Комната с окном

   1
   Вдоль Арсенальной набережной ровной линией протянулась кирпичная стена, укрытая сверху колючей проволокой, вцепившейся железными зубами в прутья арматуры. Ровные поверхности обычно вызывают у уличных художников желание творить, наносить надписи и рисунки, но только не в этом случае. Вековая стена молчаливо стоит, открытая всем стихиям мира сего, медленно, но верно истончаясь под воздействием ветра, дождя и снега. Темно-вишневый кирпич, местами обожженный до черноты, крошится от уголка, истачивается вглубь, покрывается сеткой мелких трещин, но, как и прежде, держит конструкцию. Словно старый опытный солдат, он несёт свою вахту, защищая мир от того, что скрывается за высокой стеной.
   По широкой набережной летят машины, поднимая облака пыли, оставляя механический шум и испарения выхлопных газов. Водители сигналят, обгоняя друг друга, показывают знаки руками, сообщая о своём недовольстве, и уносятся прочь в противоположных направлениях. Прохожие сонно шагают по тротуару в направлении Финского вокзала, и мимоходом разглядывают высокий забор, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни в сооружениях за старой стеной.
   Худой высокий мужчина в сером пальто и чёрной шляпе останавливается у входной двери и трижды громко стучит. В его облике, определённо, читается желание остаться неузнанным: козырёк надвинут на глаза, воротник поднят повыше, а руки спрятаны в карманы пальто (но справедливости ради надо признать, что выглядеть скрытно, - это ещё не значит от кого-то скрываться). Ожидая ответа, мужчина рассматривает, как в некоторых местах на дверной поверхности отслоилась краска, обнажая следы бурой ржавчины. «Как же давно тебя не приводили в порядок…» - подумал он и провел ладонью по вздувшейся эмали. Чешуйки легко откололись и мелкой коричневой крошкой осыпались вниз.
   На другой стороне, лязгая внутри петель, зашевелился засов. Затянув жалобную песнь, дверь открылась, и из неё показался охранник в форменной одежде. На матовой тёмной ткани лаконично блестели погоны, нашивки на груди и кожаный пояс с хромированной бляшкой. Ровно так, как и положено для внушительного и серьёзного вида.
   В молчании оглядев посетителя, охранник отодвинулся чуть в сторону, давая возможность мужчине беспрепятственно пройти внутрь. За дверями начинался длинный коридор с висящими под потолком лампами без плафонов, и коробками датчиков дыма. Гость подумал: «Странная затея с этими датчиками. Могут подать сигнал о возникновении пожара. Могут накалять обстановку, сбивать с мысли, пока ты бегаешь в поисках воды, пытаясь что-нибудь придумать, но совершенно не помогают тушить огонь»
   Пол в коридоре был услан тонким линолеумом, с простым рисунком из геометрических фигур. Звук шагов здесь звучал довольно звонко, и словно мячик для пинг-понга, отскакивал от стен рикошетом. Пройдя до конца тоннеля, посетитель с охранником вышли в большой круглый зал с дверями по сторонам. Информационные таблички сообщали, какой специалист находится в каждом из кабинетов: «Архив», «Отдел снабжения», «Медблок». Более остальных выделялась украшенная резными элементами дверь, надпись на которой гласила: «Директор Пансионата лечебно-профилактического уединения»
   Не стоит удивляться непривычному наименованию и перепроверять только что прочитанное. Всё именно так, как вы и могли подумать. Такое учреждение. Хотя из истории известно, что раньше это был следственный изолятор, называемый в народе «Кресты» (благодаря форме своих корпусов). Построенный в конце 19 века, он исправно нёс свою нелёгкую службу, а несколько лет назад был переведён в статус гражданского объекта. Оставленный в запустении и практически без охраны, изолятор стал магнитом для разного рода сталкеров, желающих пощекотать себе нервы. Экстремалы забирались внутрь в поисках впечатлений, и нередко попадали в опасные ситуации, из-за аварийного состояния помещений.
   Наблюдая, как объект медленно разрушается, предлагались различные пути выхода из кризисной ситуации. Среди прочих, в средствах массовой информации выступил уважаемый психиатр, с предложением создать в бывшем изоляторе нечто вроде отеля-пансионата, в котором желающие могли бы погрузиться в атмосферу тишины и покоя. Там, в полном уединении постояльцы пройдут процедуру информационной детоксикации, освободятся от лишнего шума, которого так много в современном мегаполисе. И конечно же, - всё это под мудрым руководством компетентного врача, и автора исцеляющей терапии.
   Озвученный именитым доктором проект не остался незамеченным. Конечно, он вызвал неоднозначную реакцию в обществе, но всё же нашёл отклик у заинтересованных инвесторов. Мотивы энтузиастов, взявшихся за переделку изолятора, трудно определить с точностью. Может быть, они хотели получить прибыль, хотели прославиться на эпатажном проекте. А может просто верили в методику, предлагаемую доктором. Так или иначе, старые застенки, видавшие немало всякого за свою историю, постепенно превратились в «Пансионат лечебно-профилактического уединения».
   Волна интереса в обществе постепенно стихла. Как и всегда сработал защитный механизм - люди привыкли видеть массу странного вокруг себя, и научились быстро переключаться с одной темы на другую. Потому что всякий знает, - если останавливаться только на одном, можно совсем пропасть.
