Миллиард на двоих Андропов

– Ты совсем там свои мозги пропил?! – кричал в трубку генерал. – Я тебя зачем там посадил?! Чтобы молодых офицеров по гауптвахтам за чёткую партийную позицию рассаживать?!
На обратном конце линии раздалось лишь какое-то хрюканье и оканье: видимо, начальник зоны полковник Гусь ничего толком не понимал из происходящего.
– Что, не знал разве: у этого сопляка, как ты называешь молодого лейтенанта, отец – аж целый заместитель руководителя партийного контроля ЦК?! Ах, так, значит – ещё и не знал! А когда на службу прибыл молодой офицер, то хоть личное дело его изучил? Или там от пьянства и баб совсем читать разучился?! Короче, три часа тебе даю – всё там разрулить и замять. Если не замнёшь, не извинишься, как следует –  то жди группу из спецотдела. И сразу после окончания её работы готовься к переводу в Воркуту… Нет, лучше – на Колыму! И не начальником, а на вышке будешь стоять, с автоматом… Всё, разговор окончен!
Генерал в ярости бросил трубку. Затем встал из-за своего стола и сел за длинный стол для совещаний, где расположился седовласый первый заместитель областного КГБ, Ефим Мельник.
Генерал Кравцов, вытер платком лоб и шею. А затем как-то затравленно взглянул на своего куратора.
– Вы ведь всё слышали, Ефим Семёнович?
Тот молчал. Если исходить из государственной иерархии, то Кравцов сам должен, по идее, сейчас стоять в кабинете здания Областного КГБ! Причём по стойке смирно, аккурат напротив своего куратора. Но дело вырисовывалось уж слишком деликатным и необычным. Поэтому Мельник, отбросив в сторону условности и субординацию, лично приехал в Управление лагерей по Западной Сибири. Как-никак, Андрей Петрович Мазур – являлся не просто одним из руководителей партийного контроля Центрального Комитета партии, но и близким другом генсека Брежнева.
Мазур-старший специально отправил своего сына, молодого лейтенанта, в далёкую Сибирь, чтобы в послужном списке отпрыска появилась соответствующая строка. Мол, прошёл путь «с самого низа». А где-то через год планировалось, уже как «опытного молодого специалиста», забрать его в Москву, в центральный аппарат. И, видимо, это решение принимали без согласования с Андроповым. Но именно он, Мельник, куратор всей лагерной системы Сибири, пропустил этот щекотливый момент и доверился милицейскому генералу Кравцову.

