Фарцовщик

Капитан Сергеев выходил из кабинета начальника РОВД последним.  Оперативное совещание было недолгим. Подполковник быстро разобрал все вопросы, раздал всем сестрам по серьгам и послал всех "рыть землю". Сергеев был замнач следственного отдела и мог бы откосить от совещания, но его начальник, увы, третий день лежал на больничном и Сергееву пришлось тянуть его лямку.

Проходя мимо дежурки, он привычно кинул взгляд на «обезьянник» и увидел за решеткой, среди разномастной гурьбы задержанных, тщедушную фигурку Родьки, сына его соседки по лестничной площадке. Вот те на!  Родька вполне нормальный, можно даже сказать интеллигентный парнишка, заканчивающий школу. Всегда с задумчивым взглядом, несколько заторможенной реакцией (опять-таки из-за своей задумчивости), аккуратно и без выпендрежа одетый, не пьющий (тьфу-тьфу-тьфу), да и с сигаретой Сергеев его никогда не видел. По девкам, вроде, особо не шастает. «Правда видел его как-то с симпатичной девчонкой возле подъезда», - поправил сам себя Сергеев.  И никогда не был замечен в дружеских отношениях со шпаной.  Ворох этих мыслей пронесся у Сергеева всего за один сделанный шаг.

Делая следующий шаг, он отметил, что парень странно сидит, скрючившись и вроде как держась за живот. «Помяли при задержании, что ли? Вот идиоты». В конце шага Сергеев с облегчением заметил, что парень просто сидит, склонившись над каким-то листочком у себя на коленях, и рисует.

Сергеев подошел к дежурному, отметив про себя, что Родька никак не реагирует на окружающее, увлеченный рисунком, а, следовательно, и не видит Сергеева.
- Когда? -  Сергеев легким движением головы указал на Родьку.
- Да буквально минут сорок, - ответил дежурный, прижимая плечом к уху телефонную трубку.

Сергеев дождался, пока дежурный закончит телефонный разговор.
- Кто?
- Егор и друге опера.  Его вместе с фарцой у «Столичного» взяли. Он сейчас с ними в допросной.
«Это хорошо, что Егор, - подумал Сергеев, - Толковый опер, да и парень надежный»
- Оформили?
- Не, Егор сказал тебя подождать. У нас еще часа два есть. И родственникам пока не звонили.
Дежурный перешел на оправдывающийся тон, привстав и склонившись к окошку, чтобы бы легче было пошептаться с Сергеевым:
- Понимаешь, Егор сказал - тебя дождаться, да и сам парнишка просил не звонить, хоть я и предложил ему звонок.
- Все правильно сделал! У него мать, моя соседка, очень переживательная особа. Трясется над ним. Если узнает, что он к нам попал, до 30 лет, наверное, на поводке его водить будет. Оно парню-то ни к чему. Ладно, я минут через 5 за ним зайду. Присмотри, чтоб его в клетке особо не обижали.

«Егор – молодец, -  вновь похвалил опера Сергеев, шагая к нему в допросную, - сразу крутанул парня, сопоставил, что адрес у него такой же, как у меня, понял, что сосед, а взяли его, однозначно, за компанию с постоянными фарцовщиками со «Столичного» и явно в связи со вчерашним трупом местного барыги-фарцы»

- ЗдорОво, Егор! Я на пару секунд!
Сергеев подошел к привставшему из-за стола оперу и пожал протянутую ему руку. Егор не был атлетом, но вид имел довольно грозный и пугающий. Видимо из-за черт лица и злого, цепкого взгляда. За этим видом, на самом деле, скрывался парень добрый, умный и очень душевный, но подопечным Егора об этом знать не было нужды.
- Привет, Витя! Ты по поводу того парнишки, верно?
- Да, не ожидал его тут увидеть. Что на нем?
- Да нет, он похоже левый, но что-то подозрительно терся там с фарцой и, кстати, если б не мы, то эти, - он кивнул на модно одетого парня, сидевшего перед ним на стуле, -  его б точно в больничку уложили. Я его не оформлял, поэтому поговори с ним, парень он, вроде, нормальный, жалко будет если станет таким, - он снова кивнул на сидящего, - или таким, - тут Егор кивнул на фотографии, лежащие на столе.