   Охранник постучал в дверь директора. Убедившись в ответе с обратной стороны, приоткрыл дверь и доложил о приходе посетителя. Гость снял шляпу, которую, как видно, одевал не часто, и не вполне понимая, куда её пристроить, приложил к груди. Внутри кабинета была камерная обстановка: стены отделаны тёмным деревом, в багетных рамках висели картины, изображающие лесные пейзажи, в дальнем конце стоял массивный стол, за которым сидел директор, перебирая какие-то бумаги. Помедлив пару секунд, он поднялся и подошёл к гостю, протянув руку для приветствия:
-Здравствуйте, здравствуйте! Рад приветствовать в стенах нашего учреждения. Очень надеюсь, что знакомство с пансионатом не разочарует, а наоборот вдохновит, и вы решите остаться для длительного пребывания.
   Обаятельно улыбаясь, директор жестом пригласил гостя присесть на ближайший стул, а сам облокотился о край стола, создавая непринуждённую обстановку, стараясь расположить к себе собеседника.
- Разрешите представиться, меня зовут Александр Петрович Штерн. Я являюсь управляющим и главным врачом пансионата. Думаю, вы уже слышали о нашей методике, и пришли не просто так, а с желанием доверить заботу о здоровье настоящим специалистам.
   Услышав добрый и располагающий тон, гость, наконец, забыл про неловкость, и представился:
- Рад встрече с вами, Александр Петрович. Знаете, я прочитал массу ваших работ, и давно хотел познакомиться лично, но всё никак не мог собраться. Меня зовут Руслан, и мне хотелось бы пройти терапию, особенно под крылом такого знающего и опытного врача как вы.
   Александр Петрович взял со стола высокую керамическую кружку с цветным рисунком, и отпил горячий напиток, овеянный паром. Скорее всего, это был чай, поскольку запаха кофе в кабинете совершенно не ощущалось, но чётко прослеживались нотки лаванды. Со своими тонкими усами, краешки которых были вздернуты вверх, в свитере, вязанном крупными стежками и массивной кружкой наперевес, директор казался героем английской сказки.
- Если можно, Руслан, разрешите задать один вопрос, который я предлагаю всем, приходящим сюда. Давайте отбросим в сторону публикации, репортажи, показанные в СМИ, отбросим мнение друзей и знакомых. Зачем вам терапия тишины и уединения?
   Немного помедлив, Руслан перевёл взгляд на окно. На его худощавом и бледном лице появилась едва заметная улыбка.
- Вы когда-нибудь пробовали составить список того, что нужно успеть сделать в жизни? Если не пробовали, то, скорее всего, не испытывали ощущения, что жизнь так мимолётна и безумно коротка. Не вообще человеческая жизнь, не кого-то другого, а именно твоя. Вот это чувство не покидает меня. Не хочется прожить, так и не узнав себя настоящего. А тот список поступков, о котором я говорю – это своего рода возможность понять себя, через испытание на прочность. Простите, мне трудно объяснить и вижу, что получается довольно расплывчато, но всё же надеюсь на вашу помощь и поддержку.
   Внимательно слушая собеседника, Александр Петрович не пытался перебивать, а только понимающе кивал. Убедившись, что Руслан закончил мысль, он на всякий случай подождал ещё пару секунд, - вдруг возникнет желание что-нибудь добавить. По его мнению, нужно было «ловить» именно крайние слова, в которых и проявлялось настоящее откровение.
   Вероятно, такая позиция имеет смысл. Именно в финале, в завершающей сцене произведения, во всей полноте и раскрывается замысел автора. Всё сказанное по пути является лишь прелюдией, и ведёт к определенной мысли. Хотя с другой стороны, если взять только начало и конец рассказа или фильма, - получится плоское повествование, не вызывающее особых эмоций. Просто пара сухих фактов, не ведущих к прозрению.
- Как чутко вы описали свои переживания. Понимаю, и ни в коем случае не стану подвергать осуждению ваши слова. В нашем пансионате находились и находятся самые разные постояльцы, у каждого из которых своя история. В чём-то их взгляды похожи на ваши, в чём-то противоположны. Есть, например, такой склад людей, которые очень устают от шума, от назойливого внимания, от недостатка личного пространства. Это может быть учитель, актёр или другой общественный деятель, попросивший о конфиденциальности в стенах нашего пансионата. Он просто ищет возможность восстановить внутренний покой в подходящих условиях. Иногда к нам приходит творческий человек, желающий полностью посвятить себя созданию какого-нибудь проекта: картины, сценария, музыкального альбома. Я никогда не берусь рассуждать о причинах, побудивших человека обратиться к терапии, а стараюсь определить, чем смогу ему помочь.  И если позволите, хотелось бы спросить: чем вы занимаетесь, чем интересуетесь, и каким количеством времени располагаете для нахождения в пансионате?
   Под воздействием располагающего голоса директора, звучащего бархатистым баритоном, Руслан окончательно расслабился. В голове его начали рождаться образы людей «не от мира сего», сидящих в бывших тюремных камерах, и днями напролёт пишущих научные трактаты, сочиняющих невообразимую, небесную музыку. С сожалением Руслан признавал, что по характеру был не из числа тех, кто умеет долго и упорно сидеть за столом, и корпеть над рукописями.
