Смерч

- Ну что, ублюдки?!  - громко крикнул, надуваясь от чувства гордости, сержант в камуфляжной форме. – Этот день ничем не отличается от другого, поэтому вы сегодня живы! Учтите, малейшая провокация с вашей стороны – серьезнёйшее нарушение, карающееся высшей мерой.

Одиннадцать человек, неровно выстроенных в шеренгу, с руками за спиной молча стояли, всем своим видом показывая послушание. Лишь мысли десятерых были неизвестны не входящему одиннадцатому – мне. Самое интересное, что нас стерегли двое конвоирующих, пристально глядевших на наши замученные лица. Убедительным аргументом не делать глупостей которых являлись две штурмовые винтовки НАТО, поблёскивающих на редких из-за пасмурной погоды, слабых лучах солнца.

- Так вот, ваша задача на сегодня: наперегонки добежать до 53-ей опорной балки выходящего в море трубопровода, там найти радиомаячок, который вы должны принести сюда. Ясно? – спросил, надрывая голос, покрасневший от усилий сержант. – Ах да… забыл сказать, что только первые шестеро продолжат свои никчёмные жизни. А теперь – вперёд!

Я невольно побежал, так как нельзя терять ни секунды драгоценного времени. Под ногами попадалось всякое: ямы, кочки, ухабы, валуны, лужи от близлежащего канала с технической водой, покрытой болотной ряской и всплывшей тиной. Почему-то я предпочёл бежать по левому берегу этого убогого гидросооружения, хотя ещё с места получения задачи видел, что именно на этой стороне есть водоотводы шириною в 2 метра, пока на другой было больше кустарников и деревьев.

Первая неудача: я не смог, непонятно по какой причине, перепрыгнуть треклятый отвод и угодил в самую воду, грязную и зацветавшую. Но это меня не остановило, необходимо было бежать дальше. Пока что я был впереди, то есть первым. Правда, пока.

Справа я краем глаза заметил догоняющего меня парня: он быстро перебирал ногами, ловко лавируя между кустами и деревцами, он ступал мягко как кошка. Честно говоря, я был удивлён, как профессионально у него это получается? Я же, конечно, бегать не люблю, только умение бежать от этого не исчезает. Этого парня-профи я не знал, поэтому мне его было ни капли не жалко, пусть его даже расстреляли бы.

До берега осталось меньше трёхсот метров, как парень исчез. Сам берег был песчаный, усеянный множеством ракушек, водорослей; местами находят рапанов, которые затем продают на прибрежных базарчиках туристом втридорога. Но моя цель была далеко не песком и морскими «обитателями», а массивной огромной металлической сливной трубой, берущей начало с целлюлозного комбината, выпускающей сотни тонн отходов и токсинов; бежать осталось немного.


Самое неприятное на этом участке было бежать по песку, крупинки которого, взметаясь вверх от ударов моих стоп, попадали в обувь. Первые шаги по трубе были твёрдыми, наконец, удобными для бега, и вскоре я бежал по огромной трубе, лишь на секунду озираясь назад. На берег  вышло еще пятеро. Завязалась драка – это было ожидаемо. Видимо, некоторые объединились в группы и теперь пытались устранить соперников преждевременно. Бились насмерть, и вот на земле обездвижено лежали три, скорее всего мертвеца. Горе побежденным – буквально пару ударов ногой в висок и кончено.

Надо было спешить. Опора располагалась через каждые 15 метров трубы; уже давно всё поросло морской зеленью и поржавело, хотя комбинат возвёл это сливное сооружение два месяца назад. Только почему такое длинное? В нём шестьдесят опор, а значит, девятьсот метров – не странно ли? На пятнадцатой опоре и до тридцать пятой тянулась в ширину коса, вернее, искусственный остров – один из элитных жилых комплексов города, в котором предпочитают жить одни из самых богатых людей в серой и монотонной роще монолиток. Как назло труба на земле ограждена двух с половиной метровым забором из сетки, венчающимся сверху колючей проволокой. Правда, я не понимал одного: почему трубопровод огорожен только в этом месте?

