Фельдъегеря

Отправка грузов из порта в конкретную страну и порт назначения планируется за долго до прихода судна в порт. Судну лишь дают рейс-задание и номинируют порты выгрузки.
 
Поздней теплой и солнечной осенью в Ильичевском порту на контейнерном терминале заканчивал погрузку очередной сухогруз. На вид обычная стандартная ситуация. Докеры порта крепили контейнеры на палубе и даже они обратили внимание, что доступ на судно находится под жестким контролем. Возле контейнеров, что погружены у надстройки, постоянно находятся два солидных «товарища» в слишком чистых комбинезонах и мало похожих на матросов. Обратили внимание докеры и на тот факт, что экипаж в течении дня был заменен, а к борту судна периодически подъезжали черные «Волги», явно солидной организации. И это при том, что доступ автотранспорта на контейнерный терминал жестко ограничен. 

Я был одним из первых, кто прибыл на замену. Меня, правда, предупреждали в отделе кадров, что на судне неприятности, но такое, к сожалению, бывает - обнаружена контрабанда. Но это не ваши проблемы.  Капитан попросил замену еще за две недели до прихода в порт. Просто задержали кого-то из членов экипажа на проходной порта с излишками «колониальных» товаров. Поступила ещё одна информация и только для капитана. В рейс до Кампучии, бывшей Камбоджи, пойдут три пассажира, а точнее сопровождающие груз. О характере груза, мне не доложили. Да это, наверное, было и не нужно. Все равно на отход должны были принести номенклатуру груза согласно МОПОГ (Международный кодекс перевозки морем опасных грузов), манифесты, коносаменты и, конечно, карго-план.  Уже подписывая коносаменты, я обратил внимание, что в десяти контейнерах на Кампучию находятся печатные издания. Моряки, в том числе и капитан, могут и не знать, что в контейнере, и каков его точный вес. Очень часто отправители груза занижают вес контейнера и обманывают о содержании груза. Конечно, не без помощи берега и не бесплатно. Кто-то же взвешивает контейнеры и пломбирует их. В данном случае, я не сомневался в подлинности груза, тем более, что отправителем выступало родное государство, да ещё с сопровождающими. А под печатными изделиями может быть обширная номенклатура. Конечно, кто-то запланировал и утвердил эту перевозку. Но жизнь в любой сценарий вносит свои коррективы. Когда все было готово к отходу судна, органы Государственной безопасности запретили выход в море. У них были свои причины и это отдельная история. А вот новому экипажу запретили сходить на берег и любыми лицами было запрещено посещение. Более того, Отдел кадров подобрал новый экипаж так, чтобы они ранее не были знакомы. Мы помалкивали, а сопровождающие груз постоянно охраняли контейнеры и контролировали пломбы. Хотя в этом не было необходимости, так как контейнеры были погружены «дверь в дверь». Ежедневно они меня доставали одним вопросом: «Когда отход судна?».

Наш человек, когда треплется, мельчить не станет, а людская молва распространяется со скоростью звука, что как известно, медленнее скорости света, однако очень быстро. Как бы там ни было, но то, что происходило за пределами судна, нам было неизвестно. И какие небылицы ходили о судне, тоже было неизвестно, но к судну никто даже близко не приближался. Офицер КГБ, хотя и в гражданской одежде, стоял у трапа и отбивал всякое желание что-либо выяснять или уточнять. 

Прошло несколько дней и вероятно следователям КГБ надоело ездить в Ильичевск. Они распорядились перевести уже загруженное судно в Одессу. Через пару дней, а точнее 6 ноября, под вечер, дали добро закрывать границу. По существующим в те времена, правилам, экипаж обязан был провести самодосмотр и составить об этом акт. Я был уверен, что в данном случае, это пустая трата времени. Судно было уже неоднократно досмотрено следователями. Но, я ошибся. Было обнаружено около 300 метров цепочки для пробок в ванной и, что просто ошарашило - полторы тонны слитков олова. Слитки были ровно уложены на палубе, в токарке, а сверху лежал лист металла. Никто на олово не обратил внимание. А зря! Это даже меняло обвинение. Если до того считалось, что экипаж тырил капиталистическое имущество и как бы вредил врагу, то теперь обвинение было уже другое - за хищение социалистического имущества так, как получатель этого олова был какой-то сибирский комбинат. Во всяком случае, чекисты были довольны и дали добро на отход. Потребовали доложить, если ещё обнаружатся находки. Это было их последним напутствием.

Никто меня не собирался посвящать в материалы дела, но 7 ноября, когда Одесса пошла на демонстрацию, мы вышли из порта и взяли курс на Босфор. Вовлеченность почти всего экипажа в такую авантюру меня шокировала. Богатство - вещь условная. Одному мало десяти миллионов долларов, другому эта сумма кажется целым состоянием. Богат не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает имеющихся. Как только мы оторвались от побережья, на мостик поднялся один из сопровождающих груза. Разговор у нас был коротким. Он представился и сказал:
 
«Мы – офицеры фельдъегерской службы. Сопровождаем важный груз. К вам просьба, информировать нас о дате и времени прохода проливов и узкостей, а так же при любой угрозе судну и грузу». Меня не интересовало, что за груз в контейнерах, поэтому мы вежливо попрощались. Конечно, в Босфоре и Дарданеллах они были на палубе возле контейнеров, но со стороны казалось, что это члены экипажа перекуривают после вахты. Другое дело Суэцкий канал, когда в Порт-Саиде арабов на судне больше, чем экипажа. Судя по всему, для них это было неожиданностью. Но внешне, они не подавали вида. Я даже до сих пор не знаю, было ли у них при себе оружие. 