- Оказаться рядом с музыкантами и писателями для меня большая честь. Но я всего лишь пекарь, работающий в небольшом коллективе, постоянно «на ногах», в движении. В свободное время встречаюсь с друзьями, занимаюсь спортом, хожу в походы на лоне природы. Короче говоря, - обычный парень, любящий свою работу, старающийся радовать людей свежим хлебом. Знаю, что всё это звучит банально, как противоположность историям ваших постояльцев. Мне даже становится как-то неловко…
   Александр Петрович придвинулся ближе, присев на соседнее кресло, и положил руку на плечо Руслана.
- Не думаю, что ты «обычный парень», каким хочешь казаться. Подсознательно ты ищешь выход из рутины, и стремишься проверить себя, узнать, на что способен. Хочешь раскрыться, чтобы стать чем-то большим, чем являешься сейчас. И не думаю, что творческая усидчивость тебе не свойственна, но проверить это можно только опытным путем, оказавшись в соответствующей, атмосфере.
   Похлопав Руслана по плечу, директор коротко рассказал о условиях проживания в пансионате, о случаях благотворного воздействия, и попросил пройти в соседний кабинет для оформления документов.
   В бухгалтерии не пришлось задерживаться надолго, и новоиспеченный постоялец, в сопровождении охранника отправился в соседнее крыло. На пути к своей комнате, Руслан заметил, что звуки города практически исчезли, вероятно, из-за внушительной толщины стен. В корпусе, где раньше располагались решётки и камеры, теперь царила возвышенная атмосфера. В коридорах лежали мягкие ковровые дорожки, висели плафоны с винтажными лампами накаливания, всюду панно из корней деревьев, замысловатые рисунки в стиле абстракции. И на фоне обновлённого интерьера – двери, которые остались нетронутыми и сохранили свой первозданный вид. Тяжелое железо с массивными петлями и засовами, сверху покрытое старой растрескавшейся краской неопределенного, то ли голубого, то ли зеленого цвета.
   Охранник остановился у комнаты с номером «11», и со скрипом открыв засов, пригласил гостя пройти внутрь. В сердце Руслана зашевелилось странное чувство. Какое-то холодное и неуютное ощущение при виде простого и аскетического интерьера: сборная солдатская кровать с тонким матрасом, серые бетонные стены с выцарапанными на них надписями, а в углу - кран и стальной нужник.
   До настоящего посещения Руслан представлял себе  пансионат несколько иначе, и к тому, что увидел сегодня, оказался не совсем готов. Но какая разница – готов ты или нет? Ему было не привыкать находиться в экстремальных условиях. Отбросив сомнения, Руслан принял от охранника стопку новой одежды, и решительно прошел в комнату. Молчаливый страж дождался, пока постоялец облачится в подобие пижамы светло-серого успокаивающего цвета, и заверил, что все личные вещи будут помещены в камеру хранения. Убедившись, что гость готов, он кивнул и закрыл дверь снаружи на тяжёлый засов.

2

   Не смотря на то, что в действительности всё оказалось не таким, каким было в воображении, Руслан настроился терпеть любые испытания. Нужно было просто сосредоточиться, не забывать о цели своего прихода, и спокойно, с пользой провести назначенное время. И не переживать, что это время пройдёт в тесной комнате, за наблюдением узкого кусочка неба в высоком окне под самым потолком.
   По условиям содержания в пансионате, связь с внешним миром не предполагалась: ни телефона, ни планшета, ни компьютера. Но директор заверил, что в любой момент можно попросить письменные принадлежности, музыкальный инструмент, книги из библиотеки. Можно назначить встречу с Александром Петровичем, если захочется поговорить. И конечно, на экстренный случай имелась кнопка у входной двери, которая посылала сигнал на пульт охраны, сообщающий, что постояльцу срочно необходима помощь.
   Первый день в стенах пансионата прошёл спокойно. Руслан распланировал каждый час, и занимал себя чем-нибудь: делал физические упражнения, читал книги, заучивал стихи, которые особенно понравились. Пробовал даже писать мемуары о походах на природу, но так и не смог выдавить ни страницы. Иногда он просто лежал на кровати и прокручивал в памяти приятные воспоминания о доме, о близких людях, о красоте диких лесов и озёр. Постепенно прекрасные и вдохновляющие картины стали отходить в сторону, уступая место воспоминаниям о старых обидах, и настроение незаметно испортилось.
   Погрузившись в мысли, Руслан не услышал, как принесли ужин. Охранник открыл окошко в двери и несколько раз окликнул постояльца, чтобы передать еду. Когда в тесной комнате исчезли последние лучи заходящего солнца, Руслан сразу заснул, отключившись на всю ночь, не обращая внимания на жесткий матрас.
   Рано утром в дверь постучали. Загремел засов, и в открытую дверь вошёл улыбающийся директор, держа в руках завтрак. Поставив поднос на край кровати, он принялся будить Руслана, рассказывая о запланированных на сегодня мероприятиях.
