За Констанцию!

Мерзлый январский вечер 2020 года. Мужчина с фирменным пакетом сети алкомаркетов "Красное & Белое" торопится по московским улицам. Его зовут Леонид Волков. Он серый кардинал ФБК, мозговой центр российской оппозиции, ближайший друг и соратник Алексея Навального. К его досаде развязавшийся на ботинке шнурок требует сделать остановку. Он садится на скамейку, ставит на неё пакет и пытается побыстрее зашнуроваться. Небрежно поставленный пакет наклоняется и бутылки в нём предательски звякают, выдавая себя окружению. На этот звук, из ниоткуда, словно зомби, появляется пьяненький бездомный мужичок: «Здравствуйте, мил человек. Куда путь держите в столь ненастную погоду?»

Волков раздосадован ещё больше. Он, продолжая возиться со шнурком, отвечает грубо, не поднимая головы: «Сорри, ай дон'т спик Рашн».

Добродушный бомж нисколько не смущён и переходит на английский, который у него заметно лучше, чем у Волкова: «Not a problem, we can speak English. Do you need help?» //Не проблема, мы можем поговорить на английском. Вам нужна помощь?//

Волков раздражается ещё больше от упорства приставучего бродяги, его лицо багровеет. Он резкими движениями заканчивает шнуровать ботинок и, еле сдерживая злость, поднимается со скамейки: «Сенкью вери мач! Дон'т ворри эбаут ми!»

Но мужичок похоже решил действовать до конца и найти порог детонации у случайно подвернувшегося ему прохожего: «I'm glad you're okay!». //Я рад, что Вы в порядке//

Неловкая пауза, во время которой раздражённый Волков прямым вызывающим взглядом пытается уловить глаза бездомного. Но взгляд того, уклоняясь по сторонам от встречи с глазами Волкова, цепляется за пакет на скамейке и обнаруживает ненароком высунувшуюся из него бутылку Макаллана: «Oh, Macallan! 18 years old! You have excellent taste, gentleman!» //О, Макаллан! 18-летней выдержки! У Вас хороший вкус, джентльмен!//

Лицо Волкова вдруг расслабляется в полуулыбке. Оно становится ненавидяще радушным, как у затаившегося недоброжелателя. Похоже он задумал что-то и теперь сам не отпустит бездомного просто так: «Ессс... Макаллан. Ессс... эйтиин еарз олд».

Бездомный: «Sir, I don't want to seem intrusive...» //Сэр, я не хочу показаться навязчивым…//

Волков старается подтянуть и своё произношение в ответ: «What are you! Go on! Say what you want!» //Да что Вы! Продолжайте! Говорите, что хотели!//

Бездомный, будто не заметив сарказма, продолжает: «…but could you give me some money for a much cheaper drink». //…но не могли бы Вы дать мне немного денег на гораздо более дешёвую выпивку//

Волков: «Yes, of course!» //Да, конечно!// — и начинает притворно копаться в карманах. Достает оттуда лишь кредитки, визитки, какие-то несущественные бумажки.

Не достигнув успеха, разводит руками: «Unfortunately, no cash». //К сожалению, нет наличных//

Бездомный немного наигранно с печалью вздыхает: «Bad luck» //Не повезло// — после чего продолжает загипнотизированно рассматривать торчащую из пакета бутылочку Макаллана 18-летней выдержки.

Волков смотрит на его косящийся взгляд и, двигаясь по невидимой линии, прочерченной им в воздухе, также упирается глазами в бутылку дорогого шотландского виски. Поправляет пакет и прикрывает её.

Бомж, потеряв из виду объект своего вожделения, наконец, отводит взгляд от пакета и со всё ещё теплящейся надеждой смотрит на Волкова.

Волков в ответ, будто сочувствуя бездомному, также печально вздыхает и пожимает плечами.

Неловкая пауза продолжается.

Вдруг Волков: «But... You know what... So be it... There is a bank machine on another street around the corner. Wait, wait, I'll be right back». //Но... Вы знаете, что... Так и быть... На другой улице за углом есть банкомат. Ждите, ждите, я сейчас вернусь//

Бомж со словами: «Not worth it. Do not do this. No need to worry so much. I won't let you» //Не стоит. Не делайте это. Не надо так беспокоиться. Я Вам не позволю// — решительно остаётся ждать, ведь ему все равно нечего делать и он готов проверить призрачный шанс на то, что его случайный встречный вернётся к нему с деньгами.

Волков удаляясь: «Just don't go anywhere!» //Только не уходите никуда!//

Бомж кивает ему головой и с по-детски искренней улыбкой остаётся смотреть на звёзды.