Чем сложней схема, тем всегда высока опасность всё, с такой заботливостью выстроенное, порушить на какой-то глупой мелочи. И такой «мелочью» оказался полковник Гусь. Кому могло прийти в голову, что он спьяну начнёт трепаться языком о партии? Да ещё и угрожать молодому москвичу…
Двух генералов связывала давнее знакомство. Хотя, как говорится: «гусь свинье не товарищ!». Генерал КГБ по определению не может дружить с генералом из другого ведомства. Но они оба любили охоту… И когда открывалось окно по времени, вылетали в тайгу – поохотится на лося. Или, если повезёт, то и на медведя. Да и просто посидеть у костра, похлебать ухи, да выпить стопку-другую водки никто же не запрещал! Но сегодня случился неординарный случай – и ни о каких дружеских отношениях не могло идти и речи.
– Три часа – это слишком много. За это время может многое произойти! Давай так: если твой засранец в течении часа не урегулирует конфликт, то лети сам туда. Срочно! И личные дела всех участников той пьянки – мне на стол! А мы уж решим, что с ними делать… – произнёс, наконец, Мельник.
Хотя решение уже назрело в его голове. Конечно, парня надо перевести в другое место. Да ещё и с повышением! Куда-нибудь ближе к городскому отделу КГБ, чтобы постоянно получать оперативную информацию. И нужно срочно подвести к нему какого-нибудь «друга», дабы молодой лейтенант находился под постоянной опекой «опытного товарища». Но сделать это надо предельно тонко и деликатно, чтобы сам молодой Мазур ничего не заподозрил.
И всю эту историю с карцером, надо преподнести Мазуру-старшему так, как будто это всё организовал сам Мельник, в целях определённой «педагогической профилактики». И молодой офицер, мол, показал себя с самой лучшей стороны – как настоящий коммунист и офицер. Ну, во всяком случае – хоть какой-то шанс «спустить неприятную историю на тормозах». Родители ведь любят гордиться успехами своих чад!..
Но имелась одна проблема: он не мог лично, через голову начальника областного Управления, докладывать что-либо Андропову. А если он доведёт до начальника информацию в полном объёме, то не ясно, как тот ей воспользуется. А если конфликт выйдет из-под контроля, то многое чего может случиться. Не надо забывать, что на этом может сыграть и первый секретарь Обкома! В его силах поставить вопрос о партийной дисциплине всех ответственных за этот инцидент лиц. Если такой сигнал поступит из ЦК. А он поступит, в этом можно и не сомневаться! Партийные бонзы никогда не упускали удачную возможность «вставить пистон комитетчикам». Впрочем, всё это – уже привычные разборки. Исключительно для своих, для «посвящённых».
Надо успеть доложить Андропову нужную версию происходящего… Но как?! Идеальный вариант: кто-то из центрального аппарата должен сам позвонить и потребовать у него, у Мельника, предоставить всю необходимую информацию. Но кто может стать этим «кем-то»?
Вопрос явно непростой! С этим, как говорится, «нужно переспать»! Утро вечера мудренее! Но вот только на сон, как раз-то, времени сейчас и не хватало…
– Так, за-по-ми-най! – медленно, по слогам, произнёс чекист. – Значит так: этот твой дурак специально рассказывал антипартийные анекдоты!
– То есть как это?! – изумился Кравцов.
– А так… Слушай и не перебивай. Спе-ци-аль-но… Для выяснения идейно-психологической обстановки в возглавляемом им коллективе. И выявления потенциально неблагонадёжных элементов в офицерском сообществе. При этом данное задание заранее согласовывалось с нами. Усёк?
– Усёк… – закивал головой милицейский генерал. Хотя всё ещё не понимал, куда клонит куратор.
– Ну, так вот… Данное оперативное мероприятие выявило, что прибывший молодой офицер Мазур показал высокий уровень идейно-политической подготовки. Уловил?!
– Ну, да. Вроде…
– Но только теперь ты должен отдать кого-нибудь «под раздачу».
– Как это?
– А так… Кто больше всех головой кивал да хихикал, когда твой дебил эту ахинею нёс – того и прищучим. Может даже и посадим – чтобы другим неповадно стало! Всё понял?!
– Понял! Вот сейчас – понял.
– Ну, вот и хорошо. Напиши на моё имя докладную. Подробную – со всеми фамилиями и деталями. И побольше нюансов: кто что говорил, кто смеялся… И так далее. Особо выдели принципиальную, политически грамотную позицию лейтенанта Мазура. Его, так сказать, «особое мнение». За час уложишься?
– Уложусь. Спасибо Ефим Семёнович! Буду твой вечный должник! В ноги буду молиться!
Казалось, ещё мгновенье – и он действительно упадёт на колени.
– Всё! Бумагу – мне на стол. А сам – лети туда стрелой и всё разруливай.
Мельник тяжело поднялся и, не подавая руки, направился к двери.
– Да, вот ещё что… – он задержался на минуту, о чём-то раздумывая. – Под слив поставь кого-нибудь покрупнее. Мелкой сошкой здесь не отделаться. Скажем, кого-нибудь из замов этого твоего… Ну, как там его?
– Гусь! – выдохнул Кравцов.