- Какой прекрасный день для приобретения нового опыта!  Подозреваю, что первые сутки могли показаться тебе невообразимо долгими и скучными. Но вот у других постояльцев на этот счёт иное мнение, уверяю. Думаю, тебе будет полезно с ними познакомиться. Скорей ешь свой завтрак и приходи на кухню, где я буду тебя ждать.
   Скрасить наступающий день хоть какими-то занятиями было, безусловно, радостной новостью. Отхлебнув немного горячего кофе, наспех умывшись и расправив рукой короткие волосы, Руслан вышел из комнаты. Ему даже не пришлось долго одеваться. Всю ночь проспав в форменной пижаме, он просто закатал рукава, и пошёл на звуки столовых приборов, доносящиеся с правой стороны.
   Осматривая железные двери, идущие по обеим сторонам коридора, Руслан поймал себя на мысли, что всё ещё представляет, как в камерах сидят несчастные узники. Но сгущать краски было не лучшей затеей, не смотря на сложную и неоднозначную историю данного места. Теперь здесь медицинское учреждение, где каждый из постояльцев находится добровольно, с целью отдыха и заботы о своём здоровье.
   Коридор уходил налево, где располагался обширный кухонный зал. Среди печей и кастрюль стоял Александр Петрович, и сосредоточено переставлял склянки с продуктами на передвижной сервировочный столик. Рядом старательно мешали суп два кухонных работника в чистых белых кителях и высоких колпаках, не обращая ни на кого внимания. Директор заметил Руслана и подозвал поближе:
- Поможешь разнести завтрак? Мне бы хотелось заодно показать тебе, как живут другие постояльцы, - чем дышат, как себя чувствуют. А то пройдет пару дней, и ты скажешь, что находиться в одиночестве очень трудно. Но это не так. Спокойный и сосредоточенный образ жизни облагораживает человека, раскрывает лучшие его стороны, приводит мысли в порядок…
   Не прекращая говорить, Александр Петрович заполнил чашками свободные полки, и покатил передвижной столик в сторону комнат. Постучав в первую по прядку, он отворил засов и потянул на себя тяжелую дверь. Изнутри послышалась негромкая классическая музыка. На пороге уже стоял худощавый мужчина и приветливо улыбался. В руке он держал потёртую книгу, зажимая между страницами палец вместо закладки. При желании можно было даже рассмотреть обложку с лаконичной надписью: «Этика», под авторством древнегреческого философа Аристотеля.
   В комнате немолодого, но очень опрятного и подтянутого мужчины всё казалось идеальным. С иголочки заправленная кровать, на тумбочке стопка книг, выставленных строго по размеру, столовые принадлежности, ровно лежащие на подносе, форменная пижама без единой складки. Всё это выдавало исключительного аккуратиста. Продолжая улыбаться, мужчина приветствовал своих гостей бодрым голосом:
- Доброго вам утра! Какая радость, что сегодня мне приносит завтрак сам директор вместе со своим помощником. Благодарю вас, Александр Петрович, за беспокойство, и храню надежду, что вы сможете разделить трапезу вместе со мной. Если конечно это будет удобно.
   Директор поздоровался с постояльцем, назвав его Германом Августовичем, и вежливо уклонился от просьбы задержаться, сославшись на неотложные дела. Руслан держал поднос, и всеми силами старался не показывать любопытства. «Почему этому собранному, организованному мужчине потребовалась терапия? Разве он не может самостоятельно привести жизнь в порядок, разобраться с делами так же, как и со своей комнатой?»
   Задумавшись на секунду, Руслан понял, что поднос уже наполнен, и пора перенести завтрак на тумбочку. Стараясь шагать осторожно, следя за уровнем кофе, он всё же споткнулся, и напиток, качнувшись в сторону, выплеснулся из кружки. Лицо Германа Августовича побагровело. Из горла вырвались ругательства, не оставляя от приветливости и следа:
- Куда ты смотришь, бестолковый! Не прикасайся, отойди от моих книг подальше! Какой кошмар…
   Схватив висящее на спинке кровати полотенце, он оттолкнул Руслана в сторону и принялся спешно вытирать пролитый кофе. Небольшая лужа не успела выйти за границы подноса, и книги остались в безопасности. Но это не заставило Германа Августовича успокоиться. Усердно вытирая каждую деталь, он продолжал бормотать себе под нос что-то невнятное. Раздраженный, потерявший интерес ко всему окружающему, - в эту секунду постоялец казался почти одержимым, вёл себя словно маленький ребёнок, посчитавший сломанную машинку самой страшной трагедией в мире.
   Руслан хотел было успокоить Германа Августовича искренними извинениями, но директор явно спешил. Пришлось так и оставить мужчину во взвинченном состоянии, погрузившимся в свои переживания.
   «Какой странный человек» - подумал Руслан, двигая тележку дальше по коридору – «Так старается быть идеальным, наводит порядок, но при этом любая мелочь способна вывести его из себя. Трудно даже представить, как он относится к собственным ошибкам, ведь все мы в той или иной степени оступаемся. Наверное, уставится в зеркало и кричит со всей силы. А может быть и не кричит, поскольку считает себя идеальным. Но это же не правда, поскольку его несдержанность вполне очевидна»
   Директор похлопал Руслана по плечу и попросил не обращать внимания на произошедший инцидент. По его мнению, после нахождения в стенах пансионата, Герману Августовичу стало гораздо лучше, чем было раньше. Со скрипом открыв следующую дверь, Руслан собрал набор для завтрака и понёс очередному постояльцу.