Волков заходит за угол и даёт волю русскому языку, вместе с переполняющим его душу чувством: «Сейчас я тебе покажу, сука! Сейчас ты пожалеешь, что вообще ко мне подошел, бичара!»

За углом располагается опорный пункт Росгвардии. Именно к нему, а не к обещанному банкомату направляется Волков.

Он решительно заходит туда и рявкает на повернувшихся к нему с удивлением служак: «Кто у вас старший?!»

Росгвардейцы вытягиваются. Есть такое свойство у служивых людей трепетать перед каждым незнакомым наглецом, подозревая в нём большое начальство, ибо кто ещё так может с ними разговаривать, а тут и человек прилично одетый.

Волков: «Пока вы тут сидите, лясы точите, там у вас на участке человек ходит, коронавирусом кашляет!»

Долго объяснять не понадобилось. Они как раз только что сами живо обсуждали последние новости о грозящей миру смертельной эпидемии коронавируса из Китая. Дежурный срочно начинает куда-то звонить. Остальные ему подсказывают.

Волков удовлетворён, выходит обратно на улицу и немного пройдя назад, занимает наблюдательную позицию на углу, неподалёку от того места, где его всё ещё наивно ждёт бомж.

Примерно через 5 минут к бездомному подъезжают два больших тонированных чёрных минивэна. Из них выходят люди в диковинных костюмах бактериальной защиты, какие мы можем видеть лишь в фантастических фильмах. Они обступают удивленно вращающего головой и непонимающе улыбающегося им бомжа, и, без его особого сопротивления, пакуют его в столь же диковинный полупрозрачный пластиковый кокон.

В это время Волков, посмеиваясь про себя, уже включил запись на своём айфоне и фиксирует весь процесс на видео.

Неопознанные специалисты аккуратно засовывают кокон с несчастным бедолагой в одну из машин и уезжают в неизвестном направлении.

Волков выключает запись и продолжает свой путь в штаб ФБК. Куда вслед за ним переносимся и мы.



За столом все свои: Навальный, Соболь, Милов, Албуров, Жданов, Яшин и другие. Не хватает только Руслана Шаведдинова, которого недавно военкоматчики коварно забрали из оппозиции в армию.

Волков сначала подходит к бару, выставляет в него купленные новые бутылки, выбрасывает из него в мусорное ведро пустые. Наливает себе бокал Макаллана и садится с ним в пустующее кресло за столом возле Навального. Он не старается принимать активного участия в дискуссии, а тут же, позабыв про бокал со скотчем, погружается в свой айфон, где пересматривает снятое им сегодня видео задержания ни в чём не повинного бездомного.

Навальный: «Итак, Путин решился на конституционный переворот. Вы все, наверное, об этом слышали из новостей».

Соболь: «Я не слышала».

Навальный: «Сейчас слышишь, Люба».

Соболь утвердительно кивая: «Теперь да».

Навальный продолжает: «Надеюсь теперь все слышали».

Жданов: «Путин совершил самоубийство».

Навальный: «Это мы все понимаем».

Соболь пытается что-то сказать.

Навальный её опережает: «Даже Люба понимает».

Соболь передумывает говорить и снова утвердительно кивает.

Навальный снова продолжает: «Но чтобы самоубийство состоялось, мы ещё должны нажать на курок».

Глаза Соболь вновь выдают её смущение, но на этот раз она старается не подать виду.

Навальный: «Как будем действовать?»

Тем временем Волков, который уже дважды пересмотрел свой видеоролик, загружает его во все популярные социальные сети через анонимные фейковые аккаунты под названием "На улицах Москвы хватают людей с коронавирусом!"

Милов: «Необходимо сформировать широкую коалицию и чем больше консенсусных сил будет сконсолидировано, тем кардинальней будет электоральная поддержка...»

Яшин взрывается: «Надо идти на Кремль, а не жевать сопли! Мы не можем упустить такой шанс!»

Все начинают говорить одновременно и никого не слышно конкретно.

Навальный стучит по столу и призывает всех успокоиться.

Волков смотрит на лавинообразно растущее число просмотров и комментариев под только что опубликованным им видео задержания "коронавирусного" мужика в Москве. Оно само, словно вирус, стремительно распространяется по российскому сегменту интернета. Его переопубликовывают все крупнейшие русскоязычные сайты и паблики, даже MDK. В сети начинается его широкое обсуждение, которое увлекает всех, даже тех недалёких обывателей, что сидят лишь в Одноклассниках.

