Казаки 4. Ряженый

На входе в старинный особняк, что на улице Московской, красочная табличка извещала, что здесь находится не что иное, как «Штаб Всевеликого войска Донского». А на одном из кабинетов второго этажа не менее витиеватая цветная табличка информировала, что хозяин помещения сам «Войсковой атаман ВВД Мыкола Ефимович Козлов». Кабинет поражал своими размерами и атрибутикой. За креслом атамана войсковые святыни – Патриаршая Хоругвия и флаг ВВД. Дубовый резной письменный стол покоится на искусно исполненных львиных лапах. Стены украшены казачьими шашками с темляками, пиками с ножниками, карабинами с высверленными патронниками. На почетном месте большой портрет графа, генерала от кавалерии, атамана Донского казачьего войска М.И.Платова. Но отдельно, ещё более монументально, на торцевой стене портрет самого Козлова, в парадном мундире генерала армии, с неисчислимыми и невиданными наградами на груди и животе.
 
Утро понедельника. Генерал лениво перебирает ненавистные ему бумажки на столе и вспоминает вчерашнее застолье: отчего же его так мутит ныне – от браги или самогонки? А может сало старое было?  Да и настроение весьма скверное. В этот момент послышался нерешительный стук в дверь и в проёме показался адъютант, полковник Птахин, всем своим видом выказывая недоумение. Козлов на всякий случай грозно сдвинул брови и промычал:

- Ну чё тебе, Ванька? Докладай, тока не томи.
- Дык, Мыкола Ефимыч, непонятки какие-то появились. Как сегодня поведал наш сторож ... то есть виноват, дежурный по штабу, в субботу утром по нашей улице в сторону центра проследовала, как ему показалось, целая казачья дивизия. Форма времён Первой Мировой, вооружены шашками и карабинами.
- Ты чё несёшь? – выпучил глаза атаман, - этот сторож, то есть мать его, дежурный, не похмелился с утра что ли?
- Это ещё не всё. Через час в обратном направлении проскакало тоже войско. Тут наш дежурный не оплошал и посчитал всадников. Их оказалось всего сорок одна штука. А вчера мне жена принесла сплетню, которая ползёт по городу, что в «дворянском» квартале квартирует целая казачья бригада, ну как минимум вооружённый до зубов полк. Я внимания не обратил, бабы горазды трепать языком.
- Какая-то чушь несусветная. Но ... бережёного Бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт, поэтому делаем так. Все эти сплетни надо разведать-разнюхать. Посылаешь туда, к «дворянам» казачка-охотника, скажем Фрола Рваного, пусть всё выведает. А потом и покумеваем, чё делать.

В тот же день, после обеда, в штаб Куркову привели дюже помятого мужика в гражданке, с наглыми и хитрющими глазами. Как доложили конвойные, тот всё пытался разговорить подъездных старушек. А потом норовил приблизиться к ружейке. Там его часовые и скрутили, а за наглость и бока намяли. Поначалу мужик гоношился, показывал норов, но получив дополнительно крепкого леща промеж ушей, раскололся. А через час, с фингалом под глазом и кровянкой под носом стоял перед своим атаманом Козловым. Тот бегал по кабинету и матерился:

- Ты кто, охотник-разведчик, или простое мудило!? Как ты мог засветиться перед бабами и лохами.
- Виноват, начальник, но там не простой двор, а почитай военное поселение. По клинкам так усиленная сотня, которая вот-вот в казачий полк развернётся. Старшой у них атаман Курков.
- Что ты несёшь, какая сотня, какой полк в наши дни? И какой без моего спросу атаман! Там какая-то самодеятельность. Но я с ней разберусь. Адъютант, полковник Птахин!
- Я весь во внимании, ваше высокопревосходительство.
- Лепи бумажный вызов  этому атаманчику ко мне на ковёр, да словеса пожёстче, чтоб не сумлевался. Завтра с утра пусть стоит здесь передо мной и кается за своё атаманство без моего дозволу. А будет ерепениться, тады ваще выпорю при людно.

Вечером, когда Курков уже собирался покидать штаб, часовой привёл того самого помятого мужика Фрола. Тот долго выискивал слова, но наконец решился:

- Не серчай атаман, моей вины за словеса в этой бумажке нету. Я просто посыльный. – При этом протянул Куркову конверт с символикой «Всевеликого войска Донского».

Начав читать послание, Василий поначалу нахмурился, а закончив рассмеялся:

- Ну и дурень твой начальник. Тем не менее ответ будет на словах: пошёл бы он на хрен!

