Инвалид

Меня зовут Сана. Почему такое  имя? Сана - это меня так называют дома, а полное имя Оксана. Все просто.
Я люблю смотреть на улицу, вернее  на улицу через окно моей комнаты. Наблюдать за стаей пролетающих голубей, как они делают круг по небу и возвращаются на оцинкованную крышу многоэтажки напротив. Там садятся по нескольку птиц сразу, жмутся друг другу и воркуют. Наверное, на чердаке  гнезда. Я никогда не видела маленьких птенцов, в общем-то,  гнезда тоже не видела. Скорее всего, как и все маленькие, голуби тоже милые. Хотя как показывают по телевизору, птенцы рождаются без перьев. Но малыши, они и есть малыши.
Мне нравится их свобода. Я бы хотела стать птицей. Вообще я очень часто летаю во сне, но он так быстро заканчивается.
Мне снится, что я как эти голуби делаю круг над своим домом. Вижу, сидящую на подоконнике  сестру Аленку, как она красит ярким лаком ногти. Слушает в плеере музыку и дергает в такт ритма ногой. Мы с ней близнецы, но Аленка красивая, яркая, смелая, одним словом она совершенная моя противоположность. Мне нравится, что она веселая, всегда занятая своими делами. Школу она не любит, как и любой подросток ходит туда, если выражаясь точно – из-под маминой палки. На каникулах, особенно летних, ее почти нет дома. Одним словом друзья, веселая компания и дискотеки.
Очень часто я думаю о школе. Мечтаю учиться. Но если бы я такое сказала при ровесниках, они бы меня не поняли. Хотя меня мало понимают и родные.
Дальше я вижу окно кухни, там за плитой стоит мама. Я очень сильно люблю ее. Радуюсь, когда она возвращается с работы, и, сильно огорчаюсь, если она вынуждена рано уходить.  На фотографиях до нашего с сестрой рождения мама была другая, тонкая, очень красивая и такая необычная, не похожая на других людей.  Сейчас она очень изменилась, ну это и понятно, она мало бывает дома, все время работает, чтобы содержать семью и меня – инвалида.
Да, так случилось при рождении, с Аленкой врачи справились, а со мной все пошло не по плану. Я выжила, только навсегда прикованная к инвалидному креслу. Я не похожа на своих родных. У меня коротко острижены волосы, чтобы легче было следить за чистотой, я молчу, практически всегда и для всех. Я не могу ходить, держать долго ложку  и вообще, много чего не могу, что делает обычно здоровый человек, но я люблю слушать музыку, если Аленка в хорошем настроении она ставит для меня что-то современное, такое от чего сердце пускается в пляс.
 Я люблю смотреть телевизор, особенно сериалы про любовь. Там кажется другая жизнь сказочная, немного страшная, но другая. Порой, кажется, что в телевизоре это настоящая жизнь, а мы всего лишь придуманные персонажи.
Так вот во сне, я пролетаю перед другим окном и  вижу  сидящего на диване Сашу. Это не папа. Настоящего папу, хватило ровно на пару месяцев отцовства, потом он исчез. Я его никогда не видела, думаю и Аленка тоже.
Саша мамин гражданский муж. Он молчаливый, скорее всего терпеливый. Появился так неожиданно, как волшебник. Шел по улице, вдруг подошел к маме и  вот теперь он живет с нами. Ну, это мне так казалось, тогда я была маленькая.
Внешность у Саши, как у актера из сериала. Такая статность, приятный тембр голоса, он сдержан в манерах, но все-таки что-то в нем было такое, чего пока мне трудно понять, то, что нельзя объяснить. А может это опять моя богатая фантазия нарисовала все. Зато Саша всегда ласков с мамой, ну и с нами тоже. Помогает перетаскивать меня с кровати в кресло и обратно. Раньше гулял на улице, сейчас нет, может потому что холодно?
Дальше я взлетаю выше в небо.
Мне нравится летать во сне. Такая невообразимая свобода. Видеть всех крошечными под собой, как будто это кукольный театр или страна лилипутов. Солнце такое воздушное, такое яркое. Я не вижу своих крыльев, вообще не вижу тела, но мой взгляд замечает все вокруг. Опьянительный полет, продолжается недолго,  я поднимаюсь в синеву  и в этот момент просыпаюсь.
