Покаяние

Закончилась многомесячная работа в Северной Атлантике, и мы возвращались к родным берегам. Конечно, все мечтали о радостной встрече. Но сам момент прибытия всегда омрачался бестактными досмотрами, если не назвать их хуже – шмонами. Не зря кто-то из моряков перефразировал слова знаменитой песни: 

«С чего начинается Родина, 
С досмотра в твоем рундуке...» 

В борьбе за чистоту нации и нравов, слишком много было недоверия к своим согражданам. Хотя, конечно, как н в любой нации, всегда были, и, наверное, будут моральные уроды. Одно дитяточко с двухлетнего возраста пишет музыку, а другое в том же возрасте, закрывает кота в холодильнике или насыпает перец рыбкам в аквариум. 
Не могу сказать, что у нас в экипаже были такие явные индивидуумы, но то, что люди все разные, так это точно всем известно. Ничем особенно не выделялся и наш четвертый механик Петр Мирзоев. Все знали, что он по вечерам крутит фильмы для экипажа и экспедиции, а днем для вахты. А вот какие еще у него были обязанности, я даже теперь и не вспомню. Уж не знаю, кто ему дал кличку Петручио, но привязалась она к нему надежно.

Мы пришвартовались к Морвокзалу в родной Одессе. Первыми прибыли на судно те, кто в нас видел не тружеников моря, а потенциальных контрабандистов. После нескольких часов досмотра усталые, но довольные таможенники обнаружили под кожухом кабельной трассы, в кинобудке, пару пачек косынок, двенадцать метров гипюра и эротический журнал. Кто-то на Петручио все-таки донес. Что-то подобное таможенники иногда находили и на других судах, но в основном это был бесхозный товар. Здесь же, без сомнения, подозрение пало на Петручио. Да он, собственно говоря, и не отрицал. 
Судьба его как бы была уже решена. Усугубляло положение тем, что Петручио был членом КПСС, поэтому Партком решил, что перед списанием с судна, случай надо разобрать на Партийном собрании.

В назначенное время началось открытое Партсобрание. Явка беспартийных членов экипажа была обязательна. Как учил дедушка Ленин, партийное собрание надо готовить и столь важное дело нельзя пускать на самотек. Все было чин-чинарем. В президиуме были представитель Парткома, капитан, представитель Отдела кадров и «комиссар». Бедный Петручио сидел в стороне сгорбленный и понурый. Создавалось впечатление, что он совершил большое преступление - минимум пытался протащить через Госграницу мешок героина. Во всяком случае, первый помощник клеймил позором коммуниста Петручио. Но странное дело, больше никто не захотел осудить Мирзоева. Естественно, в конце «мероприятия», последнее слово дали Петручио. А вот он оказался довольно изворотливым малым. Поначалу он рассказывал обалдевшему экипажу, что выход в увольнение, в Лас-Пальмасе, произвел на него удручающие впечатления. Он толком и не помнил, что и для кого покупал, а как попал к нему порнографический журнал – так это просто загадка. Вероятно, когда он вышел из магазина покурить, подлый индус продавец подсунул журнал в его сумку. Не зря первый помощник на инструктаже называл список магазинов, куда не рекомендуется заходить, но безумная жара, вероятно, помутила рассудок и память. Здесь, конечно, Петручио переборщил. Все были в увольнении, и все знают, что на Канарах безумной жары не бывает. Но самое главное было в заключительных словах Мирзоева:

  - «Дорогие коллеги и друзья! Я, конечно, виноват и подвел славный коллектив, но где как не в этом коллективе, я смогу доказать честным трудом, что я осознал свой пагубный поступок. Прошу мне поверить!» 

Надо полагать, как всегда, черновой протокол собрания был уже заготовлен и Петручио святило списание судна и выговор по Партийной линии.  Однако, собрание таки да проголосовало за то, чтобы Петручио остался в коллективе. Издревле на Руси не рубили покаянную голову. Но если на этот раз, как говорится, пронесло и можно было расслабиться, то Петручио слишком поверил в собственную безнаказанность. Он погорел на другом и совсем по другому поводу. Хотя Петру было уже прилично лет, но не зря говорят, что любви все возрасты покорны. Еще говорят о «старых гусарах», «бес в ребро». Находясь на судне в период отстоя, мы обратили внимание, что Петручио, находясь отпуске, часто захаживает на судно с молодой барышней. Честно говоря, она ему годилась в дочери. Но, естественно, никто не собирался делать ему замечание, а тем более перевоспитывать.

Гром грянул с другой стороны. Его жена, не подозревавшая супруга в изменах, обратилась в отдел кадров с жалобой. И была по-своему права. Она считала, что ее муж, после длительного рейса, заслуживает отдых с семьей, а не должен уродоваться сутками на производстве.  Неизвестно, что сказали в кадрах супруге Петручио, но на судне мы его уже не увидели. Кто -то рассказывал, что видел его возле здания Парткома. Вид у него был такой, как когда-то на злополучном собрании. И, вероятно, пощады он уже не ждал. Надо полагать ему все припомнили, а лозунг «Бей своих, чтобы враги боялись», долго присутствовал в нашей жизни.