Партизаны возвращаются на запад

 22 февраля 1943 года Криваль Михаил Васильевич и я получили задание отправиться на станцию Мальковичи, чтобы принести сведения о движении поездов по железной дороге сообщением Барановичи – Лунинец.
Эти сведения мы должны были получить от нашего связного в деревне Задубье. Командование также хотело узнать, какие виды грузов чаще всего перевозятся по этому участку железной дороги.
 Часть нашего  отряда, а точнее вторая группа 112-го партизанского отряда под командованием Артёменко Макара Григорьевича, базировалась в Вядских болотах. В то время отряд находился в подчинении десантников, прибывших в нашу республику в сентябре 1942 года во главе с капитаном И.Ф. Топкиным.
 В этот период командование группой десантников сменилось, и группу возглавлял  другой командир –  Цветков Василий Афанасьевич. Все сведения, собранные из партизанских отрядов: №112 – Алексея Петровича Черткова, других – Дмитрия Дмитровича, Евгения Макаревича, Юлия Беренчика и второй группы 112-го отряда Макара Григорьевича Артёменко концентрировались, обрабатывались, уточнялись. Самое главное и важное из собранной информации,  регулярно доставлялось десантникам, которые по рации сообщали их в Москву, командованию Западного фронта.
До деревни Долгая мы шли пешком. Время летело, а до деревни Задубье нам надо было ещё немало пройти. Поэтому в деревне Долгая взяли лошадь, запрягли её в сани и поехали дальше. По пути заехали к нашему связному Леоновичу Алексею Даниловичу, который жил на Соминских хуторах.
Леонович А.Д. предупредил нас о том, что на дороге сообщением Телеханы – Речки днём наблюдалось какое-то подозрительное движение, но ничего конкретно он сказать не смог. Дали возможность лошади немного передохнуть, и уехали в деревню Краи, в которой в то время проживала семья М.В. Криваля. Остановились мы в том же доме.
 Вскоре пришёл  местный связной – Лукашевич Иосиф Петрович. Он тоже предупредил нас о том, что на дороге Телеханы – Речки  в сумерки были слышны беспорядочные винтовочные выстрелы.  Они раздавались  недалеко от деревни Речки, но кто там стрелял и почему – он не знал.
 Ещё раз посоветовал нам быть предельно осторожными. Криваль М.В. на это предупреждение только рукой махнул, дескать, пусть себе стреляют, а мы поедем по узкоколейной железной дороге прямо к лесозаводу.
Из деревни Краи мы выехали в урочище Лозовая на дорогу Речки – Рудня и поехали по направлению к смолокурне. Смолокурня была сожжена ещё осенью. На том месте, где раньше была смолокурня, при малейшем дуновении ветра поднимались и разлетались по воздуху искры от угасающего костра, что подтверждало недавнее присутствие людей.
 Это говорило нам об опасности, вполне вероятной на  дальнейшем пути. Внимательно осмотревшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, мы продолжили свой путь. Ночь была  светлая. Издали мы увидели, что на краю леса около деревни Рудня стоит вооружённый пост.
 Мы остановились, стали внимательно присматриваться, чтобы определить, кто же стоит на посту? Увидели ещё двух вооружённых людей, которые подошли к посту. Кто были эти люди, понять было невозможно, ночь хоть и была светлая, но это всё-таки ночь, да и расстояние, разделявшее нас, было приличным.
Помня о предупреждении наших связных, мы приняли решение, что на посту находятся немцы или полицейские. Криваль М.В. выругался и сказал:
–  «Чёрт с ними, давай пойдём пешком!»
 Лошадь мы направили по дороге, а сами через лес по северной стороне деревни Рудня стали обходить пост. Наблюдая краем глаза за нашей лошадью, мы заметили, что разводящий и сменившийся постовой, уехали в деревню на нашей подводе. Кто это были: фашисты или полицейские, мы так и не разобрались. Заметили стог сена, только стали его обходить, как вдруг в нашу сторону последовали два винтовочных выстрела.
Мы остановились, замерли, потом присели под стог, подождали. Убедились, что никто нас не преследует, медленно стали дальше обходить деревню. На окраине деревни уже с северо-востока присели под стог сена передохнуть.
Не успели мы присесть, как опять в нашу сторону последовало два винтовочных выстрела. Что за чертовщина? Двигались мы крайне осторожно, никто не мог нас заметить, откуда же были эти выстрелы? Мы стали тихонько советоваться между собой и решили, что вероятнее всего в деревне немцы расстреливают советских патриотов, а до нас долетают шальные пули.
Криваль М.В. предложил мне пойти на хутор Богинского, передохнуть там, узнать обстановку и потом идти  дальше. Пока дошли мы до хутора, наступил рассвет.