Вижу свою комнату. Она просторная, чтобы можно было беспрепятственно двигать коляску. Здесь моя кровать, письменный стол, и тумбочка, куда помещаются  вещи. Я не ношу много одежды. Она мне не к чему. Все равно ведь не хожу никуда, не бегаю. На мне, как говорит Аленка, хорошо экономить семейный бюджет. Это правда. К чему мне покупать обувь, если я не встаю? Если раньше выходила на улицу, то надевала либо мамины осенние сапоги с  толстыми носками, либо Аленкины, которые она уже не надевает. Я ношу исключительно чулки. Мне они не нравятся, такие надевают старушки, на резиночках, а мне они удобны, вернее они удобны для моих родных, чтобы быстрее справлять нужду.
Вижу инвалидную коляску. Я ненавижу ее, но в то же время это мои ноги, хотя самостоятельно управлять ею трудно, устаю. Двигаюсь от кровати к окну и назад. Все.
Потому ненавижу и дорожу сверкающим металлом в солнечных лучах средством передвижения. Когда я была маленькой, мне казалось, что коляска смеется надо мной в свете солнца, потом казалось, что она напротив желает сказать, что не стоит придаваться унынию. А еще она казалось огромной, теперь вполне себе компактной. Это потому что я выросла.
Пробуждение всегда происходит в восемь часов утра. Заходит мама, молча смотрит на меня, проходит в комнату, шлепая тапочками по паркетному полу. Поднимает, надевает длинное платье, помогает совершить туалетные процедуры, дальше заходит Саша. Он пересаживает меня в коляску и уходит.
Мама, оставляет на подоконнике остывать кашу, потом  убегает на работу. Кормит обычно Аленка, иногда Саша. Но Аленка нетерпеливая, отчего я давлюсь. Если никого нет, она кормит, когда выспится. Я жду. Время проходит быстрее, когда наблюдаю в окно. Я бы хотела, чтобы не было подоконника, чтобы видеть всю улицу целиком. Но мое пространство ограниченно и здесь, хотя я не сетую.
Ведь за окном всегда происходит что-то новое. Я внимательно наблюдаю за всем, что там твориться, прислушиваюсь к голосам во дворе, узнаю некоторые из них, хотя не вижу  лица.
Потом просыпается сестра. Пьет чай и наконец, находит время, чтобы покормить меня.
Я не обижаюсь на нее. Она хорошая, просто такой характер. Я бы тоже на ее месте, была такой, а может и хуже.
Вообще Аленка добрая, я люблю ее всякой, только не вступающую в спор с мамой. Тогда я злюсь,  начинаю мычать и стучать кулаком по ручке коляски. Услышав это, они обе затихают. Я рада, что они прислушиваются ко мне. Значит, я для них не безразлична.
Аленка рассказывает мне свои тайны. Я знаю, когда она первый раз влюбилась, из ее тайн, знаю, что происходит в современных компаниях, она будто остерегает меня отчего-то, но это она проговаривает больше для себя. Еще я знаю, какие бывает подлые подружки, иногда мальчики даже лучше чем девочки, в плане дружбы. Они не строят козни, не сплетничают. Но иногда мстят, если отказываешь в другой дружбе. Другая дружба – это значит целоваться, держаться при всех за руки, а такой мальчик будет уже называться парнем.
Аленка рассказывала про такого парня Славку. Он говорит, добрый, не грубый, как некоторые бывают. Она даже целовалась с ним. Но они так мало дружили…
Как-то она прибежала и тихо стала плакать, это потому что они расстались. Я не знаю точно, что там произошло, Аленка сказала, что он пришел к ней и заявил, что они должны расстаться. Потом она видела его с другой девочкой.
Такая вот там жизнь за стенами дома странная, насыщенная и скорее всего жестокая. Я всегда думала, что если люди полюбили друг друга, то это до конца дней. Оказывается, что нет.
А еще она говорит, когда ей грустно, что я счастливая. Это потому что я не испытываю боль разлуки или когда на душе плохо, как ей.
На самом деле мне тоже больно. Больно видеть слезы сестры, больно, когда она страдает, но я радуюсь, если ей хорошо, ведь на самом деле она веселая.
Я, правда, счастливая. Мне хорошо, когда хорошо родным, разве это не счастье?
Мы лучшие подруги с Аленкой, это она сама так сказала и я согласна. Она говорит, что ее подружки, с которыми она тусит во дворе или в школе, завистливые и часто предают. А еще раскрывают ее тайны другим девчонкам. А вот я, этого никогда не делаю, я, верно храню все секреты сестры и ведь это не важно, что я их просто не могу никому рассказать.  Главное, что Аленке я нужна, а она мне.