   На этот раз в комнате оказался полный мужчина, не пожелавший вставать с кровати. Как видно, проснулся он недавно, заразительно зевал, закутавшись в тёплое одеяло, и смотрел на Руслана туманным взглядом. Заметив директора, стоящего в коридоре, постоялец тотчас стал настойчиво требовать выполнения какого-то обещания:
- Вы же обещали пойти на уступки, и мне показалось, что мы поняли друг друга. Главврач заверил, что вы цените его мнение, а мы с профессором Карповым очень хорошие друзья. Позвоните и спросите у него, и уверен Анатолий Иванович полностью подтвердит мои слова…
   Поставив вещи на тумбочку, Руслан хотел было пожелать приятного аппетита, но речь мужчины, приправленная настойчивой интонацией, всё никак не заканчивалась:
- Имейте в виду: я знаю очень влиятельных людей, от которых зависит и ваша карьера в том числе. Понимаете, как это скажется на работе всего заведения в целом? Но если попросите об одолжении, то я обязательно замолвлю за вас словечко, как за профессионала, мастера своего дела. Имейте это в виду…
   Даже при закрытой двери было слышно, как мужчина продолжает что-то говорить. Директор шепнул, что этот человек – видный политик, и уже неделю требует поселить к себе в комнату своих подчинённых, уверяя, что не справится без их помощи. Но это не представляется возможным, поскольку персонал пансионата обеспечивает всё необходимое, а условия терапии требуют полного уединения. Для людей, привыкших быть в центре внимания, это даётся нелегко.
   «Даже немного не может потерпеть в одиночестве, и постоянно прячется за спины других» - сделал выводы Руслан. «А если окажется на необитаемом острове и одиночество будет не плановым, как сейчас, а вынужденным? Или например, придёт время старости, и бывшие друзья и помощники оставят его, не получая выгоды для себя? Или окажется в тюрьме, где никто не будет слушать просьбы? А как я вижу, получать отказы товарищ совершенно не привык»
   Увлечённый размышлениями, Руслан уже готовил следующий поднос с завтраком. Петли привычно скрипнули, обнажая нутро новой комнаты, в которой сидел молодой человек с длинными волосами, сплетенными в мелкие косички. Используя гитару, лежащую на коленях, вместо стола, он не отрываясь писал что-то в блокноте. С осторожностью, стараясь не прерывать творческий процесс, Александр Петрович негромко спросил:
- Ну как продвигается? Очередной хит уже готов?
   Парень закончил писать, доведя мысль до конца, и повернулся в сторону директора:
- Так и есть, так и есть. Навеяло тут про жизнь, про наши «Кресты». Решил вначале что-нибудь веселое, позитивное придумать, но тут как-то больше на грустное тянет. Да, может скоро мне понадобиться записывающая аппаратура. Надеюсь, это реально принести? Пока что пишу на бумаге, но отрабатывать по любому придётся с техникой.
   Тёмные круги вокруг глаз выделялись на бледном лице молодого человека, что говорило о напряжении и нерегулярном сне. «Вот они, муки творчества» - подумал Руслан, передавая завтрак постояльцу. «Наверное, всю ночь не спал, старался, вложил много сил в создание новой песни. Ну давай, братан, пытайся. Хочешь, чтобы тебя услышали? Но то, что сейчас кажется важным, не обязательно будет важно для других. Хоть сколько энергии вкладывай, выверяй ноты до потери сознания – всё равно дело в другом. Попал ты или не попал в нужный нерв – вот в этом всё дело. А как ты попадешь в нужный нерв, если ты ушёл от всех, и сидишь в этом тёплом пансионате, не испытывая никаких трудностей?»
   Следующие постояльцы уже не вызывали у Руслана живого любопытства. Скучающие, уставшие, с наигранной радостью или плохо скрываемым раздражением, увлечённые наукой и искусством, вовсе потерявшие всякий интерес к чему-либо. Люди просто терпели назначенное время, имея на то свои мотивы. Кого-то подкупила репутация Александра Петровича, как опытного врача. Кто-то искал внутреннего покоя, чувствуя, что выгорает на тяжелой работе. Некоторые хотели написать идеальную диссертацию или картину, удалившись от всех отвлекающих факторов. А кто-то решил не спорить со своими родными, и просто согласился на терапию.
   Так или иначе, все они находились здесь, и справедливости ради, проект по модернизации старой тюрьмы под пансионат, следовало признать состоявшимся. Так же как и прочим, Руслану с минуты на минуту предстояло включиться в процесс, - остаться в отдельной комнате под присмотром врача, заглянуть внутрь себя, отказаться от привычных контактов с близкими и знакомыми. Прежде чем закрыть дверь, Александр Петрович поблагодарил Руслана за помощь, и просил набраться терпения:
- Помнишь, как мы с тобой говорили о наших пределах, о проверке на прочность? Держи всегда в памяти этот разговор, и то, зачем ты пришёл сюда. Я понимаю, какую большую цель ты поставил перед собой, - узнать правду о самом себе. Для того, чтобы взяться за подобное, нужно иметь мужество. Надеюсь, что ближайшие дни пройдут с пользой, и распорядок не вызовет особых затруднений. А если будет неуютно, то ты знаешь, что всегда можешь нажать на кнопку, и в любое время встретиться со мной.
