Порченая Гл. 1

               

                Глава 1

   — Ай, матушка, не бейте! Ай-яй-яй! Больно! Хватит, я больше не буду! — раздавался посреди двора истошный визг маленькой девочки лет двенадцати от роду.

— Где шлялась, сучка блудливая? Почему опять грядки не полоты?! — слышался рык крупнотелой женщины, остервенело лупившей нагайкой юное создание.

— Опять в таборе была, тварь! Я тебе говорила забыть туда дорогу! На! На! На! Жаба болотная! Чтоб ты сдохла тварь, чтоб тебя упыри закусали!
 
За плетнем стояли соседки, горестно смотря на истязание. Никто и не помышлял вступиться за девчушку, боясь «сумасшедшей Соньки» — как звали ее в народе. А Сонька, действительно была бешеного нрава. Все помнили, как однажды своротила на бок челюсть пьяненькому мужику — соседу, решившему ради шутки потрогать ее «богатства».
 
Во двор забежал муж Соньки — такой же рослый, и крупнотелый мужчина. Сходу, ничего не спрашивая, ударил жену в бок огромным кулачищем, свалив ее на землю. Сонька была закаленным бойцом. Схватила валяющийся возле плетня кол, размахнулась, словно колола дрова, и огрела им по голове мужа. Кол с треском переломился, мужчина только крякнул, и ударил жену кулачищем по лбу. Между ними завязалась привычная драка.

Галька, увидев, что родители завязали очередное сражение, тихонько улизнула через огород в овраг и там затаилась, ожидая конца суматошного дня.
Место в овраге она заприметила давно. Лисы, или волки вырыли на склоне довольно большую нишу, куда с легкостью помещалось ее хрупкое тельце. Найти без собаки убежище было невозможно. Галька частенько пряталась здесь от озверевшей мачехи. Тайком принесла старую овчинную шубейку, служившую для нее постелью. Родную мать она помнила плохо. Как в тумане виделись похороны. Гроб в окружении родственников, отпевание в церкви, кладбище, и стук комьев глины о крышку.

Отец был сельским кузнецом. Высокого роста, очень сильный, он свободно руками гнул подковы. Выбрал по себе такую же дородную женщину и привел в хату. Пока Галька была маленькой, все было хорошо. Однажды она тайком взяла у мачехи бусы из разноцветных камешков и побежала играть со сверстницами. Во время игры порвали нитку, и камешки разлетелись по траве. Удалось собрать только часть. После этого случая, словно черная кошка пробежала между ними. Мачеха оказалась злопамятным созданием. Издевательства над падчерицей были почти ежедневными. Всю черновую работу Гальке приходилось делать самой. Чем старше она становилась, тем хуже относилась мачеха. Отец часто заступался за дочь, но неожиданно стал получать отпор. Каждая ссора между ними заканчивалась жестокой дракой. Об пол билась посуда, с окон обрывались шторы, летели подушки, одежда. Все заканчивалось бурным совокуплением. Галька, видя это паскудство, убегала из дома куда глаза глядят, пока случайно не нашла в овраге укромное место.
 
Однажды она убежала в поле. Был теплый июльский день. Светило яркое, горячее солнце. Птицы на разные голоса надрывались в тенистой роще. В ярко-голубой выси заливались невидимые глазу жаворонки – так высоко они взлетели.
Девушка шла по лугу с некошеной травой, на ходу срывала яркие соцветия, и складывала их в букетик. Дошла до края луга, и остановилась в тени первых деревьев. Легла на мягкую траву, широко раскинув руки. Стала смотреть в безоблачную синь. Постепенно погружалась в дрему, убаюканная монотонным гудением летающих пчел и шмелей. Проснулась от чувства, словно кто-то подул на лицо.
Распахнув глаза, в ужасе завизжала и опрометью кинулась в лес. Следом понесся хохот и топот копыт.

— Стой, стрекоза! — услышала она голос молодого парня.

Остановилась, держа руку на бешено колотившимся сердце.
 
— Кто ты? Зачем меня напугал? Я ведь с испугу могла умереть! — дрожащим, прерывающимся голоском сказала Галька.

— Меня зовут Яков. Я цыган из табора, который стоит рядом с вашим хутором, — ответил молодой черноволосый парень. — Извини, что мой конь, обнюхав тебя, так напугал.

— А я подумала, что это леший! — в свою очередь рассмеялась девушка. — Меня зовут Галя, я их хутора Подгорного. Ваш табор далеко отсюда стоит?
 
— Нет, не далеко, за речушкой, у горы, — ответил цыган. — Хочешь к нам съездить? Моя мать Раджена тебе погадает, может предсказать судьбу. У нее есть способности видеть будущее.
 
— У меня нет денег, чтобы заплатить, — ответила Галька.

— Не надо ничего, тебе она погадает бесплатно! Давай руку, запрыгивай на коня, и поедем.