Фотографии были вчерашними, вернее со вчерашнего места происшествия. Симпатичный в бытность живым, парень на фотографии выглядел ужасно. Ссадины на лице, окровавленный рот, гримаса боли. В мир иной, однозначно, уходил в муках и страданиях.
- Нормальные фото этого есть? Хочу показать соседу.
- Да вряд ли он его когда-нибудь видел, парнишка-то не того круга, но возьми вот на всякий случай, - Егор кинул на стол папку, - заодно пошерсти там по документам, может что интересное скажешь?
- Голова ты! – Сергеев улыбнулся тому, как ловко Егор приобщил его к делу, которое Сергеев не вел, - знатно меня в оборот взял!
- Витя, ты ж сейчас начследствия как никак, впрягайся!
- Голова! – повторил Сергеев.
- И все? – с напускной обидой спросил Егор.
- И все! – Сергеев пошевелил усами, - и все остальное к ней прилагается! 
Сергеев пожал руку улыбающемуся Егору и пошел в дежурку.

- Коль, дай ключи!
Дежурный оторвал взгляд от бумаг на столе и, взглянув сначала на Сергеева, потом на задержанного, продолжающего рисовать, протянул через окошко ключи от «обезьянника».

Сергеев открыл решетчатую дверь и громко сказал, глядя на Родьку: «Завьялов!»
Обитатели обезьянника пялились на Сергеева, а тот, к кому он обращался, сидел, продолжая рисовать. «Завьялов! – рыкнул Сергеев, и встретившись взглядом с удивленными глазами Родьки, скомандовал – ко мне!»
- Дядя Витя, я ж просто..
- «Гражданин следователь», а не дядя Витя, - перебил юношу Сергеев, отдавая ключи дежурному, - со мной пошли.

Они зашли в кабинет Сергеева и тот, бросив папку на стол, жестом указал Родьке на стоявший в полуметре от стола следователя стул. Родька неуверенно сел на него, по-прежнему держа в руках лист, на котором он что-то рисовал. Сергеев, усаживаясь на свое место, протянул открытую ладонь к Родьке, глядя на этот лист. Парень не сразу сообразив, что хочет Сергеев, через секунду вложил в его руку этот лист.
На листочке карандашом был запечатлен героический труд оперативного дежурного во всей красе. «Красиво, черт побери и, кстати, надо будет Кольке показать», - подумал Сергеев, поднимая ворот форменной рубахи и расстёгивая галстук. Галстук остался висеть на зажиме, освободив доступ к верхней пуговице. Сергеев с облегчением расстегнул ее, взялся за ручку, придвинув папку и сделал вид, что собирается писать.

- Фамилия, имя, отчество, дата рождения, - сказал он, открывая папку.
- Дядя Витя… - Родька запнулся, вспоминая имя-отчество Сергеева, - Виктор Валерьевич, да я ж не при чем! Меня ж по ошибке взяли-то!

Сергеев бросил ручку на бумаги, пристегнутые скоросшивателем.
- По чьей ошибке, Родя? Ты хочешь сказать, что по ошибке оперов, которые сейчас землю роют, чтобы в этом большом городе, среди сотен тысяч людей найти убийцу?
Сергеев постучал указательным пальцем по папке, в которой среди других бумаг лежали фотографии трупа фарцовщика. Родион молчал, понимая, куда клонит следователь и пытался отыскать нужные слова.
- Почему тогда не взяли женщину с коляской, которая гуляла возле «Столичного», когда там всех винтили опера? Почему не взяли экспедитора, который привез товары в гостиницу и оформлял документы с администратором? Почему не взяли вообще всех, кто там проживает сейчас? Родя, по ЧЬЕЙ ошибке ты оказался там, а теперь и здесь?
Сергеев встал, снял форменный китель, повесил его на спинку стула и выйдя из-за стола, уселся на него прям перед Родькой.
- Давай так, Родион, - сказал Сергеев мягче, -  ты говоришь мне все как было, на вопросы отвечаешь честно. Учти, дело это веду не я, допрашивать не имею формального права, но если вдруг почувствую, что ты что-то скрываешь или юлишь, я тебя отдаю тем следакам и операм, что его ведут. Времени у нас мало. Максимум через час, если нет протокола задержания и допроса, мы должны тебя отпустить, а пока я с тобой разговариваю просто как со свидетелем, лады?