   Без лишних слов Руслан пожал руку директору, и не отрываясь смотрел, как закрывалась дверь. В комнате воцарилась полная тишина. Стены старого здания были достаточно толстыми, чтобы не пропускать звуки от соседей. Да и постояльцы были не из тех, кто создаёт лишний шум, а скорее из тех, кто прячется от него. Машины, ветер, строительные работы, случайные разговоры, остались где-то далеко, за пределами пансионата, и ощущение, что рядом гудит и волнуется современный мегаполис, быстро испарилось.
   Ночь прошла спокойно. Наутро в душу начала медленно, но верно прокрадываться тонкая грусть. Для Руслана было не сложно выдержать отсутствие телефона и ограничение в общении. Он уже привык к похожим условиям, работая в пекарне: долгая ночная смена, утреннее возвращение домой, и необходимость выспаться днём. Возможности поговорить с кем-то было не так уж много. Но, не смотря на обстоятельства, везде его окружали люди - в цеху или в метро, дома или на улице. Ощущение изоляции никогда не появлялось. Не разговаривая ни с кем лично, ты мог просто находиться среди людей, и это уже представляло определённую форму общения. Было чувство плеча, ощущение жизни от движения вокруг. Но в тишине старых стен запас душевной прочности постепенно истончался, а положение усугублялось ещё и тем, что количество дней пребывания не раскрывалось.
   Сидеть в закрытом помещении и терпеливо коротать время, так же не составляло труда для Руслана. Во время походов на природу он с группой путешественников неоднократно попадал под проливные дожди, и волей-неволей находился в палатке, ожидая окончания непогоды. Но даже в низкой и мокрой палатке было общение, были шутки и задушевные разговоры, длящиеся до поздней ночи.
   На третий день, принимая обед через окошко, Руслан попросил разносчика договориться о встрече с Александром Петровичем. Работник пообещал всё организовать, но уже к ужину извинился и сообщил, что директор находится в отъезде, и в ближайшее время будет недоступен.
   Ожидая беседы, Руслан испробовал разнообразные способы заполнения времени, которое, казалось, тянется бесконечно. Играл в шахматы, в «Монополию», делал физические упражнения на выносливость и растяжку. Пытался сочинить пару стихотворений, но рифма выходила какой-то неказистой. Каждый раз, возвращаясь к написанному, Руслан усматривал в строчках глупость или сущий бред, без всякой логической связи. Все занятия перестали приносить радость, потом наскучили, а после и вовсе превратились в невыносимо тягостные. К горлу подступало ощущение, что время уходит впустую, что не происходит ровным счетом ничего существенного. В глубине души раскачивался маятник паники, с каждым днём всё больше и больше наращивая амплитуду.
   Разносчик еды, обещавший встречу с директором, перестал ссылаться на непредвиденный отъезд. Он сообщил, что особый режим, созданный для Руслана, подразумевает полное уединение, и поэтому разговор с Александром Петровичем вновь откладывается.
   Ведя свой календарь, Руслан однажды сбился со счета, засомневался в правильности обозначенной даты. Тогда он стал расспрашивать повара, приносящего еду, но работник оказался не слишком разговорчивым, - всегда отвечал коротко, и не старался поддерживать разговор. В конце концов Руслан расстроился, и перестал следить за счислением дней.
   Желания и стремления постепенно исчезали, как дым, и в какой-то момент показалось, что сердце достигло самого дна в отчаянии и безразличии. Находясь в глубине воображаемого колодца, представлялось, что вот-вот наступит какое-то прозрение. Можно ли падать ещё глубже? Внутренние ресурсы организма просто обязаны были включиться, и запустить в кровь гормоны счастья и успокоения. Куда же затерялся этот долгожданный эндофин? Может испарился, так и не дождавшись солнечных лучей в маленьком окне у самого потолка?
   Через несколько дней напряжение незаметно растаяло, оставив на душе лишь непоколебимое равнодушие. Руслан решил, что наступило принятие обстановки, что он, наконец, адаптировался к одиночеству и отсутствию привычной обстановки. А может быть, разум просто спрятался подальше, за высоким забором, собранным из того, что оказалось под рукой?
   Трудно сказать, сколько прошло дней, недель или месяцев. После того, как Руслан потерял интерес к календарным подсчётам, он просто проматывал время, расхаживая по периметру, лежал, уставившись на кусочек неба в окне. В один из дней директор вошёл в комнату, и пристально вглядываясь в лицо своего забытого пациента, попытался завести разговор, расспрашивал о приобретённом опыте, благодарил за терпение и выносливость. Внезапный приход Александра Петровича должен был вызвать радость, или хоть какую-то положительную реакцию, но Руслан просто отстранённо слушал монолог и изредка кивал. В его глазах директор представлялся уже не тем опытным человеком, а этаким маленьким мальчишкой, неумело пытающимся скрыть свою вину после совершенной шалости.