Навальный продолжает утихомиривать коллег. Наконец, когда все смолкают, он может сказать: «Я считаю, что надо начать с заявки на проведение митинга против конституционной реформы. В этот раз мы не согласимся ни на какое Марьино, ни на какой проспект Сахарова. Только Манежка или даже Красная площадь. Мы будем митинговать возле Кремля. И если нам не одобрят, мы выведем туда людей на несогласованный митинг».

«Не выведем», — вдруг прерывает своё молчание Волков, но так и не отрывает взгляд от смартфона.

Все смотрят на Волкова, который продолжает копаться в интернете.

Навальный: «Почему не выведем?»

Волков: «Потому что народу насрать на Конституцию».

Навальный: «Тогда что? Ничего не делать что ли?»

Соболь, поддерживая Навального, Волкову: «Да?!»

Волков: «Делать, но не так».

Соболь, теперь поддерживая Волкова, Навальному: «Да!»

Навальный: «А как?»

Все вопросительно смотрят на Волкова. Наконец, он отставляет смартфон и разражается речью: «Народу насрать на Конституцию, народу насрать на коррупцию, народу насрать даже на свои пенсии. Потому что никакого народа нет, а есть быдло. Уж если мы не смогли их вывести под предлогом защиты их пенсионного возраста, то что можно говорить про какую-то Конституцию, которую никто из них даже не читал».

Навальный: «А на что вообще им тогда не насрать?»

Волков: «На свои жизни пока ещё не насрать. Жить хотят все, даже быдло».

Навальный начинает: «Лёня, мы все давно привыкли к твоему цинизму, но...»

Волков обрывает его, повысив тон: «Не цинизм, а объективный взгляд на вещи. Если мы будем продолжать действовать по той программе, что нам преподавали в Йеле, при всём моём уважении к этому заведению, то так и останемся блогерами и революцию мы будем совершать только в трендах Ютуба! Это всё не для России. По крайней мере не для русских».

Навальный: «Что ты тогда предлагаешь? Совсем не опираться на народ? То есть... на быдло, как ты выражаешься»

Волков: «Нет, без этого никак. Но в этот раз мы не будем действовать с ними честно. Мы их обманем для их же блага».

Навальный: «Лёня, может ты, наконец, посвятишь нас в свой таинственный план?»

Волков: «Сейчас, пока Люба приготовит нам всем по чашечке кофе, остальные будут внимательно слушать».

Любовь Соболь совсем не смущена заданием для неё, а с видом пионерки, которая наконец может отличиться перед старшими тем, что она делает лучше всего, убегает на кухню.

Волков наваливается всем телом на стол и исподлобья оглядывает присутствующих: «На этот раз мы сделаем так».

Все внимают ему затаив дыхание и он начинает: «Что сейчас является самой хайповой темой? Что может вывести на протест абсолютно всех? Не только бесполезных хипстеров, но и простых людей, те самые 86% путинского электората — обыкновенных тёток в халатах, варящих борщи для своих детишек и их мужиков-работяг, которые по выходным пьют на рыбалке самую дешёвую водяру.

Все молчат, поэтому Волков отвечает сам себе: «Правильно — коронавирус! Поэтому уже завтра, не медля, мы объявляем о создании "Союза спасения от коронавируса". Домен coronavirusu.net, пока вы здесь занимались важными (это слово он произнёс с сарказмом) разговорами, я уже занял. Далее мы подольём в уже пылающую вокруг коронавируса массовую истерию информацию о том, что против него есть лекарство. Что те, кто употребляет это лекарство — не заболеют, а те, кто заболел — стопроцентно могут им вылечиться. Но власть скрывает его от народа, не даёт простым людям. Будто бы создаётся искусственный дефицит и лекарство распределяется только среди своих наверху. С помощью этой легенды мы, наконец, реально выведем миллионы простых россиян на площади. И не важно, что они выйдут требовать несуществующее лекарство. Мы в любом случае вывернем дело так, что они якобы вышли за нас и в защиту Конституции. Потому что — что такое толпа в любом протесте? Это массовка. Главные — это те, кто на сцене. Остальные — только хлопают и подкрикивают. И чем их больше, тем легче ими управлять. Мы всем рулить там будем. Нам главное лишь, чтобы они массово вышли и горланили что-то в поддержку нашего протеста, даже необязательно "Конституция", а что-то просто похожее. А мы уже обернём это так, как нам надо, никто даже подмены не заметит».

Навальный: «Но как мы всё это свяжем — коронавирус и Конституцию, и заставим их так кричать?»

