Рыбак

Табачной пеленой было наполнено пространство бара. Люди за столиками разговаривали, перебивая друг друга, то и дело, окрикивая официанта. Парень спокойно реагировал, на оклики и настойчивые призывы, быстрее наполнить стакан. Стук бильярдных шаров, придавал этой суматохе, уравновешивающее напряжение игры.
За стойкой сидело трое мужчин, от которых, не прекращаясь, извивались струйки дыма. Внося свою лепту в атмосферу пятничного вечера—этого прекрасного заведения.
Стакан с пивом опустел, а так как бить, мне предстояло третьим, я решил не нагружать официанта. Троица, обсуждала начальника-урода и как им тяжело работать с этим придурком. Окликнув бармена, протянул стакан. Будучи достаточно пьяным, чтобы сесть за стойку и спросить у этих ребят, что они не уйдут с этой треклятой работы, раз начальник сволочь, я так и сделал. Выслушав меня, они заржали, отбивая мою спину, мощными хлопками. Меня окликнули. Подошла моя очередь.
Вернувшись за стол и взяв кий в руки, вдруг понял, что проиграю и приготовил деньги. Выпивка крепко ударила в голову. Руки начали плавать в тумане, а глаза сливать белые шары друг с другом. Надо было собраться. Закурил и прямым ударом, совершенно случайно закатил два шара. Друг удивленно схватился за голову.
--Это что тебе там налили?! Мать твою, да они ж рядом не стояли. Это магия, друг мой!
--А то!— подчеркнул я. Хотя сам до конца еще и не понимал, что произошло.
Вторым ударом загнал еще один прямиком в лузу. Что показалось довольно странным, ведь состояние не становилось лучше. В третий раз, я промахнулся. Бил мой друг. Его серые глаза, так цепко глядели на стол, выискивая подходящую позицию, что стало не по себе. Он явно нервничал. Постоянно поправляя рубашку и прицыкивая ртом, будто осуждает себя за излишнюю нервозность. Друг оглядывался по сторонам, словно кто-то следил за его игрой. Поэтому я отвернулся и уставившись в картину пил свое пиво.
На картине пожилой мужчина в черном пальто и кирзовых сапогах, немного наклонился вперед, чтобы разглядеть клюет ли у него или нет. Лицо старика покрывало множество морщин, больше напоминавших прилипшие волосы. Он так напряженно вглядывался в мутную воду, что казалось, поплавок должен задергаться. Но этого не происходило, и я развернулся к столу. Друг уже вовсю нагонял, его глаза блестели. Наш третий товарищ, плюнул, на это и оставив деньги под стаканом ушел.
Досадно, когда кто-то сдается на полпути, так еще и не прощается.
--Куда это он?—недоуменно спросил у друга, который, разогревшись, ушел в игру.
--Да, домой свалил, сказал, жена, дети…семья, в общем…не отвлекай.—закатывая шар ответил он. Мы продолжили игру. К тому времени, как она начала подходить к концу, половина посетителей бара уже не было. Они разошлись по домам, к семьям, собакам, кабельному и трещащему похмелью…
В этот день, напился быстрее, чем обычно, и все остальное время удивлялся, почему ноги до сих пор держаться. Игра действительно затянулась, поэтому я решил сдаться. Достав из кармана деньги и положив их на стол, сказал: «Все, ты победил. Кажется нам пора…»
Оглядевшись, я понял, что стою один. Купюры под стаканом исчезли и друг тоже. Вывернув карманы и пересчитав деньги, понял, что все-таки победил. Мятая пачка «Саmel» c парой сигарет, скрасили неловкость, неизвестной победы.
За барной стойкой все еще сидела та троица. Присел рядом и заказал пиво. Говорить не хотелось, поэтому повернулся к ним спиной, уставившись в стену. Закурил. Дым сладко отравлял тело. Мужики все еще беседовали, о том под руководством какой сволочи им приходится работать. Их слова так четко били в спину, что мне захотелось поправить рубашку.
«Неужели можно быть настолько слабохарактерными слизняками, чтобы работать под гнетом такого урода?» задержалось в голове и выплеснулось наружу с парочкой крепких слов. Они закрыли рты и три пары глаз, прожгло мою спину.
Бармен, пожилой мужчина, осознав, что произошло, сказал, своим твердым голосом: «Мужики, на улице. Пожалуйста». На мое плечо опустилась крепкая лапа и её хозяин попросил пройти за ним. Заплатив за выпивку и потушив сигарету в пепельницу полную окурков, мы пошли к выходу. Тишина провожала. Я решил, что драка, неплохое завершение дня, поэтому не пытался бежать. Мужики захотели проучить парня, который сказал правду, вместо урода начальника, так почему бы и нет. В этот момент, мною управлял алкоголь, и желание не возвращаться домой.
На улице холод резал глотку. Снег медленно, падал на бетонный забор. С левой стороны ржавая, заснеженная лестница, жалобно скрипела. Луна четно пробивалась сквозь тучи. Неплохое место для смерти.
Они окружили меня и уставились, так, будто видят впервые. Их кривые рожи, под светом фонаря, вдруг стали, человечными. Закурив, и облокотившись о стену, понял, что бой окончен. Свежий воздух, отрезвляюще подействовал на нас четверых. Поначалу они недоумевали, почему это я ржу еле-еле стоя на ногах? Лишь потом, осознали, что тоже ржали, как кони. Под светом уличного фонаря, мы ржали от обиды на самих себя и нашу беспечность.
Ржали, от нежелания мириться с судьбой и таким исходом. Понимая, что уроды в первую очередь, сейчас дома. Они лежат под теплыми одеялами, давно смирившись с таким исходом. Перестав выходить в бары, перестав говорить, они молча ходят на работу. Возвращаясь с которой молча едят под шум заглушающего боль телевизор. Идут в душ и потом ложатся в постель, чтобы завтра вновь и вновь молчать.
Закончив, я протер мокрые от слез глаза со словами: «Ну и где проживает, этот урод?»…