Море волновалось. С востока надували волны порывы ветра, достаточно сильного, но устоять на злосчастной трубе можно было. Позади бежало двое; я же уже был на сорок пятой опоре, и мне не верилось, что я почти добежал. Больше всего я старался не обращать внимание на усталость; тело будто пыталось отторгнуть руки и ноги; в груди щемило.

Пятьдесят третья опора. Вдали виднелся конец трубопровода наряду с чернеющим горизонтом, а это явно не хорошо. Преследователи были в трёстах метрах, и их качающиеся силуэты приближались – гибель близка. Они серьёзно настроены на смерть, но не себя, а меня. Конвоиры и сержант знали, что нас будет намного меньше;  в принципе, им ничего не будет, ведь мы заключённые и нас расстреляли бы. А вот мне жить хотелось, но чёртов маячок пока не обнаружился.

Почему же мы не могли сбежать? Бежать было некуда: ни документов, ни денег, тем более мы в списках уголовников. Я уже, честно говоря, отчаялся: разбушевавшееся море, позади двое убийц, безжалостно сметающих всех на своем пути, арестантов, которые были в пятидесяти метрах от меня. Одним ударом моей головы об трубопровод они вывели бы меня из строя и всё – море приняло бы меня в свои объятия. Вдруг мои глаза остановились на металлическом выступе, где блестела чёрная с красными вставками штуковина. Незаметно я улыбнулся  - это был маячок. Уже слышал громкие тяжёлые шлепки конкурентов, как резко оттолкнувшись, «рыбкой» вошёл в холодную воду.

- Проклятье, Джон! Мы его упустили! Ну, мразь, мы тебя ещё напоим солёной водичкой! Паскуда!  - громко орал парень, который стоял слева от меня через одного тогда, в шеренге.

Вода быстро стала ледяной, и я понимал, что надо двигаться. Быстрыми  движениями я плыл так до сороковой опоры. Неожиданно меня схватили за шиворот две руки и вытянули на трубу, но не растерявшись, наотмашь я ударил в нос тому тучному. Он с громким хлопком упал в воду. Второй же попытался ударить меня с ноги, но поскользнулся.

В небе сверкнула молния, за ней ещё одна и ещё, ещё, ещё. Задул сильнее холодный ветер, закрапал лёгкий и такой же ледяной дождь. Ветер дул с большей силой, нагоняя сильные волны; только оглушающе донёсся гром. В воздухе возник шум. Меня трясло, я понял, что надо бежать. И только.

Я мчался, мчался и озирался, пока не замер. В небе тучи начали закручиваться словно водоворот, поток тянулся вихрём и вскоре впадал в гладь воды, выбрасывая столбы на высоту метров двух. Глубоко вздохнув, я бежал в сторону берега как мог. Меня учили не отчаиваться.

Страх возникшего и приближающегося смерча только становился сильнее, и я, со всех ног продолжая бежать, приближался к берегу. Ветер не утихал, рисуя на песке сказочные волнистые фигуры; волны очень сильно бились о берег, совершенно поменяв береговую линию. Почти обессиленный я бежал по ужасному левому берегу от  ужасной трубы, гонимый ужасным смерчом. Оказалось, смерча было уже три. Куда бежать – неизвестно.

Ни сержанта, ни конвоиров здесь не было. Вокруг вообще никого не было. Мне стало действительно страшно. Куда идти? На что надеяться? В кого или кому верить?..

Тем временем элитный остров наполовину заброшен людьми, другие же прячутся в подвалах и шахтах лифтов – везде, где можно быть ниже уровня земли. Один, самый большой смерч направился именно на этих людей; разрушая набережную, он обхватывал деревья, автомобили, скамьи, дорожные знаки, мусорные баки и урны, клумбы, киоски, стенды и поднимал всё наверх. Вихрь набирал мощь: он стал разбирать дома по кирпичикам, доскам, блокам, выбивал стёкла из окон и дверей, выворачивал черепицу и профнастил наружу. Дома, попавшие под действие смерча, были изуродованы до безобразия. Пара человек попала в ужасный вихрь и буквально источилась о весь мусор и предметы, витавшие по кругу.