Волков загадочно улыбается: «А так, что назовём мы это выдуманное несуществующее лекарство от коронавируса — "Констанция"».

В дверях появляется Любовь Соболь с подносом в руках: «Ой, вы знаете, ребята, я пока кофе готовила такое видео страшное посмотрела в интернете. Оказывается у нас в Москве людей с коронавирусом уже прямо с улиц забирают».



В это же время в Кремле проходит заседание "Ближнего круга". Здесь только избранные — именно те, кто по-настоящему влияет на происходящее в стране и происходящее со страной. Всего человек 20. Во главе, на днях назначенный премьером, Мишустин, сидит на председательском месте, под большим портретом Путина. Это первое заседание "Ближнего круга" с новым руководителем.

Мишустин деловито: «Так, президент дал нам большое задание — конституционная реформа. И самый сложный вопрос здесь, как не допустить использование этой темы оппозицией для нагнетания общественного недовольства».

Кириенко: «Какой оппозицией? КПРФ и ЛДПР что ли против?»

Золотов: «Он имел ввиду Навального».

«Аааааааааа!» — все вокруг него начинают злорадно ликовать и больше всех автор провокационного вопроса - Кириенко.

Со всех сторон слышится: «Аааааааааа! Кто-то сказал запретное слово на букву "Н"! Кто-то сказал запретное слово на букву "Н"!»

Золотов со страхом, словно предвкушая что-то ужасное: «Нет, нет, нет, товарищи. Я случайно. Вырвалось. Это простительно. Вы ведь сами спросили!»

«Не важно! Не важно! Не важно!» — господа высокопоставленные заседатели неумолимы.

Под хлопки и самодеятельно исполняемую ими мелодию, ту самую под которую выносят чёрный ящик в телепередаче «Что? Где? Когда?», в просторный кабинет вносят электрошокер: «Пара-па-па-па-па-па-па! Па-па! Пара-па-па-па! Пара-па-па-па-па-па-па!»

Золотов: «Мужики, только давайте в бедро и не прижимайте, как в прошлый раз. Я прошу, не прижимайте!»

Золотов подставляет зад под электрошокер и тот срабатывает с характерным ему треском: «…тррррррр…»

Золотов истошно: «Ааааааа! Ну я же просил не прижимайте так!»

Ехидно улыбающийся Мишустин: «Так, возвращаемся к обсуждению».

Все постепенно смолкают.

Мишустин: «Какие предпримем меры в случае критического развития ситуации?»

Сурков в углу кашляет. До этого его даже не было заметно. Он не кричал, когда все кричали, требуя экзекуции Золотова. Кажется, его вообще не интересует происходящее тут. Он погружён в свой айфон, на котором проигрывается видео с названием "Мужика с коронавирусом забрали посреди Москвы! Полная версия".

Мишустин: «От чего кашляете, Владислав Юрьевич? У вас, случайно, не коронавирус?»

Сурков: «Нет, что-то в горле запершило», — отпивает из стоящего рядом бокала с Макалланом.

Мишустин: «А что в интернете пишут?»

Сурков: «Вот про коронавирус и пишут. Никому ваша Конституция не интересна».

Мишустин: «Ну Вам видней, что сейчас происходит в массах. У Вас теперь появилось больше свободного времени для наблюдения за ними и анализа. Вы же у нас теперь, и снова, человек без должности. Кстати, всегда хотел спросить, почему Ннн...(вовремя останавливается) ...нннаш интернетный критик о Вас никогда расследование не делал? Даже обо мне уже поспешно выпустил, а о Вас ничего. Вы у нас бессеребренник или хорошо прячете?»

Мишустин ехидно улыбается, а Сурков бесстрастно отвечает: «А Вы у него и спросите».

Мишустин: «Ха-ха-ха, спрошу, спрошу обязательно, если встречусь. Ладно, к теме. Надо ожидать, что Ннн… (опять запинается) ...нннаш интернетный разоблачитель в очередной раз попытается совершить революцию, воспользовавшись на этот раз предлогом защиты Конституции. Как противодействовать будем общественному протесту?»

Золотов, всё еще потирая ужаленную электрошокером жопу: «А что думать? Если кто выйдет бузотёрить — сделать из них хорошие сочные отбивные!»

Сурков презрительно хмыкает.

Мишустин смотрит на того, потом на другого: «Ну, это крайний вариант».

Сурков: «Это не вариант, даже крайний. Чтобы сделать из протестующих отбивные нужно какое-то обоснование этому для всех остальных. По крайней мере хотя бы для тех, кто из них отбивные будет делать. А просто так Вы даже одного Навального в отбивную превратить не смогли, хотя, кажется, даже видео на Ютуб выкладывали, где слово офицера давали».

