Переход...

     В последние свои годы Леонид Ильич уже не выглядел полным орлом:
он, конечно, на людях и в ящике производил уверенное впечатление,
но все уже понимали, что по иному трактовать старика и не следовало,
мог долго выступать с партийных трибун, но из-за нерадивых кремлевских
стоматологов все прогрессивное загнанное ими в тупик человечество должно
было уже само как-то правильно трактовать фразу про наше вместе с
"сосисками сраными" успешное в веках развитие, были и другие с его стороны
казусы, но их умело прикрывала вся брошенная на ту амбразуру армия гениальных
и талантливых агитаторов и пропагандистов империи. Все эти исходившие от
старика шероховатости, конечно, не бодрили, но и не мешали тем, кому это было
положено, полной грудью ощущать, как хорошо и радостно жить в прекрасную пору
расцвета идей социализма все еще не на всей планете, а только в просторном, но,
слава Богу, ограниченном по следствиям своих "успехов" социалистическом лагере.
Никто и не верил, что такое может случиться, поэтому 7 ноября, как обычно,
старика загнали в не очень хорошую, но с мощным поддувом от вентиляторов
тепла снизу, погоду помахать рукой с Мавзолея, что совершенно неожиданно
привело к тому, что уже 10-го числа в машинный зал ЕС-1045 торжественно и
скорбно поднялся из комнаты обслуживающего персонала Гриша Шевелевич в
тапочках и с портретом дорогого Леонида Ильича в черном круг него обрамлении.
     Начальство для убеждения коллектива в достоверности события собрало нас
в зале у телевизора наблюдать то скорбное торжество. Гроб сорвался с веревок
и упал в могилу, прозвучали залп орудий и гимн. Коллектив зачем-то громко и
картинно вздохнул с облегчением, а диссидент Денисьев ехидно им заметил, что
есть такая вероятность, что Леню они еще, возможно, будут вспоминать добрым
словом.
     Уже по весне прибежала в тот же машинный зал Галя Степанова и в ажитации
стала рассказывать, как какие-то идиоты вошли в кинозал "Ударника", заставили
администрацию прекратить сеанс, зажечь свет и стали требовать документы у
зрителей для переписи и сообщения по месту работы. Галя обошла их этот контроль,
но взволнована от него была сильно, несмотря на утешения со стороны слушателей.
Репрессии в стране набирали уже новую силу своих оборотов, но ее медицина не
смогла удержать напряжения эпохи, и нас опять собрали в зале у телевизора.
    На смену Юрию Владимировичу уже пришел тоже не жилец и с одышкой Константин
Устинович, чтобы товарищи Романов и Гришин смогли спокойно и не торопясь, но и
не слишком медля, решить, кому из них вести нас по той счастливой дороге. Не
прошло и года, как солнечным мартовским деньком пробегающий мимо люд собрался
у привезшего кого-то в распределитель в Доме на Набережной "волгешник",
приемником которого диктор хорошо поставленным голосом скорбно оповестил
партию и народ о постигшей нас всех невосполнимой на века утрате.
    Нас опять собрали у ящика в зале, а после залпа и гимна Андрюха Бесов
предложил в следующий раз уже сесть по-другому. Пока смысл этого предложения
дошел до генсека местной парт-ячейки Аксенова Виктора Федоровича, народ уже
снялся со скамеек и прикрыл от невысокого Виктора Федоровича место источника
этой актуальной для эпохи фразы. Идентифицировать бунтаря в тот день ему не
удалось, но он решил, что в следующий раз он эту гниду схватит легко,
если не будет сидеть на стуле в рядах президиума у телевизора, а встанет за
колонну, чтобы видеть всех зрителей в зале.
    По непонятным для человечества причинам товарищи Гришин с Романовым
пролетели мимо того таза, а в его точную серединку приземлился отъезжавший
последним декабрем в Лондон за одобрением к Марусе Тэтчер Горбачев Михаил
Сергеевич. На годовом собрании коллектива никогда не принимавшего никакого участия в общественной жизни прогрессивного человечества диссидента Денисьева Валерия Сергеевича наградили Знаком "Победитель Соцсоревнования", что несло пока еще неведомый всему человечеству скрытый смысл. Благодарный Денисьев прием этой высокой от партии и правительства награды приправил ехидной фразой из Высоцкого про "мне руку поднял рефери, которой я не бил". Следующий когда раз наступил, то повод был уже совсем другой,
в зал нас уже собирать было некому, Михал Сергеич жив до сих пор, а вот
медным тазом накрылся СССР. Наступили не совсем приятные уже для россиян
времена, начальники делили собственность, Толя Чубайс придумал гражданам
от родины части ваучерами, но предупредил, чтобы они распорядились ими с
умом, конторы с заводами и фабриками под те ваучеры поменяли с успехом
хозяев, а менее успешные "хозяева" со временем, но очень быстро осознали,
что ваучерами этими им уже зарплату-то на века вперед и выдали. Андрюха
Бесов спрыгнул в октябре с Большого Каменного моста, чтобы его опять не
забрали в психушку колоть в него шприцами овоща.