Опять Козлов бегал по своему кабинету и нещадно матерился:

- Ну я покажу этому выскочке, он у меня кровью будет харкать! Сам поеду к нему и выпорю посередь двора!
- А с кем поедем, Мыкола Ефимыч? – робко поинтересовался адъютант, - окружных да юртовских атаманов вызывать? Это долго, да половина из них откажутся, сошлются на хвори да небылицы. Тем не менее десять-пятнадцать казаков можно насобирать.
- Нет, делаем проще и надёжней. Наш войсковой хор нынче не на гастролях, а там двадцать казаков, да в нарядной одёже. Пусть облакутся в красные черкески, серые каракулевые папахи, да кавказские кинжалы не забудут. У них в аккурат и автобус свой есть. А чтобы заманить на это дело, пообещай с моей стороны два ящика самогонки, да закуси богато. Сами мы с тобой в парадных мундирах, с аксельбантами, при шашках, да в кобурах наганы. Хоть у них стволы просверлены, но смотрятся по боевому.
- Дык, Ефимыч, половина певунов пенсионеры!
- Ничего, пусть растрясут свои старые задницы, им полезно.

В последующее ближайшее воскресенье в «дворянский» квартал въехал чёрный мерседес представительского класса, а за ним раздолбанный автобус ПАЗ. Легковушка неуверенно направилась ко входу в штаб сотни и остановилась. С переднего сиденья шустро выскочил казачий полковник и подобострастно открыл заднюю дверь. Из-за неё вальяжно выползло генеральское великолепие увешенное наградами и орденами аж до самого пупка. Часовой штаба от столь невиданной неожиданности принял стойку «Смирно» и отдал честь. Позолоченное высокопревосходительство, сопровождаемое адъютантом, величественно проследовало мимо.

Курков сидел за своим письменным столом и перебирал огромную стопку заявлений от жителей города, желающих стать линейными казаками Первой сотни Войска Донского. Атаман хмурился, так как не каждый желающий своими достоинствами мог удовлетворять требованиям предъявляемым к служивому казаку. Хорошо если в человеке проснулись казачьи гены, а если просто позарился на красивую форму, лампасы, шашку и т.д. Настоящему казаку надо служить, а не числиться. Василий поднял от бумаг взгляд и вперил в сидящего напротив подъесаула Епифанова:
 
- Слушай, Петрович, созрела необходимость разработать перечень требований к кандидатам в линейные казаки, в которых основным будет – испытательный срок, скажем в три месяца. Поручаю это дело тебе, срок два дня. Да не забудь посоветоваться со стариками. А после того как утвержу, передашь документ на публикацию в «Черкасские ведомости» и «Казацкий вестник». Главные редакторы этих изданий наши почитатели.

Едва подъесаул сказал «Есть» и встал, как двери кабинета резко распахнулись от удара сапогом. В помещение ввалился свирепо вращая глазами и звеня наградами сам атаман Всевеликого войска Донского. Тут же с порога заорал на Куркова:

- Это ты, что ли анархию здесь разводишь без моего ведома, мать твою! Встать, когда с тобой разговаривает генерал армии!

Василий усмехнулся, жестом подозвал своего подъесаула и что-то шепнул ему на ухо. Тот тут же выскочил за дверь. В это время физиономия генерала наливалась краснотой, а рука потянулась к эфесу шашки. Курков откинулся на спинку кресла и нажал кнопку звонка на столе. В кабинете тут же появились два дюжих казака, покосились на Козлова пытающегося вытянуть клинок из ножен, и старший, приказный, спросил:

- Связать, что ли паршивца, и шомполами угостить?

От этих слов генерал стал судорожно хватать ртом воздух и потихоньку оседать на пол. К нему подскочил адъютант и с трудом усадил того на стул. Василий отпустил казаков, вздохнул, и начал:

- Для меня ты, Коля, никакой не генерал и не атаман, а самозванец и ряженый клоун. Себя величаешь войсковым атаманом ВВД, а войска у тебя никакого нет. Есть по городам и станицам полторы дюжины таких же пустозвонов как и ты, называющих себя окружными атаманами. Но за ними тоже никаких войск нет, одно самодовольное бахвальство. То есть «свадебные» атаманы обвешанные бирюльками и цацками, которых нет в реестре наград РФ.
- Да я тебя запорю! – начал очухиваться Козлов.
- Не ерепенься, Колюня, а то ить осерчаю, и действительно прикажу снять с тебя штаны и угостить нагайкой посреди двора на утеху бабам да детишкам. Поэтому заткнись и слушай дальше. Я ведь знал, что ты появишься и трохи поинтересовался твоей «героической» личностью.

При этих словах Василий покапался в столе и вытащил несколько бумажек.

- А сейчас о твоём, если можно так сказать, воинском звании. Двенадцать лет назад ты ещё работал надзирателем-конвоиром ИТК строгого режима, то есть по народному был вертухаем. Вот там-то и достиг верхней планки своего чина – прапорщика. Но даже оттуда тебя выгнали с формулировкой, зачитываю: «За проступки, дискредитирующие звание военнослужащего». После чего занимался строительством, а семь лет назад подался в казаки. Тут ты совершил головокружительную карьеру, каких не знала история. За семь лет из прапорщиков в генералы армии. Причём без армии – генерал есть, а армии нет. Каково? Прям фокусник-иллюзионист.