Бывает так, что мы с ней зависаем, как она говорит, дома одни. Это когда маме и Саше нужно срочно уйти по каким-то делам. Аленка злится на меня, что я лишаю ее свободы, но потом все налаживается. Она включает на всю квартиру музыку, так что со всех сторон начинают стучать соседи, достает свою косметику и красит меня и себя. Как же мне нравится такие моменты!
Я радуюсь и улыбаюсь, а это бесит Аленку, потому что она никак не может накрасить мои губы в улыбке.
Она укладывает мне волосы, надевает свои красивые кофточки и тогда, я становлюсь похожа на нее, ну может не в точности, но тоже очень красиво. Аленка держит передо мной зеркало и приговаривает:
- Ой, Санка, какая же ты красивая! Вот если бы была обычной, как бы мы с тобой зажигали!
Да, думала я, хотя раньше не понимала, что значит «зажигать» и для чего. Это потом из  слов сестры, я стала складывать, что это значит  проводить классно время!
- Пошли бы мы с тобой такие на дискотеку, - говорила Аленка, - оделись бы одинаково и стали дурить парней. Только представь, влюбился бы в меня красавчик, пригласил на танцы, а тут издалека мы с тобой такие выходим, а он ничего не понимает, пятится назад, думая, толи двоится в глазах, толи с головой проблемы…   
Аленка закатывается при этом в смехе, а я тоже представляю такое и думаю, да, было бы весело вытворять такие шуточки.
 А еще Аленка мечтает быстрее уехать из дома, подальше, туда, где другая жизнь. Значит и она мечтает выйти за пределы своей нынешней жизни. Мечтает стать певицей или выйти замуж за богатого.
А я смотрю на нее и думаю, как же так, уедет, а что же мы с мамой? А кто меня будет красить, включать музыку и раздражаться всякий раз?
Глупая конечно. Разве можно препятствовать мечтам сестры?
Вот я мечтаю летать и знаю, что это  не осуществимо, но от одних представлений мне становится очень хорошо.   Так может и Аленке повезет, и она сможет уехать и начать счастливую жизнь?
Что же получается, сейчас она не счастлива?
Наблюдаю за ней и радуюсь, как она бесится. Аленка тоже красится, но ярко, будто настоящая актриса на сцене. Ей нравится надевать высокие каблуки и короткую юбку. Я бы тоже надела, но мои ноги далеко не шикарные, как у сестры. Они худые и висят, как плети.
Как же хорошо смотреть на сестру и радоваться.
- Оксанка! Давай есть конфеты?
Аленка бежит в другую комнату и приносит коробку конфет. И где она могла их найти? Вот же проныра!
Скрутив ноги калачиком, она садится перед коляской, разрывает полиэтиленовую пленку и распахивает коробку с алыми розами. До нюха доходит аромат шоколада. Аленка умиленно прикрывает глаза, втягивает носом этот запах.
Да, я помнила, как раньше она также вытаскивала конфеты из коробки, но тайком, так чтобы мама не узнала. Ныряя под крышку, утонченно и мастерски вытаскивала шоколадные брусочки. Вместо них для тяжести,  клала пластилин. Доставалось ей в тот момент, когда мама ставила коробку гостям, тогда и обнаруживалась подмена.
Полакомиться сладостями она любила, да и я тоже.
Однажды, вытаскивая конфеты, Аленка решила вину скинуть на меня, мол, это я нашла коробку . Я не обиделась тогда. Пусть бы так говорила, все равно мама меня не наказывала, а ее била крепко.
 В этот раз, когда мы остались одни, она снова нашла мамин секретный запас.
Аленка сунула мне первую конфету. Как же было вкусно! Невероятно!
Я бы и рада всю коробку съесть, но надо делиться. Сестра без остановки уплетала конфету за конфетой.
Вот же обжора!
- Ну и пусть ругают, - сказал она, облизывая перепачканные пальцы, - мне все равно. Вкуснотища…
Облизала пальцы и произнесла:
- Все. Просто кайф. Сегодня мы не будем слушать музыку, я пойду на улицу. Надоело торчать дома. Ты же будешь умницей и посидишь сама? Скоро придут мама и Саша. Ты поела,  все хорошо.