Паренек подал руку Гальке, поднял ее словно перышко, и усадил впереди себя.
Девушка впервые очутилась в объятиях молодого человека. Краска залила ее лицо, и бешено забилось сердечко.
 
Цыган, увидев ее состояние, рассмеялся: «Не бойся, Галя, я тебя ничем не обижу!»

— Если тебе неудобно сидеть впереди меня, и быть в моих объятиях, то сядь позади.
Тогда придется обнимать меня, чтобы не упасть.
 
Галька выбрала второй вариант. Перебравшись на место позади парня, двумя пальцами обеих рук осторожно взялась за его рубаху.  Яков тронул коня, и потихоньку поехали. Девушка никогда не ездила на лошадях вдвоем. Конь при ходьбе сильно раскачивался, и держаться пальцами за рубаху становилось все труднее. Цыган пришпорил жеребца, переведя его на рысь.
 
— Держись за мое тело, а не за рубаху, иначе упадешь и ноги переломаешь! — не оборачиваясь, крикнул Яков.
 
Галька доверчиво прижалась к нему всем телом, крепко охватив руками.

— Вот, так хорошо! Сейчас мы с тобой полетим, как ветер! Э-гей! — крикнул цыган, пришпорив коня.
 
Такой бешеной скачки Галька никогда не испытывала. Мир вокруг закрутился, словно в карусели. Ветер сорвал косынку, но всадники не остановились. Девушка словно клещ, вцепилась в Якова, боясь на такой скорости слететь с подпрыгивающего крупа коня. Наконец, показалась узенькая ленточка реки. Конь, не останавливаясь, сделал могучий прыжок, перемахнув пятиметровое расстояние. Девушка взвизгнув, от страха закрыла глаза и не открывала их, пока они не остановились.
 
Тр-р-р-р, приехали, – услышала она голос Якова.

Осторожно открыв глаза, увидела цыганский табор. Рядком, образуя кольцо, стояли кибитки, покрытые воловьими шкурами. В центре находились шатры разнообразной формы и высоты. Дымились костры. На треногах висели закопченные казаны с булькающим варевом, распространяя вкусные запахи.

— Всё, Галя, приехали, отцепляйся от меня, спрыгивай, — сказал Яков.

Но Гальку словно приварили к телу цыгана. Руки не слушались команды.
Всадник с трудом отодрал от себя скрюченные пальцы девушки. А вокруг хохотала цыганская толпа пацанов и девчат.

— Ой, смотрите, Яшка привез какую-то корягу, руки - ноги у нее не гнутся! — смеялись они.

— Цыц, я вас! — шутя, замахнулся нагайкой Яков.
 
С визгом и смехом ребятня кинулась кто куда. Цыган привязал коня к коновязи и они пошли к шатру, где жили с матерью.
Откинув полог, вошли внутрь. Галька с любопытством и суеверным страхом разглядывала внутренне убранство шатра. На жердях висели пучки каких-то трав и кореньев, сухие летучие мыши и лягушки. Пол был посыпан чистым песком. По краям шатра лежали две шкуры, для ночевки Якова и его матери. В центре слабо дымился обложенный камнями костерок. Над ним на треноге висел котелок с готовой кашей.

— Вот и пообедаем заодно! — потирая ладони, весело сказал цыган. — Садись сюда на чурбачок, я сейчас тебе положу каши.

— А где твоя мать? — оглядевшись, спросила Галька.

— Не знаю, где-то ходит неподалеку. Видишь, каша еще горячая, сварена недавно, — ответил цыган. Наложив в тарелку еду, Яков подал ее девушке. Ложек пять бросил себе. С аппетитом стали уминать простенький обед. В проеме шатра показалась фигура невысокой женщины с густыми распущенными волосами. Девушка в смущении поднялась с чурбачка, отставив чашку с недоеденной кашей.

— Галя, познакомься, это моя мать Раджена, — сказал Яков.
 
Галя внимательно рассмотрела вошедшую цыганку. Небольшого роста, одета простенько, в яркой кофточке и длинной, до пят, цветастой юбке. Шею украшали коралловые бусы незамысловатой работы. В ушах висели серьги из мелких серебряных монет. Лицо правильной, округлой формы, очень миловидное. Поразили ее глаза – словно черная бездна открылась в них. Гальке от этого взгляда стало как-то не по себе.

— Здравствуй, красавица! — бархатным, грудным голосом сказала она. — Каким ветром тебя к нам занесло?
 
Галька вкратце рассказала, что с ней произошло с утра.
 
— Давай-ка, милое дитё, я тебе погадаю, — протянув к ней руку, сказала Раджена.

Взяла хрупкую ладонь девушки, подержала несколько минут в своей. Неожиданно, резко ее бросила. «Сядь! – властно приказала она. – Смотри на меня и молчи!»
 
