Помянем! Часть 2

     Перед годовщиной моих усопших близких стараюсь прочитывать канон и акафист за единоумерших. Как-то во время чтения такого акафиста неожиданно пришла мысль: «А нужны ли мои молитвы усопшим?»

    Так я мучилась этими мыслями половину дня. А потом, как часто это бывает, пришел быстрый ответ. По своему обычаю во время приготовления обеда включила радио «Вера», где будто специально для меня читали рассказ священника. Название рассказа и автора я не услышала, так как слушала не с начала. Священник рассказывал:

- В наш приход поступил на службу дьякон с очень красивым голосом, все мы были несказанно этому рады. Однажды отец дьякон отпросился у меня съездить в деревню, навестить свою малую родину. Дело было перед большим праздником, и дьякон обещал вернуться к началу праздничных богослужений. Но в назначенный срок он не приехал. Служба шла без него. Он появился в храме только через один или два дня к концу службы и сразу стал мне помогать. Вид его был бледен. Кое-как он завершил службу и вскоре умер. Я был просто поражен его внезапной смертью, и все сорок дней после его кончины служил о нем заупокойные службы. Я чувствовал себя виноватым, что сердился на отца дьякона за то, что он не сдержал своего слова и не вернулся из своей поездки к празднику, как обещал.

И вот в тот день, когда в сороковой раз совершил я поминальную службу по усопшему, дверь моей кельи отворилась и в комнату вошел отец дьякон. Он низко поклонился и стал благодарить меня за поминальные службы. Я спросил:

– Что же ты только меня одного благодаришь, отец дьякон? Ведь за упокой твоей души молятся многие.

На что усопший отвечал:

– Не скажи, отче! Все только по одному разу помянули меня и на том успокоились. И лишь только ты один поминал меня все сорок дней.

Мне стало интересно, и я спросил:

– А что же, неужели вы ТАМ знаете, кто за вас и сколько молится здесь, на земле?

– Конечно! – Отвечал усопший, – нас хоть на пять метров вниз закопай, мы все равно будем знать кто и сколько за нас молится.

                ***

               Иногда в мой помяник попадают, казалось бы, «случайные» имена. Но, конечно, все не случайно. Услышала где-то: молитесь только за тех, за кого душа ПРОСИТ молиться. И действительно, бывает, вроде надо помолиться за упокой человека, но при одной мысли об этом все внутри восстает. И, наскоро помянув его пару-тройку раз, забываешь вскоре о том, что «надо» помолиться о покойном.

             А бывает совсем иначе. Человек после своего успения становится настолько тебе близок, что молишься за него, как за родного. И молитва идет легко, даже радостно, нет никакого принуждения и чувства тяжести на душе.

             В нашей семье мы стали замечать необычные вещи. Есть у нас, как и у всех людей, старые знакомые, с которыми за давностью лет и дальностью расстояний уже была прервана связь. И вот вроде бы случайно происходит встреча с ними, краткая, мимолетная. А потом мы узнаем, что человек умер. И человек этой, казалось бы, случайной встречей напомнил о себе, чтобы и мы помолились о нем после его ухода в мир иной…

                ПЕТР.

            В нашем селе он был, пожалуй, самым хозяйственным мужиком. Говорили о нем разное – и плохое и хорошее. Но никто не мог оспорить его хозяйской хватки. Однажды мы с мужем были у Петра в гостях. Образцовый двор, дом и другие постройки были гордостью их владельца. Животина в хоздворе была в идеальном состоянии. Чистенькие розовые свиньи белоснежными копытцами топтали желтые деревянные полы. В загонах стояли крутобокие лоснящиеся коровы. Хоть на выставку! Везде виднелась хозяйская рука и огромный труд по поддержанию идеального порядка.

           Когда дети перебрались в города, Петр с женой тоже переехали вслед за ними. Мы не виделись несколько лет. Однажды в центре города я дожидалась в машине мужа, держа на руках маленькую двухмесячную дочку. Петр, увидев нас, обрадовался, подошел, поздравил с рождением дочери. Обменялись дежурными вопросами о последних новостях, общих знакомых. Говорить было больше не о чем, а Петя все не отходил от машины. Я подумала: как, наверное, тяжело ему, деревенскому жителю, жить в этих городских «коробках». Бросилась в глаза бледность его кожи. А вскоре пришло известие о его кончине от неизлечимой болезни. Вечная память Петру!