Мне не хотелось быть дома одной. Я ненавидела находиться одна, хотя такое случалось очень часто,  можно было уже привыкнуть к этому.
Я сопела, стучала по ручке коляски, но Аленка и слышать не желала, что я возмущена, что я протестую и готова разрыдаться, только это у меня  выходило очень плохо, главное не слышно.
Дверь за сестрой захлопнулась и квартира погрузилась в немое пространство. Я просидела очень долго, мне так казалось, что время растеклось и застряло где-то в неизвестности. Никто не возвращался.
Я ненавидела быть в пустой квартире, в своей комнате, когда тишина начинает плотно забиваться в уши, хочется кричать, но голоса нет.
Прошло еще какое-то время. Я старалась отвлечься окном, но и это не помогало. Зачем Аленка так поступила? Что ей стоило посидеть со своей сестрой до прихода мамы?
Жестокая! Я стала колотить по коляске. Бессердечная! Мои ноги тряслись. Эгоистка!
Просидев еще время, я стала упрекать себя, что обвиняла сестру в таких несправедливых вещах. Она не такая, нет! Она хорошая. Просто ей нужно выходить из квартирного пространства. Я тоже хочу бежать, лучше лететь и еще было бы прекраснее, устремиться прямо за Аленкой. Видеть, куда торопиться она, подглядеть ее нового парня.
Может, он похож на героя из любимого сериала? Да, может это бизнесмен Антон из фильма  «Ловушка для Золушки»? А что если новый друг один в один с Махмедом из турецкого сериала? Мама раньше не любила их, но в последнее время смотрела и мне тоже стали нравится турецкие сериалы. В них столько  нежности, столько открытости…
Я вспомнила последнюю часть серии, и мне так захотелось стать любимой Махмеда. Чтобы он также прижимал меня за плечо и говорил о любви. Какая же Аленка счастливая, что ей  говорят о чувствах.
Сейчас бы телевизор посмотреть, только никто не возвращался.
Я попыталась сдвинуть коляску в сторону двери. Немного получилось, потом еще.
Как же это трудно! Устала. Закрыла глаза и вдруг увидела яркий сон.
Все было как обычно кроме меня. Да, я видела себя стоящую возле коляски, только в ней сидела Аленка. Я подошла к ней, погладила по голове и сказала:
- Ты же посидишь, скоро придут родители? Ты поела, все хорошо.
Сестра плакала, мычала и ведь я понимала ее мычание, но продолжала успокаивать и, уже пошла в сторону входной двери, как вдруг, Алена догнала меня прямо в коляске, тронула за плечо.
- Куда же ты? Не бросай меня! Санка! Санка!
Я силилась открыть глаза, поморщилась, слыша, что кто-то на самом деле зовет меня:
- Санка? Ты спишь? Санка?
Я разлепила глаза и подняла тяжелую голову.
Передо мной стоял Саша. Он улыбался и что-то говорил.
- Ты как сюда добралась?
Я посмотрела на свою коляску. Она застряла в дверном проеме. Правда и как это мне удалось? А может это Аленка? Нет. Она ведь давно ушла.
- Сейчас я уложу тебя спать. Уже поздно. Мама не скоро вернется, ее вызвали на работу.
Саша вышел из комнаты, что-то отнес на кухню. Наверное, продукты, потому что хлопнула дверца холодильника.
Вскоре он вернулся в мою комнату.
- Ну как ты тут? – он подтолкнул коляску к кровати, - куда подевалась твоя сестра? Она ведь должна была посидеть  с тобой до нашего прихода? Опять несносная сбежала!
Да, должна была посидеть, но сбежала, хотела от обиды проговориться я и про конфеты, которые она стащила у мамы из запасов. Мне надо было кричать, но Саша и сам увидел коробку под столом.
- Опять проказничали и ели конфеты, - покачал головой  Саша, но не строго, - мать вам на день рождения припрятала. Вот кричать будет…
Он поцокал языком. Подошел ко мне ближе, провел по волосам рукой.
- Эх, несчастное ты существо, Санка… как же мне тебя жаль… и мать твою жаль…
И чего это я несчастная? Все у меня хорошо! Я насупилась, хотела высказать возмущение, громко сопеть и стучать по коляске, но тут Саша сел передо мной и взял руку в свои теплые ладони.
- Для чего тебе такая жизнь далась?  Зачем так изводить себя и мать? Несправедливо это…
Я настороженно слушала его, не понимая, к чему это он так говорит.