Родька кивнул головой. Невзирая на то, что Сергеев был его хорошим соседом, с которым ему всегда приятно было общаться, сейчас Родька испытывал страх.
- Давай сначала. Как и почему ты там оказался?
- Виктор Валерьевич, мне нужны были деньги и.. и я решил что смогу там заработать.
- Что хотел толкнуть?
- Толкнуть?! А-а, в смысле продать? Маленькую малахитовую шкатулку.
Сергеев не припоминал, чтоб у Зинаиды, матери Родьки, водились подобные вещицы.
Он развернулся к телефону и набрал короткий номер, но абонент не отвечал и Сергеев продолжил опрос.
- А ее где взял? –Сергеев вновь повернулся к Родьке.
- Её я выменял у Светки Самсоновой, нашей одноклассницы.
- О, да ты предпринимателем растёшь? А ей что взамен впарил? Ну то есть предложил? Шкатулка-то вещь не дешевая, наверное!
- Ну че сразу впарил, Виктор Валерьевич? Я ее, можно сказать, заработал! Я ей такой портрет написал, вот честно, даже было жаль отдавать. Неделю рисовал по вечерам. Я ей даже предложил, мол, этот себе оставлю, а копию сделаю и ей отдам. Но она не согласилась ждать, пришлось вот так и отдать. 

Сергеев взглянул на портрет дежурного, сделанный Родькой за какой-то час и представил, каким должен был быть портрет Самсоновой, если он рисовал его неделю.
- Ну хорошо, Родион, а деньги-то зачем тебе понадобились? Тем более доллары? И что, Самсонова деньгами не хотела тебе заплатить?
- Да нет, мне доллары и не нужны, мне рубли бы. Тут все просто, Виктор Валерьевич, у матери день рожденья через неделю. Подарок хотел ей сделать, сапожки красивые купить. Она, бедняга, с этой работой света белого не видит, все деньги почти на меня тратит, а те сапоги, что у нее есть, боюсь сезон этот не выдержат, уже латали столько и подклеивали.

Сергеев хотел провести с Родькой, так сказать, воспитательную беседу и на подвернувшемся примере показать ему всю ошибочность и даже трагичность той дорожки, по которой можно заскользить, однажды сделав неосмотрительный выбор. Он смотрел на Родиона и все больше убеждался, что этот талантливый, добрый мальчишка мог легко загубить свой талант, да и саму жизнь, выбрав не тот путь.  Он вновь сел за стол, открыл папку и разложил фотографии, сделанные с места обнаружения трупа.

- А Самсонова что? – продолжал Родька, - такая же школьница, как и я. У нее родители, правда, богатые, но денег ей особенно и не дают, но подарками задаривают, драгоценности там всякие, но не возьму же я сережками, в самом деле. А шкатулку она сама предложила, говорит, в интерьер не вписывается, лежит в коробке без дела.

- Стоп, пацан! – резко прервал парнишку Сергеев.
Среди фотографий с места убийства он заметил одну, на которой была запечатлена маленькая малахитовая шкатулка. Но как она могла оказаться там?

Он поднял голову, глядя на Родьку, и тот изумился тому, как преобразился Сергеев. Теперь перед ним был не дружелюбный и улыбающийся в усы сосед, милиционер дядя Витя, с которым они делали воздушных змеев и бегали вместе на пляж. Теперь это был хищник с холодным взглядом зверя, а короткие усы, казалось, превратились в прутья металлической щетки, нависающие над страшным оскалом.
 