Золотов пристыженно потупился. Кстати, Сурков совсем не сдерживает себя при произношении фамилии Навальный, будто он выше этой игры в замалчивание абсолютно всем им известного человека и остальные это принимают.

Мишустин Суркову: «Ну вот, видите, без Вас никак. Не можем мы Вам позволить уволиться. Не отпустим мы Вас, не обижайтесь».

Сурков смотрит в смартфон, выражая безучастие.

Мишустин не отступает: «Владислав Юрьевич, давайте скажите честно, что обо всём этом думаете. Зачем мы здесь зря будем воздух сотрясать, если потом всё равно будем действовать так, как Вы скажете».

Сурков: «Вводите ЧП и делайте, что хотите с этой Конституцией. Хоть отменяйте её к чертям».

Мишустин: «Повод? Войну с Украиной что ли снова начинать? Но теперь это не вариант. А нам нужно серьёзное обоснование, как вы сказали, для людей, которые будут в случае чего делать из протеста сочную отбивную».

Сурков отрывает глаза от смартфона и разворачивает его экраном к Мишустину, демонстрируя охватившую интернет панику вокруг новой китайской эпидемии: «А вот из-за коронавируса и вводите».



Спустя месяц-другой. Манежная площадь Москвы переполнена протестующими. Миллионная толпа людей на ней кипит от возмущения. Навальный на сцене ещё больше распаляет её своим фирменным криком: «Нам нужна наша Конституция! Они отняли у нас нашу Конституцию! Но Конституция не их, а наша по праву! Мы здесь, чтобы отстоять нашу Конституцию!»

Миллион голосов вторит ему: «Констанцию! Констанцию! Констанцию!»

В громадной толпе повсюду идёт своё обсуждение:

— «Говорят, какие-то люди ездят в автобусах и колют всех иглами с коронавирусом. А власти Констанцию не выдают!»

— «Всем единороссам раздали Констанцию, а у нас даже детям в детсаду не дали».

— «Боженьки, да что же это такое творится!»

— «Слышал, что в санаторий под Челябинском свозят всех больных коронавирусом. Оттуда никто не возвращается. Там уже кладбище свежих могил на пару километров».

— «А всю Констанцию в Китай везут за валюту! Ничего здесь не оставляют!»

— «Я для ребёнка Констанцию попросила в поликлинике. Не дали!»

Навальный со сцены снова: «Это Конституция наша! Кто здесь хозяин Конституции?! Мы или они?!»

Толпа ревёт: «Мы!»

Навальный, почувствовав, что толпа уже достаточно разогрета: «А сейчас мы пойдём на Кремль, чтобы забрать у них нашу Конституцию!»

«Ура! — людское море негодования приходит в движение. — Констанцию! Констанцию! Констанцию!» Кто-то кричит: «Констатацию!» Кто-то даже: «Консистенцию!» Миллион голосов смешивается в какое-то нечленораздельное: «КНСТНТЦИЮ!»

С другой стороны к Кремлю нескончаемыми колоннами прибывают Уралы и Камазы Росгвардии, видны бронетранспортёры, танки, в небе кружат военные вертолёты. Из кузовов грузовиков выпрыгивают рядовые росгвардейцы в костюмах бактериальной защиты, строятся в отряды, деловито расчехляют и приводят в боевую готовность оружие — разворачивается бездушная машина убоя людей.

В одном из солдат мы узнаем бывшего сотрудника ФБК Руслана Шаведдинова, того самого, которого недавно военкоматовские коварно забрали из оппозиции в армию. Он на мгновение приостанавливается, словно сомневаясь в правильности своих действий. Офицер с пистолетом на голо, завидев это, не церемонясь, орёт ему прямо в лицо: «Автомат с предохранителя, Шаведдинов, и марш в строй, а то ты сейчас у меня под трибунал пойдёшь по законам чрезвычайного положения!» Шаведдинов послушно выполняет приказ и растворяется в рядах тысяч таких же росгвардейцев вокруг.

Из громкоговорителей над ними чётким дикторским голосом звучит зацикленное напутствие: «Солдаты, вы выполняете свой служебный долг. Эти люди заражены коронавирусом. Их жизни уже не спасти. Беспрекословно слушайтесь своих командиров. Солдаты, вы выполняете свой служебный долг. Эти люди заражены коронавирусом. Их жизни уже не спасти. Беспрекословно слушайтесь своих командиров...»