Через пару минут «город» был похож на истерзанный артобстрелами район; этот «город», считавшийся центром истинного величественного города жителями-богачами, стал выглядеть не лучше самых бедных районов Земли. «Город», где богачи могли жить спокойно, не то, что в этом пригороде, стал кладбищем…

Я снова обратился к себе с надеждой найти что-то. Сидел и вспоминал, где я мог бы спрятаться. Точно! Корпус института!

Радует, что он находился неподалёку отсюда. Этот корпус был больше общежитием, чем казармой, но я точно знал, что в нём жили приезжие с далека.  Мне было холодно, настолько холодно, что я леденел в буквальном смысле этого слова: не мог шевелить пальцами рук. Тем временем корпус этот становился ближе и ближе; на улице царил хаос, суета и страх; люди бежали в разные стороны без оглядки; машины мчали, лавируя среди друг друга. Смерчи приближались.

На подходе к зданию я в последний раз оглянулся – катастрофа с каждым шагом всё больше набирала мощь, но пока не приступила к поглощению погруженного в страх города, будто издевалась. Внутри было тепло, и там я встретил главного по корпусу, который громко кричал, указывая жестами в цокольное помещение.

- Извините, не могу ли я найти убежище здесь? – прервал его крик своим вопросом я.

- Пожалуйста, вниз по лестнице, – без замешательства ответил он, снова продолжив провожать вниз студентов. – Скорее! Скорее!

Внизу толпились напуганные молодые люди. Стоял гвалт, кто-то кричал, кто-то, не зная, что говорить, молчал. В цокольном помещении всё-таки мне удалось определить, куда направляются студенты, хотя с лестницы это было легче сделать.  Оказалось, был ещё один уровень – самый низкий, где располагалось убежище на семьдесят пять человек. Нас было как раз около того, и это казалось мне ужасно плохим обстоятельством. Масса смертельна, особенно та масса, в которой царит паника.

Слышно было сквозь гул сирену. Насколько мне известно, этот институт был не против установить на территории рупоры; к сожалению, узнать мне это до ныне не удалось. Пока я рассуждал, очередь прыгать вниз дошла и до меня.

Внутри было много пространства, где располагались два санузла, душевая комната на шесть кабинок, столовая, кухня, огромные спальни по пятнадцать кроватей и даже комната свободного назначения. В основном многие стояли в общей зале и планировали, как и что. Здесь был и управляющий.

- Внимание, внимание! – пытаясь добиться тишины, повторял он. – Ситуация катастрофическая и нештатная! Никто не может пока объяснить, откуда взялись эти смерчи, но, молюсь Богу, чтоб никто не пострадал. А пока ради вашего же блага мы должны находиться в убежище.

- А что потом? – выкрикнул неизвестный из толпы. – Что будет после? Здесь же живого места не останется!

- Я не знаю, это стихийное бедствие, и скорее всего, будут заниматься  поисками раненых и трупов, расчисткой и восстановлением коммуникаций и сооружений города, – предположил главный, – но повторюсь: мы должны находиться здесь. Настоятельно вам рекомендуем разойтись по спальным местам.

Все послушались и сидели в ожидании чего-то. Кто-то равнодушно читал книги, играл в планшет или телефон, хотя все просто скрывали этим своё беспокойство, подавляли панику.

- Моё имя – Мартин Хюпсен, управляющий по десятому корпусу института медицины имени доктора медицинских наук.… Расскажите, как вы здесь оказались? – с улыбкой представился главный, протягивая мне свою руку, которую я с чувством благодарности пожал.

- Я – Макс… Джонсон, заключённый. Нет, не подумайте! Меня подставили, все улики были тщательно подделаны, и меня посадили за решётку. Сегодня я мог умереть, но выжил.

Вдруг свет начал быстро моргать, пока  я договаривал. Затем он отключился вовсе, и студенты закричали, а именно напуганные девушки. После загорелись пять слабых ламп аварийного освещения.