- Значит так, когда и кому ты отдал шкатулку?
- Вчера. Сашка Михальчук, одноклассник, посоветовал у «Столичного» найти «Индейца», по-моему, Андреем зовут. Я пришел после уроков, где-то часа в три, спросил у парней, что там крутились, где найти этого «Индейца». Через пять минут он подошел и я показал ему эту шкатулку.
- Она? – Сергеев положил перед ним на край стола две фотографии со шкатулкой.
- Да, - испуганно отпрянул Родька, увидев, свою шкатулку, рядом с которой лежала масштабная криминалистическая линейка.

Такое соседство красивой вещи, которую он думал подарить матери (если не удастся продать), с бездушным инструментом криминалиста, появляющимся там, где царят боль и страдание, обескуражило Родиона. Вторая же фотография повергла его в настоящий шок. На ней была видна боковая сторона шкатулки с огромным пятном крови на ней. Крышка ее была слегка приоткрыта, и через эту щель была заметно, что изнутри шкатулка отделана красным бархатом. Но Родиону казалось, что это кровь выливается из шкатулки, стекая по ее бокам. 
- Что дальше?

Родион не слышал Сергеева, он с омерзением глядел на эту шкатулку, удивляясь тому, насколько красивой она казалась ему еще вчера.
 
Сергеев смахнул рукой фотографии, выведя Родьку из оцепенения. 
- Что дальше, Родион?

В голове у Сергеева проносились мысли, подталкивая одна другую: «Родион-Шкатулка-Труп-Шкатулка. Нет, не так.. Родион-Шкатулка-Индеец-Шкатулка-Труп-Шкатулка. Но может, Индеец – лишнее звено и Родион лукавит, включая «Индейца» в цепочку? Нет, Родион не мог убить фарцовщика. Тот однозначно сильнее и хитрее. Да и плюс никакого мотива нет. Значит, «Индеец» – ключевое звено? А если все же Родион?»

- Ну он сказал, что вещь пустяковая, он мол, может показать специалисту и тот скажет реальную цену. Сказал, что вряд ли она стоит больше 50 рублей. Тогда я спросил, что может мне ее отнести в комиссионку? Индеец сказал, что там может и больше дадут, но только тогда, когда ее продадут, и то не сразу. Он положил ее в сумочку и велел прийти завтра, ну типа завтра деньги принесет. Я немного испугался, что он может обмануть и хотел сказать, что передумал продавать, но он спешил и заверил, что деньги будут завтра.  И ушел.
- А ты куда пошел?
- Домой.
- По дороге заходил куда-нибудь?
- Нет. А.. в магазин обувной. Зашел посмотреть, какие сапоги понравились бы матери.
- Там кто-то видел тебя?
- Ну да, продавщица. Удивилась, что я смотрю на женскую обувь. Еще поворчала, отрастят мол, длинные волосы, так еще и обувь женскую выбирают.
- Да, подстричься тебе не помешало бы, - несколько рассеяно заметил Сергеев, - дальше что?
- Дальше я во дворе встретил пацанов, мы немного посидели, поболтав о школе, о том о сем.
- Ну! Дальше!
- А потом пацаны расходиться собрались, футбол по телеку смотреть и я тоже домой пошел, мать уже вернулась, на балконе пальто повесила сушиться.
- Из дому потом выходил?
- Не.. Уже не выходил. Уроками позанимался, порисовал.

Сергеев слушал ответы, поймав себя на мысли, что старательно выстраивает алиби пацана. По предварительному заключению эксперта, убийство произошло не ранее семи вчерашнего вечера. В 22:30 его обнаружили. «Значит, Родька отпадает», - с облегчением поставил точку в своих рассуждениях Сергеев. Далее оставалось крутить «Индейца», так как пока он – последний, кто видел убитого живым. И судя по всему, первым, кто увидел его мертвым.

Сергеев держал трубку служебного телефона у уха, ожидая, когда на том конце ответят.
- Егор! А «Индеец» среди задержанных есть? Нет, не веди! Заскочи сам! И это.. если есть его фотография, захвати обязательно!
 