Этот хутор относился к деревне Липники Логишинского района. Богинский был пожилым, обрусевшим поляком. Семья Богинского  проснулась и занималась своими повседневными крестьянскими делами. Мы вошли, поздоровались.
 Встречаясь с Богинским, мы всегда обращались к нему на польском языке. И в этот раз мы у него спросили:
–  «Цо слыхаць, пане, Богиньски?» Хозяин нам ответил, как всегда, на русском:
–  «Да пока всё хорошо». И продолжил:
–  «В деревнях Липники, Рудня, Пучины и в других полно партизан. Они хорошо вооружены. Имеются пулемёты, автоматы и даже артиллерия».
 Мы с Кривалем переглянулись и обрадовались, что наша лошадка попала в нужные руки. Криваль сказал мне, чтобы я нашёл в деревне Рудня командование партизан и забрал нашу лошадь, которую после разведки мы должны были вернуть хозяину. Сам он идти не мог, так как многие местные жители знали его в лицо, могли опознать и сообщить потом  немцам. В этом случае семья его была бы расстреляна. Мои же родители давно  жили в семейном лагере,  им ничего не грозило, кроме того, я был родом из других мест, и здесь меня никто не смог бы опознать.
 Я ушёл в деревню Рудня. От своих связных я узнал, где находится командование. Вскоре нашёл штаб Пинского соединения, который располагался в доме Кононовича.
 Когда я вошёл в дом, несколько человек сидели за столом, склонившись над большой топографической немецкой  картой. Это была та самая карта, которую после войны я передал Пинскому краеведческому музею. Правда, от всей карты, которая лежала на столе, осталась только половина – западная часть.
Среди сидевших за столом людей, я узнал Коржа Василия Захаровича и Клещёва Алексея Ефимовича.
 Я поздоровался, представился и попросил вернуть лошадь, которая попала к ним. Они пообещали лошадь мне вернуть, но как местного партизана попросили оказать им содействие в качестве проводника. Они хотели опять разгромить полицейский гарнизон в деревне Святая Воля. Я ответил, что сам принимать это решение не имею права, так как нахожусь в разведке со своим старшим товарищем и должен прежде посоветоваться с ним. Рассказал и о том, что мы следуем на станцию Мальковичи, и ещё я предложил им забрать наше отделение Рикунова Прокофия, которое в то время находилось вблизи деревни Липники на хуторе Чуйко.
 Я сказал:
– «Отделение Рикунова отдыхает неподалёку после выполнения задания, и оно с радостью к вам присоединится».
Высказал также мнение о том, что гораздо лучше в этих условиях атаковать не Святовольский, а Телеханский гарнизон.  Святая Воля находится на расстоянии  более десяти километров  по прямой линии от Телехан, а Телеханы совсем рядом. Идти в Святую Волю придётся не по прямой линии, а более длинным окружным путём, чтобы не дать обнаружить себя немцам.
 А этот путь будет в два раза длиннее и вероятность того, что немцы обнаружат продвижение партизан, очень велика.
К совету моему никто не прислушался, так как командование Пинского соединения исходило, наверное, из своих материальных возможностей.
Прошло много лет после окончания войны, и в 1987 году Латышевич Михаил Тихонович рассказал мне о том, что именно он был проводником партизан Пинского соединения, двигавшихся на Святовольский гарнизон. От деревни Речки партизаны пошли к хутору Юркевича Степана (прозвище его было «Мейер»).
Путь этот был заведомо ошибочным, так как он хорошо прослеживался Вульковскими и Соминскими полицейскими.
Партизанам следовало идти для нанесения внезапного удара по маршруту: Краи – Соминские хутора – Выгонощи – Бобровичи – Святая Воля. Как показали дальнейшие события, эта тактическая ошибка дорого стоила партизанам Пинского соединения.
Лошадь нам возвратили, и мы с Кривалем продолжили путь. Приехали в Задубье, забрали нужные нам сведения. Уже возвращаясь в  лагерь после выполнения задания, вечером приехали мы в деревню Рудня, жители которой ещё не спали.
В центре деревни собралось десятка два мужчин, которые смотрели на запад. Вдали на западе было отчётливо видно небольшое зарево пожара. Мы к ним подъехали и спросили, что это за зарево? Последовал ответ о том, что это партизаны напали в очередной раз на Святовольский гарнизон, днём там был бой, но что-то получилось, наверное, не совсем благополучно.
 Миновали мы деревню и продолжили  путь в лагерь. Подъезжая к деревне Выгонощи с южной стороны, мы услышали громкий топот лошадей на главной улице. Подумали, что это, вероятнее всего, курсирует партизанская разведка, так как деревня к тому времени была сожжена и обезлюдела.
 Не зная пароля, нам не хотелось встречаться ночью с незнакомыми партизанами. Переехали главную улицу деревни и собирались проехать через канал Огинского.