- О, нет… - разочарованно протянул Мартин. – подстанция, видимо, повреждена, света хватит на пару часов.

- Плохо, конечно. Главное – здесь тепло и всяко безопаснее, чем снаружи.

- Вы поразительно правы! – с фальшивой радостью крикнул Мартин. – Уважаемые студенты, отключите свои гаджеты, сохраните энергию на свет и связь, хотя её уже нет, а ты, Дерек, можешь ли связаться с местным видеонаблюдением?

- Так электроэнергии нет. Сервер не работает… - ответил, недоумевая, юноша.

Неожиданно люди в убежище смолкли, пытаясь вслушаться в шум, напоминающий вибрацию. Всё затряслось с силой, столкнувшей нас с ног, и мы теперь уже разделяли с Мартином один квадратный на двоих. Сильный шум прошёлся над головой и ушёл куда-то дальше.

- Это что, вода? – спросил Мартин.

- Да, я успел искупаться в солёной водичке и вот здесь, с вами.

Мы поднялись. Сейчас я отчетливо слышал стоны и всхлипывания, будто находился у «Стены Плача» в Иерусалиме. Трагично, однако, сохранять спокойствие нужно было, прежде всего. Иначе мы от страха погибнем раньше времени.

- Мистер Хюпсен, смерч, судя по всему, ушёл в сторону Сайлент-парка. – предположил Дерек.

- Мистер Джонсон, не окажите помощь мне в поиске раненых и оказании им ПМП[1]? – с надеждой на согласие спросил Мартин.

- Разумеется! Но нам нужно больше сил, следовательно, вы должны взять пару крепких студентов.

- Без проблем! Джейк Винстон и Алекс Брейк, идите сюда! Вам предстоит важная миссия. – с задором сказал Хюпсен, двум действительно крепким ребятам, стопроцентно ходящим в качалку.

Дальше мы молча покинули убежище и вышли в свет. Оглядевшись, мы стояли и с ужасом смотрели на ад, происходящий вокруг как после 4 всадников апокалипсиса. Половины корпуса не то, чтобы не было – её не существовало. По крайней мере, создавалось такое ощущение. Виновник же со своими соучастниками безнаказанно продолжал рушить изувеченный город, беспощадно глотая и сметая всё на своём пути.

Улица местами была нетронута, максимум, засорена строительным мусором, ветками и облачками. Наш взгляд пал на перевёрнутый красный  автомобиль «Ситроен C4», усыпавший асфальт стёклышками разбитых окон. Из оконной рамы тянулась окровавленная рука, женская. Мы сразу же убежали туда – на помощь.
 
- Девушка! Девушка! – кричал Мартин, пытаясь открыть сильно повреждённую дверь.- Очнитесь, прошу Вас!

В ответ слышно было молчание. Мартин нащупал пульс – признаки жизни отсутствуют, и только после этого он заметил багровую стальную арматуру в груди жертвы и вынес вердикт, что пробито лёгкое и задето, т.е. во всех десяти случаях летальность.

Вдруг мы услышали крик девочки, бегущей с другой стороны улицы к «Ситроену», её лицо показывало страх, а глаза не сдерживали тонкие серебристые ручейки. Джейк поймал быстро бегущую девочку т поднял в воздух, прижав голову к груди. Сильный дождь смешался с её слезами; она отчаянно билась и пыталась вырваться, но не могла.

- Джейк, отнеси её в убежище! Живо! – крикнул Мартин, ведь он руководитель мини-спасательной операции. Сам же закрыл застывшие бездонные стекляшки вместо глаз этой дамочке и ринулся по улице дальше к перевёрнутым авто, но никого не обнаружил.

Отряд пробегал мимо поломанного цветочного киоска, как вдруг услышал зов о помощи. Мужчина. Мартин и я решили залезть внутрь, понимая всю важность дела. Пострадавший мог быть тяжело ранен или иммобилизован; всё же это сложнее, чем работать с трупами. Оказавшись на месте, среди нагромождённого хлама мы отыскали раненого. У небольшого кареглазого мужчины была сломана нога, скорее всего, в двух местах сразу. Его транспортировку мы поручили Алексу, ожидающему нас снаружи.