Родион, слыша разговор, напрягся. Он совсем не хотел видеть этого пренеприятного субъекта. Сергеев же, желая чтобы продолжение истории слышал и Егор, решил сделать паузу.
- Родион, ты есть хочешь?
Родька неопределенно пожал плечами, вдруг почувствовав, что он действительно проголодался. Он ушел после школы, не заскочив домой перекусить.

Сергеев подошел к подоконнику, на котором стоял алюминиевый чайник с торчащим из его бока шнуром, перемотанным синей изолентой. Проверив, есть ли в нем вода, он воткнул другой конец шнура в розетку и достал из сейфа три граненных стакана в удивительно красивых подстаканниках со звездами и баночку с сахаром. В один стакан он бросил неполную чайную ложку чая, во второй немного побольше. Перед тем, как бросить чай в третий стакан, он обернулся к Родьке и вопросительно взглянул на него.
- Не много? Я- то крепкий люблю.
- Нормально, Виктор Валерьевич, спасибо!

Сергеев вытащил сверток и развернув его, положил возле Родьки: «На, угощайся!» Перед Родькой лежали грубо рубленные куски вареной колбасы и несколько кусков хлеба. «Не обессудь, обычный мужской обед на скорую руку, подкрепилово, так сказать», - улыбнулся Сергеев. Теперь он снова стал тем сильным, но добрым соседом дядей Витей. Вода закипела и Сергеев поспешно вытащил вилку шнура из розетки. Аккуратно разлил кипяток в три стакана.
- Сахар бери, вон ложка!

Тут раздался короткий стук в дверь и моментальный ответ Сергеева: «да!»  В кабинет вошел Егор, держа под мышкой какой-то документ.

- У! Так это я хорошо зашел! И колбаска, и чай! – Егор потер руки и положил перед Сергеевым документ.

Сергеев открыл его и следом, развернув, пододвинул к Родьке:
- Кто это?
Родион, жуя колбасу с хлебом, пригляделся к маленькой фотографии в каком-то то ли пропуске, то ли членскому билете, и с набитым ртом ответил:
- Инфеец!
- Молодец! Я сейчас вкратце обрисую дяде Егору ситуацию, а ты доешь не торопясь и уже нам обоим повторишь, что было вчера и расскажешь, что было сегодня, лады?  А мы пока тоже пожуем. Да, дядя Егор?
Сергеев улыбаясь повернулся к Егору. Тот улыбнулся в ответ и потянулся за колбасой.

Сергеев кратко изложил Егору ситуацию. Картина вырисовывалась интересная и Егор был заметно рад, что появилась хорошая зацепка. Но ненайденным было орудие убийства и полной загадкой – мотив. Но появилась надежда, что зацепка в виде шкатулки, вытянет на свет и орудие и мотив.
 
- Итак, продолжим, - сказал Сергеев, - значит вчера ты остался без денег и без шкатулки? А сегодня ты пришел к «Индейцу» за деньгами, так?
- Да. Я сегодня даже с шестого урока ушел, не смог выдержать.
- Ну это непорядок, Родя! – Сергеев обернулся к Егору.
- Нехорошо пацан, - в тон ему закивал Егор.

Было заметно что настроение у милиционеров заметно улучшилось. Почувствовав след, они были в кураже, оставаясь при этом собранными и внимательными.
- Ну и? – вернул разговор в деловое русло Сергеев
- Я опять пришел в «Столичный», нашел одного из тех барыг, он там кофе пил в баре. Спросил, где «Индеец», но тот послал меня. Я решил подождать в фойе. Тот, который пил кофе, потом тоже пришел туда, уселся на кресло. Потом к нему подошло еще два пижонистых парня. Они что-то сидели, разговаривали. А потом зашел «Индеец», с каким-то фруктом. Такое ощущение, что он куда-то спешил, потому что он быстро прошел к тем трем и начал им что-то говорить. Они там вроде даже поспорили, но не суть. Я ждал, когда он немного освободится. Потом «Индеец» отошел к администратору, что-то переговорил с ним и там же, возле стойки начал что-то записывать в блокнот. И когда он направился к своим, я к нему и подошел.

