Разведке отдал жизнь. Гл. 8. Рейд

 
               
     Декабрь 1942 года,               
     Окрестности поселка Суровикино,               
     Волгоградская область


    
Пред мной очутился высокий рыцарь, на левой могучей руке которого маячит потертый треугольный щит с красным крестом на белом фоне. С помощью золоченых шпор с шипами «ливонец» направляет на меня боевого коня в грязно-белой попоне, с морды которого падает клок желтой пены. Прямой острый меч крепко сжимает правая рука в кольчужной рукавице с пятнами ржавчины. Смертью веет от мощного замаха. Долгие годы тренировок и поединков, закалившие пса-рыцаря, наглядно дают о себе знать!

Еле-еле успеваю подставить круглый щит под сокрушительный удар, сбивающий меня с ног. Больно падаю навзничь спиной, чуть не теряя сознание, с мокрой сколоченной головы слетает старый шлем на грязный истоптанный снег. До меня доносятся жалобные, хриплые стоны раненых и иступленные, яростные крики воинов, лязг мечей и стук копей, звон доспехов и ржание лошадей. Лучи сияющего солнца слепят мои глаза, отражаясь от стального налобника коня, закрепленного кожаными ремнями к голове. Нити липкого страха неуловимо проникают в сердце, сжимая его железными когтями…

Весь в поту от ночного кошмара я просыпаюсь спозаранку. Бросаю взгляд на трофейные часы, добытые 10 месяцев назад - 18 февраля. На черном циферблате со святящимися цифрами замирает на миг: 4:11. Во время сна я сбросил с себя обе шинели. Остальные парни рядом со мной, как ни в чем не бывало, спят вповалку в одной из брошенных хат хутора Калиновский, издавая протяжный храп, кряхтя, кто-то бормочет невнятно, кто-то постанывает.

Встаю, на ощупь осторожно пробираясь чрез сплетенье рук, ног и вещмешков к кувшину с водой. Жадно пью из своей покоцанной кружки с белым парусом прохладную воду, обильно стекающую на грудь. На щербатом деревянном столе, кроме кувшина, громоздятся котелки разведчиков с кружками и ложками. Стены избы обильно утыканы нашим снаряжением: шапки, рукавицы, боеприпасы и прочее. На самодельной корявой стойке расположились в ряд автоматы и карабины.

Дневальный, ладно скроенный, с приятным лицом Серега Журавлев  полусонно на меня жмурится, подкладывая пару березовых поленьев в ненасытную пасть печки:

– Ты чево Колян, не спишь?

– Так жуть привиделась! Весь сон пропал.

– Всяко бывает! – Журавлев продолжает, прерванное моим появлением, чтение потрепанного томика Пушкина при отсветах пламени огня, бросающего на его лицо причудливые тени.

Рукавом гимнастерки утираю обильный пот. Приснится же такое: я в образе древнерусского витязя. Насмотрелся в свое время (в октябре 1939) вместе с сестренкой Галей в Свердловске «Александра Невского», который демонстрировался тогда с огромным успехом.

И что к чему!? Отгоняя прочь мрачные мысли, решил слегка побегать-поразмяться. Тем более, через пару дней нам в рейд под руководством нового командира взвода…

Вместо лейтенанта Курахметова, тяжело раненого в грудь осколками мины при попытке освобождения поселка Суровикино, с 30 ноября исполняет обязанности командира 3-го взвода сержант Коток. Он с виду нескладен и даже ростом не дотягивает до средних размеров. Однако, его внешность – абсолютно обманчива. Перед вами – настоящий мастер своего дела: опытный и хладнокровный разведчик, смельчак и  доброжелательный парень с легкостью внушающий доверие.
 
В армии он с сентября 1939 года и познал все прелести первых дней войны (с присвоением первого командирского звания в январе 1943 года его назначают командиром нашего взвода). Между собой мы зовем его «забавный Котик».