Выйдя из киоска, мы огляделись: три огромных смерча-смертоносца были пока ещё далеко, чтобы предоставлять угрозу. К нам подоспел Джейк, покорно стояв у разбитого авто. Пока что удалось спасти двоих. Разве это достаточно? Хотя понятие «достаточно» здесь неуместно. Мои мысли просты, так как просто нет времени размышлять и строить умозаключения. Только сейчас я услышал вой автомобильных противоугонок и гудков, треск порвавшихся проводов, падение разных предметов от веток до черепицы. Три человека стояли и обдумывали дальнейший ход действий.

- Чёрт возьми! – выругался Джейк, когда мы все чуть не оглохли от взрыва АЗС поодаль, кварталов за пять отсюда. Смерч прошёл и там…

- Вряд ли им поможешь, если они вообще остались после этого… - разочарованно сказал Мартин.

Когда мы дождались Алекса, который уже хромал на правую ногу, решили продолжить поиски. Спускались всё ниже по улице, надеясь встретить хоть одного живого, однако, все были мертвы, до единого. Осталась надежда найти кто-нибудь в нетронутом фургоне и зря. Нашли, правда, далеко не тех, кого надо было. Из фургона вышел стройный парень-метис, направивший на нас пистолет.

- Давайте сюда всё, что имеете, иначе нахрен простреляю ваши тупые бошки! – зло фыркнул грабитель. – Знаете, хорошо, что такие дни существуют! Теперь, насобирав денег и драгоценностей, я уеду на свой Бетти и стану богатым. Разве это не прекрасно?

- Люди годами работали, а ты в тяжёлое для всех время стал обворовывать их? Ты – мародёр и паскуда! – крикнул Алекс, своим видом показывая незыблемость.

- Заткнись! Значит, так они заботятся о своих успехах и результатах кропотливой работы. Просто завидуешь лёгкой наживе! – дразнился мародёр, потрясывая сумкой с деньгами. – И вообще, я вас держу здесь не для того, чтобы вы меня жизни учили! Отдавайте мне вещи, быстрее!

- Не стоит, Алекс. – сказал Мартин уже достававшему из карманов вещи Брейку. – Эй ты! Зачем тебе грабить нас, если у тебя фургон забит драгоценностями и деньгами?

- Просто хочу напоследок кому-нибудь насолить. – усмехаясь ответил метис.- Давай быстрее!

Тем временем один из вихрей поменял своё направление в нашу сторону, так же беспощадно и жестоко убивая всё, что помешает. Чувствовал я, что мы не станем исключением, если не предпримем действий. Хотя бы каких-нибудь.

- Слушай! Не смущает ли я тебя тот факт, что одна из этих хреновин направляется именно сюда? – задал я вопрос мародёру.

- Ни капли, я могу просто положить вас всех и свалить, а так ты сможешь продолжить свою никчёмную жизнь. – спокойно ответил метис, обернувшись назад. Тут же Джейк наскочил на мародёра, прижав его к фургону, после чего пять раз бил его головой о заднюю дверь. Смотреть на это отчасти было упоительно: внутренний сосуд с кровью набирался.

Мы решили выдвинуться назад, в убежище. Спустя пару минут передо мной открылся вход в «пещеру спасения», где в страхе спрятались беззащитные людишки, куда я незамедлительно прыгнул…


…Уже темнело. Поток машин поворачивал налево по дорожному полотну к мосту. Две машины, чтобы избежать столкновения с прилетевшей с неба вагонеткой, резко свернули направо после поворота, столкнувшись слегка друг с другом. Из машины синего цвета вышли два парня и одна девушка, а из другой мужчина средних лет, два ребёнка и мама с младенцем на руках. Все они были очень напуганы; машин за ними уже не было.

