Юбилей

ЮБИЛЕЙ

  На день рождения, юбилей, маститого писателя Аверьяна Гавриловича были приглашены его друзья, остававшиеся еще в живых, родные и близкие, а также коллеги, собратья по перу, лауреаты различных литературных премий. Аверьяну Гавриловичу исполнилось девяносто пять лет. В этом возрасте каждый год уже юбилей.
 - Здравствуйте! По какому поводу, позвольте поинтересоваться, собрались?
  Стреляя вопросительным взглядом во всех собравшихся, оживленно спросил Равиль Сахипзадович. Было непонятно, пошутил Равиль Сахипзадович или, действительно, забыл, с какой целью был приглашен. Это могло бы сойти за неловкую шутку, если бы в этом его конфузе не заключалась трагическая опасность для остальных. Накануне между друзьями было принято решение, что поздравительную речь будет читать именно Равиль Сахипзадович, а тут получается, он не готов! И кому, скажите, пожалуйста, хочется в спешке сочинять возвеличивающие, елейные дифирамбы. Пребывая в столь почтенном возрасте, шутить такими вещами, это знаете ли, поступать очень опрометчиво. Так знаете ли,и до нервного срыва недалеко.
  Некоторые из гостей, приглашенных, на юбилейную трапезу переглянулись, как бы спрашивая друг у друга: а действительно, что за событие привело их сюда? Заволновался и Зиновий Моисеевич, собрат по перу, мэтр, которому и самому было далеко за девяносто.
  Осмотревшись вокруг, как пассажир, вышедший на вокзале незнакомого города, он почувствовал себя одиноко: ни одного знакомого лица? Зиновий Моисеевич не понимал, кто эти люди, и знает ли он их, или они его? "Наверняка, знают, если с ним разговаривают и улыбаются.Зачем я здесь?», – думалось ему. Торжество проходило на старенькой даче Аверьяна Гавриловича, полученной им от Союза писателей еще в годы хрущевской оттепели. Горстка избранных и приглашенных уже находилась в столовой.
  Равиль Сахипзадович читал панегирик с легким татарским акцентом. Пошутил, видимо, Равиль Сахибзадович при входе, подтрунивает мерзавец над их возрастом. Читая оду в честь юбиляра, он поглядывал вперед, ища за столом адресата. В это время Аверьян Гаврилович, сидел с ним рядом, внимательно слушал и тоже искал взглядом того, кого поздравлял Равиль Сахипзадович. Собравшиеся, выслушав поздравительные речи, принялись за трапезу и разговоры между собой. Покрутив головой вокруг, Равиль Сахипзадович, наконец, увидел рядом сидящего Аверьяна Гавриловича, и был нимало удивлен и приятно, обрадован тому, что и Аверьяна Гавриловича тоже, оказывается, пригласили на чествование юбиляра. Было ли им о чём поговорить, всегда трудно понять в том случае, если говорит только кто-то один. Как можно не заметить разницы между настоящей беседой и тем докучливым менторским жужжанием, которым люди с возрастом частенько грешат, полагая, что с годами это заслуженно закрепленное за ними право. Говорил только один Равиль Сахипзадович, видимо, находясь еще в запале от своей поздравительной речи.
  Аверьян Гаврилович лишь согласно кивал, так как по-татарски он ничего не понимал и возразить, с позволения сказать, собеседнику не мог, опять же по причине того, что не знал татарского.
  В соседней комнате уже проявляли нетерпение родные и сопровождающие тех приглашенных, которые в силу своего возраста нуждались в их опеке и контроле, не без основания беспокоясь о том, как бы их подопечные не перешли границы, определенные состоянием их пищеварительной системы. О словоохотливости опекаемых родственников они беспокоились в меньшей степени, и не только потому, что не понимали, о чем те говорят, но справедливо полагали, что и сами подопечные, разговаривая между собой, порой не понимают друг друга. Им важно было вовремя увидеть, когда их престарелый мастер слова, словно потерявшийся в толпе ребенок, начнет крутить головой, с умоляющим и вопросительным взглядом взывая о помощи. Тут их выход. Пока же их почтенные родственники держали себя в рамках, определенных их возрастом и состоянием здоровья.
  Если интеллект в паутине суждений не просматривался, то и интерес к беседе, как и к самому собеседнику, угасал. Возникало чувство напрасно потраченного времени на разговор с ним. Достойный человек скромен в речах, но решителен в делах. Утолив жажду общения в беседах, гости заёрзали на стульях, засобирались уходить под разными предлогами, уповая на усталость, и недобрым словом, поминая свой возраст. Прихожая на даче Аверьяна Гавриловича стала напоминать раздевалку в детском саду, когда за детьми приходят родители и одевают их, чтобы забрать домой. Родственники и сопровождающие помогали одеваться своим именитым старцам, подсказывая, где найти им свою шапку или пальто, а уставшие "дети", как еще иногда называют стариков, прощаясь, еще успевали вести между собой разговор. Так, надевая пальто, Зиновий Моисеевич спрашивал удивленно:
  – Почему это Аверьяна Гавриловича не было на этом мероприятии?
  – А кто это, Аверьян Гаврилович, что-то знакомое имя? – отвечали ему вопросом на вопрос.
  – Позвольте, не решаюсь спросить, неужели мы были не у Аверьяна Гавриловича?
  Один из даровитых приглашенных, кто весь торжественный ужин сидел за столом напротив Равиля Сахипзадовича и внимательно слушавший его все это время, вдруг сейчас остановил на нем свой взгляд, как человек, только что вспомнивший что-то важное в своей жизни, неожиданно приблизился к нему с разоблачительным видом и произнес:
  – Напомните-ка, братец, где это я недавно мог вас видеть?
  – Да и вы мне тоже кого-то напоминаете, – обрадовался знакомому лицу Равиль Сахипзадович.
  С юбилея гости расходились со смутным чувством, словно побывали они на вечере встречи выпускников своей школы, когда кого-то еще помнишь, а кого-то уже не узнаешь. Утром следующего дня Аверьян Гаврилович допытывался у своих домашних, всё ли готово к его дню рождения, придут друзья, коллеги, собратья по перу, как бы не опростоволоситься, волновался он.

Декабрь 2018 г.