Марево цикл Странные бульки

Марево

      Автобус,  подвывая,  полз  всё  выше  в  гору,  хотя  я  не  помню,  чтобы  раньше,  возвращаясь  из  Парижа,   я  когда-нибудь  ехал  по  гористой  местности.  А  в  этом  городе  я  уже  был  до  этого  раза  три  с  разными  экскурсиями.  И  ни  разу  не  умер!  И  даже  никогда  не  слышал,  чтобы  кто-нибудь,  увидев  Париж,  действительно  умер,  что  ставит  под  сомнение  искренность  известного  высказывания.
     Эх,  да  мало  ли  что  говорят,  ради  красного  словца! 
     Я  сам  когда-то  отдал   этому  дань,  написав,  не  удержавшись, стишок  «Смотря  на  Париж  с  высоты  Эйфелевой  башни»:

И  сердца  ощутив  влеченье,
как  я  хотел,  едва  взмахнув  руками,
взлететь,
приняв  и  телом  изреченье:
«Париж  увидев,  умереть!»

    Красиво   написал,  правда? 
    Хотя  полететь  и  вправду  хотелось.  Но,  собственно,  такое  чувство  у  меня  бывает  всегда,  когда  смотрю  вниз,  забравшись  куда-нибудь  выше  второго  этажа. 
     А  тут — целая  Эйфелева  башня!
     Но,  так  сказать,  спустимся,  батенька,  с  высот  олимпийских…
      Так  куда  же  нас  все  же  занесло?  У  здешних  водителей  если  и  спросишь,  то  всё  равно  не  поймешь,  что  они  ответят,  а  девушка  от  турфирмы, сопровождающая  группу,  сама  в  первый  раз  едет, так  что…
     Где  наша  не  пропадала!  Не  пропадем  и  в  середине  Европы!
      А  в  середине  Европы — это  вам  не  как  у  нас.
Тут,  если  что  (как  в  этом  автобусе,  где  какие-то  неполадки  с  биотуалетом), не  остановишь  машину  в  поле  или  в  укромном  местечке,  чтобы  путники  разбежались  по  придорожным  кустам  по  принципу   «девочки — направо,  мальчики — налево!»
      Тут  надо  дотерпеть   до  специальных   «мест  отдыха»  или  автозаправочной  станции.  А  какие  тут  в  горах  АЗС?
     В  общем,  так   и  едем  который  час...  Уже  все  песни  перепели  на  всех  известных  и  доступных  языках.  Со  словами  и  без…
Уже  порассказали  все  анекдоты.  Даже  те,  что  со  своими  словами.
Уже  мрачно  замолчали… В  салоне   душно... и  хочется  спать...
      Водитель, наконец,  понял, что  дальше  тянуть  опасно,  остановил-таки  автобус,   и  народ,  бросившись  наружу,  разбежался  по  сторонам.
    Я,  как  и  все  мужчины,  пересек  дорогу,  но  отошел  подальше,  к  повороту,  где  заканчивались  заросли  кустарника  и  невысоких  деревьев   и,  вероятно,  открывался  какой-то  вид.   И  вправду,   я  увидел  раскинувшуюся  внизу  долину,  которая  как  бы  парила  в  жарком  воздушном  мареве…        Очертания  оголенных  холмов  на  ней  были  нечеткие,  колышущиеся… Глаз  отдыхал  только  на  четких  пилообразно  зазубренных  контурах  гор,  вытянувшихся  вдоль  всего  видимого  горизонта  на  противоположной  стороне  долины. 
Такой  горный    хребет  я  видел  лишь  в  Каталонии,  когда  приближались  к  Барселоне. 
Вот   уж  где  поистине   «Монсеррат»  — «разрезанная, зубчатая  гора». 
Но  как  нас  могло  занести  на  Пиренеи !?
Что-то  здесь  всё  же  не  так…
     Смотрю  на  толстые  черные  тросы,  натянутые  в  воздухе    и  пересекающие  долину  в  разных  направлениях; тянущиеся  неизвестно  откуда  и  прикрепляющиеся  неизвестно  к  чему.  На  них  висят  какие-то  коробочки,  напоминающие  жилые  контейнеры  строителей,  непонятные  приспособления,  вещи,  неразличимые  на  таком  расстоянии,  да  еще  и  в  мареве. 
