выпустила стрелу в небо – и Робин тут же сбил ее прямо в полете своей. Через минуту они повторили это наоборот – и Ясмина точно так же подбила стрелу разбойника.
– Дьяволы, – пробормотал Уилл Скарлет. – Дьяволы вы оба!
– Да ну тебя, – улыбнулась Ясмина. – Ты тоже так можешь если чуть-чуть поработать.
– Чуть-чуть поработать – это как ты и Робин? По часу с лишним каждый день? Нет уж.
– Тогда просто смотри и восхищайся.
Ясмина подняла с травы колчан, снова улыбнулась вслед Скарлету и отцу Туку, которые, поняв, что развлечение окончено, направились к костру, и подошла к главарю.
– Робин?
– Да?
– Спасибо.
– За что?
– А то ты не знаешь. Спасибо, – серьезно повторила она.
Черные глаза были яркими и живыми.

Продолжение - двадцать пятая глава: http://www.proza.ru/2020/02/10/1752