Орловско - Курская дуга

  Егоров Фёдор
  Самсонович
            Мы помним его,как чудковатого старика,без ноги,совершенно глухого от
  контузии, о котором в деревне ходили,чуть ли,не анекдоты.
  Дело в том, ему хотелось общаться,а-как?.И он придумал переписываться со своей
  женой.Так как она,мягко говоря,была мало грамотной и разбирала только по печат-
  ному,чтоб вспомнить букву, бежала к соседям,можно представить каким ярмом для
  неё была эта самая переписка. В конце концов ей это надоело-никакие дела не
  делаются-она написала ему такое письмо,такой ответ дала,что дед  обиды
  не снёс и вообще - замолчал.
  -Что-молчит?,-спрашивали соседи.
  -Не сглазьте ради Бога,-суеверно плевалась жена.

  Но однажды,он нашёл своего собеседника!(Опрос участников ВОВ к 50-ти летию
  Победы). Разговорился за все последние  годы.
  Забегая то вперёд,то назад,как бы боясь,что его не дослушают,он не отпускал
  своего собеседника более двух суток.
  "Был рядовым. Когда нас высадили в район Прохоровки,мы вроде,вернулись домой:
  земля наша-чёрная,жирная,соловьи заливаются!
  Попробуй, отдай такое врагу,да ни "в жисть"не бывать такому!"

  Командиры,накануне,сказали,что завтра здесь будет жарко. Мы рыли окопы,делали
  ещё в них - подкопы,для большей подстраховки и к предстоящему были готовы на
  все - 100%. Знали,что бой предстоит тяжёлым,но чтоб - таким!
  Это не мог предположить ни один здравомыслящий человек.
                На этом фоне ад - казался раем.
                Люди не воевали-воевали,бились машины.
  Рёв техники,непрекращающийся грохот и вой снарядов,гарь такая,что померкло
  солнце. Земля смешалась с небом,небо слилось с землёй.
  Мы дрожали в своих окопах и не знали,что делать,вроде бы,мы были не нужны.
  Как чудовища, танки ползли друг на дуга,заваливая гусеницами нас в окопных
  траншеях,скрежетами,лязгами искорёженным металлом,вставшая на дыбы земля
  полностью поглощала весь этот ужас.
                Это был - конец света.

  Я оглянулся:кругом никого в живых,все лежали со страшными лицами,разорванными
  телами,части которых,представляли в окопах кровавое месиво.
                Не дай Бог,даже врагу,увидеть такое!
  Было очень страшно,но страшней всего в голове мысль:"Неужели, я один живой,
  зачем я-живой?! Тут, я ото всего сердца, желал себе смерти,завидовал жгучей
  завистью-мёртвым,не уставал повторять: Господи,за какие грехи я
  живой?".

  И вдруг - кошка. Глаза огромные-из орбит,вцепилась в меня мёртвой хваткой и
  замерла. Спасалась.
  Пробовал её оторвать-не получалось. Так и побежали мы с ней по рву - к деревне,
  зная,что не все жители ушли,многие попрятались по погребам.
  Прыгнул в лаз,народу там-не продохнуть:местных и солдат с двух сторон.
  Молодой фашист сидит с нашими плачет,молится.
  Мы ругаем свою власть,он-своего Гитлера. Не знаю,куда он потом делся,но там,
  в погребе, нам нечего было делить,там мы были все равны,всех нас объединяло
  одно горе, название которому - ВОЙНА.