                Анатолий

             С Толиком мы виделись редко. Он дальний родственник мужа. Улыбчивый, простодушный, из хорошей рабочей семьи. Надежда матери. Старший брат Толи был непутевым, вместе с женой прикладывался к бутылке, и бесы по очереди заманили их в петлю. У матери Толи, тети Тамары, остались на руках две внучки. Толя же был не женат, помогал матери растить племяшек. Открыл небольшой бизнес по перевозке грузов. В последние годы стал активно помогать в восстановлении храма в Голумети. Сам садился за руль маленького трактора и планировал территорию вокруг храма.
А потом Толю убили. Незадолго до смерти Толя исповедался, будто предчувствовал скорую гибель. Убивали его жестоко, на теле места живого не осталось. Убийц так и не нашли. Бизнес отошел Толиным приятелям. О матери с племянницами никто не вспомнил. Тетя Тамара запомнилась мне кротостью, скорбно заложенными складками возле рта и большими, как у нас говорят братсковатыми глазами – она рассказывала, что в ее жилах по отцовской линии текла китайская кровь. Потом пошла не по той стезе и без вести сгинула старшая внучка Снежанна. Тетя Тамара доживала век с младшей и любимой внучкой Иришкой, которая выучилась, вышла замуж за хорошего человека и родила тете Тамаре правнуков. Имена Анатолий и Тамара так и стоят рядом в моем помянике.

                Еще один Анатолий

             Обычный городской парень, семьянин, работяга. Когда стало трудно содержать семью, стал прирабатывать перегонкой японских машин с Дальнего востока в Сибирь для продажи. В конце девяностых, начале двухтысячных во многих семьях такой заработок был единственным источником семейного дохода. Мой муж Андрей тоже дважды перегонял машины с Дальнего Востока. Рассказывал об опасной дороге, полной ловушек. Обычно «перегонщики» передвигаются по дорогам группами. Одному ехать в столь дальний путь очень опасно. Но у мужа спустило колесо, случилась еще одна небольшая поломка. Группа ждать его не стала, оставив в небольшом городке. Свой дальнейший путь он продолжал один. Преодолевая участок дороги по льду реки Шилки, машина едва не угодила в полынью. В другой раз неизвестная машина подозрительного поведения нахально пыталась прижать его к обочине дороги. И тут можно было уповать только на Бога и свое шоферское мастерство. Водительское мастерство мужа оказалось выше – с Божьей помощью ему удалось оторваться от преследователей. В ту поездку Андрей взял молитвослов и в дороге читал утреннее и вечернее правило. Впервые в жизни.

         С Толей мы долго не виделись. А перед своей последней поездкой он как бы «случайно» подошел к нам средь городской суеты. Поговорили. Запомнилась его открытая улыбка, русые волосы и светло серые добрые глаза. Из последней поездки Толя не вернулся. Тело его было найдено на обочине дороги федеральной трассы, денег при нем не оказалось. Невозможно было смотреть в глаза молодой вдовы – красивой молодой женщины, оставшейся с детьми на руках.

         Вечная память Анатолию!

            
                Нина

            С Ниной мы жили на одной улице. Ничем примечательным ее жизнь не отмечена. Семья, работа, четверо детей. Слабость была у Нины – заливать тоску-печаль «зеленым змием». Это и явилось причиной ее преждевременной смерти. Все дети к тому времени обзавелись своими семьями, жили самостоятельно. Нина приснилась мне на девятый день после похорон. Стоим мы все в кружок – Нина, ее дети и я среди них. Она обращается не к детям, а ко мне: «Скажи моим детям…» Дальше я слов разобрать не могу, только понимаю, что она что-то просит. И удивляюсь, почему она сама не может напрямую попросить своих детей? Вот же они – стоят рядом с ней! Запомнился умоляющий взгляд несчастной.

         Через несколько дней я все-таки написала сообщения двум дочерям Нины. Рассказала про сон, и что мама их о чем-то очень сильно просит, скорее всего молитв. И что хорошо было бы ее отпеть, если батюшка разрешит. Через какое-то время под моими сообщениями появилась надпись: «Сообщение прочитано». И только.

                Иулия.

           Тетя Юля – мама моей близкой подруги. В детстве переболела инфекционным заболеванием и потеряла слух. Красавица и умница, став глухонемой она не потерялась в жизни. Замуж вышла за такого же парня – глухонемого и работящего. Вырастили троих детей. Всю жизнь трудились честно: он токарем-рационализатором в совхозе, а она швеей – золотые руки. В детстве я часто бывала в их доме, он запомнился мне чистотой, уютом, запахом домашней выпечки.

