Контуженое детство. Глава 14. Эпилог

Начало тут:
http://www.proza.ru/2020/02/03/1047

14. Новый учитель. Выпускной. Первые самостоятельные шаги.

    С взрослением изменилось и моё отношение к учению: я стал более осознанно относиться к занятиям, у меня появилось страстное желание выучиться на инженера и «стать человеком». Каким именно я стану инженером, я ещё не понимал, но очень хотелось научиться разбираться в технике.
   
    Меня тянуло к математике, физике, химии и вскоре я стал лучшим в классе по математике. Контрольные решал быстро, всегда был первым, и, чтобы я не мешал другим ученикам и не помогал им во время контрольных работ, учитель выпроваживал меня из класса сразу же, как только я закрывал тетрадь с моей решённой работой.
    Но вот с русским была беда. Я по-прежнему заикался, у доски не отвечал. Если по математике можно было блеснуть своими знаниями молчаливым решением задачи с мелом у доски и результатами контрольной, то с русским было совсем худо. И читал я очень мало, вернее совсем не читал.
    Многолетнее заикание, полученное в результате контузии, не обогащало мой словарный запас, а о грамматике и пунктуации и говорить было нечего. Оценкой, реально определяющей мои знания по русскому языку, была твёрдая двойка. Когда учитель возвращал нам проверенные сочинения, моё было сплошь испещрено красными учительскими исправлениями.
  - Николай, когда ты начнёшь серьёзно заниматься русским и литературой? – время от времени строго спрашивала учительница.
    Я не знал когда, потому что не представлял, как всё это можно исправить. Хотя в конечном результате за год мне ставили незаслуженную тройку, я знал настоящую оценку своим знаниям по русскому языку.
    Однажды, придя в школу, я подошёл к стенду, где выставлялись «лучшие» работы школьников. Этот стенд назывался одним, но обидным словом «Позор!», висел он рядом с другим стендом под названием «Гордость нашей школы». Все боялись, но и более всего интересовались стендом «Позор!», на котором помещались корреспонденции школьной редколлегии о проступках учеников школы, часто сопровождавшиеся карикатурными рисунками, что особенно привлекало внимание всех, проходящих мимо. В нижней части стенда был наклеен узкий самодельный конверт, в который помещали худшие работы учеников. Он тоже привлекал внимание. Целью этого стенда, наверное, было искреннее стремление учителей пробудить совесть отстающих учеников и заставить их учиться хорошо. Двоечники и троечники смотрели в этот угол стенда с опаской, потому что сюда помещались новые работы с двойками каждый день.
    В то утро, как всегда, ребята толпились у стенда «Позор!». Раздавался громкий смех, шло живое и громкое обсуждение:
  -  Вот это да! Синих чернил не видно! Одни красные! – говорил один.
  -  Даже прочитать, что написал человек нельзя! – хохотал другой.
  -  Вот это-то постарался!
  -  Вы чего, ребята? – услышал я голос своего друга Толи Комарова, - за содержание же – «пять»!
    Я подходил к стенду, чуя неладное. Ребята обернулись и расступились, пропуская меня к предмету их обсуждения и смеха. Это было моё сочинение по литературе по лирике Владимира Маяковского, над которым я старательно работал не один день: сидел в библиотеке, подбирал цитаты, читал дополнительную литературу. И вдруг – стенд «Позор!». 
    Передо мной было проверенное учителем сочинение всё в красных исправлениях. Ошибок было, как всегда, тьма! Но за содержание стояла огроимная «пятёрка», а рядом приписка – «Молодец!!!», с тремя восклицательными знаками; ниже - живописная «единица» и слово – «Плохо!», с одним восклицательным знаком. Количество восклицательных знаков рядом с оценочными словами слегка успокаивало. Я, как ни странно, не расстроился – ведь пятёрку-то я получил! Друзья утешали меня:
  -  Коля, не расстраивайся, исправишь кол, -  успокаивал Вася Ягодзинский.
  -  Ничего, ребята, исправлю, не первый раз.