   «Не думаю, что врачу стоит оправдываться перед своим пациентом. Тем более, что сейчас мне ничего не нужно. Лучше посвятите свою заботу и обеспокоенность кому-нибудь ещё, а меня оставьте в покое. Немного проницательности, дорогой Александр Петрович, вам бы сейчас не помешало, поскольку я совершенно не готов к каким бы то ни было разговорам. К чему столько внимания, похожего больше на самооправдание, чем на заботу?»
   Видя, что постоялец ведёт себя замкнуто, директор похлопал Руслана по плечу, и ещё кое-то время просидел рядом, как будто собираясь с мыслями.
 
3

   Спустя пару часов, в комнату вошёл охранник и, передавая личные вещи, сообщил об окончании срока терапии. Он так же заверил, что Руслана никто не торопит, и выйти за стены пансионата можно в любой момент, когда это будет необходимо.
   Несколько мгновений Руслан не мог поверить, что время испытания закончилось. Неспешно переодевшись, оглядев многочисленные надписи, которыми были испещрены стены комнаты, он вышел в коридор, и поддавшись мимолётному чувству, решил открыть все двери разом. Пока засовы звенели один за другим, удивлённые постояльцы выглядывали из своих комнат, пытаясь понять, кто и по какой причине нарушает их привычный распорядок.
- Ребята, а может по чашечке хорошего кофе? Есть кофейня на Шпалерной, пешком через Литейный мост, тут не далеко. – предложил Руслан постояльцам, пытаясь улыбнуться, в соответствии с правилами хорошего тона. От долгого ограничения в общении, мышцы лица заиндевели, а разум почти забыл, что необходимо чувствовать в общении с людьми. Губы вытянулись, и с трудом сложились в форму, отдалённо напоминающую улыбку.
   Постояльцы отреагировали на предложение Руслана не слишком активно, и по большей части вернулись к своим прежним делам. Несмотря на витающее в воздухе равнодушие, четыре человека поддержали план о проведении вечера в ближайшей кофейне. Среди откликнувшихся был и знакомый Руслану полноватый политик, которому он приносил завтрак.
- Вот это я понимаю, господа! У меня уже всё болит, - лежать целыми днями на кровати. Пойдемте скорей, глотнём свежего воздуха, и думаю, удерживать нас насильно никто не имеет права. А если найдутся противники, то я им всё подробно разъясню: куда, зачем и почему. Я Володя, кстати…
   Размяв застывшую поясницу, политик протянул руку для подкрепления знакомства. Руслан пожал пухлую тёплую ладонь и подумал, что не такой уж и странный этот человек, каким показался при первой встрече. Наспех сформированная команда отправилась к директору. За дверью слышался телефонный разговор, и Руслан, выждав завершения беседы, громко постучал. Посреди комнаты стоял Александр Петрович, и сосредоточено листал что-то в своём смартфоне. Увидев группу постояльцев, он слегка растерялся, и непривычно скрипучим голосом пробормотал:
- Почему вы здесь? Давайте немного успокоимся, и подумаем, чем я смогу помочь… 
   Растерянность директора можно было понять, поскольку пятеро взрослых мужчин, стоящих на пороге кабинета, могли выглядеть немного странно. Учитывая их долговременное одиночество и отстранённость от общества. В голове Александра Петровича промелькнули тревожные предположения о причинах внезапного появления гостей. Воображение шептало, что постояльцы «слетели с катушек», устроили восстание. Может быть, они даже взяли охранника в заложники, и теперь готовятся предъявить свои требования. Как знать, ведь душевное состояние людей, может быть непредсказуемым…
   Взяв себя в руки, директор отогнал тревожные мысли и выпрямился: «Быть такого не может. Мы же не тюрьма какая-нибудь, а лечебно-профилактический пансионат»
   Сглаживая образовавшуюся паузу, Владимир вступил в разговор, стараясь вести себя вежливо и непринуждённо:
- Мы бы хотели взять небольшой тайм-аут на сегодня. Просто вечерняя прогулка, чашечка кофе и немного дружеского общения. Если конечно вы не будете против, дорогой Александр Петрович.
   Глаза Владимира воодушевленно светились, что ему просто невозможно было отказать. Александр Петрович, чтобы избежать споров и противостояния, без лишних расспросов одобрил просьбу, хотя и не без некоторого опасения. Он открыл шкафчики камеры хранения, и выдал личную одежду.
   Руслан знал, что время его пребывания в пансионате подошло к концу, и стоило бы расспросить Александра Петровича об итогах терапии. Действительно ли, всё закончилось хорошо? Какие рекомендации он может дать на будущее? Но после продолжительного одиночества, на душе словно бы образовалась стена, препятствующая нормальному общению, и при всей важности возникающих вопросов, желания пускаться в расспросы просто не было.
  Не тратя время впустую, постояльцы спешили переодеться прямо в кабинете. Застегивая верхние пуговицы рубашки, Владимир продолжил пытать Александра Петровича расспросами:
- Меня давно мучает один вопрос, касающийся вашей методики. Если вы считаете разрыв связей с внешним миром эффективным средством, то наверное, сами опробовали всё опытным путём? Позволю себе предположить, что несколько лет назад вы уехали в горы или на остров и предались уединению. Написав там кучу статей и постигнув много чего, вернулись домой окрылённым, и решили опробовать метод на своих пациентах.