За кронами высоких деревьев появился знакомый смертоносец, кромсавший лес по левой стороне дороги, и он направлялся к машинам, громыхая и дыша загробным холодом. Люди закричали. Все они столпились; пассажиры одной машины, те трое, обнялись, и девушка зарыдала, крича что-то про любовь, а семья другой машины сгруппировалась, её дети заплакали, тоже крича про любовь и нежелание умирать. Отец поцеловал жену в щёку и опустил голову к старшим детям, мать же глядела на смеющегося младенца и в отражении его светлых глаз видела приближающийся вихрь, роняя горькие слезы малышу на лицо…


Надо мною, как и над всеми нами грохотал смерч, благо мы уже сидели, зная о возможном падении. Никто не знал, когда это закончится. Катастрофа – наглядный пример того, что человек не могущественен, что он не сильнее природы и что он лишь беспомощная серая мышь, ныряющая при первой угрозе в нору. По крайней мере, я считаю так. Мартин  обратился ко мне:

- Мистер Джонсон, вы согласны на второй рейд? Может, ещё есть нуждающиеся в помощи.

- Конечно, мистер Хюпсен, я согласен. Чтобы не терять времени…

- Алекс, Джейк, выдвигаемся! – оборвал меня Мартин.

Снова я ощутил на себе мерзость погоды: дул холодный ветер, шёл дождь, и остатки города шинковали какие-то три смерча. Только вот небо стало чуть светлее, что значило хорошо. Наша задача была дойти до конца улицы к кафетерию «Honey Happiness», возможно, имеющего людей, как раненых, так и уцелевших. Было только одно плохое обстоятельство: рядом был смертоносец. Когда мы стояли у обозначенного заведения, быстро осмотрели окрестности перекрёстка – никого.

«Помогите!», - услышал я из «Honey Happiness»: «Пожалуйста, помогите!»

- Будьте здесь! – пригрозил я отряду. – Я сам.

Внутри было темно и завалено. Столы со скатертями и стулья были разбросаны в хаотичном порядке, салфетки, солонки и перечницы лежали на полу.

- Помогите! Я здесь. – доносился голос из глубины, куда я сразу же побежал.

 В темноте я еле-еле смог разглядеть заваленную балками девушку. Она кряхтела под их тяжестью.

- Как хорошо, что Вы пришли ко мне, я не могу двигаться! – кашляя, обрадовалась девушка, на что я отреагировал попыткой подъёма тяжёлых балок, но безуспешно. Изо всех сил я старался поднять их, но опять не получилось.

- Мистер Джонсон, быстрее! – крикнули с улицы.

Девушка посмотрела на меня очень грустным взглядом, её глаза засверкали от влаги.

- Я ужасно извиняюсь, я не могу… - с досадой вздохнул я.

- Пожалуйста, не надо. Не продолжайте. Я понимаю. – со слезами ответила девушка. – Уходите, пожалуйста.

- Джонсон, скорее! Он близко! – кричал Мартин. – Скорее, иначе мы уйдём!

Я встал в ступор: покинуть раненую девушку я не мог. В моей груди всё сжалось от вида отвернувшейся леди, к глазам подкатила слеза. И не одна.

- Джонсон, как хочешь! – снова крикнул Мартин.

- Извините… - тихо сказал я и выбежал из кафетерия.

Смерч двигался быстро. До него можно было рукой коснуться. Теперь он разбирал жилой дом позади заведения.

- Ну что ты, а?! – орал я ему. – Что ты сделаешь, сволочь?!

Я понял, что словами я ему вряд ли помешаю, он всё так же смертоносно двигался на меня, позади него был и «Honey Happiness», вернее, его руины. Когда он был совсем близко, я прыгнул за большой железобетонный обломок в надежде ускользнуть…


Дождливый день выдался сегодня! Дождь капал спокойно, не ливень, но моё пальто здорово промокло, и нужно было найти сухое и тёплое место, принять чашечку моккачино. Даже под кожаными перчатками пальцы озябли. Место укрытия от дождя я выбрал подходящее – крыльцо жилого дома. Как же здорово стучит по профнастилу!