    Но, как исправить русский, я не знал, хотя много занимался, читал и перечитывал правила по русскому языку – не помогало. 
    Так было до десятого класса, пока к нам не пришла новая учительница русского языка и литературы, чудесным образом изменившая мою речь и мои оценки, и, как я понимаю теперь, мою жизнь.
    Учительница была молоденькая, небольшого роста, помню тёмные волосы и добрый голос. К своему стыду, в моей памяти не осталось имени этого замечательного педагога. То, что она сделала, было просто, но результат имело удивительный.
    На одном из праздников учительница услышала, как я пою. Я пел в хоре вместе со всеми, старательно выводя мелодию, не заикаясь. По окончании праздника учительница подозвала меня к себе и сказала:
  -  Коля, ты хорошо поёшь и не заикаешься, а почему говоришь, заикаясь?
  -  К-к-контузия, - ответил я коротко.
    Я вообще говорил коротко и односложно, так было проще.
  -  Вот что, давай-ка попробуем говорить нараспев, прочитай вот это предложение, как будто ты поёшь, - и она положила передо мной раскрытую книгу.
    Я начал читать несмело, растягивая слоги и звуки. И у меня получилось сразу! Я не поверил сам себе:
  -  Д-давайте ещё!
  -  Давай! Вот так читай и пой и дома, тяни слоги!
    Я пропел несколько предложений и помчался домой с желанием, как можно быстрее сесть за учебники, чтобы читать, нет, петь домашние задания. Первые дни я пел всё: хи-мию, математику, физику, правила по русскому языку, то есть всё-всё.
  -  Свойство многогранников, - начинал я протяжно оперным голосом.
И дальше, сначала тихо, потом всё более громко пел:
  - Многогранниками называются тела, поверхности которых состоят из конечного числа многоугольников, - пел я трагично, - которые называются гранями многогранника. Стороны и вершины этих многоугольников соответственно называются рёбрами и вершинами многогранника.
    Веселее получалась история:
  -  В ходе капиталистического воспроизводства происходит концентрация и централизация капитала, - распевно орал я. 
    Особенно мне нравилось петь и одновременно учить наизусть стихотворения:
     Разворачивайтесь в марше!
     Словесной не место кляузе.
     Тише, ораторы!
     Ваше
     слово,
     товарищ маузер.
     Довольно жить законом,
     данным Адамом и Евой.
     Клячу истории загоним.
     Левой!
     Левой!
     Левой! – пел я во всю мощь стихотворение Владимира Маяковского «Левый марш», получая огромное удовольствие от торжественной размеренности стиха и от своего пения. Родители вначале испугались, а когда поняли, в чём дело, одобрительно кивали. А мама иногда просила: «Коля, спой стихотворение про «жди меня», имея в виду широко известное в то время стихотворение К.Симонова «Жди меня» о женской верности и преданности жён, ждавших своих мужей с войны или из глубокого тыла, ковавшего, как её Лёша, победу на заводах Урала.
    Постепенно я стал более уверенно отвечать на уроках, меня вызывали к доске, я не пел в прямом смысле, просто говорил медленнее. Но говорил же! Это изменило моё отношение к школе и отношение учителей ко мне. Хотя по-прежнему за сочинения по русскому языку я получал через раз двойки - словарный запас, не сформировавшийся за годы молчания, быстро не набрать. Школьная жизнь налаживалась. Мне стало проще учиться, общаться со сверстниками, с друзьями.
    И ещё – я потянулся к книгам. Учительница посоветовала мне записаться в библиотеку (дома книг у нас не было), я настолько уважал советы этого педагога, что записался в школьную библиотеку в тот же день.
 