- Эх, - протяжно выдохнул он, - вот  тоже иногда задумываюсь, к чему мне все это?
Саша сел на мою кровать и пододвинул коляску к себе.
- Я вот, думаю, я с вами уже столько лет. А, правда, сколько?
Он потер едва пробивающуюся щетину.
- Года четыре вроде? Ну, да, четыре года. Тогда ты и Аленка были совсем маленькими, а теперь вы вон, девоньки загляденье!
Саша снова громко засопел.
- Встретил вашу мать. Хорошая женщина, правда, нервная, но оно ведь и понятно. Шутка ли растить детей одной, ну  ты понимаешь?   Я тогда не думал ни о чем, а сейчас как вот схватит тоска за горло, дышать тяжело…
Руки Саши не отпускали мою руку. Стало как-то жарко от этого касания, как-то хотелось вырвать ее, потно было между ладонями. Я тоже громко засопела.
- Я не могу точно сказать, когда это стало происходить со мной…
Он отпустил руку, но стал гладить мое колено.
- Эх, тяжело мне о том говорить, Санка… а вот тебе одной и поведаю…
Вдруг он встал, заходил по комнате, занервничал, будто собирался с духом, чтобы  сказать что-то важное.
- Я ведь в один момент хотел уехать от вас. Вот взять и молча уехать. Но не смог. Дошел до вокзала, подумал, а как же ваша мать справится? И вернулся, понимаешь?
Да, я понимала, что чужому человеку каждый день одно и то же видеть тяжело. Но ведь его никто не держал силком?
Он сам пришел, сам решил остаться и жить в их квартире.
Я слушала, а еще прислушивалась, не вернулись ли мама и сестра. Нет, дверь была закрыта, никто не звонил.
В комнате почти стемнело. От этого было неуютно и тревожно. Почему же Саша не зажжет свет? Ему легче дотянуться до выключателя.
Я сосредоточенно следила за его движениями, вспоминая, когда он первый раз появился в нашем доме.
Это было зимой. Да, я точно помню, потому что я носила валенки, мама раньше выносила меня на прогулку, а я не могла налюбоваться валенками. Они были похожи на спящих ежиков, спрятавшихся в теплый плед, которым укутывала мои ноги мама. Будто их округлые спинки выглядывают, а сами они попрятали носики в тепло.
Мои мысли нарушило дыхание Саши.
- Как же мне хотелось что-то поменять, найти нормальную женщину…
В тот день светило яркое солнце. Такое ослепительное, когда смотришь дома в окна, кажется ну вот она пришла долгожданная весна. А стоит выйти на прогулку, там ощутимый морозец.
В тот день первый раз я и увидела Сашу. Мама его так и представила, не Александр, не дядя Саша, просто Саша.
Он катал мою коляску, много говорил, от чего мама смеялась. Я тогда, наверное, за все время первый раз услышала настоящий смех мамы. Такой заливистый, яркий, как  солнце в тот день.
За это мне стал симпатичен Саша. Ведь он помогал маме, ухаживал за мной и нормально относился к Аленке. А что еще нужно для общего счастья?
Но это было ненадолго. Он поселился у нас. Стал жить, но  вскоре между ним и мамой стали происходить ссоры. В основном из-за его частых смен места работы или долгими поисками новой.
Когда приходили в гости подруги мамы, они садились пить чай с коньячком на кухне, отводить, как говорил кто-то из них бабью душу, мама делилась с  ними, мол, как ей не просто живется. Она говорила, что Саша хороший, только неправильно воспитанный, мол, привык жить в размеренности и плыть по течению. 
Я многих слов тогда не понимала, это потом смысл взрослых разговоров стал доходить до меня.
Еще, подруги ругали маму, мол, чужой он детям. А она говорила, любит как родных. Я, конечно, не верила, что он нас сильно любит, ну может ради любви к маме… а подруги продолжали, что не хорошо это, садить здорового мужика на шею. Я еще тогда думала, что мама садит его, такого большого и тяжелого на самом деле на себя и катает по спальне, пока мы с Аленкой не видим.  Вот глупая. Это я тоже потом поняла, что означает такое выражение.
Только мама не соглашалась с мнением подруг. Все же мужик в доме, что приколотить, сумки принести, Санку потаскать…
Я понимала маму. Ей со мной очень тяжело. Я ведь, как обуза.
Снова громкий вздох выкинул меня из рассуждений.