Высоченный задиристый сержант Загорцев, помощник комвзвода, после ранения Курахметова, поначалу попытался верховодить, заявить себя новым неформальным командиром. С могучими грудью, шеей, руками и ножищами 52-го размера он невольно вызывает уважение. Вечером 2 декабря верзила Загорцев при всем взводе сильно толкнул Котока в грудь (тот смог удержаться на ногах), нахально добавив:

– Слышь, ты, Коток, силенок хватить рулить взводом!?

Коток, не меняясь в лице, невозмутимо предлагает:

– Тавщ сержант! Прогуляемся до лесочка!?

Загорцев с готовностью усмехается ехидно:

– Пошли-пошли! Не пожалеешь - воздух дивный!

Буквально, минут через шесть-семь они вернулись. Причем, еле волочащего ноги стонущего верзилу Загорцева тащит, перекинув его правую руку к себе на плечо, несокрушимый низкорослый Коток. Со стенанием, кряхтя, Загорцев шумно падает на охапку сена на полу и вскоре затихает, проваливаясь в глубокое забытье.

Коток хладнокровно произносит в наступившей полной тишине, протяжно растягивая слова:

– Если Яков завтра не придет в себя, не оклемается, отправим в медсанбат.
 
При их появлении у большинства разведчиков наблюдается удивление на лицах, а кто Котока знает, в том числе и я, ничуть не поражен. Все очень просто: Загорцев нарвался на сокрушительный апперкот, четко нацеленный в подбородок. В результате его мощная туша взмыла в воздух и рухнула всей тяжестью наземь.

Коток энергично занимается боксом ранним утром, только не любит демонстрировать свои тренировки и навыки. До войны он принимал активное участие в соревнованиях по боксу в клубе железнодорожников и занимал призовые места.

Бедолага Загорцев на утро, более-менее приходит в норму, и с тех пор не покушался на авторитет Котока.

В период с 12 по 14 декабря по приказу комдива группа из 10 бойцов под руководством Котока, должна углубиться на 10 километров в глубину обороны противника для выполнения особого задания. В чем суть задания Коток сам не в курсе: командование сообщит ему перед выходом.

Перед рейдом ротный Митяев дает Котоку два дня на подготовку.

Коток детально изучает карту местности, просиживает часами перед краем обороны противника на наблюдательном пункте 1-го батальона 421-го полка в месте проникновения.

Новоиспеченный взводник усиленными темпами натаскивает нашу группу, обеспечивая сплоченность и слаженность действий разведчиков.

В группу он набрал только добровольцев, в числе коих изъявил желание оказаться и я. В состав группы включены, кроме снайпера и разведчиков:

– наш радист высокого класса серьезный умный сержант Петлах с радиостанцией «Север» для связи со штабом дивизии;

– два сапёра 224-го саперного батальона с несколькими бутылками горючей жидкости конструкции Коровина, ножницами для резки проволоки, миной и миноискателем.

Коток лично проверяет наше вооружение. У каждого бойца по ножу и по четыре гранаты. На 10 человек у нас: одна винтовка Мосина с оптическим прицелом «ПЕ» с кратностью 3.85, три трофейных автомата «МП-38» и шесть автоматов «ППШ» с большим запасом магазинов.

Особенно доскональный осмотр Коток проводит нашим автоматам «ППШ». После чего на сутки пять автоматов отправляются на лечение. Их серьезной доработкой занимается начальник дивизионной ремонтной мастерской.

Следует отметить, что дисковой магазин «ППШ» зимой с трудом отстегивается, боится обледенения; при падении автомат может самопроизвольно выстрелить (пружина затвора в процессе эксплуатации ослабевает). При стрельбе очередями его ствол мотает как метелку: требуется хороший упор. И еще!

Снаряжение диска для «ППШ» является кропотливым процессом: нужно снять крышку диска, взвести пружину и аккуратно установить каждый патрон в «улитку».