- Вообще-то это не моя методика. У многих народов мира она является общепринятой практикой: в христианских скитах, у арабских суфиев, в буддийских монастырях. Кстати, могу дать вам почитать свою книгу, для общего ознакомления, где этот вопрос я рассматриваю очень подробно.
   Директор потянулся за книгой, стоящей на соседней полке, и уже хотел было вручить её Владимиру, но встретил очередной вопрос:
- И всё же, как долго вы пробыли в одиночестве, сколько смогли выдержать без общения? Просто любопытно, дотянули ли мы хоть немного да вашего рекорда?
   Обняв книгу и прислонив её к животу, директор перевёл взгляд на стену, где в красивых рамках висели различные грамоты и награды:
- Может, вы сомневаетесь в моей компетенции, не считаете меня профессионалом? Уверяю, что моей квалификации более чем достаточно, чтобы заниматься терапевтическим делом.
- Извините. Ни в коем случае не стану подвергать сомнению ваш профессионализм. Просто праздное любопытство, и ничего больше.
   Застегнув куртку, Владимир по-дружески обнял Александра Петровича за плечи, и слегка подтолкнул, чтобы вместе выйти из кабинета.
- Но как вы чувствовали себя без общения с коллегами, с семьёй, без преподавания в университете? Наверное, трудно было без привычных конференций и симпозиумов, без телефона и интернета?
   Двигаясь с директором по коридору, Владимир довел его, наконец, до своей комнаты и жестом пригласил зайти внутрь. Александр Петрович с недоверием посмотрел на спутника, но всё-таки сделал шаг внутрь. Без колебаний, Владимир закрыл дверь, задвинул тяжелый засов, и достав из кармана навесной замок, защёлкнул его на дверных ушах. 
   Постояльцы с любопытством выглядывали, но вмешиваться в происходящее не пытались. Владимир радостно потер ладони, и поторапливая своих спутников к выходу, громко рассмеялся:
- Пусть немного посидит в моей комнате. Лечебная терапия никому не помешает!
   Покидая пансионат, Владимир выудил из внутреннего кармана куртки несколько крупных купюр и вручил их охраннику с просьбой -  не открывать запертого директора хотя бы пару дней. Вдобавок, за ответственно выполненное поручение, пообещал добавить кругленькую сумму. Охранник хитро улыбнулся и кивнув, выпустил мужчин за пределы «Крестов».
   Снаружи гулял порывистый ветер, рисуя картины осенней поры. Руслан начал вспоминать, что на момент его появления в пансионате, была весна, листья на деревьях только начинали распускаться, а белые ночи ещё не вошли в полную силу. Теперь золотые листья шелестели по тротуарам, на Литейном мосту светились фонари, оплетенные гирляндами, готовые к встрече Нового года. «Какой сейчас месяц? Какой день?» - пронеслось в голове. Возникнув, мысли разлетелись вместе с порывом ветра, унося прочь ненужное беспокойство.
   Опьяненные свежим воздухом, дующим с Невы, пятеро мужчин просидели в кофейне до поздней ночи, вспоминая происходящее с ними за последнее время. Конечно, можно было распрощаться и разойтись по своим делам, но все отчётливо понимали – только тот, кто прошёл этот путь и видел призраков одиночества, только тот и сможет понять их переживания.
   Руслан по большей части молчал и внимательно слушал новых товарищей. Ему казалось, что прошло вовсе ни несколько месяцев, а целые годы и может быть даже десятилетия. Он чувствовал себя астронавтом, вернувшимся из долгого космического путешествия, который ступив на твёрдую землю обнаруживает, что время ушло далеко вперёд. Улицы, дома, люди стали совсем другими. Всё вокруг рассыпается под напором времени, и летит вперёд с бешеной скоростью. И только он застыл где-то между временем и пространством.
   После ночи, полной прогулок и задушевных разговоров, Руслан вернулся домой и, войдя в старый распорядок, продолжил работать в пекарне, отдавая своему ремеслу все силы без остатка. После перенесённой изоляции общаться с людьми стало заметно труднее. Он всё чаще сторонился знакомых, и проводил время, довольствуясь собственным обществом. В свободное время, вместо того, чтобы ходить в гости или гулять, он садился у окна, и рассматривал дома, прохожих, облака, низко летящие по необъятному небосводу.
   Однажды утром, просматривая в смартфоне ленту новостей, Руслан узнал, что Александр Петрович просидел в закрытой комнате неделю, и от длительной изоляции с его рассудком что-то произошло.
   «По всей видимости, Владимир немало заплатил, чтобы продержать директора в закрытой комнате» - подумал Руслан. «Хотя почему я так поспешно делаю выводы? Может Владимир тут вовсе и не причём, а оставить доктора в полном одиночестве мог кто-нибудь другой. И если подумать – это мог быть кто угодно». Отхлебнув чёрный кофе, он поставил стакан на подоконник, и всмотрелся в узкое окно. От облика петербургских домов повеяло прохладой, и воспоминания вновь нахлынули на Руслана, отзываясь щемящим чувством где-то под ложечкой.