Из подъезда вышел невысокого роста мужчина, зрелый, с морщинами и седой. У него глубоко посаженные зелёные глаза и борода с усами, которые очень даже хорошо ухожены. Видимо, сохранилось в нём понятие ухоженности и брутальности.

- Молодой человек, сигару? – улыбнулся мне он и протянул настоящую толстую сигару. Я хоть и не курил, но было настолько пофиг, что я не отказался и взял её. Такое безразличие было на моём лице, что любой мог подумать, будто эмоций у меня отроду не существовало.

- Погода, конечно, отвратительная. – сипло протянул мужчина, стряхивая пепел на мокрую плитку. Кому как: кто-то ищет и здесь вдохновение, создавая шедевры, я же курю, выпускаю тяжёлый густой дым из своих лёгких, согреваясь им, делая кольца. Потеха.

- У меня тоже есть пара причин ненавидеть такую погоду. – сказал я, выдыхая. – Например, смерч.

- Попал что ли?

- Не совсем. – возразил я. – Голову разбил о машину. Вылечили.

- Ясно. – ответ, который я ему, ему явно не понравился, поэтому он замолчал, куря сигару.

Дым, выпущенный мною из лёгких, струился в небо, медленно растворяясь. В ногах я ощутил слабость, стало легче, будто снял кандалы и птицей парил в облаках или бежал в чистое пшеничное поле. Под одно раскидистое дерево там я лег, устремив глаза ввысь. С неба ударила молния, дерево загорелось и вместе с ним я…

Резко открыл глаза от сверкнувшей неподалёку молнии и ударившего по ушам грома. Старика уже не было. Странно. Но одной сигары мне хватало для сотни умозаключений и мыслей, а курить – лишь сосредоточиться и вынести из своей кладези самое ценное, казалось мне. Хотелось просидеть так вечность, стать заложником раздумий и погрузиться в океан нашего внутреннего мира, полного золотых нитей, которые ведут нас сквозь время и пространство в новый мир из совершенного,  другого мира, ни капли ни схожего с реальностью. Что же я здесь? Наверно такая же капля, как и та, что упала с крыши в лужу, в общество. Но скоро выйдет ослепительный круг и иссушит это сборище капель, общество людей исчезнет подобно ему и поднимется ввысь. Вся жизнь – сплошной круговорот, забор, не имеющий конца, запутанный и бесконечно долгий, время которого даже больше, чем время существования Вселенной. Вот я родился, чтобы познать это, и умру, чтобы беззаботно продолжить путь, забыв всё узнанное.

Хотелось восстания. Против всего. Восстание подразумевает сопротивление кому-либо или чему-либо. Смысл каждого восстания – идти против тех, кто боится сделать подобное из-за тех, кто сам боится. Самой горечью оборачивается момент, когда бунтующий переходит на сторону запуганного. Он не доверил тебе: думал, поступишь так же. А ты ему. Так и подавляются мятежи, не начавшись.

А тучи? Они свободны, они создатели капель дождя, где дождь – рождение. Вечные странники в общем небе: им неведомы границы, законы, правила, войны, чувства. Они не имеют долга, совести, тщеславия, злости, зависти, гнева, радости, любви, ненависти, симпатии. Тучи лишь производят на свет членов общества, а общества, испаряясь, – тучи, конца не имеющие во веки веков.

«Надо бы побольше курить», - подумал я, но нет, это всё равно не спасет меня от угроз и проблем, потому я выкинул сигару в урну. Шагнул вперёд и, снова промокая под дождём, держал курс на западно-восточный северо-юг, куда-то к центру. Быть может, цели? Нет. Любовь? Нет. Долг? Нет, нет и нет. Я шёл в раздумьях, тяжело выдыхая из груди.

А может быть, я бежал от себя? Не понимая и не пытаясь разобраться в себе, всё больше ускоряя шаг, петляя во дворах и по улицам, куда-то за город в тихое безлюдное место. Многое пережил и теперь пугался себя? Эх, если бы не тот образующийся сейчас вихрь позади, в холодном сером небе…

2018