К достоинствам «ППШ» отнесу: надежность в работе (даже при отсутствии смазки и наличии грязи), комфортное прицеливание, эффективный огонь стрельбы на короткой дистанции (превосходит немецкий автомат «МП-38» в полтора раза) и высокую плотность огня (большая емкость магазина). В связи с этим по праву «ППШ» получил  следующее прозвище – «Папаша» – пожиратель патронов Шпагина.
    
Что касается «МП-38» со всеми его достоинствами (складной приклад,изготовленный полностью из металла и пластика, меньший вес) он вылитый «чистюля» – боится грязи и ненадежен в полевых условиях (особенно его коробчатый магазин).

Трое из нас, лучше всех знающие немецкий язык, примеряют трофейную немецкую форму: Коток, с круглым подбородком и тяжелой челюстью веселый сержант Коля Болдарев и рослый с короткими черными усами старшина Семенов. Мы слегка подтруниваем над переодетым Семеновым в избе:

– Герр унтер-офицер! Сигареткой угостите.

Семенов недовольно зыркает:

– Брысь с моих глаз… шантрапа!

Коток сразу жестко предупреждает всю группу со стальными нотками в хрипловатом голосе:

– Парни! В ходе операции требую беспрекословного подчинения. Кто будет оспаривать мои решения – сразу минимум получит в бубен, а максимум…у нас до этого не дойдет! Все вопросы и жалобы излагать сейчас же!

Перед выходом Коток разъясняет поставленную задачу и обязанности каждого. По данным Разведуправления Генерального штаба 14 декабря крупный немецкий чин в звании полковника с важными оперативными документами из штаба армии должен проследовать по дороге Морозовск-Суровикино в штаб 336-й пехотной дивизии.
 
Отличительной особенностью является штабной черный автомобиль марки «Хорхь» cо служебным флажком в виде треугольной пластины с орлом, свастикой и с черным номером на белом фоне: WH-57….
 
В пути штабиста будут сопровождать мотоциклисты и машина охраны.
    
– Как видите парни, данные скромные… через пень-колоду, – ругнулся в беседе с нами Коток.

В 2:20 12 декабря мы начали свой поход. Благополучно переходим линию обороны противника и просачиваемся в тыл, далеко с правой стороны огибая поселок Суровикино с выходом к трассе. Благо начавшаяся метель способствуют сокрытию наших следов. Два дня куролесим в квадрате 10 на 10 километров, отмечая численность, дислокацию, вооружение и перемещение частей противника.

14 декабря с раннего утра на лыжах подходим к перекрестку дорог хутор Новодербеновский-Суровикино и хутор Верхнесолоновский-Суровикино: засели в засаде метрах в ста от перекрестка. В этом месте в былое время дорога с обеих сторон окаймлялась стройными рядами берез, которые могли бы стать дополнительным укрытием для нас. Однако, сменившие их пеньки тоже послужат небольшим убежищем.

Ночью саперы установили мину на правой обочине дороги в сторону Суровикино, замаскировав детонирующий шнур.

Готовим горячую пищу только в темное время суток в глубоком овраге, используя следующий способ. В пустой консервной банке из-под трофейной тушенки пробивается по бокам, ближе к низу, ряд отверстий. Внутри образовавшегося колодца укладываются полоски бересты и махонькие обломки березовых веток. Практичный и почти бездымный костерок, пригодный для приготовления горячего чая и нагревания тушенки с хлебом.

Коток организовывает круглосуточное дежурство со сменой каждые два часа двух наблюдательных постов слева и справа. Двое из нас с биноклями, обмотанными белым бинтом, постоянно бдят за дорогой (благо прямой участок).

В случае появления искомой машины наблюдатели подают сигнал свистом своим группам. Попутно записываем передвижение немецких колонн, одиночных машин, бронетехники, следующих по дороге.