- Жаль  вашу мать. И себя тоже жаль. Время оно идет, а я так ничего и не добился…
А чего же ты Саша хотел добиться? Так и чесалось на языке.
- Я думаю, поехать в Москву. Ну, знаешь, там родня моя, может, работа найдется хорошая. Кто знает, все наладится…
Руки его так нагрели мои колени, что я стала трясти ими, сама не понимая зачем.
- Что ты, Санка? По нужде что ли?
Его руки как-то подтянулись к внутренней части бедра.
- Ох, Санка,  ты хоть и инвалид, а такая хорошенькая…
Мои ноги задергались непроизвольно быстро.
- Чего тебя так трясет? Что ты? Санка? Тише…
Его голос осип, он даже привстал, при этом, не убирая руки от моих бедер.
- Санка… Санка… Дуратское имя такое…Ты же Оксана… Оксаночка…
Он навис над коляской и мне вдруг стало страшно. Так будто сейчас он упадет и раздавит меня. Я стала пыхтеть и нервничать.
- Что ты Санка, - будто очнулся Саша и отпрянул, но ненадолго, потом снова склонился, поцеловал в шею, еще раз, смачно, от чего кожа стала мокрой.
- Санка…
Он замер, будто его парализовало. Это от скрипнувшей входной двери. Это мама вернулась!
Конечно. Только она так тихо открывает двери!
Саша распрямился, поправил свои красивые пышные волосы назад и быстро устремился к дверям. Глянул на меня, как-то оценивающе, мол, не забыл ли чего и тут же юркнул в соседнюю комнату.
- А что Сана без света сидит? – забеспокоилась мама.
Саша вышел из комнаты, будто только что проснулся, стал растирать глаза.
  - Разве, Аленка не уложила ее? – удивился он.
- Аленка? Аленка! – позвала мать и, не снимая обуви, прошла к дверям ее комнаты, - так нет же ее! Ох и попадет она! Ох и я ей задам трепку!
Мама быстро  переоделась, вымыла руки и вошла в мою комнату.
- Ну, как ты тут? – она провела по лицу рукой, стало спокойно, - тебя хоть покормил кто-нибудь?
Каша утром и конфеты после обеда, хотела сказать я. Но только смотрела на мать, пронзительно, даже с укором.
- Я сейчас налью тебе чай, - устало произнесла мать, будто чувствуя, что я голодна.
После чая мама уложила меня в постель. Мне нравилось, когда она это делает сама. Ее руки самые ласковые, самые теплые.
И чай вкусный. Я сильно устала. Такой выдался эмоциональный день. Я бы посмотрела сериалы, но лучше поспать, чтобы снова летать.
Только я не летала. Я видела жуткие сны, металась в постели, пока не   успокоилась под утро.
Утро началось с прежних процедур. Мама не торопилась на работу, она отработала смену заранее. Сварила кашу, сама покормила.
Я даже стала думать, что это первый раз за много дней самое счастливое утро. 
Саша не заходил в комнату и Аленка тоже. А ведь когда я ложилась спать, она еще не вернулась.
Я беспокойно засопела, не сводя глаз с двери,  мама будто поняла.
- Спит твоя сестра, - как-то злобно произнесла она, - явилась вчера среди ночи. Такие вот дела. Ничего хорошего.
Надела на меня платье, поправила белье и усадила в коляску.
- Ты посмотри кино, я схожу на рынок куплю продукты. А вот конфеты вам брать больше не буду.
Мама улыбнулась.
- Завелись в доме воришки…
Мама ушла. К обеду проснулась Аленка. Она долго не заходила в мою комнату. Я только слышала, как она стучит дверьми, как моется, потом долго не выходит из туалета. Видно ей плохо, а вечеринка вчера удалась на славу.
Много пьет воды из холодильника. Только потом заглядывает ко мне.
- Что? Сидишь? Это хорошо…
Прошла к коляске, села передо мной.
- А я вот болею. От чего? От водки! Я нажралась, как не знаю кто! Даже не помню, как пришла домой. Такие вот дела, Санка.
Она уходит, одевается и идет гулять. В последнее время Аленка сильно изменилась. Может ей хорошо от этого?
В квартире снова тишина, но это только так кажется. В спальне сидит Саша. Он не выходит. Он будто испугался вчерашних откровений.
Он ходил по квартире, открывал и закрывал дверцу холодильника, только потом решился войти.
Я не поворачивала на него головы. Смотрела кино по телевизору.
