Немного о кистинцах

Принято считать, что чеченцы под этнонимом «кистинцы» впервые стали упоминаться в российских (а вслед за ними и в европейских) источниках лишь в XVIII столетии. Однако Е.Н. Кушева («Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI — XVII в. Сборник документов». М., 1997 г., стр. 234-235) приводит документ, датированный 12-м апреля 1665 года, в котором упоминаются кистинцы (чеченцы). Документ в книге Е.Н. Кушевой выставлен под номером 114 и назван: «Распрос в Посольском приказе грузинского митрополита Епифания и приехавших в Москву грузин и тушин о городе Чечень». И вот что, в частности, рассказал митрополит Епифаний (стилистика и орфография сохранены):

«А от того места, где был город Чечень, до Туш (т.е. Тушетии. — Х.Б.), где ныне царевич Миколай Давыдович (царевич Ираклий. — Х.Б.) живет, днище езду. А меж Туш и города Чеченя стоят 2 кабака (т.е. селения. — Х.Б.) горских кистичант (т.е. кистин. — Х.Б.), а людей в них 200 человек. И от тех де горских людей им проезд нужен, без подарков никово не пропускают, а подарки де емлют большие» (ЦГАДА, ф. Грузинские дела, 1665 г., № 1, л. 1-3. Список 1676 года).

Как известно, тушины с юга граничат с чеченцами и дагестанцами. Поэтому, нет сомнений в том, что два кистинских селения, расположенные, по свидетельству митрополита Епифания, между Тушетией и городом Чечень, были населены чеченцами. А это значит, что при первом же своем упоминании в русских документах кистинцы оказываются тождественными  чеченцам. И это тождество прослеживается вплоть до конца XIX века, когда барон Услар, второй (после чеченца Кеди Досова) составитель чеченской азбуки на основе кириллицы, призвал российских ученых отказаться от названия «кистинцы» относительно чеченского народа. П.К. Услар писал:

«Кистинцы и чеченцы это то же, что сказать баварцы и немцы, с тою, впрочем, разницей, что название баварцев известное, а название кистов неизвестно на месте. Название кистов должно быть изгнано из всякого сочинения, имеющего претензии на научную отчетливость. Кистами называли грузины ту небольшую часть чеченцев, с которыми они по временам находились в отношениях. Но если мы без разбора будем для одного и того же народа принимать названия, которые дают ему соседи, то, кроме кистов, у грузин, мы заимствуем "миджегов" у кумыков, "шашаны" — у кабардинцев, "цацань" у осетин и, вероятно, множество названий у дагестанских народов. Через это мы произвольно запутаем Кавказскую этнографию и без того уже весьма многосложную» (П.К. Услар, Этнография Кавказа. Языкознание. Ч. II. Чеченский язык. Тифлис, 1888 г.).

Несмотря на этот призыв П.К. Услара название «кистинцы»//«кисти» как обозначение чеченцев сохранилось по сей день: так называют себя чеченцы Панкиси (Грузия), что является ярким доказательством того, что и в историческом прошлом этим названием обозначались чеченцы (нахчий//нохчий).

В силу этих данных все попытки доказать, что какой-либо иной, помимо чеченцев, народ обладает «эксклюзивным» правом на историческое название «кистинцы»//«кисты» абсолютно несостоятельны, наивны и антинаучны. От первой своей письменной фиксации в русских источниках и до наших дней название «кистинцы»//«кисти» тождественно названиям «чеченцы» и «нахчий//нохчий».

Наконец, необходимо рассмотреть, что означает название «кистинцы»//«кисти».

У чеченцев есть термин «ков», что означает «ворота». Но в старину этот термин означал еще и «крепость», «укрепление». Смысловое тождество чеченских терминов «ворота» и «крепость» (гIап) еще в XIX веке отмечал, в частности, подполковник И.А. Клингер («Нечто о Чечне. Заметки о виденном, слышанном и узнанном во время плена у чеченцев с 24 июля 1847 по 1 января 1850».//Газета «Кавказ», Тифлис, № 97, за 9 декабря 1856 г.). И.А. Клингер писал: «В каждом наибстве (в Чечне. — Х.Б.) имеются постоянные, усиленные посты, служащие для охранения своих границ и для собирания иногда военных сведений; они называются воротами (гапа) в расположении на пунктах вблизи мест, доступных движению русского отряда».

Такие производные от понятия «ков» как «ке-тIе» («территория, прилегающая снаружи к воротам»); «ке-тIара» («из-за ворот»); «ке-тIахь» («за воротами»), ке-х валар («выход за ворота») и т.д. позволяют нам реконструировать более древнюю форму произношения этого термина — «ке». Этот термин в значении «крепость» мы обнаруживаем как в аланской (вторая столица Алании – Дади-ке, т.е. «главная, царская крепость», «столица»), так и в более древней урартской топонимике (одна из крепостей, защищающих подступы к урартийской столице, носила название Арц-кэ, т.е. «горные ворота», «горная крепость»; см. об этом нашу заметку «Урартийское название озера Ван»). Любопытно, что слово «ке» («ки») в значении «крепость» присутствует также и в старинной грузинской топонимике. Так, грузинский историк XVIII века Вахушти Багратиони отмечает: «Выше сего (т.е. монастыря Цугругашени. – Х.Б.) есть крепость Бердики, на высокой скале, очень крепкая» («География Грузии», Тифлис, 1904 г., стр. 36). Берди-ке – это по-чеченски «крепость на скале».

Добавим, что и на других языках термин «ворота» очень часто означал «крепость» (см., к примеру, такие названия как «Кавказские ворота», «Аланские ворота», «Дарьяльские ворота», «Дзурдзукские ворота», «Железные ворота», «Каспийские ворота», «Дербентские ворота» и т.д., которыми в древности обозначали различные кавказские крепости и укрепления). У ворот и крепостей действительно общее функциональное предназначение – запирать что-то, заграждать.

Эти данные позволяют нам предположить, что исторический этноним «кистинцы»//«кисты» первоначально обозначал «жителей крепостей», «жителей укрепленных мест». Ке-йист//ки-йист – «страна крепостей», «страна укрепленных мест». «Кистинцы»//«кисты», соответственно, жители этой страны, т.е. жители «страны крепостей», обитатели «страны укрепленных мест». Такая же этимология, судя по всему, присутствует и в названии чеченского тайпа «Кей» («Кэй). И эти названия, в целом, по смыслу идентичны таким обозначениям как «ГIалгIай» («обитатели жилых башен»),  «БIавлой» («люди боевых башен») и т.д. Отметим, кстати, что в XIX веке название ингушей иногда употреблялось также и в более аутентичной форме ГIал-хой (см. Шамиль и Чечня.//Военный Сборник. Сентябрь, № 9, СПб., 1859 г., стр. 152).

Древняя страна народа нахчий//нохчий (Нахчамат в «Армянской Географии» или Дурдзукети в «Картлис Цховреба») действительно могла называться «страной крепостей», «страной укрепленных мест», поскольку наличие множества крепостей и урепленных замков издревле являлось характерным ее признаком. Так,  средневековый арабский автор рубежа IX и X вв. Ибн аль-Факих аль-Хамадани отмечал, что в стране Дурдзукети (в арабской транскрипции «Д-р-з-к-й-т») «находится множество крепостей, каждая из которых – укрепленный замок» (см. Харадзе Р.Л., Робакидзе А.И. «К вопросу о нахской этнонимике».//Кавказский этнографический сборник. Вып. II, Тбилиси, 1968 г., стр. 23).