Три буквы. ч. 6

   О своём былом житье-бытье мои бабушки говорили при нас нечасто, и, как правило, лишь в связи с чем-либо. К примеру, когда в 1965 году приятельница моих родителей у нас дома принялась восторженно рассказывать о шедшем в московских кинотеатрах всего три дня, а потом снятом с проката документальном фильме «Перед судом истории» о Василии Витальевиче Шульгине, баба Надя воскликнула: «О, Шульгин! Я с ним танцевала на своём первом балу, он пригласил меня на вальс». Если на первый бал барышень вывозили, как правило, в 16 лет, значит, было это в 1910 году, когда  тридцатидвухлетний Шульгин состоял членом III Государственной думы и всячески поддерживал правительство П.А. Столыпина.

    Голубая и Белая гостиные…  Строгий хранитель домашнего этикета дворецкий Алексей Гаврилович приглашает двух девочек к столу раз и навсегда заведённым «Барышни, кушать подано!» Игры ли, занятия ли с гувернанткой немедля прекращаются, и под внимательным взглядом старика-дворецкого барышни следуют в столовую. Алексей Гаврилович застывает у двери, ведущей в кухню, и переключает своё внимание на действия лакеев в белых перчатках.
 
    Баба Ксеня несколько побаивалась Алексея Гавриловича и сдерживала при нём свою склонность к озорству и розыгрышам.

    О каком доме шла речь в этом одном из редких её воспоминаний о своём детстве, которым она однажды всё-таки поделилась с папой, я не знаю, ибо дома менялись вместе с городами в зависимости от места службы отца семейства, а свой дом в Петербурге у Нейдгартов (прабабушка была уже не Малахова, а Нейдгарт) появился лишь в 1913 г., когда завершилось продолжавшееся два года строительство роскошного особняка на Захарьевской улице.

    Как-то, будучи в Ленинграде, мой папа привёл мою маму на эту улицу в Литейной части, носившую тогда имя – о, злая ирония судьбы! – Каляева, убийцы великого князя Сергея Александровича, и показал ей это творение архитекторов  И. Бургазлиева и  И. Фомина в стиле так называемой классицистической эклектики – тёмно-серое трёхэтажное здание с двумя мощными тяжело нависающими над тротуаром эркерами, оригинально декорированный фасад, великолепная деревянная резная дверь парадного входа и множество разных по размеру и форме окон. Завершил папа экскурсию словами: «Тамара, пойдём-ка отсюда! Представляешь, сколько окон тебе пришлось бы мыть!»

   Кстати, в те же годы, что и особняк на Захарьевской, по проекту всё того же Бургазлиева на близлежащих улицах  были построены ещё два похожих дома – на Кирпичной для Алексея Нейдгарта, младшего брата Дмитрия Борисовича, и на Гагаринской – для их зятя П.А. Столыпина и Ольги Борисовны.

   После революции дом на Захарьевской был превращён в скопище коммуналок для рабочих, что нанесло  непоправимый вред изысканным интерьерам. В начале 90-х он был отреставрирован и является сейчас памятником архитектуры федерального значения. Туда водят экскурсии, там устраиваются музыкальные салоны, балы и ассамблеи, праздничные вечера, конференции, выставки, деловые встречи, а в дорогущем ресторане проводят свадьбы.

    Наслаждаться теплом семейного очага Нейдгарту пришлось недолго. Началась 1-я мировая. В 1915 ему поручена ревизия снабжения империи углём. Разъезды, разъезды… В мае 1916 он назначается членом Государственного совета, где входит в группу правых. После октября 17-го чекисты разыскивают ненавистного большевикам Д.Б. Нейдгарта, включённого в секретные списки лиц, подлежащих аресту и безоговорочному расстрелу за царскую службу, но страну он покидает лишь после злодейского убийства царя и его семьи в 1918 г. Вместе с Варварой Александровной и дочерьми Марией и Верой ему удалось бежать через Финляндию в Германию. Трое же их сыновей - Борис и совсем юные Александр и Дмитрий,- прежде чем эмигрировать в свой черёд, успели повоевать в армии Юденича.