      Присмотревшись,  вижу,  что  в  долине  совсем  не  голые,  безлесые  холмы,  а  причудливой  формы  конусообразные   архитектурные  сооружения,  из  которых  вверх  и  в  стороны  тянутся  светлые  тросы,  или  особые  гибкие  трубчатые   конструкции,  которые,  соединяясь  и  переплетаясь  с  такими  же,   образуют  в  воздухе  нечто  вроде  сети  паутины,  но  гораздо  красивее,  так  как  «ячейки»  их  отличаются  необычным  разнообразием  очертаний  и  размеров: прямо-  и  многоугольные,  закругленные,  овальные. Походят  то  на  большие  окна,  то  на  амбразуры…
    В  местах   пересечений  «труб»  вижу  шарообразные  утолщения  разного  размера,  иногда — по  нескольку  штук,  жестко  сцепленных  между  собой,  или,  наоборот,  висящих  на  «тросах»,  как  гирлянды. На  нескольких  «узловых»  местах  устроены  круглые  площадки,  на  которых  кое-где  стоят  вертолёты.
      И  ни  одного  человека!  Ни  звука! 
     Как  будто  действительно  сиеста.
     Всё  это  производит  впечатление  канвы  какого-то  строящегося  прекрасного  готического  сооружения,  тянущегося  к  седьмому  небу… 
Еще   незастывшего… колышущегося  в  мареве  жаркого  лета…
     Я  очнулся  от  сигнала  автобуса   и   вопросов  вернувшихся  «прогулявшихся»  спутников: «Ты  не  выходил? Заснул, что ли?  Беги...»
     Я  вышел.
     Снаружи  дышалось  легче,  хотя   жара  и  давила. 
    Кругом  действительно  стояла  полная  тишина.  Даже  листья  не  шевелились.  Я  отчетливо  услышал  в  ушах  звон,  но  это  был  мой, собственный  звон  в  ушах,  на  который, обычно,  уже  не  обращаешь  внимания  в  моем  возрасте: «тиннитус»,  что  с  ним  поделаешь?
     Раньше — в   детстве,  в  молодости—  мы  так  же  не  обращали  внимание  на  звон  цикад  в  кустах.  Как  летит  время!
     Да,  время  летит  и  некогда  тут  предаваться  воспоминаниям!
      Чувствую,  что  не  то  от  жары,  не  то  от  волнения,  но  рот  у  меня  пересох  и  на  верхнем  нёбе  образовалась  какая-то  плёнка,  которая  при  попытке  удалить  ее,  вытягивается,  превращаясь  в  гибкий  шнур. 
    Я  понимаю,  что  этого  не  может  быть,  что  это  во  сне. 
      Но  ощущения  абсолютно  реальные. 
      Такое  уже  бывало  со  мной  и  я  не  знаю  с  чем  это  связано. 
     Что  это  означает? 
     Следствием  чего  является?  Или  чему  предшествует?
     Водитель   сигналит.  Но  как-то  странно — звуковым   сигналом,  который  автоматически  включается  на  здешних  машинах,  когда  они  идут  задним  ходом.  Неужели  они  уезжают  без  меня,  съезжая  задом  до   удобного  для  разворота  автобуса  места?

    Тут  я  просто  заставляю  себя  проснуться.
      Я  дома…
     Уже  начало  светать…
     На  небольшом  перекрестке  маневрирует   большая  уборочная  машина,  пытаясь  задним  ходом  поближе  и  удобнее  подобраться   к  скоплению  вынесенных  жильцами  на  улицу  мусорных  контейнеров.
      В  комнате  действительно  жарко — как  видно,   мы  забыли  выключить  электрическую  печку,  в  которой  ночью  нагреваются камни,  заключенные  в  ней  (есть  такое  отопление — «каменное»).
    Всё   нормально…
    Всё — как   обычно…
    Слава   Богу!..
                29..01.2020 г.