Коток еще раз инструктирует нас перед боем в яруге метрах в сорока от дороги:

– Я с Семеновым и Болдаревым выхожу с фонарем (если вечером) и жезлом на дорогу: тормозим колонну. Уничтожаем втроем первую машину или мотоциклистов...

Он окидывает нас суровым взглядом:

– Обращаю ваше пристальное внимание: при оказании сопротивления в первую очередь пускать гранаты и затем только открывать огонь. Позиции занять по флангам согласно схеме, чтобы не поразить друг друга. Желательно сохранить штабиста живым, но не обязательно. Главное – портфель с документами. Категорически исключить курение (лично расстреляю), соблюдать тишину, еще раз проверить экипировку на предмет шума при движении, по открытому пространству днем категорически запрещаю передвигаться. На скулах, носу и подбородке периодически обновляйте черную краску.

Коток переключает внимание на снайпера, уравновешенного, с орлиным зрением, со спокойным взглядом серых внимательных глаз:
   
– В случае остановки, ты Иван страхуешь нас: держишь на прицеле пулеметчика первого мотоцикла. При оказании сопротивления убираешь его и затем водителя. Аналогично, в случае машины: офицер и водитель. Если не останавливаются – стреляй по водителям. В крайнем случае, если прорвутся... стреляй по скатам колес. Любой ценой останови. Любой ценой!

Обращаясь к саперам и радисту:
   
– Если колонна не будет тормозить, взрываете мину. В этом случае я буду свистеть в свисток. И сами смотрите по обстановке. Если остановиться, ваша задача уничтожить замыкающий экипаж. Забрасываете гранатами, бутылками с горючей смесью и подавляете огнем из автоматов. Петлах с левой стороны помогаешь парням.

Петлах с готовностью отозвался:

-Так точно, тавщ командир!

Коток, на время прерывается, поудобнее ерзая на вещмешке:
   
– Наше основное ядро: Тагилов-Вильневецкий, Сыркин-Полин. Старшие в подгруппах – Тагилов и Сыркин. Ваша задача – захват штабного автомобиля: уничтожить охрану и взять желтый кожаный портфель с документами. С двух сторон парами штурмуете. Еще раз повторяю: желательно взять живьем штабиста! Но не обязательно!

Коток в который раз указывает легкими штрихами карандаша на карте и на местности расположение каждого и подводит итог:

– Парни, у нас еще есть время потренироваться. Я на всех вас надеюсь. Уверен: получиться на отлично...

14 декабря настал долгожданный момент в 11:47. Повезло: наша авантюра увенчалась успехом.  Лады, спешить не буду. Начну по порядку.

За несколько минут до схватки я смотрю вдаль в бинокль, ведя непрерывное наблюдение за магистралью. Пред мной открывается чарующий вид на безмятежную всхолмленную местность с редкими участками деревьев. Белоснежные пейзажи отражают чистую суровую красоту бескрайних донских степей. Снег искрится, сияет, переливается. Под настроение вспоминаю дивные строчки Пушкина, заученные наизусть на уроках в детдоме:

В поле чистом серебрится
Снег волнистый и рябой,
Светит месяц, тройка мчится
По дороге столбовой.

От жгучего мороза градусов под двадцать, кусающего щеки, нас спасают валенки, руки затянуты в теплые рукавицы, утепленные штаны, подбитые мехом куртки с капюшоном, шапки-ушанки. Белые маскировочные халаты надежно сливаются со складками заснеженной местности.

Меня выводит из радужного состояния небольшая автоколонна, нарисовавшееся впереди. С каждой секундой она все ближе и ближе. Впереди и позади – по мотоциклу, в центре – две легковые автомашины. Я уже различаю в деталях передний мотоцикл с водителем и пулеметчиком, утопающим в коляске за пулеметом «МG-34». Никак не могу разглядеть номер машины. Хотя по модели похожа на искомую. Все – есть!

Замершими губами с усилием дую в свисток.