Галька, словно зомби, медленно опустилась на чурбачок. Цыганка прошлась по кругу внутри шатра, срывая с вешал какие-то сухие растения.  Сложив в кожаный мешочек, сильными движениями растерла их в порошок. Взяла щепотку, и бросила в потухающий костер. Вспыхнуло яркое пламя. Галька даже вскрикнула от неожиданности, прикрыв рот ладошкой. А Раджена продолжала таинство. Расстелив перед костром цветастый платок, достала из-под юбки мешочек с мелкими косточками каких-то животных, и рассыпала по платку. Сделав несколько таинственных пассов руками, бросила еще одну щепоть порошка в костер. Опять вспыхнуло синеватое пламя. Гальку от страха начал бить озноб.
Наконец, цыганка заговорила каким-то глухим, замогильным голосом, введя девушку в состояние ступора.

— Порченая ты. На вашем роду лежит страшное проклятие, которое я снять не смогу, настолько оно сильное. В древности кто-то из вашего рода совершил жуткое убийство, за что ваш род был проклят до седьмого колена. Впереди тебя ждут одни мучения. Такие же страдания будут испытывать все люди, которые будут рядом с тобой. Вижу черный ветер, который выходит из твоего живота, он превращается в фигуру ребенка. Ребенок убивает людей черным шаром, который вылетает из его рук и головы.
Сказав это, протянула растопыренную ладонь к девушке и прокричала: «Поди прочь, ведьма!»

Галька медленно повалилась с чурбачка. Если бы не Яков, упала бы лицом в костер.
Цыганка с трудом поднялась и покачиваясь, вышла из шатра. Яков схватил кружку, зачерпнул из ведра воды, плеснул на лицо девушки. Она пришла в себя.

— Что это было? — с изумлением спросила она цыгана.

— Мать гадала, заглянула в твое прошлое и будущее. Там увидела страшные вещи – ваш род весь проклят до седьмого колена. Впереди у тебя одни страдания. И будут страдать люди, которые рядом с тобой. У тебя будет ребенок-убийца…

Вспомнив этот случай, девушка стала сравнивать свою жизнь с предсказанием. Да, Раджена была права – у нее в жизни одни страдания. Но в дальнейшем? И почему у нее будет такой ребенок? Объяснить она не могла. Гальку словно магнитом тянуло в табор. Когда мачеха уходила к соседкам поточить лясы, она бросала работу и убегала к Якову. Между молодыми людьми стали крепнуть сердечные чувства. Выбрали место для встреч – густой молодой лесок, недалеко от хуторка. Яков приезжал на коне, усаживал позади себя девушку и они бешено скакали по лугу. Мать Якова была против этих свиданий. Не один раз предупреждала Якова, что девушка порченая, на ней лежит проклятие, которое с каждым поколение будет усиливаться. Но как запретишь вольному цыганскому сердцу?

— Ой, Яша, доведет до беды твоя любовь к хуторянке! — говорила она сыну.
 
— Посмотри, как на тебя смотрит дочка Руфины Шандоры. Красавица, песенница! Она, как и мы, из небогатого рода, как раз тебе ровня.
 
— Мамо, не к душе она мне. Не лежит к ней сердце, — отвечал Яков.
 
Частые отлучки Гали конечно же, были замечены мачехой. Проследив, куда уходит ослепленная любовью девушка, устроила ей жестокую порку, избив до полусмерти. Почти сутки девушка провалялась в горячке. Мачеха даже воды ей не подавала. Выжила благодаря сердобольной соседке, приходившей к ним. Мачеха вначале не пускала ее в хату. Но потом, соседка припугнула ее, сказав, что пожалуется атаману Бабичу. Мазала спину девушки настоями трав, поила и кормила с ложечки. Мачеха только злобно фыркала, и уходила на улицу, с силой захлопывая дверь.

— Я тебя все равно сживу со свету! — шипя, как змея, и судорожно сжимая мальцы в кулаки, часто говорила она Гале.
 
— Чем я вам не угодила? — со слезами спрашивала падчерица, — в хате все делаю. Пол подметаю, мою, посуду песком очищаю, стираю, огород поливаю, пропалываю, что еще-то надо?

— Не нравишься ты мне, вот и всё! — со злобой отвечала мачеха.

Заканчивалось лето. Наступила пора уборки урожая. Галя, собрав в корзины яблоки в саду, снова отправилась к месту их встречи с цыганом. По дороге твердо решила уйти от бешеной семейки вместе с табором. Но опоздала… Прождав Якова в лесочке больше часа, пошла к месту нахождения табора. На поляне было пусто. Чернели проплешины былых костров, валялось какое-то изношенное тряпье. Потрясенная девушка со слезами на глазах  медленно обошла полянку.
 
— Всё. Это конец, — с отчаянием билась мысль. — Теперь мачеха за зиму меня окончательно добьет. Утопиться, что ли? Или в петлю? Ой, нет, страшно и грешно!
Божечка, миленький, прости меня за мои грешные мысли! — истово перекрестилась она.
— Будь что будет. Поживем, увидим…
 
(продолжение: http://www.proza.ru/2020/02/11/1207)