          Душой этого дома была, несомненно, тетя Юля. Прожила она долгую и, в общем-то, счастливую жизнь. А после своей смерти однажды приснилась мне. Вижу подвал, заполненный прозрачной водой, тусклое освещение. Я нахожусь в подвале, но вода не мешает мне дышать. Возле стены стоит кровать, на ней лежит тетя Юля под белым покрывалом. Над кроватью висит светильник. Поднимаю голову и вижу, что в потолке есть отверстие, подобное тому, которое делают при вертикальном входе в подвал. Вход этот открыт. Из помещения наверху льется яркий свет, там ходят люди, приглушенно слышны их голоса.

           Смотрю, что тетя Юля поднимается с кровати, освобождается от покрывала и, оттолкнувшись от пола, начинает всплывать к этому отверстию в потолке. Ее руки, глаза, все ее существо тянется туда – к Свету! Но, в последний момент я замечаю кольцо на ее ноге, за которое она привязана веревкой или цепочкой к своей кровати. И это не дает ей подняться на поверхность. Мне становится очень жаль бедную тетю Юлю!

          Звоню утром подруге, рассказываю сон. Спрашиваю: «Отпевали ли маму Юлю? Ведь крещеная же?» Отвечает: «Да, крещеная, но не отпевали». Соглашается, что да, надо бы как-то отпеть»

          Проходит несколько лет. Возвращаемся к теме вышеописанного разговора. И выясняется, что до сих пор не отпета душа бедной Иулии. Спрашиваю: «Вы что, маму свою не любите? Как ей необходима церковная молитва! Если бы вы знали!» Отвечают: «Помним и любим!»

И остается только развести руками: Господи, как же так?

                Галина

          При жизни Галина работала на руководящей должности – была начальником отдела в районной администрации. Спокойная, рассудительная, но при этом очень волевая и дисциплинированная, этих же качеств она требовала от своих подчиненных. Дома она умело руководила тремя своими мужчинами – мужем и уже взрослыми сыновьями. Все всегда у нее было, как говорится, разложено по полочкам, все исполнялось вовремя и на высшем уровне. Только-только выстроили с мужем двухэтажный коттедж, а до этого ютились впятером (с ними еще жила мама Галины) в половине старенького дома-засыпушки. Этот дом был построен после войны как временное жилище для строителей шахтерского городка. Но, известна истина – ничто так не постоянно, как временное. Старший сын женился и подарил внучку. Жить бы да жить…

         В тот день Галя торопилась на работу, переходила пешеходный переход на зеленый свет. А куда торопился на своем автомобиле молодой человек, сбивший ее? Он выехал на перекресток на красный светофор… Несколько дней пролежала Галина в коме, из которой так и не вышла. На похоронах было очень много народа. Люди вставали и говорили хорошие слова в адрес погибшей. И этому человеку она помогла, и этому, того утешила, поддержала в трудную минуту и в той ситуации не осталась в стороне.

Близкая родственница Галины рассказала:


– Галя приснилась мне дважды. В первом сне какие-то люди связывали ей руки и ноги, а я в страхе за этим наблюдала. Неприятный сон.  В храме заказывала за нее сорокоусты, сама дома молилась. Ведь у Галины семья неверующая, никто больше за нее толком не помолится. Сыновья только после смерти матери стали заходить в храм. Сама она в последние несколько лет тоже приходила в храм по большим праздникам, стояла у иконы преподобного Сергия Радонежского. Но чтобы на исповедь подойти, к Причастию – этого я не видела.

И вот через какое-то время снится мне еще один сон. Большая комната полна людей, узнаю многих из них – они наши родственники. В комнате накрыты столы. Говорят, что у Галины юбилей. Я смотрю, а столы накрыты очень и очень скромно. При жизни у Гали столы просто ломились от изысканных блюд. Поэтому я немного удивилась, что она так скромно отмечает свой «юбилей». Потом появилась и сама"виновница торжества" в платочке, который будто повязка перехватил ее волосы. Опять удивляюсь – Галя так при жизни никогда платок не носила. Подхожу к ней, обнимаемся, спрашиваю:

– Где же ты была все это время? Мы тебя уже потеряли.

А она с улыбкой отвечает:

– Да, я далеко была, а теперь вернулась.

Потом все были приглашены за стол. Галина встала во главе стола и взяла слово. Говорила она так же, как это делала при жизни – не торопясь, обстоятельно, взвешивая каждое слово. Говорила о своем возвращении. Всего я не запомнила, только в память врезались ее слова: «Молиться надо! Надо молиться!» И опять я про себя удивилась. Потому что при жизни никогда Галя таких слов не произносила. Вечная память Галине!