Мы поспешно занимаем боевые позиции. Как и планировалось, Коток, Семенов и Болдарев, изображая патруль полевой жандармерии, встали на правой полосе дороги. Семенов занял позицию уступом справа в метре от Котока, Болдарев –  слева от Котока метрах в двух.

***

По словам знаменитого короля Пруссии Фридриха II «жизнь есть краткий миг между минутой рождения и минутой смерти, назначение человека в этот период – трудиться на благо общества». Следуя этому изречению, Карл фон Хельгестер посвятил себя целиком военной службе, пойдя по стопам отца и деда – офицеров прусской армии.

Представитель военной династии из старинного прусского рода родился в городе  Оструво в провинции Позен королевства Пруссия. Карл фон Хельгестер скрывал свою глубокую неприязнь к партийным выскочкам и нуворишам из СС, всплывшим из низов на вершины власти с приходом Адольфа Гитлера.

47-летний молодцеватый заместитель начальника оперативного отдела штаба 4-й танковой армии полковник уютно расположился на кожаном сиденье автомобиля «Опель Кадет» позади своего верного военного водителя 2-го класса коренастого ефрейтора Курта Бухмана.

Справа от него восседает молодой адъютант – недалекий, но преданный обер-лейтенант Вальтер Крингель, сын горячо любимой младшей сестры Луизы. Сестренка наперекор воле родителей и старшего брата вышла замуж за одного из твердолобых приверженцев партии, Генриха Крингеля, сына мясника из Кельна.

Карл фон Хельгестер прошел все ступени военной службы от простого рядового до полковника. В 1914 году он поступил добровольцем на военную службу, рядовым в пехотный полк. К исходу Первой мировой войны он поднялся до лейтенанта, командира пехотного взвода. За время войны за проявленное мужество Карл фон Хельгестер награждён Железным крестом 2-й степени вкупе с тяжелым осколочным ранением грудной клетки, заработанным на полях Галиции.

В мае-июне 1940 года Карл фон Хельгестер доблестно участвует во Французской кампании в должности командира пехотного полка, в августе 1940 года он удостоен награждения Рыцарским крестом 1-й степени.

Время от времени фон Хельгестер проявляет необходимую жестокость и неутомимую энергичность в боевых условиях. Прусский дворянин не испытывает особых симпатий к фюреру, не доверяя сыну австрийского таможенного чиновника, занявшему пост рейхсканцлера.

Будучи командиром полка, а затем дивизии, ответственным за жизнь тысяч солдат, фон Хельгестер требует от своих подчинённых строгого исполнения устава и дисциплины. Одновременно он служит для своих подчинённых образцом офицера, уверенного, храброго, принимающего верные решения в критической ситуации.

В феврале 1941 года Карлу фон Хельгестер присвоено звание полковник.
С 22 июня 1941 года он направлен на южный участок Восточного фронта в качестве командира пехотной дивизии. В ноябре 1941 года дивизия не сумела прорвать оборону советских войск на Тульском направлении, несмотря на ожесточенные бои. Полковник отстранен от командования и переведен на штабную работу. Не исключено, что этому обстоятельству способствуют ряд нелицеприятных высказываний полковника, высказанных сгоряча в присутствии своих штабных офицеров, о полководческих талантах фюрера. Взаимосвязь налицо: былые планы блицкрига стремительно развеялись на обширных просторах России. За истекший год полковник слегка заплыл жирком на штабной работе и стал менее энергичным…

Племянник Вальтер Крингель преданным взглядом карих глаз встречает каждое слово полковника. Еще бы! Дядя пристроил его на теплое местечко, вдали от кровавых будней и фронтовой грязи. Впереди, в поселке с замысловатым названием Суровикино, полковника ждет оперативное совещание с командирами полков, обороняющих стратегическую станцию.