Время быстро бежало. Безопасно прошли Баб-Эль-Мандебский и Малаккский проливы. Наступил день, когда мы подошли к порту Компангсаом в Кампучии. Агент из Компангсаома прислал радиограмму, в которой просил подойти к порту к девяти часам утра. Швартовка и безопасность будут обеспечены. 

В маленьком порту, где было всего два причала, суда отсутствовали.  Лишь на якорной стоянке просматривалось три судна. Надо полагать, кампучийцы вывели суда из порта, еще до нашего прихода. На причале и прилегающей территории, было много вооруженных солдат. Как потом выяснилось, вьетнамский полк охранял территорию.
Старший из фельдъегерей, находившийся  в звании майора, незадолго до прибытия к берегам Кампучии, был со мной на мостике. Глядя на внушительную военную охрану и мощные грузовики, он облегченно выдохнул и сказал:
 
«Кажется груз до Пном-Пеня довезем безопасно. Похоже нас здесь ждали». 

Но тут уже я не сдержался и спросил: 

 «А что за печатные издания находятся в контейнерах?» 

Он на минуту задумался, а потом сказал: 

«Деньги для Кампучии. У нас отпечатали. Полагаю, вы понимаете, что афишировать это не надо». 

Вскоре после швартовки на судно прибыли власти, а с ними и многочисленные гости. Здесь были и наши из посольства, и торгредставители, и наш консул, и вьетнамские и кампучийские военные.  Создавалось впечатление, что это они обеспечили доставку ценного груза.  Пока экипаж раскреплял и выгружал контейнеры, меня и помпалита пригласили на какую-то экскурсию, а затем на банкет. Товарищи из посольства предупредили, что отказываться неудобно. Несмотря на жару пришлось согласиться. На всякий случай для нас выделили вооруженную охрану на двух внедорожниках. Без всякой радости мы с комиссаром уселись в потрепанную легковушку и поехали неизвестно куда.

Мы покинули порт и углубились в душные джунгли. Однако ехали недолго и вскоре выехали на большую поляну. Здесь переводчик предложил нам выйти из машины и последовать за ним. То, что я увидел,заставило меня содрогнуться. Огромная гора человеческих черепов. Переводчик, вероятно, не в первый раз, рассказывал, что на этом месте красные кхмеры убивали невинных людей. При этом патроны экономили, а убивали мотыгами. В подтверждении своих слов он взял один из черепов, которые, кстати, здесь валялись сотнями, и стал мне показывать проломленный череп. Не сразу, но все же он понял, что мне это неинтересно. Наконец-то «интересная» экскурсия закончилась и нас повезли в сторону порта. Однако в порт мы не въезжали. Чуть в стороне от городка возвышалась небольшая горка, а на ней довольно красивые здания, явно не для простолюдинов. Скорей всего еще с тех времен, когда здесь хозяйничали французы. Так вот, в этот заповедник мнимого благополучия нас и завезли. Наверное, все было расписано заранее.  В том числе и количество приглашенных. Помимо тех, кого мы уже видели, здесь были и члены их семей. И, конечно, три наших фельдъегеря.  Нельзя сказать, что стол был богатый. Как говорится «средней руки». А чего, собственно, было хотеть от нищей Кампучии. Но главное другое. Мы с комиссаром почувствовали, что мы здесь лишние на этом празднике, поэтому вскоре, обратившись к нашему консулу, мы попросили отвезти нас на судно. На прощание он сказал, что дорога по ночам больше принадлежит «полпотовцам», чем вьетнамским военным, которые охраняют дорогу от порта до столицы. но «обрадовал» тем, что нас «прикроют». И, действительно, когда мы уселись в уже знакомый потрепанный автомобиль, то заметили, что впереди и сзади нашего авто пристроились вездеходы с солдатами. Какой инструктаж получили вьетнамские воины, я не знаю, но всю дорогу до порта они простреливали все кусты. Наверное, им было виднее, какая обстановка вокруг. 

Когда мы прибыли на судно, у трапа нас встретил старпом и стандартно доложил, что по судну все нормально, а потом спросил:

 «Ну, как там? Наверное, красиво».
 
Пришлось ему ответить: 

«Жаль, что Вас там не было». 

По-моему, он не понял, что я имею ввиду, а разъяснять что-либо у меня не было никакого желания. Утром мы снялись на Дананг, а затем на Гонконг. Постепенно время и судовые заботы увели воспоминания об этом рейсе куда-то в долгие шхеры человеческой памяти.