Примерно в двухстах метрах от моста на север, лёд был проломлен, и в полынье канала стояла лошадь. Я спустился к полынье и помог лошади выбраться из воды.
 Мы поняли, что кто-то переправлялся вброд через канал и не смог забрать с собой лошадь по неизвестной причине. Со спасённой трофейной лошадью мы поехали в  семейный лагерь, за три километра от деревни, к моим родителям, у которых и переночевали.
 На следующее утро нам надо было попасть в деревню Долгая, чтобы возвратить хозяину лошадь, которую мы брали для выполнения задания.
 На замёрзшем болоте у деревни Выгонощи мы встретили обоз партизанского отряда имени Н.А. Щорса.
 Мы остановились, представились, и партизаны нам рассказали о событиях в Святой Воле. Начало операции по очередному разгрому Святовольского гарнизона было  успешным. У партизан была полная уверенность в скорой победе. Из всего гарнизона не уничтоженным оставался только один дот, огонь которого партизанам никак не удавалось подавить.
 В этот момент в Святую Волю прибыло крупное подкрепление: из Ивацевичей с железнодорожной станции на автомашинах приехали семьсот гитлеровцев, следовавших на фронт, а из Телехан приехал весь гарнизон, состоявший из немцев, полицейских и литовцев, всего около трёхсот человек.
Это произошло, вероятнее всего, потому, что партизаны были замечены полицейскими ещё во время  похода на Святовольский гарнизон.
После прибытия тысячи гитлеровцев в Святую Волю  партизаны оказались окружёнными со всех сторон и понесли значительные потери. Они попали в западню, так как были окружены и с востока, и с запада. Отступая в панике, партизаны оставили многие  вещи, в том числе и, упоминавшуюся мною, карту. Утерянная партизанами карта, была поднята на улице жителем деревни Долгая Гладуном Михеем, и спрятана им в надёжном месте.
 Весной 1944 года Гладун Михей прибыл в наш отряд. Он был зачислен в мой взвод, а мне, как командиру взвода, передал эту карту. Уцелевшие в  битве партизаны ушли за Выгоновское озеро, на место  прежней дислокации.
 Следует упомянуть, что именно там, за озером, в урочище Мох, 28 апреля 1943 года в отряде имени Н.А.Щорса было создано Брестское партизанское соединение.
Неудача очередного полного разгрома Святовольского гарнизона совпала с началом возвращения партизанских отрядов с востока на запад, ранее ушедших на восток из западных областей Белоруссии и началом перемещения партизанских отрядов восточных областей республики в западные области.
На этом история  трофейной карты ещё не была закончена.
11 июля 1944 года Ивацевичи были освобождены от немцев частями Советской Армии. Наш лагерь располагался в то время на сухом месте. В это доступное для проезда место и приехали военные автомашины с целью расформирования  партизанской бригады и пополнения новыми бойцами воинских частей, понесших значительные потери в личном составе в последних тяжёлых  боях.
 Кроме пополнения частей новыми бойцами за счёт партизан, надо было ещё выслать группу опытных партизанских разведчиков с рацией вперёд фронта.
 А для этого разведчикам нужна была карта местности. В нашем отряде не нашлось никакой иной карты, кроме трофейной, что была у меня. Я принёс в штаб карту, и её сразу же разделили пополам. Восточная часть карты осталась в штабе, а западную её часть отдали командиру разведчиков Закурдаеву Андрею Степановичу.
 Группа разведчиков в количестве восьми человек во главе с Закурдаевым А.С. немедленно отправилась в путь.
Расформирование партизанской бригады длилось несколько дней. 18 июля 1944 года из нашей бригады имени Ф.Э. Дзержинского шестьдесят четыре человека были направлены на советско-партийные курсы в город Гомель.
 В числе этих людей был и я. По пути следования мы случайно встретили группу Закурдаева А.С., остановились, пообщались, обменялись новостями. Закурдаев А.С. рассказал нам, что благодаря успешному продвижению Советской Армии, его разведчики опять остались в тылу, поэтому приняли решение возвратиться в свой лагерь.
С этими словами он достал из полевой сумки карту и отдал мне, сказав:
– «Спасибо за карту! Забирай, может быть, больше нам не придется встретиться!» На этом наши дороги разошлись.
 После дня Победы я встретил как-то в Минске на проспекте имени Ленина Закурдаева А.С., он после войны работал бухгалтером в одном из колхозов Минской области.
В отряде имени А.П. Черткова Закурдаев А.С. был командиром и наводчиком трофейной пушки. Последние тринадцать  снарядов 11 июля 1944 года он выпустил по власовскому полку в бою за освобождение деревни Яблонка Ивацевичского района.
С этой же картой я передал в Пинский краеведческий музей, сохранившееся у меня со времен войны командировочное предписание.