Полковник, пребывавший в унынии после отстранения с поста командира дивизии, однако сохраняет невозмутимый вид. Его хандру выдают только частые упоминания о горячо любимых жене Гертруде и дочке Урсуле. Карл фон Хельгестер аккуратно извлек из левого кармана мундира производства компании «Hugo Boss» кожаный бумажник «Bodenschatz» с фотографией близких. На обороте надпись: "22.07.1940, Кельн".

Гертруда сияет ослепительной улыбкой, глядя в объектив фотоаппарата. Через месяц ее жизнерадостность поблекнет при известии о гибели единственного брата лейтенанта Германа, сложившего голову под Булонью. От раздумий полковника отвлекает остановка машины:
– В чем дело, Курт?

– Господин полковник, пост цепных псов, – последовал незамедлительный ответ шофера.
         
Полковник насмешливо сжимает губы, пряча обратно фото с бумажником.
         
Внезапно через минуту гремят оглушительные очереди и взрывы гранат.
         
Без команды Курт выкручивает руль влево, стараясь повернуть назад. Через мгновения ветровое стекло покрывается густой цепью сквозных отверстий. Курт и сидящий на переднем сиденье капитан Отто Виртманн получают множественные пулевые ранения, навсегда утратив способность к сопротивлению.

Голова адъютанта-племянника Вальтера резко дергается. На правую половину лица полковника брызжут теплые солоноватые капли. Беспомощное тело Вальтера с намертво зажатым в правой руке пистолетом «Вальтер» валится на Карла фон Хельгестера, а слева из лопнувшего окна полковника осыпает град жалящих осколков.

***

Коток сигналит об остановке, призывно подняв левую руку вверх с жезлом, на котором краснеет диск на белом фоне. Его правая рука покоится на рукоятке пистолета-пулемета, повешенного на шею. У всех троих четко различима свисающая на металлической цепи жандармская бляха, под которой с левой стороны на поясном ремне уютно расположились братья-подсумки.   

Не доезжая метров десяти до патруля, колонна останавливается. Из первой автомашины сноровисто выскальзывает из передней дверцы стройный высокий офицер в шинели с капитанскими погонами  и быстрым шагом подходит к Котику. Он начинает бурно жестикулировать.

Внезапно Коток обрушивает ему на голову жезл и жестко обхватывает левой рукой шею в локтевой захват, закручивая к себе спиной. Уже в падении, прикрываясь офицером, он влепляет длинную очередь по мотоциклу в направлении пулеметчика и водителя.

Ему вторят Семенов и Болдарев, каждый падая на правое колено, уменьшая свою площадь поражения. Левой рукой они сжимают «МП-38» за приемник магазина, складной приклад впивается в правое плечо. Веер пуль надежно выводит из строя экипаж мотоцикла.

Справа снайпер Иван стреляет по передовой машине «Хорхь 901», обеспечивая первым же выстрелом выход из строя водителя. Сквозь растекшуюся паутину на стекле различимо его обмякшее тело за рулем. Иван тут же переносит огонь на вторую машину марки «Опель-Кадет», водитель которой отчаянно пытается вырулить на левую полосу. Через пару секунд вторая машина тоже утратила рулевого.

Саперы обеспечивают подрыв замыкающего мотоцикла. И очень удачно. От мощного взрыва мотоцикл подбрасывает высоко вверх. Его истерзанный экипаж рухнул на дорогу метрах в трех от обломков мотоцикла.

Тагилов, я, Сыркин и Полин, бросив четыре гранаты, с двух сторон поочередно переносим огонь "ППШ" с первой легковой машины на другую и обратно. В этом нам помогает Петлах. Вскоре вшестером мы бросаемся к машинам: я, Тагилов, Сыркин – слева: Сыркин, Полин, Семенов справа. Саперы прикрывают наши действия, предварительно запустив бутылки с зажигательной смесью.

Связав руки и ноги капитану, Коток устремляется к шестерке на подмогу.   