– Да, Гуся твоего. Лапчатого… Чтобы чином – не ниже уровня заместителя начальника зоны!
…За окном шёл снег. Чёрная волга медленно двигалась по притихшим улицам города. В Новосибирске проживало много студенческой молодёжи и преподавателей вузов. Когда-то этот город определялся чуть ли не как главный центр советской науки! Из всех уголков страны ехали комсомольцы – сначала строить знаменитый на весь мир Академгородок, что на пятьдесят лет опередил знаменитую Силиконовую долину в США. А затем приезжали молодые учёные, чтобы фанатично двигать советскую науку вперёд. Все жили космосом, созданием первой в мире водородной бомбы, запуском лунохода и открытием новых частиц. Магазины зачастую стояли пустые: кроме банок с зелёными помидорами и консервами «Завтрак туриста» – покупать было нечего. Но всё компенсировалось роскошными научными библиотеками да верой в неисчерпаемость и высокую миссию науки. Казалось, ещё только чуть-чуть потерпеть – и «великий советский народ» всё равно построит коммунизм!
…А сегодня, в клубе Дома ученых, выступал бард Городницкий….
Никто так никогда и не узнает, что когда-то он, Ефим Семёнович Мельник, спас от «посадок» большую группу молодежи. После скандального выступления в Доме учёных диссидентствующего интеллигента Галича. Последний наговорил и напел столько, что вполне хватало не только организаторов этого «Интегрального клуба», но и всех зрителей упаковать в отдельно состряпанное уголовное дело. К тому же такая команда была спущена из Москвы, по партийной линии: устроить разгром государственного масштаба! Но Юрий Андропов не хотел брать на себя неблаговидную роль «душителя научной молодёжи». Всё же опыт Венгрии всегда стоял у него перед глазами! Поэтому и отбивался от цековских маразматиков как только мог. В результате – никого не посадили. Нового «Дела врачей» не получилось…
Впрочем, после невыполнения директивы ЦК – необходим был «стрелочник». Им и стал Ефим Мельник, что так и оставался после того случая вечным «замом». Впрочем, кем-то же всё равно нужно было пожертвовать. А тут ещё и национальное происхождение у Мельника – соответствующее.
Хотя Юрий Владимирович Андропов ничего не забывал. Поэтому никуда и не переводил Мельника – «первым, но в другой регион». Понимая, что здесь – за Уралом, в центре сосредоточения всей сибирской науки – должен стоять на ответственном посту умный и гибкий руководитель. Хорошо умеющий ладить и с местной партийной властью, и с культурно-научной интеллигенцией.
Ефим Семёнович, как говорится, «не жаждал крови». Вот и сегодня: он понимал, что пострадает невинный простак, просто тупо смотревший в рот своему пьяному начальнику – что в далёкой тайге для подчинённых «и царь, и бог».
Но что делать? Власть есть власть! И если они этого «дежурного дуралея» не посадят, то могут пострадать очень многие. Причём, на полную катушку! Но кого интересует отдельный маленький человек, когда на кону такие интересы! И такие фигуры задействованы.
Да и потом: нужно следить за непререкаемым авторитетом своего ведомства – он за это персонально в ответе. Осталось только каким-то образом организовать звонок из Москвы…
Говорят, что если Бог что-то решил, то он будет помогать даже воинственному атеисту. Внезапно замигал красный глазок на спецсвязи в машине. Мельник снял трубку.
– Ефим Семёнович! – говорил подполковник Игнатьев, секретарь начальника областного Управления КГБ. – У нас тут ЧП: начальника на скорой увезли в больницу. Подозрение на желчный пузырь. Теперь вы временно исполняете обязанности начальник управления.
Так, обычно, не бывает! Слишком уж нежданная удача… Мельник в душе даже перекрестился – вот и решение проблемы «доступа к телу»!

… Андропов не любил внеплановых звонков. Пройдя огромный путь комсомольской и партийной работы, он приучил весь аппарат КГБ к тому, что любой вопрос должен быть тщательно проработан, подготовлен и затем коллегиально рассмотрен. Это позволяло брать паузу для вынесения окончательного профессионального решения. Но что касалось деятельности ЦК, а тем более Политбюро и его персоналий – то здесь коллегиальное правило редко когда действовало. Всю необходимую информацию он получал лично и сразу. Любой нюанс тщательно анализировал, как опытный бюрократ. Считая важными любые, даже самые мелкие детали.
Судьбы и сами фигуры руководителей партийного контроля ЦК КПСС постоянно находились в поле зрения главы Комитета государственной безопасности. Ведь партийный контроль довлел над всем – не только как мощный инструмент надзора за огромным административным аппаратом СССР, но и как инструмент борьбы политических группировок внутри самого ЦК и Политбюро.
И когда раздался звонок по «АТС –1» из Новосибирска, Юрий Владимирович лично снял трубку.
 
Продолжение следует..

Художник А. Лютенко. Картина " Неравный брак в Африке"Холст 90х110, масло.