Баня по-чёрному

Страничка из дневника.
               
Наша баня топится "по-чёрному": на крыше, крытой тёсом, нет трубы и весь дым выходит через небольшое окошечко, что под самым потолком.
   
Начало 50-х. Лето. Хорошо помню как дедушка с папой строили нашу баню. Из очищенных от коры сосновых брёвен срубили стены, поставили на фундамент из камней, сложили каменку, установили на неё большой чугунный котёл (куб).
Смастерили аккуратные гладко выструганные лавки и широкий полОк - лежанку, ближе к низкому потолку прикрепили гладко оструганную и отполированную длинную жердь для полотенец и белья, застеклили маленькое оконце, крышу покрыли новым тёсом.

Вот и банька готова, она стоит в нашем огородце с левой стороны от полосы со зреющим житом. Она была маленькая и такая красивенькая, можно сказать – настоящее произведение искусства и была похожа на светло-бежевый пряник их сказки. Внутри баньки долго стоял крепкий дух леса. 

Чуть повзрослев, я уже перестала бояться той жары, что перехватывала дух, колючего мочала и мыла, что жгло глаза и очень даже полюбила свою баню...
 
К ней начинали готовиться с утра по воскресеньям: в избе и на мосту (сени) сёстры надраивают веником-голиком деревянные некрашеные полы, посыпанные дресвой (дресва – рассыпчатый камень, разбитый в крупно-зернистый песок).
После надраивания дресвой, пол до трёх раз смывают водой и вытирают досуха... Половицы сияют желтизной...

Я ещё мала и тоже с удовольствием, тщательно мою лесенку на поветь, крыльцо на улице, около поленницы с дровами собираю в ладошку рассыпанные на траву-мураву кусочки коры.

Сёстры тщательно выколачивают соломенные постели и окутку (толстые ватные одеяла), наброшенные на забор, после стелют свежее бельё. В избе пахнет свежестью и испечёнными пирогами...    

Постельное бельё всегда было безупречно чистым, мама стирала тщательно,   отбеливала в щёлоке, строго требовала от нас: в любое время, летом или зимой, полоскать и выколачивать деревянной лопаткой бельё до трёх раз. Бельё полоскать ходили на реку или на речку, что течёт под деревней.

Папа вытягивает ведро с водой из колодца, наливает пополам в маленькие ведёрки  сёстрам, потом мне - у меня двухлитровый алюминиевый бидон...

Вот уже до верха заполнены водой два деревянных ушата, большой чугунный куб на каменке, все вёдра... Мама затапливает каменку, светлый дым подымается до самого потолка и сверху опускается вниз почти до середины стен и выплывает через маленькое окошечко под потолком... Наша баня топится «по-чёрному».

Как только выплывет почти весь дым, мама берёт железными щипцами раскалённые круглые камни и кидает в бачок с горячей водой, где уже насыпана зола. Вода бурлит... Немного погодя зола оседает, получается прозрачная, мягкая мыльная вода, это щёлок для мытья головы. Волосы, вымытые щёлоком, становятся блестящими шелковистыми, пушистыми и чуть осветляются.

После того, когда уже протопятся все дрова в каменке и весь дым улетучится через небольшое окошечко под низким потолком, мама тщательно протирает прогретые стены, лавки, полОк, на котором парятся берёзовыми вениками, льёт на каменку кипяток, заваренный на душистых травах и выпускает пар и только после этого закрывает дверь и окошечко, из которого выходил дым... Баня готова! 

В тот день, когда в избе пахнет первозданной чистотой, мы все распаренные и розовые садимся за большой медный самовар, который начищен кислой простоквашей с мелким песком и золой... Самовар сияет золотом, стоит на таком же сияющем - большом круглом медном подносе.

Мама разливает чай по чашкам, раздаёт нам и мы аккуратно наливаем в чайное блюдечко. В моей душе необъятное чувство радости и что-то непонятное прёт из моей груди. Вот это счастье! Вот это рай!

Папа в очередной раз снимает с себя взмокшую белую рубаху, переодевается в сухое, садится за стол на своё извечное место - на угол и начинает раскалывать щипчиками кусочки сахара-рафинада на четыре части, раздаёт нам по два. Мама разрезает горячий пирог–поливаху (перед выпечкой смазывают подслащённой сметаной с добавлением муки). Мы чаёвничаем!


Став взрослой, я много лет подряд летом в свободное от дел время, залезала с книгой в руках на крышу бани и, полностью обнажив своё тело, поворачиваясь туда-сюда - загорала под скупыми лучами нашего северного солнца.



Пролетели-пронеслись чередою года.

Давно уехали в дальние края все шестеро детей: три дочери и три сына. И нет нашего папы, мама живёт в нашем доме одна с преданным псом Мухтаром...               
               

Навестить маму...

Забегу на много лет вперёд. Мы с сестрой Диной приехали из Казахстана в отпуск к маме в деревню. Моя родина! Здесь и воздух другой, густо настоян на цветущих травах и хвое. Дышишь - не надышишься!

Счастливая мама засуетилась-забегала: только пятки гремят по деревянному полу - всё точно так, как в нашем далёком детстве! Она достала железными щипцами из корчаги угли, засыпала в трубу самовара, разожгла лучиной...
Медный пузатый самовар уж подал голос, на радостях громко зашипел, засвистел, задребезжал крышкой...
Запахло мамиными блинами с толокном, жареной картошкой с грибами-маслятами.

Я смотрю на маму и думаю: мамочка, как же ты одна тут без папы? Как? Может,   уговорить её поехать к нам в Казахстан...

Но мамины планы таковы: доживать на Украине, там старшая дочь Тамара с зятем Иваном, у них свой большой дом с садом и просторным огородом... Что-то нет у неё особого желания жить у своих сыновей вместе со снохами или ехать к нам в далёкий Казахстан. 

Мама разливает душистый чаёк по чашкам, угощает своих дорогих гостей: 

-- ДеФки, вот сейчас баню истоплю, щОлок заварю да чад выпущу и намою вас,  гостей с дороги...

-- Хоть и стара баня стала да и стена сзади немного осела, но ещё можно мытьцЕ да паритьцЕ... Жар-то ещё больно добро держит...


Фотографируя маму у бани с поленьями дров в руках, я прошу её повернуться лицом ко мне.