Он оглушенно кричит Ивану:

– Ва-ня! Следи за дорогой!

Иван согласно поднимает правую руку, поворачиваясь назад.

Крыши обеих автомобилей охвачены медленно ползущими языками пламени. Я страхую Тагилова справа у двери, держа на прицеле тела офицеров. С заднего сиденья второго автомобиля ««Опель-Кадет» Тагилов мощным рывком выбрасывает тело погибшего капитана с крепко стиснутым в правой руке пистолетом. За ним виднеется еще один офицер, сжавшийся в клубок.

Вдвоем мы извлекаем осыпанного осколками стекла, полноватого, трясущегося, окровавленного офицера с пристегнутым наручниками к левой кисти желтым портфелем с замком. На левом плече его шинели с меховыми воротником и подстежкой расплывается пятно крови. Кровь испачкала левую серебристую «гусеницу», не запятнав правой.

Тагилов лихо перехватывает правую руку полковника, с опозданием устремившуюся к кобуре на поясном ремне. Он извлекает полковничий «Вальтер», помещая его за свой пояс.

Коток, Болдарев и Семенов подлетают к нам.

Коток быстро приказывает:
– Собрать документы, автоматы, подсумки, часы, добить раненых! На  все-про все минута! Петр останься со мной.

Он вместе с Болдаревым допрашивает полковника. На его красивом, скуластом, с легкой щетиной и кровавыми царапинами, лице отражается причудливая смесь чувств: страх, растерянность и ненависть. Коток жестко хватает полковничью шею левой рукой, со зловещим лицом внушительно покачивая перед носом пистолетом «ТТ». Затем он упирает пахнущий гарью ствол в гладко выбритый подбородок:

–Wo ist der Schlussel zum Portfolio? Schlussel, Handschellen! Schnell!

–Hals! Um… den Hals! In der… der  linken Brusttasche! – заикаясь, морщась от боли, лопочет раненый полковник.

С его правой лоснящейся щеки, порезанной осколками стекла, продолжают свой озорной бег тонкие струйки крови.

Коток сбрасывает зимнюю белую шапку с орлом со свастикой, сдергивая через черноволосую с проседью на висках голову полковника золотую цепочку с ключом. Он отмыкает ключом портфель, лихорадочно извлекая папку с кипой документов, и кратко просматривает. Быстро засовывает документы обратно, замыкая портфель. Раскрывает наручники извлеченным ключом из нагрудного кармана кителя и кидает портфель к себе в вещмешок. Опосля нахлобучивает шапку на бледное чело полковника. Заученными движениями крепко вяжет ему руки.

Обрадованный результатом Коток неожиданно обнимает за шею Болдарева, тесно прижимая к себе и взахлеб орет:

– Удача, Колька, уда-ча! Будь готов к отходу, в пути перевяжем полковника! Капитана оставим, успокой его...

Коток оглушительно свистя, горланит:

– Парни уходим. Разбираем лыжи и ходу!

В ходе операции, занявшей буквально три минуты, сопротивление успели оказать только офицер второй машины и пулеметчик передового мотоцикла. Он же, кстати, по касательной легко зацепил плечо Семенова. Отпор немцев не причинил нам существенного вреда.

Поставленная цель выполнена – захват ценных документов. И самое главное – без потерь с нашей стороны.

Поставив на запасные лыжи немца, заботливо поддерживаемого с двух сторон, мы благополучно вернулись назад.

За успешное выполнение боевого задания наш командир Коток удостоен награждения орденом «Красной Звезды», а мы – благодарности комдива.

На следующий день, 15 декабря 1942 года, в ходе ожесточенных боев нами освобожден поселок Суровикино.

Спустя день, 16 декабря 1942 года, «…за проявленные личным составом в боях с противником отвагу, стойкость, организованность и героизм…» (из текста приказа) наша дивизия переименована в 54-ю гвардейскую стрелковую дивизию.