- Это примерно во сколько было?
- Ну точно не знаю, после двух сразу. Когда в фойе сидел и зашел «Индеец», часы два пробили, ну значит еще плюс минут десять.
- Дальше!
- Ну я ему говорю, деньги, мол, принесли? Он не сразу понял за что. Я ему напомнил, мол, за шкатулку. Он и говорит, типа, твоя шкатулка барахло, копейки стоит. Я тогда и сказал, что лучше заберу ее. «Индеец» достал из кармана 25 рублей, сказав, что это еще много. Я ему опять говорю, мол, не нужны деньги, верните шкатулку. Этот взорвался, толкнул меня пару раз, достал еще 10 рублей и сказал, чтоб я пропал с горизонта. Я сказал, что без шкатулки не уйду. Тут на шум подошли его приятели и они все вместе потащили меня на выход. Ну а тут уже вон дядя Егор подоспел со своими парнями и всех покрутили. В том числе и меня.

- Понятно, - протянул Сергеев, о чем-то задумавшись, и повернулся к Егору, - «Индеец»-то, дурилка, жадный. Понятно, нет у него уже этой шкатулки, так отдай деньги, чтобы все было тихо-спокойно, а он решил и мальца немного кидануть.
- Да, действительно – жадность фраера погубит, согласился Егор, - дал бы он пацану полтинник, тот ушел бы и уже никто никогда не узнал бы, чья шкатулка рядом с телом осталась. И нету ниточки к «Индейцу». А так, есть хороший, жирный повод его прессануть. Разговаривал я с ним минут 20 назад и все сильнее у меня чувство, что он там не мимо проходил. Пойду покручу я его еще.

Егор встал со стула, пожал руку Сергееву и обернулся к Родиону:
- А тебе парень, желаю не попадать сюда больше. Никогда! Заходи, как приятель, но не попадай!

Егор ушел, а оставшиеся в кабинете сидели и молчали. Сергеев думал о том, где может быть орудие убийства, а Родион – о том, что если бы мать узнала, в какую ситуацию он вляпался, перевела бы его на режим тотального контроля, а пуще того, и к бабушке в деревню отвезла бы. Хорош подарочек ко дню рождения, ничего не скажешь.
- Виктор Валерьевич, а что будет со шкатулкой, я сейчас вряд ли ее получу? Так бы я ее в комиссионку снес бы, может они успели бы за неделю ее продать, и я на День Рождения смог бы подарок матери сделать?
- Послушай, Родион, - начал Сергеев, - не буду врать, шкатулку ты не скоро увидишь. Она ж вещдок, вещественное доказательство. Она поможет нам найти и обличить преступника, совершившего тяжкое преступление.  Ты только представь, Родька, еще вчера днем эта шкатулка была произведением искусства, которая радовала глаз своей красотой. А сегодня она – молчаливый свидетель страшного преступления. Вот мог бы ты подумать, как резко изменится ее судьба всего лишь за одни сутки? А все почему? Да потому что ей не повезло оказаться именно тогда и именно в тех руках, где любая вещь может превратиться в свидетеля, причину, а порой и орудие преступления. Но вещь, она на то и вещь, что не имеет собственной воли. Была б у шкатулки своя воля – захотела б она такого превращения и такой судьбы? Вот тебе сейчас, получи ты ее обратно, не страшно будет держать ее в руках? Сможешь ли ты подарить ее матери или любимой девушке? Вещь-то красивая, дорогая!
- Страшно, Виктор Валерьевич, не знаю, как бы я ее и в руки взял бы, не говоря о том, что б ее матери дарить.
- Вот так вот, а мы в отличие от вещей, можем распоряжаться своей судьбой, можем решать, где и когда нам оказаться. Вот ты, дружище, сделал свой выбор и оказался вчера в то время и в том месте, где судьба твоей вещицы стала трагической.  Вот посмотри на эту фотографию. Что скажешь?
Сергеев вытащил из стопки фото убитого фарцовщика, на которой тот был еще живым и улыбающимся парнем-красавцем.
- Ну, очень симпатичный, девчонки таких любят. Наверное, душа компании. Может, артист какой?
- Гастроль этого артиста, Родька, навсегда окончена. И аплодисментов он не дождался. А своей смертью, наверняка, он принес горе родителям и тем людям, кто возможно, его любил.