Саша сел на кровать позади меня. Я настороженно ждала, что он скажет сегодня и он начал, тихо, почти не слышно, особенно из-за звука телевизора.
- Я вчера был с тобой очень откровенен. Ну, ты ведь ничего не помнишь, правда? А если и помнишь, не скажешь никому? Ну да о чем это я… ты же не можешь говорить…
Он встал, заходил по комнате, снова сел.
- Я вчера говорил с твоей мамой. Признался, что хочу поехать в Москву, найти работу, в провинции-то это сделать не просто.
Он потер ладони и вздохнул.
- Мне, кажется, она все поняла. Мне кажется, она где-то в глубине души тоже этого хочет.
Я не знала, чтобы ответила на это Саше. Скорее всего, сказала, да, пришло время тебе убраться отсюда. Это не твой дом.
- Я предложил маме, поехать со мной, - вдруг заявил Саша, - но на одном условии. Понимаешь?
Саша снова встал, снова заходил по комнате и уже сел на край кровати, развернув меня к себе.
- Ты потом посмотришь свои сериалы. Ты же все понимаешь да?  Но ведь и нас с мамой надо понять! Мы еще не старые. Нам надо жить. А ты… ты…
Я?
- Ты обременяешь ее…
Как же Саше было трудно выдавить из себя эту правду. А сказав, он будто почувствовал облегчение и дальше слова потекли как ручей.
- Я предложил оформить тебя в дом инвалидов. Ну, согласись это лучше чем так. Там за тобой будет уход, тебя будут регулярно кормить и телевизор будет тоже! А мы будем приезжать с мамой!
В возбуждении Саша подскочил.
- А Аленка, что ей здесь прозябать?  Поступит в университет. Найдет работу и заживет счастливо. А квартиру мы продадим, купим жилье в Москве.  Конечно, на эти деньги уже не взять такой шикарной квартиры, но все-таки это ведь столица!
Как же мне хотелось спросить, а что же мама? Что на это сказала мама? Но мне не пришлось долго мучаться этим  вопросом, вернулась мама. Она молча глянула на меня, а на Сашу нет.
- Все хорошо? – спросила она у меня.
Да, мамочка, все хорошо. Я узнала правду от твоего мужа и теперь все хорошо. 
Я наблюдала, как мама ложкой разминает яблоко для меня. Садится рядом, протягивает мне пюре, но я не ем. Она удивляется.
- Что с тобой?
Снова сует мне ложку, но я плотно сжала губы.
- Ты решила показывать мне капризы? Мне кажется это не уместно! Вам что всем нравится издеваться надо мной?!
В дверях комнаты появился Саша.
- Я, - начал он нерешительно, - я поеду…
Мама не повернула в его сторону голову. Она сидела так пока дверь за Сашей не закрылась и тут мама кинула ложку на пол и разрыдалась на моих коленях.
У меня хватило сил поднять руку и положить на ее волосы. Это маму успокоило. Она взяла мою кисть, стал целовать ее.
- Прости меня… родная моя кровиночка прости меня…
Мне не за что тебя прощать, мама! Ты самая лучшая, пусть огорчаешься, пусть ругаешься, но ты самая лучшая!
- Я на секунду усомнилась в своих силах, - начала она, - я чуть было не поддалась уговорам…
Такое бывает, мамочка, это ничего. Я знаю, о чем ты. Мне Саша рассказал.
- Я приняла мой крест и точка…
Даже, если бы ты сдала меня в дом инвалидов, разве я могла бы обижаться на тебя? Просто я стала бы тосковать по вам с Аленкой. Но я бы радовалась, зная, что все у вас сложилось хорошо. Пусть я бы умерла от тоски, но знала, что вы счастливы, а значит, счастлива и я…
Мама всхлипнула, но тут же вытерла слезы и поправила волосы.
- Хватит раскисать, - сказала она и улыбнулась мне, - надо жить дальше.  А вот с Аленкой у меня будет особенный разговор.
Я засопела, застучала по коляске.
- Что защищать ее решила? На этот раз не выйдет. Завтра она выведет тебя на прогулку сама, и сама же будет следить за тобой, пока меня нет. Все! ее свобода и расхлябанность - закончились!
На следующий день мы и правда пошли гулять, только все втроем. Я не помню такой же яркий и счастливый день, как этот!
Я долго не могла уснуть, все думала, как же мало надо для счастья, особенно, если ты инвалид.