    Возвращаясь к бабушкиным детству и юности, добавлю, что лето они обычно проводили в нижегородском имении Нейдгарта Борисовка, либо отправлялись в Кой. На одном из фото – баба Ксеня верхом, в дамском седле, в амазонке. Думаю, это в Борисовке. А в  десяти верстах находилось имение Отрада Алексея Борисовича Нейдгарта, неподалёку -  и имение  П.А. Столыпина. Разумеется, семьи частенько ездили друг к другу в гости. Сын Петра Столыпина Аркадий в своих изданных в 1996 г. в Париже воспоминаниях пишет, что осенью 1914 г., когда ему было 11 лет, его привезли из Петербурга в Москву в арбатский дом "дяди Мимы", как он называл Д.Б. Нейдгарта, где он провёл два дня, а затем его на месяц отправили в Борисовку, к "тёте Варе". Несмотря на присутствие двоих её младших сыновей, Саши и Димы, Аркаше там было тоскливо, единственное развлечение - катание по бескрайним просторам на великолепных лошадях. Зато он был в полном восторге от посещения Отрады,чудесной белой усадьбы 18 века с огромным красивейшим парком, где компанию ему составляли три двоюродные сестры и брат.

    Алексей Борисович достоин отдельного повествования, ограничусь лишь краткими сведениями. Прослужив несколько лет, как и его брат, в Преображенском полку, он выходит в запас и 12 лет безвыездно живёт в своём любимом имении Отрада, ведя хозяйственную и общественную деятельность. Затем становится Нижегородским губернским предводителем дворянства, а с 1903 по 1905 – Екатеринославским губернатором. Побывал и на других должностях, при этом широко занимался благотворительностью. Щедро жертвовал на нужды и постройку церквей Нижегородской губернии. Активно включившись после 1905 года в политическую жизнь страны, гофмейстер Алексей Борисович Нейдгарт возглавил фракцию русских националистов в Госсовете, боролся с сепаратизмом национальных окраин Империи и, как и брат, был убеждённым сторонником политики, проводимой П.А. Столыпиным.

    Одной из всего нескольких записей, которые баба Ксеня сохранила в своём дневнике, была строка, написанная 14 октября 1911: «40-й день смерти П.А. Столыпина». То, что следовало далее, вырезано. Можно лишь предполагать, что она писала о том, как его поминали.

    Женат Алексей Борисович был на княжне Любови Николаевне Трубецкой (1868-1928), дочери Николая Николаевича Трубецкого и Елены Алексеевны Лопухиной.

    В годы 1-й мировой войны он был привлечён к работе Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов, в котором председательствовала императрица Александра Фёдоровна. Будучи «фигурой крупного масштаба», Алексей Борисович неоднократно выдвигался в это тяжёлое для России время на министерские должности. Так, в августе 1915 года Председатель Совета министров, известный правый политический деятель И.Л. Горемыкин предлагал кандидатуру Алексея Нейдгарта на должность министра внутренних дел, а в конце 1916 года сменивший Горемыкина на посту премьера октябрист А.Д. Протопопов выступил с инициативой поставить Нейдгарта во главе кабинета. Но в обоих случаях Император сделал иной выбор. 
 
    После октября 17-го, оставшись не у дел, Алексей Нейдгарт вернулся в Нижегородскую губернию, а 7 июля 1918 вместе с двумя священниками подписал воззвание к пастве от  имени съезда духовенства, призывающее протестовать против закрытия храмов, монастырей и конфискации церковного имущества, за что и был расстрелян. Несколько позже расстреляли также его сына и одну из дочерей. Жена же с двумя дочерьми сумела бежать за границу. В 2000 году Архиерейский собор РПЦ прославил мученика Алексея в лике святых.

   На фото А.Н. Малахов с дочерьми Ксенией и Надеждой

   Продолжение следует.