Всё это время Козлов пучил глаза, ещё больше краснел и постепенно сползал со стула. Восстановить сидячее положение с трудом помог ему Птахин. Курков слегка задумался и продолжил:

- Сам я, Колюня, к званиям отношусь очень бережно. Вот ты нацепил на себя аж четыре генеральских звезды, не совестно? А мой командарм, Борис Громов, имел всего две, но командовал оперативным объединением численностью, в разное время, от сорока до ста тысяч бойцов. Да ещё во время ведения боевых действий, то есть во время войны. К тому же ответствовал за судьбу целой страны – Афганистана. И всего-то генерал-лейтенант. Ещё один пример, уже от нашего классика Михаила Шолохова. У него, всего-то сотник, Григорий Мелехов в Повстанческой армии командовал Первой казачьей дивизией в шесть тысяч клинков. Тебе когда-нибудь такое снилось? При твоём-то лживом генеральстве? А сейчас пойдём на свежий воздух, проветримся, заодно кое-что покажу.
 
Первым из помещения споро вышел Курков, за ним, с помощью адъютанта, проковылял Козлов. Перед входом в штаб, на строевом плацу, ровными рядами стояли шесть полнокровных взводов Первой казачьей сотни. Лица всех выражали сосредоточенную решимость. Левая рука каждого поддерживает шашку, правая ремень карабина в положении «на плечо». По команде есаула сотня перестроилась и прошла торжественным маршем мимо атамана. После того как последний взвод миновал, Василий обернулся к Козлову и заметил:

- Обрати внимание, ряженый. После отдания команды «сотня в ружьё», прошло двадцать минут, и все линейные казаки уже в строю, по форме, экипированные и вооружённые – готовы выполнить любой приказ. А на столе у меня тысяча заявлений от горожан, желающих стать строевыми казаками. Моя же задача сделать их всех реестровыми, то есть поставить на казённый кошт. Сделать казачье войско территориальным и им заменить Внутренние войска в Донском краю. А сейчас совет: чапал бы ты отседа от греха подальше, а то ить ряженого енерала мальцы освистят, а бабы осмеют.

Поддерживаемый Птахиным, Козлов, понуря голову поплёлся к машине, которую уже разворачивал Фрол Рваный. На действо, всё это время из ПАЗика ошарашенно таращились певцы. С отъездом «атамана» осмелели и высыпали во двор. К ним тут же подошёл руководитель оркестра урядник Майборода. Они о чём-то пошептались и ... уже через десять минут, в сопровождении духовых инструментов хор задушевно исполнял:

                Чёрный ворон, чёрный ворон, что ты вьёшься надо мной?
                Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я не твой!

Вокруг тут же начала собираться благожелательная публика, большинство подпевало. Концерт, сопровождаемый бурными аплодисментами, переходящими в овации, продолжался два часа. При последней песне «Любо, братцы, любо ...», исполняемой всеми присутствующими, во дворе начали появляться столы со снедью и самогонкой. Курков тяжело вздохнул, обнял подошедшую жену Елену и прошептал ей на ушко: «Оборони, родная ...».

                *      *      *
Полгода спустя «дворянская» казачья сотня была развёрнута в Первый казачий полк Войска Донского. Полк состоял из шести линейных сотен, а также всех вспомогательных и хозяйственных организационных структур. Командиру полка Василию Куркову, Казачий круг единогласно присвоил чин полковника. Управление Президента РФ по вопросам казачества, тщательно проверив новосозданную часть, первой внесло её в реестр казачьих войск и определило основные задачи: участие в охране общественного порядка; охрана важных государственных объектов(при необходимости); участие в борьбе с терроризмом и экстремизмом; иные оперативно-территориальные задачи продиктованные обстоятельствами. Полк подчинили ... Северо-Кавказскому региональному командованию Внутренних войск МВД.
 
Ещё через три года, учитывая большую эффективность части при выполнении задач, полк развернули в усиленную Первую казачью дивизию, части и подразделения которой раполагались по всему краю Войска Донского: на территориях Ростовской, Волгоградской, Астраханской областях и республики Калмыкия. Внутренние войска с этих территорий частично выведены, частично расформированы. Места их расположения, техника и вооружение переданы новому соединению - Первой казачьей Донской дивизии.  Командиром нового формирования назначен Василий Курков, которому указом Президента РФ присвоено звание генерал-майор. А Казачий круг Войска Донского избрал его войсковым атаманом.
 
Штаб дивизии остался в Черкасске-на-Дону, в том самом «дворянском» квартале. Самыми почётными и уважаемыми жителями двора стали казаки служившие ещё в самой Первой добровольческой казачьей сотне, ставшей уже историей и легендой. Они гордо называли себя лейб-казаками или атаманцами, а подрастающему поколению рассказывали были-небылицы про свои подвиги, в истинности которых никто не смел усомниться. Даже по ходатайству Казачьего круга и Совета старейшин, первая сотня первого полка дивизии получила почётное наименование Атаманской, а в народе ещё добавляли: имени Василия Ивановича Куркова.

Вильнюс 10 февраля 2020 года.