Сергеев на секунду положил перед ним фотографию лежащего парня с застывшей гримасой боли на лице.  Родион почувствовал, как у него похолодело внутри и появились позывы к рвоте.
- А ведь судьба его могла сложиться иначе, может и был бы, действительно, артистом. Но когда-то он сделал свой выбор, который принес ему деньги и открыл перед ним какие-то двери. Но этот выбор, в итоге привел его к тому, что ты увидел.  Поэтому я, если честно, испугался, увидев тебя тут. Признаюсь, не хотел бы я тебя увидеть по ту сторону баррикад. И не только потому что ты мой сосед. Просто в тебе есть что-то, что может принести пользу и радость не только себе самому, но и другим тоже. Зачем закапывать в землю и губить такие таланты?

Родион ловил каждое слово Сергеева.
Тот же полистав записную книжицу, снял телефонную трубку:
- Михаил Аркадьевич? Сергеев беспокоит. Послушайте, Вы вчера рассказывали, что возникла проблема с оформлением второго этажа? Мне кажется, я смогу Вам помочь! К Вам подойдет парнишка, очень юный и очень талантливый, поговорите с ним, поставьте задачу, вполне возможно это то, что Вам нужно! Ну и конечно, не обидьте его! Да-да, племянник! Сегодня или завтра после 15-00. Ну может и сегодня. Договорились! До связи!

Сергеев положил трубку и взглянул на Родьку, улыбаясь:
- Племянником будешь?
Родька, глядя на широкую улыбку Сергеева, непроизвольно улыбнулся в ответ:
- Вашим, дядя Витя? Конечно, а что надо делать?
- Это как раз касается подарка ко дню рождения матери. Я вообще-то, хвалю твой подход, молодец! У меня тут как раз есть вариант!  В нашем кинотеатре, в «Авроре», директор, Михаил Аркадьевич, собирался оформить фойе на втором этаже в каком-то там артстиле. Ему нужны были красивые рисунки, то ли портреты, то ли пейзажи нашего города. Только что он сказал, что необходимость есть и он готов обсудить различные творческие замыслы. Так что сходи к нему сегодня или завтра после школы и обсуди, что ему нужно и сможешь ли ты помочь, лады? Естественно, без гонорара не останешься, честного гонорара, заметь! И не надо будет по всяким барыгам бегать, уяснил?
- Да, Виктор Валерьевич, спасибо огромное, это просто здорово! Я могу и сегодня зайти, - Родька от радости запрыгал на стуле.

Сергеев посмотрел на часы и встал.
- Лучше, конечно, сегодня. Я так понимаю, работы там немало, зря полдня терять тоже не хочется.  Так что, забеги прям сейчас. Пойдем проведу тебя к выходу.

Выходя из кабинета, Сергеев прихватил рисунок, на котором Родион, сидя в «обезьяннике» рисовал дежурного.
- Тебе он не очень нужен? Тогда будешь проходить мимо окна, отдай это дежурному сам, хорошо? Такого подарка, думаю, он никогда не получал.

Проходя мимо дежурной части, Родион прильнул к окошку, чувствуя себя немного не в своей тарелке:
- Товарищ дежурный, можно я вам вот это отдам?

Усталый дежурный взял лист бумаги, перевернул его рисунком вверх и просиял: «Ох ничего себе! Это мне? Вот спасибо!». Родион посмотрел на Сергеева. Тот стоял, прислонившись плечом к стеклу дежурки и показывал сжатый кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
- Эй, парень, подожди! Возьми вот хотя бы это! – ошарашенный дежурный протянул в окошко большое яблоко.
- Бери, Родион, не стесняйся, то же гонорар, в общем-то.  И кстати, мать мог бы тоже уважить, написав ее портрет!

Они вышли на крыльцо. Прощаясь, Сергеев, потянулся, глубоко вдохнул свежий воздух улицы и улыбнулся:
- Хорошо на воле-то, правда, Родька?