    С этого дня чтение произведений художественной литературы стало занимать у меня почти всё свободное время. У меня появились любимые писатели: Жюль Верн, Майн Рид, Джек Лондон, А. Фадеев, В. Маяковский, Н. Островский. Вместе с детьми капитана Гранта я плыл по далёким морям, был членом «Молодой гвардии» и боролся с фашистами вместе с героями романа А. Фадеева, строил узкоколейную железную дорогу с Павкой Корчагиным. Это были герои моего времени, с которыми я одинаково мыслил и чувствовал, и мужал.
    Я не читал, я жадно проглатывал книги. Я упивался чтением! Я открыл для себя чудо наслаждения чтением и познания жизни через книги!

    В десятом классе я вместе с остальными мальчишками проходил медицинскую комиссию в призывном пункте района. В те годы никто не «косил» от армии. Служба в армии была почётна, и после войны каждый парнишка мечтал отдать свой долг родине, служа в рядах армии. Мечтал и я. Но война опять больно напомнила о себе. Решение призывной комиссии было неукоснительным: дать отсрочку от призыва в армию на три года по состоянию здоровья. Моё жуткое заикание и болезнь ушей не пустили меня и в эту мечту.
 
    Выпускного вечера в год окончания школы нам никто не устраивал. В торжественной обстановке вручили аттестаты зрелости, поздравили наш малочисленный класс, состоявший на момент выпуска из одиннадцати человек, и распустили по домам.
    Но мы, конечно, не разошлись. Надо было отпраздновать окончание школы. Заранее собрали деньги, купили вина на весь класс, нехитрой закуски, кое-что захватили из дома: кто квашеной капусты, кто варёной картошки, кто огурцов,- и отправились домой к однокласснице.
    Большого веселья не получилось. Мы пили вино, танцевали под музыку пластинок, вспоминали всякие школьные истории, клялись после школы встречаться и не забывать про наш класс. Потом пошли гулять и, конечно, на Волгу. Куда же ещё идти в выпускной вечер ночью школьникам, выросшим в городе на Волге!?
    Июньская ночь была довольно прохладной, но это не остановило нас. На двух лодках всем классом переправились на другой берег. Разожгли костёр, допили вино. Самые отважные ребята, в том числе и я, поплавали наперегонки и на дальность заплыва.
    Равных мне в этом деле, как говорили, не было. Девчонки стояли на берегу, болея, за плывущих. Моё первенство определилось сразу, и я слышал их восторженные крики:
  -   Коля, Коля, вперёд!
  -   Ты победил! - признали все, когда мы вышли из воды.

    Я закончил десятилетнюю школу! Это была победа! Хотелось побеждать и дальше в жизни. Казалось, война отпускала нас. Впереди ждала новая, взрослая, интересная  жизнь…

    Упорно стремясь получить высшее образование, сразу после десятого класса я занялся подготовкой для поступления в сельскохозяйственный институт по специальности электрификация сельского хозяйства. У моих друзей были другие планы, хотя ещё в школе мы хотели поступать на один факультет, но жизнь диктовала свои правила. Готовясь в институт, я не отвлекался ни на какие развлечения. С физикой и математикой у меня всё было благополучно, а вот сочинение пугало.
 
    Первым экзаменом, как и во все высшие учебные заведения, было именно сочинение. Конечно, я его завалил. Моё контуженое детство с долгими годами молчания и заикания сделало своё дело. Но, когда я пришёл в приёмную комиссию забирать документы, председатель комиссии, видя мои пятёрки по предметам точных наук, посоветовал:
 -  Молодой человек, у вас есть данные для обучения по выбранной специальности. Попробуйте на заочное отделение.

    Я тут же написал новое заявление и через две недели успешно сдал вступительные экзамены на заочное отделение сельскохозяйственного института. Исполнялось моё самое заветное желание – выучиться на инженера. Правда, учился я долго: вклинилась армия, меня всё же призвали в 1959 году.
    Летом 1957 года, уже став студентом-заочником, я пошёл работать на строящуюся волжскую ГЭС по специальности, соответствующей профилю обучения, - электриком.
    Мне было восемнадцать лет. Я вступил во взрослую жизнь.



