Мы искали путь в партизаны. Глава 21

Александр Сергеевич Воробьёв (1924 – 1990)

МЕМУАРЫ РЯДОВОГО РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА
_____________________________________

Мы с Тихоном продолжали искать дорогу в партизаны. Вместе с нами занимался и мой отец. Он отпустил длинную бороду, она его выручала, была седой. Он часто ездил за дровами в лес, и как обычно было пусто, мы знали, что партизаны были рядом, в лесу по направлению Слободы, Кружка, Нениловки - это в каких-то 8, 10, 25 км от нас, но выйти на них никак не удавалось. Оставался в оккупации и наш учитель черчения. Мы были у него на квартире, просили помощи, просили отправить нас сейчас, без согласия отца. Но конспирация пренебрегала кадрами, все и везде было глухо.

На встречу нового, 1942 года нас с Тихоном пригласили в Теткино, в дом к Марсонам. Там мы должны были встретиться с товарищами по школе и уже по оккупации. Еще на улице была слышна музыка, играл патефон. Светомаскировка не соблюдалась, слышна была немецкая речь. Мы думали, что не туда попали и уже хотели уйти, как услышали говор приближающихся парней. Был там и Траня Гусев и трое незнакомых парней. Гусев придавал этой встрече необыкновенную пышность, восхищался немецкими автоматами и легковыми машинами, и не хотел сравнивать с машиной Николая Алейникова, сына гл. инженера сахзавода, который был премирован «Эмкой»» перед войной. Компания вся была в сборе. Пахло духами и сапожной ваксой. Танцевали, патефон играл вальс «На сопках Манчжурии». Быстро перезнакомились. Три немца, то ли румыны, говорили хорошо по-русски, и один среди них был действительно немцем. После излишне выпитого орал свои песни, плакал, лез целоваться к нашим девахам и угрожал кому-то своим пистолетом. Здесь я узнал много нового о своих соучениках, кто эвакуировался, кто остался в Теткино переживать тихим сапом оккупацию. Кто пошел в полицию, что было просто безразлично, так как мой отец каждый день толковал одно и тоже: «Нет, не удержится немец на таких прихлебателях, а хорошие, видишь, к нему не идут, вот это и самое главное, потом с мужиком нашим обходится не по-людски, по-зверски». На вечеру я узнал, и это осталось невероятной тайной, что Виктор Крамаренко служил в полиции переводчиком, был своим человеком в комендатуре и уже после войны его видели в с.Теткино в чине капитана Советской Армии.


Как могло случиться, что он ни слова не сказал нам, хотя мы вместе в одном классе два года жили душа в душу, ходили друг к другу и так и не поняли каждого. Я был возмущен, что не помог уйти в партизаны или перейти линию фронта, хоть чем помочь своей армии или усугубить положение армии этой, которая ест наш хлеб и сало моего дома и бьет же нас в хвост и в гриву за первоначальную нераспорядительность и не разворотливость. Мечты наши о борьбе остались неосуществленными. Вольно или невольно, мы остались просто никому не нужны. Председатель сельсовета Костюченко С.И. зарегистрировался в комендатуре, сдав свой партийный билет. Среди немцев можно было узнать Полищука, ставшего русским комендантом. Мария Васильевна, бывшая организатор комсомолии средней школы, тоже оказалась в прислугах у немцев. Мысли полезли куда-то в сторону несобранными и неоформленными. Мы навещали нашего учителя черчения Попова, который, не боясь нас, рассказывал новости потусторонней России об отдельных победах Красной армии. В январе месяце мы узнали, что немцам под Москвой набили морду, и наступление остановлено, и что даже Красная армия пошла в наступление, а какой-то генерал из кавалерии со своим отрядом показал пример мужества по тылам у немцев, наводил ужасы полицейским гарнизонам.
Сумской командир партизанского отряда С.А.Ковпак наводит ужас на отряды немцев и полицаев в конце 1942 года недалеко от Слободы разбивает многочисленный отряд полиции и румын, сформированный в с.Теткино. И долго потом бедные матери окрестных сел оплакивали трупы своих незадачливых вояк, изъявивших желание разбить войско Ковпака. Об этом командире в моем селе сохранилось много легенд бесстрашия и героизма, и, в тоже время, авторитет как его лично, так и всего отряда.


Жил в нашей деревне Антоша, знаменит был своим ростом. И уже в первые дни по приходу немцев в село, Антоша подался к новым хозяевам искать работы. Без следа и славы бы пропал Антоша на передовой за свой саженный рост, но здесь как-то получилось, что о нем остались добрые воспоминания. Ковпак разузнал, что в селе Рыжовка Белопольского района на престольный праздник «Рожество Христово» в церкви собирается богослужение, и просто так в церковь не попадешь без особых заслуг. То ли прознали партизаны сами об этом сборище, или им донесло невидимое войско, только когда богослужение достигло высшей точки - крестный ход вокруг церкви (охрана у церкви из румын и полицаев строго следила, чтобы высокая элита не дай бог не смешалась с простим людом, всех любознательных оттеснили за тридевять земель от церкви, дабы можно сразу опознать «партизана»), откуда ни возьмись появился другой «Антоша» - «АНТ-2» и давай поливать из пулемета и бросать гранаты. Немцы хватились, но было поздно. Охрана залегла, и одиночные выстрелы не испугали летчиков, а когда они разворачивались, и Антоша увидел звезды на крыльях самолета, благим матом заорал, что прекратите стрелять, это ведь наш самолет. Второй раз Антоша без знания дела показал партизанам склады с сахаром. Партизаны, переодевшись в немецкую форму, приехали за сахаром, им отпустили сахар и уже когда доложили начальству, что сахар отпущен, только тогда бросились искать получателя, но их и след простыл. Сложил свою голову Антоша у Слободы в яру, куда заманили их партизаны.


Многие селяне не могли мириться с новым уставом жизни - десятидворками, новыми предпринимателями и хозяевами. Хотя эти хозяева боялись нос высунуть на улицу из-за красных ястребков. Зима прошла тяжело, стояли крепкие морозы, завивалась вьюга, как будто тоже осталась недовольной новой властью. Воробьи замерзали налету. А немцы кутались в тулупы, отобранные у мужиков. Весна была затяжной и тоже холодной. На пасху пошел снег, и ездили в гости на санях, а к первому мая все поплыло, снег растаял и наделал непредвиденное на огородах, все улицы были залиты водой. От дома отца до старой кузницы Николая Родионовича ездили на лодках, к колодцу не подступись, залило сады, погреба и где-то к 5 мая в ночь воды не стало. У ворот Красного партизана, в вербах, нашли дыру диаметром около 70 см, куда и ушла вода. Мой брат Николай, которому, к этому времени шел 15 год, отличался неусидчивостью и дерзостью, то он притащит домой винтовку или вещевой мешок с продуктами, на этот раз собрал ребят с улицы и, привязавшись колодезной веревкой, полез исследовать эту пещеру. Убедившись, что и веревка коротка и сама пещера куда-то повернула, оставил свою затею, получив от отца подзатыльник.