Эпилог.


    Августовский вечер. Мы на даче, на качелях, ведём, как обычно, тихую беседу. Слева сосед Николай зажёг фонарь над мангалом из красного кирпича. Это уже традиция: после трудовой недели Николай любит приготовить шашлык, выпить хорошего коньяку и допоздна посидеть на веранде у телевизора.
    Справа на втором этаже горит свет, это соседка Ася читает. Она не любит телевизор, Ася любит романы про любовь.
    За спиной у нас соседи Виктор Деич и Светлана Аркадьевна ушли смотреть любимый сериал. У них, как всегда, всё полито, вычищены от сорняка грядки, подметены дорожки.
    Обычная спокойная мирная жизнь обычных людей.
    На душе спокойно и мирно. Дневные труды закончены. Погода чудная. Ночное небо кажется загадочным от блеска вечных звёзд и от светлых дорожек на нём, оставляемых пролетающими над нами самолётами.

    Изредка мы ахаем, видя сверхбыстрый световой след падающего метеорита. Август – прекрасный месяц в наших краях: отпускает летняя жара, вечера становятся прохладнее, и падают звёзды.
  - Коля, а почему звёзды падают так активно именно в августе? - спрашиваю я Николая, который когда-то в училище, кроме своих основных предметов преподавал и астрономию.
  - В августе обычно бывают звездопады. Метеоритные дожди можно увидеть в безлунную ночь.
  - О! Сегодня как раз нет луны. Смотри, как хорошо видны звёзды! Вон Кассиопея, а вот ковш Большой Медведицы, и Малую Медведицу хорошо видно. Ой, звезда упала, - тихо вскрикнула я.
  - Звездопад! Сегодня-завтра можно увидеть метеорный дождь, который польётся от кометы Свифта-Туттля, -  пояснял Николай.
  -  Какое смешное название – Свифта-Туттля! Ах, опять звезда упала, смотри внимательно на небо!
  -  Вижу, летит! – указал  Николай в сторону Большой Медведицы.
    По небу, оставляя длинный яркий, но мгновенный свет, пролетел, видимо, не маленький метеорит. В эту ночь мы насчитали одиннадцать упавших на землю звёзд-метеоритов.
  -  Наверное, не только мы их видим. Все, кто видит – загадывают желания.
  -  Мирное небо – мирные желания, -  произнёс Николай с грустью.
  -  Коля, а что стало с твоими друзьями из военного детства? Твои мечты сбылись: ты выучился на инженера, три года был в командировке в Монголии, преподавал в профессиональном училище и в школе. А друзья?
  -  Пути наши разошлись. О некоторых я ничего не знаю. Вовка Молодцов приобрёл опыт отсидок в тюрьмах и стал криминальным авторитетом на Тракторном, Игорь Синицын уехал учиться в Москву, там и остался. Василий Ягодзинский спился и рано умер. Толя Комаров поступал в военное училище, но по каким-то причинам так его и не закончил. Анатолий, сын начальника цеха, стал кандидатом наук, преподавал в политехническом институте. Только его я встречал несколько раз в своей взрослой жизни. При встречах говорили о настоящем, прошлое не вспоминали. Что вспоминать? Как изуродовавшая нас война толкала на поиски патронов и бомб? Я благодарен судьбе, что война отпустила меня.
  -  Прошло столько лет, а ты всё вспоминаешь.
  -  Прожитое не вычеркнешь. Это всегда с тобой. Как здорово смотреть на мирное звёздное небо!
  -  Тебе когда-нибудь снится война?
  -  Не знаю, бывает, снятся ужасы, тёмное воющее от самолётов небо, горящий пароход. Эти сны со мной всю жизнь, но я гоню их от себя.
  -  Вот и хорошо. Смотри, вон опять звезда упала. Успел загадать желание?